Онлайн чтение книги Последняя отрада Den siste Glæde
ГЛАВА XXIX

А мне пришлось-таки еще раз полюбоваться компанией англичан, последней в этом году.

Они приехали на пароходе утром в торговое местечко, а оттуда послали телеграмму в Стурдален и вытребовали автомобиль. Стурдален, Стурдален!- повторяли они. Итак, Стурдален был для них неизвестным местом,- а такого позора нельзя было долго переносить.

Господи, что за переполох они подняли. Они переправились на лодке, и приближение их слышно было уже издалека, в особенности один старый голос покрывал все остальные. Эйлерт бросил все и понесся к пристани, чтобы быть там первым: но из дома Олауса также прибежали на пристань все, и большие, и малые. Мало того, из всех близлежащих домов прибежали услужливые люди, готовые оказать всякую помощь. На берегу собралась порядочная кучка народу, а потому старый англичанин с зычным голосом выпрямился во весь рост в лодке и стал выкрикивать по направлению к берегу английские слова - он, конечно, не сомневался в том, что в этой стране тот же язык, что и у него:

- Где автомобиль? Подавайте сюда автомобиль.

А так как Олаус обладал известной сметкой, то он сейчас же догадался, о чем идет речь, и моментально послал своих подростков в долину навстречу автомобилю. Англичане прибыли!

Они вышли на берег и видно было, что они ужасно торопятся. Они никак не могли понять, почему автомобиль не стоит и не ждет их,- это еще что такое? Их было четверо… «Стурдален»,- твердили они. Они подошли к дому Эйлерта, посмотрели на свои часы и ругались за каждую минуту, которую теряли. Куда, к черту, пропали автомобили? А столпившиеся на берегу люди следовали за ними по пятам и с благоговением взирали на этих разодетых идиотов.

Помню двоих из них: старика с зычным голосом, на нем были дурацкие штаны, а его куртка из зеленой парусины была украшена всевозможными шнурами, пряжками и изобиловала карманами. О, что за мужчина, сколько в нем отваги! У него была седая борода с зеленоватым оттенком, а усы его росли прямо из ноздрей, производя впечатление северного сияния, и ругался он, словно сумасшедший. Другой был долговязый и согбенный, это был жалкий молодой человек с невозможной наружностью, с покатыми узкими плечами, на его круглые брови была нахлобучена крошечная фуражечка, вообще же он напоминал человека на высокой подставке. Но при своей вышине он был согбенный и немощный, это был молодой старик, совсем уже плешивый; но, поверишь ли, он все-таки ходил со сжатыми губами, словно тигр, и голова его была набита чепухой, которая помогала ему держаться на ногах! «Стурдален!» твердил и он.

По всей вероятности, в Англии скоро откроют убежище для детей-стариков. Англия извращает свой народ спортом и навязчивыми идеями; если бы Германия не держала Англию в вечной тревоге, то она через два поколения превратилась бы в страну противоестественных распутников…

Но вот в лесу затрубил автомобиль, и все бросаются к нему навстречу, словно безумные, взапуски.

Тут оказалось, что двое детей Олауса честно и благородно выбежали далеко вперед на дорогу и поторопили автомобиль, так неужели же им ничего не заплатят за это? Правда, они вернулись на автомобиле и хорошо прокатились, но плата сама собою! Они настолько уже выучились за лето нахальству, что ни за что не хотели пропустить этого удобного случая; они подошли к старику с зычным голосом, протянули ему руки и потребовали платы! Однако старик не пожелал им ничего платить, он уселся в автомобиль и стал торопить остальных.

А шофер, который сам надеялся получить на чай, старался изо всех сил услужить путешественникам и сейчас же приготовился ехать обратно. Трогай! Раздается трубный звук, целая баллада, тарарабумбия!

После этого зрители расходятся по домам, все только и говорят о знатных путешественниках. Ах, иностранцы, иностранцы,- о, куда нам уж до них! Ты видел, какой долговязый один из лордов? А ты заметил другого, в штанах и с северным сиянием возле носа?

Однако среди расходившихся зевак были и такие, у которых были более серьезные мысли, так, например, семья Олауса. Отец теперь только понял то, о чем не один раз читал в газетах: что в Норвегии школы никуда не годятся, так как в них не учат английскому языку. А ведь какой хороший заработок потеряли его мальчики только из-за того, что не могли как следует в свою очередь обругать старика с северным сиянием под носом. А мальчики его думали свое: «Что за негодяй, этот проклятый южанин! Но пусть подождет!» Они уже слышали о том, что слегка прикрытые песком осколки бутылки очень хороши для резиновых шин!..

* * *

Я снова иду к мешку с ее вещами, и делаю я это только потому, что на Эйлерта совсем нельзя положиться. Я решил пересчитать все вещи, чтобы ничего не пропало; с моей стороны было большой оплошностью не сделать этого раньше.

Можно подумать, что у меня только и дела, что ходить к этому мешку с платьем,- но для чего мне это делать? Вот и теперь оказалось, что я был прав, заподозрив Эйлерта; я слышал, как он поднимался по лестнице, а когда я вошел в комнату, то накрыл его у мешка, который он спокойно потрошил.

- Это что такое?- спросил я.

Сперва он подумал, что может отделаться от меня нахальством: он пригрозил мне и сказал, чтобы я не вмешивался в его дела. Однако для меня было весьма кстати, что я знал о нем кое-что, а потому он сейчас же спохватился и бросил платье. О, до чего, в сущности, я был несправедлив к нему, как я обирал его!

- Вы вовсе не купили эти вещи,- сказал он,- очень может быть, что я получил бы за них гораздо больше.

Я уже заплатил ему за все, но он хотел получить больше, он напоминал мне желудок, который продолжает переваривать после смерти. Таков был Эйлерт. И все-таки он был не из самых плохих, лучше он никогда не был, и он не стал хуже в своем новом положении!..

Было бы хорошо, если бы человек не делался хуже в новом положении…

Кончилось тем, что я забрал мешок с платьем в свою комнату, чтобы лучше следить за ним. И я задал себе порядочную работу, укладывая все во второй раз; но это необходимо было сделать. Я решил вечером уйти отсюда и забрать с собой мешок,- мне уже надоело здесь жить, к тому же ночи стояли лунные.

А теперь довольно о мешке с платьем.