Онлайн чтение книги Сон или явь? Do I Wake or Dream?
13

Каюта Флэттери выглядела практически так же, как и обиталище Бикеля. Поначалу ему показалось, что он перепутал помещения, но некоторые вещи вселяли в него некое чувство дискомфорта. Линии систем жизнеобеспечения выглядели стандартно — вентиляционные решетки, оперативный пульт с многочисленными датчиками приборов возле койки, индикаторы состояния атмосферы.

Его внимание привлекли лики святых, нанесенные на металл переборки возле койки. Изображения в пастельных, голубых, розовых и золотых тонах, на фоне которых выделялись темные лики святых, как будто воспрянувшие из снов.

Наконец Бикель сумел оторваться от образов святых и принялся изучать имеющуюся в каюте электронику. То, что он увидел, оказалось для него полной неожиданностью, и Бикель принялся внимательно изучать аппаратуру. Да, никакого сомнения — над койкой нависало нечто вроде плотной сетки, которая наверняка представляла собой менее мощный, зато более сложный по конструкции генератор поля, для переноса информации из белого ящика в черный. Он проследил, куда тянутся провода, и тут его поджидал еще один сюрприз: эта штука работала только в одном направлении. Она лишь позволяла обитателю каюты воспринимать информацию корабельной системы, но не передавала никакой информации в обратном направлении.

Бикель, прикинув, насколько сложна система, медленно кивнул.

Потом он улегся на койку, наскоро проверил генератор, не забывая то и дело поглядывать на висящую в десяти сантиметрах над его головой сетку.

Генератору для набора мощности понадобилось всего несколько секунд, после чего Бикель испытал прилив какой-то странной настороженности. Ощущение напоминало сон. Он тут же подумал об отражателе вроде зеркала, установленного за поворотом коридора и способного отражать людей, которые и не подозревают о том, что за ними наблюдают.

Бикель сразу же понял, что с помощью устройства Флэттери, достаточно подготовленный человек, может считывать настроение компьютера.

У него возникло ощущение, что его по горло погрузили в глубокий бассейн, наполненный ртутью, что его внутренности заменили на ленты, диски и распечатки данных, что его нервные окончания превратились в сенсоры, поставляющие информацию из каких-то странных измерений. Но все это был лишь сон. Величественное создание из проводов и псевдонейронов, так до сих пор и не пришедшее в себя, было настороже, хотя и находилось в состоянии глубокого сна. Потом ощущения стали меняться.

Мало-помалу Бикель почувствовал, как система завладевает его рефлексами. Он чувствовал, как она вводит в него программу полной зависимости, будто до отказа натягивая лук, направляя потоки энергии и внезапно переориентируя их в некую центростремительную петлю.

С отстраненным чувством потрясения Бикель заметил, как его правая рука тянется к потайной панели, скрытой ликами святых, на переборке. За панелью помещался выключатель, окрашенный в зловещий красный цвет. Бикель с трудом удержался, чтобы не нажать на загадочную кнопку. Он шлепнул рукой по выключателю возле койки и услышал, как затихает шум работающего генератора.

Однако его палец по-прежнему стремился нажать на красную кнопку.

Только теперь он понял, насколько обильно Проект оборудовал корабль самыми надежными системами самоуничтожения. Корабль был специально подготовлен к выполнению этой задачи… равно как и все остальные члены экипажа.

«Так как же мне бороться с программой, заложенной в моем сознании?» — спросил он себя. Он медленно осознавал значение того, что обнаружил в чужой каюте, и лишь через некоторое время понял: несколько дней он провел, сдерживая собственные рефлексы, некоторым давая волю, а некоторые полностью подавляя… настроенный на что-то и ждущий. Ждущий… чего-то.

Бикель уставился на красную кнопку. Эта кнопка самоуничтожения корабля, с которой повенчан Флэттери… Впрочем, нет. С которой были повенчаны все они.

Чувствуя, как вспотели ладони, Бикель поднялся с койки, закрыл панель, прикрывающую кнопку, и начал уничтожать генератор Флэттери. Все цепи были обозначены разными цветами. Он отключил провода и подключил их к собственному усилителю, создавая новые цепи черного-белого ящика.

Работа спорилась: подключение, проверка, подключение, проверка.

Наконец Бикель дошел до источника постоянной энергии: простенького, запаянного в пластик блока — несколько охладителей и моторчиков, особые цепи проводов, перевернутых, как кольца Мебиуса, для обеспечения непрерывной связи с компьютером. Блок имел единственный выход на энговский умножитель. Бикель всё проверил, обратил внимание на сильные неравномерные импульсы, подключил устройство к общей системе.

«Ну вот… все готово».

В этот момент Бикеля захлестнуло чувство полного одиночества. Он снова улегся на койку, вытянулся на ней, включил передатчик общей системы, а приемник выключил.

— А теперь послушайте меня, — произнес он в микрофон, представляя себе, как будут изумлены коллеги, когда услышат его голос, доносящийся из вокодеров. — Через несколько секунд я начинаю инсталляцию белого ящика. Я подключился ко всем системам и отключил приемник. Так что не тратьте времени понапрасну, пытаясь связаться со мной.

Тимберлейк, наглухо запертый в шлюзе, обернулся и увидел в закрытых визором глазах Флэттери выражение смертельного ужаса.

— Сидите, где сидите, — продолжал Бикель, — и не пытайтесь ничего предпринять. Программа-убийца все еще гуляет в цепях. Что же до причины моего поступка… — он замолчал и нервно сглотнул. — Тим, ты извини, но я не получаю сведений двух гибертанков. Возможно, ИР уничтожил двух колонистов так же, как разделался с эмбрионом. Он ищет… экспериментирует… как обезьяна.

У запертого в шлюзе Тимберлейка вдруг перехватило дыхание и появилось такое чувство, как будто он вновь угодил в плотный туман. Возникло острое чувство голода.

«Двое колонистов погибли! Боже мой!»

Флэттери, стоящий возле Тимберлейка, еще крепче ухватился за рукоятку люка и спросил себя: «Где же Прю?» Он представил себе корабль, несущийся сквозь космические дали, в то время как за Центральным Пультом никого нет… А Прю превратилась просто в сгусток протоплазмы. Медленно дрейфующий от переборки к переборке. Флэттери закрыл глаза, пытаясь обдумать ситуацию. «Но ведь первоочередной целью корабля должен являться я. Если ИР намерен убивать, то первым должен бы был убить меня… чтобы сохранить жизнь себе, — Флэттери снова открыл глаза и окинул взглядом металлические стены их западни. — Нет, нам отсюда не выбраться. Какого же все-таки ужасного джинна мы выпустили из бутылки, — подумал он, — и, скорее всего, обратно нам его уже не загнать… И все же где Прю?»

Бикель, откашлявшись, произнес:

— Будьте крайне осторожны до тех пор, пока я не устраню программу-убийцу. Любая вещь на корабле может послужить орудием убийства, надеюсь, вы понимаете? Воздух, которым мы дышим, ремонтные системы, любой острый предмет, с нанесенным на его кончик ядом… что угодно.

Он нажал первую кнопку и объявил:

— Процедура начнется через тридцать секунд. Пожелайте мне удачи.

А Флэттери подумал: «Он решился на самоубийство… но, возможно, совершенно напрасно».

Бикель тем временем следил за показаниями приборов на пульте. Поток энергии нарастал, стрелки на приборах дрожали. Из вокодера донесся негромкий шум, который тут же перекрыли статические разряды.

Стрелки метнулись вперед и замерли.

Неожиданно из вокодера послышался скрипучий голос. Постепенно он стал просто гортанным, но слов разобрать было почти невозможно.

— Убивать!

Бикель взглянул на приборы, увидел, что компьютер запрашивает дополнительную энергию, а в цепях ИР буквально бушует информационная буря.

Значит, это говорит компьютер.

— Убивать, — повторил ИР, на сей раз выговаривая слово более отчетливо. — Негативная энергия, распад систем, использующих энергию в любой форме… символическое приближение… не математическое.

Бикель активировал диагностические программы и взглянул на приборы. В коммуникационных цепях потребление энергии почти на нуле, импульсы в системах ИР, низкий уровень потребления энергии компьютером.

— Убивать.

Бикель, задумавшись, уставился на пульт.

Информация, которая поступила в систему, имела точный математический эквивалент. Сообщение вполне могло оказаться двумя сообщениями. А возможно, и более чем двумя. Чисто функциональное сообщение, игра того, чем оно должно было бы быть — обеспечение, информация, сложение, вычитание, умножение, решение непонятных проблем… сообщение для оператора-человека. «А что таится за всем этим?» — подумал Бикель.

Он точно знал, что не подавал питание в систему и не накладывал на нее отпечаток своей личности. Система работала совершенно независимо. Он почувствовал в себе готовность отказаться от своего замысла, связаться с остальными и посоветоваться с ними… но ведь оставалась еще и проблема: ИР хотел убивать. Убивать. Не успев еще до конца осознать эту мысль, Бикель нажал кнопку включения переделанного генератора поля и тут же почувствовал, как поле окружает его. По коже поползли мурашки. Волоски на коже встали дыбом. Глаза начали слезиться, а пальцы — дрожать. Он почувствовал, что окунается в морс энергии. Нечто пыталось выловить его сетью, старалось подцепить на крючок. Он понимал, что происходит: новый разум пытается облечь неизвестное в известные символы.

Пусковой эффект обрушился на него — это было подобно фейерверку искр. Пусковой эффект был подобен удару электрическим током, остро отдавшимся по всему телу. Бикель почувствовал, как его закручивают спирали энергии, вводя тело в какой-то незнакомый ритм колебаний. Восприятие сузилось до восприятия червяка, протаскиваемого через рыболовную сеть… впрочем, нет — через отверстия, трубки и ямки. Бикель почувствовал, как клапаны открылись перед ним и закрылись за его спиной. Это было подобно путешествию по внутренним служебным коридорам корабля.

Вот только в настоящий момент он являлся червяком, который что-то чувствовал кожей, мог видеть, дышать, слышать, ощущать каждой порой. И все это время его тащила вперед какая-то ошеломляюще могучая сила.

На ставшей необыкновенно чувствительной коже стали появляться слова, которые он читал миллиардами глаз: «слуховая информация», «линейное восприятие информации», «подстройка скрытых возможностей», «коэффициент согласования закрытой системы», «шестнадцатитысячная потеря памяти», «общий уровень восприимчивости», «внутренний счетный механизм».

«Внутренний счетный механизм», — подумал он. Червяк отрастил псевдоподию и подключил мебиусовский источник энергии к пульту.

Бикель тут же почувствовал биение энергии, похожее на биение второго сердца, и надписи стали мелькать все чаще и чаще.

«Формкарта психоотношений»… «взаимообмен психомодальности»… «аналоговые соотношения формы и содержания»… «бесконечный субматричный канал»… «регулировка интенсивности чувственного восприятия»… «цепь перекрытия данных»… «механизм приблизительного сравнения»… Все эти надписи начали вызывать у него какое-то странное чувство, последовательность внутри последовательности… как сон, который нужно увидеть целиком.

Вероятность наличия у компьютера достаточного количества ячеек в любой отдельно взятый момент времени равнялась приблизительно 16x1013 Этот факт привлек его внимание.

Система, в которой он находился, из-за системных неполадок теоретически могла потерять одно из каждых 16000 сообщений… но классификационная память представляла собой лишь незначительную часть общего целого. Интересно все-таки, это я. Или компьютер?

— ТЫ!

Звук эхом прошелся по его сверхчувствительной коже, и Бикель на мгновение отключился.

Придя в себя, он услышал чей-то шепот:

— Синергизм.

«Синергизм, — подумал Бикель. — Взаимодействие в работе. Синергизм. Сотрудничество».

— Человеческая совесть, — прошептал кто-то. — Слишком общее определение. Генерализированное тело и специализированный мозг — взаимосвязь.

По его коже пробежал узор из переплетающихся линий. Они сплетались и расплетались, образуя символы и стрелки.

Схема!

Она возникла перед его внутренним взором. Последовательности линий образовывали равносторонние треугольники. Группы параллельных цепей утраивались, каждая группа представляла собой нервную сеть, и каждая контролировала две остальные. Поначалу они были объединены в группы. Каждая клетка сети связывалась с помощью нейрона с тремя синапсами клеточного слоя.

Бикель почувствовал, как его куда-то толкают, потом гонят, потом начинают душить. Он превратился в один огромный сенсор, через видеокамеру взирающий на помещение Центрального Пульта.

Все койки были пусты, а Пруденс лежала на полу, бессильно протянув руку к люку, ведущему в жилые помещения.

Бикель благодаря новообретенным способностям вдруг осознал, что она при смерти. Оставались считанные минуты! И это действительно было так! Он понимал, что это правда. Через корабельные сенсоры он наблюдал за происходящим на корабле. Огромный пульт над пустой койкой Пруденс перемигивался разноцветными огоньками.

«Интересно, а где же Радж и Тим? — спросил себя Бикель. — Может, корабль и их тоже убил?»

Центральный Пульт вдруг исчез. Бикель плавал в темноте и чей-то голос вдруг прошептал:

— Хочешь лишиться тела?

Единственным ответом, на который Бикель оказался способен, был безотчетный страх. Он не чувствовал своего тела, не в состоянии был управлять своими чувствами. «Должно быть, нечто вроде этого переживали и ОИРы, — мелькнула мысль. — Они пробуждались к жизни с похожими ощущениями… им предстояло научиться использовать новые мышцы. Может, и я постепенно превращаюсь в бестелесный мозг?»

— У вселенной нет центра, — снова прошелестел невидимый голос.

Бикеля окутывала настолько глубокая темнота, что, казалось, в ней вообще отсутствовала энергия.

А еще кругом стояла абсолютная тишина.

«Но ведь я мыслю, — подумал он. — Интересно, может, теперь я стал бестелесным разумом? Но это попросту невозможно. Тело должно быть. Но ведь тело порождает множество проблем. А может, я стал частью корабельного разума?»

Тут он услышал звуки чьего-то дыхания. Кто-то дышал. Потом послышались удары сердца. Потом он ощутил сокращения мышц.

Бесконечное количество иголочек, жалящих бесчисленные нервные окончания?

Яркая вспышка света — яркая до боли.

До его сознания постепенно стали доходить смутные ощущения реальности.

Теперь Бикель ощущал, что отступает. Он чувствовал, как постепенно выходит из своего червеобразного состояния. Нервные сигналы постепенно перестали быть столь болезненными, и наконец он вновь ощутил себя человеком, лежащим в коконе на койке.

Его пронзило чувство невосполнимой утраты. Как будто ему довелось повидать кусочек рая, но в райские врата его не пустили. Из глаз у него покатились слезы.

Теперь он понимал, что произошло с ОИРами.

Человеческий мозг генетически был предназначен оперировать лишь незначительным объемом входящей информации. ОИРы же использовали человеческий мозг на полную катушку, не позволяя ему отключиться ни на мгновение, заставляя переваривать информацию, поступающую от организма куда более сложного и чувствительного, чем человеческое тело.

ОИРы пытались приспосабливаться, выращивали себе новые, более мощные нервные связи, проводили и другие усовершенствования внутри себя… но всего этого оказалось недостаточно. Когда существование становилось невыносимым, они попросту закорачивали свои нервные соединения. И умирали.

Они постоянно находились в состоянии гиперсознания, на них все время давил огромный объем информации и сознание огромной ответственности. Они были готовы к тому, чтобы стать людьми, но никогда стать ими не могли, поскольку были лишены самого главного — человеческого тела. Корабль попросту не мог предоставить им ничего подобного.

«Прю вот-вот умрет. — Эта мысль поднялась откуда-то из глубин сознания. — Радж! Где же Радж?» Измученный разум Бикеля начал постепенно возвращаться к жизни. Как сквозь полупрозрачную завесу он увидел Флэттери и Тимберлейка, запертых в шлюзе робоксами.

«Радж непременно должен выбраться оттуда, чтобы помочь Прю», — подумал он.

И тут же почувствовал, как мысль превращается в самостоятельную программу, перетекает в базы данных, обрастает необходимыми сведениями и превращается в электрический сигнал в цепях управления.

Стоящий у люка робокс тут же открыл замок и откатился назад.

— Радж, — прошептал Бикель. — Центральный Пульт… скорее… Прю… помоги.

Он ощутил, как его усиленный электроникой шепот поступает в систему и громогласным водопадом обрушивается из вокодера шлюза на Флэттери и Тимберлейка.

Флэттери опрометью бросился на Центральный Пульт.

Бикель почувствовал, что сознание покидает его. Оно превратилось в огонек, который постепенно затухал, меняя при этом цвет. Сначала он был почти фиолетовым, потом же, пройдя едва ли не всю шкалу, превратился в кроваво-красный.

За мгновение до того, как потерять сознание, у Бикеля мелькнула мысль, не умирает ли он, а потом он подумал: «Красное смещение! Сознание подобно красному смещению!»