Онлайн чтение книги Доктор Сакс Dr. SAX
11

Однажды серым днем в Сентралвилле, когда мне исполнилось, вероятно, 1, 2 или 3 годика, я сидел сам по детскому своему себе, грезовидел пустоты в загроможденной темной франко-канадской обувной мастерской, полностью затерявшись в серых тусклых крыльях, ниспадавших с полки, и в мешанине вещей. Потом на крыльце у Розы Пакетт в многоквартирке (большая толстуха, мамина подруга, детная) я понял, что разломанная сапожня из дождливой грезы – как раз внизу подо мной… я знал такое про свой район. В тот день я выучил слово «дверь» поанглийски… дверь, дверь, porte, porte – эта сапожная мастерская заблудилась в дожде моих первых воспоминаний, а связана она с Великим Видением Халата.

Сижу на руках у мамы в бурой ауре сумрака, распространяемой ее халатом, – у него тесемки болтаются, как шнурки в кино, звонок для Императрицы Екатерины, но коричневый, болтается на поясе халата – семейного халата, я его наблюдал лет 15–20 – в нем болели – прежними рождественскими утрами халат с узором привычных ромбов или квадратов, но бурый, цвета самой жизни, цвета мозга, серо-бурого мозга, и первого цвета, что я заметил после дождливых серостей моих первых взглядов на мир в спектре из колыбельки, такой тупой. Я у мамы на руках, но стул отчего-то не на полу, он в воздухе, подвешен в пустотах дымки, пахнущей опилками, которую несет со склада лесопилки Лажуа, висит над травяным двориком на углу Западной Шестой и Буавер – этот дагерротипно-серый повсюду, но мамин халат распространяет дух теплокоричневого (семейный бурый цвет) – поэтому теперь, когда я кутаю подбородок в теплый шарф на влажном шквалистом ветру – я думаю о том утешенье бурого халата – или когда кухонная дверь распахивается зиме, впуская свежие льды воздуха мешать теплому волненью портьеры душистого жара от кухонной печки… скажем, ванильный пудинг… я пудинг, зима – серая дымка. Дрожь радости охватила меня – когда я прочел о чайной чашке Пруста – столько блюдец в одной крошке – вся История под пальцем понемножку – весь город во вкусной крошке – у меня все детство ванильными зимними волнами вокруг кухонной плиты. В точности холодное молоко на горячем хлебном пудинге, встреча горячего и холодного в полом проеме меж воспоминаниями о детстве.

Коричневое из грезы о халате и серое в тот обувной день связаны с буростями и серостями Потакетвилля – чернота Доктора Сакса явилась позже.