Онлайн чтение книги Кровавое эхо Echo Burning
Глава 2

– Знаете, я ведь не случайно вас подобрала, – сказала Кармен Грир.

Ричер сидел, прислонившись спиной к дверце. «Кадиллак» замер на обочине, точно тонущее судно. Скользкая кожаная поверхность сиденья мешала Ричеру сесть прямо. Кармен положила одну руку на руль, а другую – на спинку пассажирского сиденья, возвышаясь над ним. Ее лицо находилось совсем близко, но прочесть его выражение было невозможно. Она смотрела мимо Ричера, куда-то в пыльную канаву.

– Вы сумеете выехать отсюда? – спросил он.

Она оглянулась на шоссе, поверхность которого мерцала от жары примерно на уровне ее окна.

– Думаю, что смогу, – ответила она. – Надеюсь, что смогу.

– Я тоже на это надеюсь, – проговорил Ричер.

Кармен молча посмотрела на него.

– Итак, почему вы меня подобрали? – поинтересовался он.

– А вы как думаете?

– Понятия не имею, – сказал он. – Я решил, что мне повезло. Подумал, что вы из тех, кто готов прийти на помощь незнакомому человеку.

Она тряхнула головой:

– Нет, я искала человека вроде вас.

– Зачем?

– Я подвозила, наверное, дюжину мужчин, – сказала она. – И видела сотни. Вот уже целый месяц я ничем другим не занимаюсь. Езжу по Западному Техасу и ищу тех, кого нужно куда-нибудь подбросить.

– Зачем?

Она отмахнулась от его вопроса:

– Поверить невозможно, сколько миль я проехала на этой машине. И сколько истратила денег на бензин.

– Зачем? – снова спросил Ричер.

Кармен молчала, не отвечая на его вопрос, просто сидела и ничего не говорила. Ручка дверцы впивалась Ричеру в почку. Он выгнул спину и сменил положение, прижавшись к ней плечом. И пожалел, что именно она его подобрала. Лучше бы это оказался самый обычный человек, который только и хочет, что добраться из пункта А в пункт Б.

– Я могу называть вас Кармен? – взглянув на нее, спросил Ричер.

– Конечно, – кивнула она.

– Хорошо, Кармен, расскажите мне, что здесь происходит.

Она открыла рот и тут же его закрыла, снова открыла и закрыла.

– Не знаю, с чего начать, – сказала она. – Теперь, когда до этого дошло.

– До чего дошло?

Она не стала отвечать.

– Скажите, чего вы от меня хотите, или я прямо сейчас и здесь выйду из машины, – заявил Ричер.

– Снаружи сорок градусов.

– Я знаю.

– Человек может умереть от такой жары.

– Я рискну.

– Вы не сможете открыть дверь, – сказала она. – Машина слишком наклонена.

– Тогда я выбью ветровое стекло.

Она вздохнула.

– Мне нужна ваша помощь, – повторила она.

– Вы меня не знаете.

– Лично не знаю, но вы подходите по всем параметрам.

– По каким параметрам?

Кармен снова замолчала, а потом едва заметно улыбнулась с иронией.

– Это так трудно, – проговорила она. – Я репетировала свою речь миллион раз, а сейчас не знаю, получится ли у меня что-нибудь.

Ричер ничего не говорил, дожидаясь продолжения.

– Вы когда-нибудь имели дело с адвокатами? – спросила Кармен. – Они никогда ничего для вас не делают. Требуют кучу денег и кучу времени, а потом говорят, что практически ничем не могут помочь.

– Так наймите другого адвоката, – посоветовал Ричер.

– У меня их было четыре, – ответила Кармен. – Четыре за месяц. Они все одинаковые. И ужасно дорогие. У меня недостаточно денег.

– Вы ездите на «кадиллаке».

– Он принадлежит моей свекрови. Я всего лишь взяла его на время.

– У вас кольцо с большим бриллиантом.

Она снова затихла, и глаза у нее потемнели.

– Мне подарил его муж.

– А он не может вам помочь? – спросил Ричер.

– Нет, он не может мне помочь, – ответила она. – Вы когда-нибудь пытались найти частного детектива?

– Мне никогда не был нужен частный детектив. Я сам детектив.

– В реальной жизни их нет, – сообщила Кармен. – Совсем не так, как в кино. Они хотят сидеть в своих конторах и разговаривать по телефону. Или работать на компьютере с базами данных. Они не горят желанием выйти из конторы и действительно что-то для вас сделать. Я добралась до самого Остина. Один человек там сказал, что сможет мне помочь, но ему потребуется шесть человек и десять тысяч долларов в неделю.

– За что?

– Я была в отчаянии, в панике. И тогда у меня появилась эта мысль. Я решила, что, если буду ездить и подбирать людей на дороге, рано или поздно я найду кого-нибудь подходящего. И он захочет мне помочь. Я старалась выбирать очень осторожно. Останавливалась, только если человек казался мне… ну, скажем, грубоватым.

– Вот уж спасибо, Кармен, – проговорил Ричер.

– Я не в плохом смысле, – пояснила она. – Не хотела вас обидеть.

– Но это могло быть опасно.

– Так и было пару раз. Но мне пришлось рискнуть. Мне необходимо кого-нибудь найти. Я представляла, что это будет какой-нибудь ковбой, выступающий на родео, или рабочий с буровой вышки. Ну, вы понимаете, такой крутой мужик, задира, возможно, безработный, у которого полно свободного времени. Из тех, кто не прочь подзаработать. Только я не могу заплатить много. Для вас это проблема?

– Пока что, Кармен, тут все проблема.

– Я со всеми разговаривала, – сказала она. – Ну, понимаете, болтала о том о сем, обсуждала разные вещи, как с вами. Я пыталась понять, что они собой представляют, оценить характер. И никто из них не подошел, они ни на что не годились. А вот вы годитесь.

– Гожусь на что?

– Я думаю, вы мой лучший шанс. Бывший коп, служили в армии, никаких связей, лучше не придумаешь.

– Я не ищу работу, Кармен.

Она радостно кивнула:

– Конечно, я это уже поняла. Так даже лучше. Неужели вы не видите, как отлично все складывается? Помощь ради помощи. Вы не будете наемником. К тому же у вас замечательное прошлое. Оно накладывает на вас обязательства.

Ричер удивленно посмотрел на нее и возразил:

– Ничего оно на меня не накладывает.

– Вы были военным, – продолжала она. – И полицейским. Идеальное сочетание. Вы должны помогать людям. Таков долг всех копов.

– По большей части мы занимаемся тем, что проламываем головы. И не слишком много помогаем.

– Но так должно быть. Вот для чего нужны копы. Это их главная обязанность. А армейский коп и того лучше. Вы сами сказали, что делаете то, что требуется.

– Если вам нужен полицейский, поговорите с шерифом округа. В Пекосе, или как там называется ваш город.

– Эхо, – сказала она. – Я живу в Эхо, к югу от Пекоса.

– Мне все равно, – не стал спорить Ричер. – Отправляйтесь к шерифу.

– Нет, я не могу, – тряхнув головой, ответила она.

Ричер больше ничего не стал ей говорить. Просто лежал, опираясь спиной о дверцу. Двигатель терпеливо урчал, кондиционер наполнял машину прохладным воздухом. Кармен по-прежнему возвышалась над ним. Она молчала, смотрела мимо него и моргала, словно собиралась заплакать. Словно готовилась пролить целый водопад слез. Словно она самым трагическим образом разочаровалась то ли в нем, то ли в себе.

– Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая, – сказала она.

Ричер повернулся и окинул ее с головы до ног суровым взглядом. Сильные стройные ноги, сильные красивые руки, дорогое платье. Оно немного задралось, а еще он видел бретельку лифчика на плече. Ослепительно белую на фоне смуглой кожи. У нее были тщательно причесанные волосы и ухоженные ногти. Изящное, умное лицо с усталыми глазами.

– Я не сумасшедшая, – заявила она и посмотрела прямо на него.

Выражение ее лица изменилось, Ричеру показалось, что он увидел мольбу или безнадежность и отчаяние.

– Просто дело в том, что я представляла себе это мгновение целый месяц, – проговорила она. – Моя последняя надежда. Наверное, план дурацкий, но другого у меня нет. Кроме того, существовал крошечный шанс, что он сработает, а с вашей помощью все могло бы получиться, но я все испортила, потому что веду себя как сумасшедшая.

Ричер выдержал длинную паузу. Он представил себе блинную, которую видел в Лаббоке прямо напротив мотеля. Она показалась ему симпатичной. Он мог перейти на другую сторону улицы и заказать целую кучу блинов с сиропом, а еще бекон и, может быть, яйцо. Он вышел бы оттуда через полчаса после того, как она проехала бы через город. Он мог бы сидеть сейчас рядом с улыбающимся водителем грузовика и слушать рок-н-ролл по радио. С другой стороны, он мог бы лежать весь в крови и синяках на полу камеры в полицейском участке и дожидаться приговора.

– Начинайте, – предложил он. – Расскажите то, что должны. Но сначала я хочу, чтобы вы выехали из этой проклятой ямы. И мне бы не помешала чашка кофе. Впереди есть какое-нибудь заведение, где можно выпить кофе?

– Наверное, – ответила Кармен. – Да, есть. Примерно в часе отсюда.

– В таком случае поехали туда и выпьем кофе.

– Вы собираетесь бросить меня и сбежать, – заявила она.

Такая возможность показалась ему привлекательной. Кармен смотрела на него в течение примерно пяти долгих секунд, затем кивнула, словно приняла решение. Включила зажигание и нажала на газ. У машины был привод на передние колеса, и весь вес был сосредоточен сзади, поэтому колеса начали бессмысленно проворачиваться. По дну застучали мелкие камешки, и в воздух поднялись тучи серой пыли. Но уже в следующее мгновение машина выбралась из ямы и выехала на шоссе. Кармен нажала на педаль газа, и они помчались на юг.

– Я не знаю, с чего начать, – сказала она.

– С начала, – посоветовал Ричер. – Так будет лучше всего. Сейчас подумайте, а за кофе все расскажете. У нас есть время.

Кармен покачала головой, глядя вперед сквозь ветровое стекло. Она не сводила глаз с мерцающей дороги. Машина мчалась на скорости семьдесят миль в час, и Кармен молчала почти целую милю.

– Нет у нас времени, – проговорила она. – Это очень срочно.

В пятидесяти милях к юго-западу от Абилина на обочине тихой деревенской дороги застыл в ожидании «форд-краун». Мотор оставался невыключенным, и капот был приоткрыт, чтобы немного его охладить. Вокруг расстилалась равнина, такая плоская, что в любом направлении было видно, как земная поверхность, покрытая высохшим пыльным кустарником, изгибается и плавно уходит за горизонт. Других машин не было, а значит, и никаких других звуков, кроме шепота работающего двигателя и тяжелого шипения земли, трескающейся под лучами обжигающего солнца.

Водитель выдвинул зеркало на дверце на максимум, чтобы видеть дорогу сзади. Пыль, поднятая «фордом-краун», осела, и на целую милю, до самого черного горизонта, сливающегося с небом и серебристым мерцающим миражом, открывался отличный вид. Водитель не сводил глаз с далекого сияния, дожидаясь, когда его разорвет приближающаяся машина.

Он знал, какой она будет. Их команду тщательно проинструктировали. Белый «мерседес-бенц», за рулем мужчина, он едет на встречу, которую не может пропустить. Он будет ехать очень быстро, поскольку боится опоздать – он всегда опаздывает. Они знали время назначенной встречи и место, куда он направляется, – в тридцати милях дальше по дороге, поэтому простой арифметический подсчет выдал им контрольное время, чтобы сверить часы. Это время быстро приближалось.

– За дело, – сказал водитель.

Он вышел из машины на жару, закрыл капот, вернулся на свое место и взял у женщины кепку, одну из трех, купленных у продавца сувениров на Голливудском бульваре за тридцать долларов девяносто пять центов каждая. Кепка была темно-синей, с вышитой белыми нитками надписью «ФБР». Водитель надел ее и надвинул на глаза козырек. Сдвинул рычаг передачи и надавил ногой на педаль газа. Затем слегка наклонился вперед, вглядываясь в зеркало.

– Точно вовремя, – сказал он.

Серебристый мираж бурлил и переливался, из него появилась белая тень и понеслась к ним, точно рыба, выскочившая из воды. Тень обрела очертания и, будто прижимаясь к дороге, помчалась в их сторону. Белый «мерседес»-седан, широкие покрышки, темные окна.

Водитель убрал ногу с тормоза, и «форд-краун» медленно пополз вперед, поднимая пыль. «Мерседес» с ревом промчался мимо, и «форд» пристроился за ним в горячем воздухе выхлопа. Водитель выровнял руль и прибавил скорость. Улыбнулся, поджав губы. Команда убийц приступила к работе.

Водитель «мерседеса» заметил в зеркале заднего вида включенные фары и, вглядевшись повнимательнее, определил, что за ним едет седан, а еще он увидел на переднем сиденье двух человек в кепках с козырьками. Его взгляд невольно упал на спидометр, который показывал больше девяноста миль. Водитель похолодел и выругался, сбросил скорость и принялся прикидывать, на сколько он уже опоздал, как далеко еще ехать и как следует себя вести с этими парнями. Продемонстрировать скромность? Или, может, заявить: «Я слишком важная персона, чтобы позволить вам хамить мне»? А как насчет дружелюбного: «Да ладно, ребята, я тоже на работе»?

Седан догнал его, когда он сбросил скорость, и он увидел троих человек, двух мужчин и женщину. Повсюду были натыканы антенны. Значит, не простые копы. Водитель знаком показал, чтобы он остановился на обочине. Женщина прижала к стеклу своего окна бумажник с удостоверением личности. На нем крупными буквами было написано: «ФБР». На кепках тоже. Серьезные ребята в форме. Серьезная машина. Он немного расслабился. ФБР не останавливает за превышение скорости. Наверное, тут что-то другое. Какая-нибудь проверка, что вполне разумно, учитывая, какое заведение находится в тридцати милях отсюда. Он кивнул женщине, затормозил и съехал на обочину. Отпустил педаль, и машина замерла на месте, окутанная тучами пыли. Машина ФБР подъехала к нему и встала за ним. Свет ее фар приглушала густая пыль.

По собственному опыту они знали, что необходимо, чтобы жертва не шумела и оставалась живой как можно дольше. Чтобы не было никакой борьбы, которая приводит к тому, что на месте остаются улики: кровь, кусочки ткани и жидкости, вытекающие из тела. Поэтому все трое вышли из машины не спеша, изображая из себя профессионалов, занятых важным, но не слишком срочным делом.

– Мистер Юджин? – крикнула женщина. – Ал Юджин?

Водитель «мерседеса» открыл дверцу и вышел на жару и слепящее солнце. Мужчина лет тридцати, невысокий, смуглый, с землистым лицом, мягкий и полный. Он посмотрел на женщину, и она сразу поняла, что воспитанное в нем с детства уважение к женщинам поставило его в невыгодное положение.

– Чем могу быть вам полезен, мэм? – спросил он.

– Ваш мобильный телефон работает, сэр? – спросила она.

Юджин похлопал по карману пиджака.

– Должен работать, – ответил он.

– А могу я на него взглянуть, сэр?

Юджин достал телефон из кармана и протянул ей. Женщина набрала номер, и у нее сделался удивленный вид.

– Похоже, все в порядке, – сказала она. – Вы не могли бы уделить нам пять минут, сэр?

– Возможно, – ответил Юджин. – Если вы скажете зачем.

– В миле дальше по дороге находится заместитель директора ФБР, ему необходимо с вами поговорить. Что-то срочное, как мне кажется, иначе нас бы здесь не было, и что-то очень важное, иначе нам бы сказали, в чем дело.

Юджин сдвинул манжет рубашки и взглянул на часы.

– У меня назначена встреча, – сказал он.

– Мы знаем, сэр, – кивнула женщина. – И мы взяли на себя смелость позвонить и чуть-чуть ее сдвинуть. Нам нужно всего пять минут.

Юджин пожал плечами.

– Я могу взглянуть на ваши документы? – спросил он.

Женщина протянула ему бумажник из потрепанной черной кожи с мутноватым пластиковым окошком, в котором он увидел ламинированное удостоверение личности агента ФБР с фотографией и тисненой надписью, выполненной слегка старомодным шрифтом, каким могло бы пользоваться правительство. Как и большинство жителей США, Юджин никогда не видел удостоверений личности ФБР и решил, что ему наконец представилась такая возможность.

– Чуть дальше по дороге? – переспросил он. – Хорошо. Пожалуй, я поеду за вами.

– Мы вас отвезем, – сказала женщина. – Там имеется пропускной пункт, и они начинают страшно нервничать, когда видят гражданские машины. Мы вас доставим назад. Всего пять минут.

Юджин снова пожал плечами:

– Хорошо.

И все дружно направились к «форду-краун». Водитель придержал для Юджина пассажирскую дверцу.

– Садитесь сюда, сэр, – сказал он. – Ваше имя значится в списке А, и если мы посадим вас на заднее сиденье, нашим задницам сильно не поздоровится, будьте уверены.

Они увидели, как Юджин тут же начал раздуваться от собственной значимости, кивнул и забрался на переднее сиденье. Либо он не заметил, что его мобильный телефон так и остался у них, либо ему было все равно. Водитель закрыл дверь и, обойдя машину, занял свое место. Женщина и высокий мужчина уселись сзади. Машина объехала «мерседес» слева и покатила по дороге со скоростью пятьдесят миль в час.

– Впереди, – сказала женщина.

Водитель кивнул:

– Я вижу. Мы успеем.

Примерно в трех или четырех милях дальше над дорогой показалось облако пыли. Оно поднималось вверх и медленно смещалось влево на легком ветру. Водитель «форда-краун» сбросил скорость, чтобы не пропустить поворот, который он отыскал полчаса назад. Увидев поворот, он свернул влево, пересек противоположную обочину, съехал с дороги и направился к зарослям кустарника, достаточно высоким, чтобы скрыть в них машину. Мужчина и женщина на заднем сиденье достали пистолеты, наклонились вперед и прижали их к шее Юджина там, где благодаря строению человеческого черепа за ушами имеются очень удобные углубления.

– Не шевелитесь, – приказала женщина.

Юджин замер на месте. Через две минуты мимо них по дороге промчался большой темный грузовик или автобус, тучи пыли заволокли небо, и тихонько зашелестели листья кустов. Водитель вышел из машины и подошел к двери Юджина с пистолетом в руке. Открыл дверь, наклонился и приставил дуло пистолета к шее Юджина, спереди, где под ключицей имеется еще одно удобное углубление.

– Выходи, – сказал он. – И соблюдай осторожность.

– Что? – только и смог произнести Юджин.

– Мы скажем тебе что, – проговорила женщина. – А теперь выходи.

Под дулами трех пистолетов Юджин выбрался наружу.

– Отойди от машины, – приказала женщина. – И прогуляйся в сторону от дороги.

Это был самый сложный момент. Юджин начал быстро осматриваться, поворачивая голову, насколько осмеливался. Его глаза бегали туда-сюда. Все тело дергалось. Он отошел от машины. Один шаг, второй, третий… Глаза продолжали метаться. Женщина кивнула.

– Ал, – громко позвала она.

Ее партнеры тут же отскочили в разные стороны. Юджин резко обернулся, чтобы взглянуть на женщину, которая произнесла его имя. Она выстрелила ему в правый глаз. Звук выстрела, точно гром, разорвал тишину. Затылок Юджина превратился в кровавое месиво, и он повалился на землю, запутавшись в собственных конечностях. Женщина обошла его и наклонилась, чтобы взглянуть на свою работу, затем шагнула назад и выпрямилась, расставив ноги и разведя руки в стороны, словно приготовилась к досмотру в аэропорту.

– Проверьте, – сказала она.

Мужчины подошли к ней и внимательно изучили каждый дюйм ее кожи и одежды, потом волосы и руки.

– Чисто, – сказал маленький смуглый мужчина.

– Чисто, – повторил вслед за ним его напарник.

Женщина едва заметно улыбнулась. Никаких следов. Никаких улик. На ней не осталось ни крови, ни мелких частиц костей или мозга.

– Хорошо, – сказала она.

Мужчины снова подошли к Юджину, взяли его за руки и ноги и протащили десять футов до кустов. Чуть раньше они нашли там небольшое углубление в известняке, трещину в камне примерно восемь футов в глубину и полтора фута в ширину – достаточно широкую, чтобы засунуть туда тело боком, но слишком узкую для размаха крыльев стервятников или канюков. Юджин был совсем не худощавым человеком. Они начали осторожно опускать тело, следя, чтобы оно не цеплялось за камень, а затем сбросили его вниз. Оно застряло между каменными стенками трещины на глубине семи футов.

Пятна крови уже начали высыхать и чернеть на солнце. Убийцы присыпали их песчаной пылью и замели все следы веткой мескитового дерева. После этого они вернулись в свою машину, водитель подал немного назад, выбрался из кустарника и выехал на дорогу. Большая машина развернулась в ту сторону, откуда приехала, и не спеша, на скорости в пятьдесят пять миль, двинулась в обратный путь. Через несколько минут они миновали белый «мерседес» Юджина, стоящий там, где они его оставили. Он выглядел брошенным и уже начал покрываться пылью.

– У меня есть дочь, – сообщила Кармен Грир. – Я ведь вам уже говорила?

– Вы говорили, что вы мать, – сказал Ричер.

Она кивнула, глядя на руль:

– Да, у меня дочь. Ей шесть с половиной лет. – Она помолчала немного и добавила: – Они назвали ее Мэри Эллен.

– Они?

– Семья моего мужа.

– Они дали имя вашему ребенку?

– Так получилось. Я была не в том положении, чтобы им помешать.

– А как бы вы ее назвали? – через пару мгновений спросил Ричер.

– Может быть, Глория, – пожав плечами, ответила Кармен. – Мне казалось, что она потрясающая.

Она снова замолчала.

– Но ее зовут Мэри Эллен, – проговорил Ричер.

– Они называют ее Элли, для краткости, – сказала она. – Иногда мисс Элли.

– И ей шесть с половиной лет?

– Мы женаты меньше семи лет. Это я вам тоже говорила. Надеюсь, вы умеете считать. Или у вас проблемы?

– С математикой?

– С тем, что это значит.

Ричер покачал головой, глядя в ветровое стекло:

– Никаких. А почему должны быть какие-то проблемы?

– Вот и для меня нет никаких проблем. Но это объясняет, почему я была не в том положении, чтобы дать имя собственной дочери.

Ричер ничего ей не ответил.

– С самого начала у меня с его семьей ничего не получалось, – сказала Кармен.

Она произнесла это так, как люди говорят о трагедии, случившейся в прошлом, об автомобильной катастрофе, крушении самолета или смертельном диагнозе. Так, как человек вспоминает день, когда его жизнь изменилась навсегда. Она крепко сжимала руками руль, и машина мчалась вперед, словно сама по себе, – кокон, внутри которого царит прохлада и тишина, а мимо проносится прожаренная на солнце местность.

– Кто они такие? – спросил Ричер.

– Гриры, – ответила она. – Старая семья из округа Эхо. Они живут там с тех самых пор, как был отвоеван Техас. Наверное, тогда-то и урвали себе кусок.

– А какие они?

– Какие и должны быть, – сказала она. – Старая техасская семья, белые. Большие деньги с незапамятных времен, часть из них уже исчезла, но многое осталось – нефть и разведение скота. Протестанты, крестятся по всем правилам. Впрочем, не могу сказать, что они часто ходят в церковь или их беспокоит, что им скажет Господь. Они охотятся на животных ради собственного удовольствия. Отец моего мужа умер некоторое время назад, мать жива, два сына, кузены по всему округу. Мой муж – старший сын. Его зовут Слуп Грир.

– Слуп?[6]Имя произносится как sloop – шлюп, сторожевой корабль (англ.). – переспросил Ричер.

Кармен улыбнулась впервые с тех пор, как они выехали на дорогу из ямы.

– Слуп, – повторила она.

– И что это за имя такое?

– Старое семейное имя, – пояснила она. – Мне кажется, так звали кого-то из предков. Наверное, он был в Аламо и сражался с моими предками.

– Звучит как «шлюп». А как зовут другого сына? Яхта? Буксир? Океанский лайнер? Нефтеналивной танкер?

– Роберт, – ответила Кармен. – Все называют его Бобби.

– Слуп, – повторил Ричер. – Я такого еще не слышал.

– Я тоже раньше не слышала, – сказала Кармен. – Вообще там все для меня было в новинку. Но мне нравилось его имя. Оно… выделяло его, что ли.

– Да, наверное.

– Мы познакомились в Калифорнии, – сказала Кармен. – Учились вместе в университете.

– Он оказался далеко от дома и все такое, – проговорил Ричер.

Она перестала улыбаться:

– Именно. Оглядываясь назад, я понимаю, что это единственная причина, по которой все произошло. Знаете, если бы я встретила его здесь, включая все, что шло в придачу к нему, ничего бы не было. Никогда, уж можете мне поверить. Если предположить, конечно, что я вообще сюда приехала бы, в чем я очень сомневаюсь.

Она снова замолчала и, прищурившись, начала вглядываться вперед, в ослепительное сияние солнца. Слева от черной ленты дороги возникло какое-то строение, чьи яркие алюминиевые очертания рассыпáлись на движущиеся фрагменты под воздействием горячего воздуха, поднимавшегося над шоссе.

– Вот и закусочная, – сообщила Кармен. – Уверена, что здесь есть кофе.

– Довольно необычная закусочная, – заметил Ричер.

– А здесь много необычного, – проговорила Кармен.

Закусочная в полном одиночестве пристроилась на обочине дороги, на небольшом возвышении посреди утрамбованной земляной площадки, которая служила парковкой. На высоком шесте имелась вывеска, и нигде даже намека на тень. Ричер заметил два грузовика-пикапа, стоящих довольно далеко друг от друга и припаркованных кое-как.

– Ну ладно, – сбрасывая скорость, с сомнением проговорила Кармен. – Теперь вы от меня сбежите. Посчитаете, что один из водителей пикапов наверняка согласится вас подвезти.

Ричер промолчал.

– Если вы так решили, сделайте это позже, ладно? – попросила она. – Пожалуйста. Я не хочу остаться одна в таком месте.

Она еще немного сбросила скорость и покатила по неровной дороге в сторону парковки. Остановилась рядом с вывеской, словно под деревом, чьи ветви защитят машину от солнца. Тонкая тень шеста, точно палочка, легла на капот. Кармен заглушила двигатель, в неожиданно наступившей тишине громче зазвучал шепот кондиционера. Ричер открыл свою дверь, и в него ударила тугая волна жара, будто он вдруг оказался в сталелитейном цеху. Воздух был таким горячим, что ему не удавалось сделать вдох. Несколько мгновений он стоял не шевелясь, дожидаясь Кармен, а затем они вместе прошли по пропеченной солнцем земле, жесткой и сухой, точно цемент. Чуть дальше он разглядел заросли мескитовых деревьев на фоне ослепительно-голубого неба, бесконечного и бездонного, раскинувшегося во все стороны, насколько хватал глаз.

Ричер шел на полшага позади Кармен, наблюдая за ней. Она опустила голову и прикрыла глаза, как будто не хотела ничего видеть вокруг себя и не хотела, чтобы ее видели другие. Подол ее платья доходил до коленей, красиво оттеняя их. Двигалась она с изяществом танцовщицы, прямо держала спину и легко переставляла ноги.

В закусочной имелся крошечный вестибюль с автоматом по продаже сигарет и стендом, на котором были вывешены рекламные листки, сообщавшие о продаже недвижимости и выставках оружия, а также новости, касающиеся нефти и проведения родео в окрестных городках. За второй дверью было снова прохладно. Некоторое время Ричер и Кармен постояли, наслаждаясь возможностью забыть о жаре. Сразу за дверью начиналась стойка, усталая официантка сидела боком на табурете. В кухне болтался повар. В отдельных кабинках двое мужчин что-то ели. Все четверо подняли головы и замерли, словно хотели что-то сказать, но решили промолчать.

Ричер посмотрел на всех по очереди, отвернулся и провел Кармен в самую дальнюю кабинку в конце зала. Он уселся за липкий стол с виниловым покрытием и с удовольствием подставил голову струе холодного воздуха из вентилятора в потолке. Кармен устроилась напротив и подняла голову, и Ричер впервые посмотрел ей прямо в лицо.

– Моя дочь совсем на меня не похожа, – сказала она. – Иногда я думаю, что это самая жестокая ирония в том, что со мной происходит. Могучие старые гены Гриров победили мои, это точно.

У нее были невероятно красивые темные глаза, слегка раскосые, с длинными ресницами, и прямой нос, который вместе с бровями образовывал идеальную букву Y. Густые черные волосы, отливавшие синим в тусклом свете закусочной, обрамляли высокие скулы. Маленький ротик с едва заметным следом красной помады, гладкая великолепная кожа цвета слабого чая или темного меда, словно подсвеченная изнутри. На самом деле ее кожа была значительно светлее, чем загорелые руки Ричера, хотя он был белым, а Кармен – нет.

– Итак, на кого похожа Элли? – спросил он.

– На них, – ответила Кармен.

Официантка принесла холодную воду, блокнот и карандаш, задранный нос и высокомерное молчание. Кармен заказала кофе со льдом, а Ричер – горячий и как можно крепче.

– Она нисколько на меня не похожа, – сказала Кармен. – Пухленькая, с розовой кожей и светлыми волосами. Но зато у нее мои глаза.

– Счастливая, – заметил Ричер.

На ее губах промелькнула улыбка.

– Спасибо. И я хочу, чтобы она оставалась счастливой.

Кармен прижала стакан воды к щеке, а потом салфеткой вытерла влагу с лица. Официантка принесла их заказ – кофе со льдом в высоком бокале и кофе Ричера в пластмассовом кувшине. Когда она ставила бокал перед Кармен, часть его содержимого выплеснулась на стол. Она подтолкнула к Ричеру пустую фарфоровую кружку, положила посреди стола чек лицевой стороной вниз и, не произнеся ни единого слова, ушла.

– Вы должны понимать, что когда-то я любила Слупа, – сказала Кармен.

Ричер промолчал, и она посмотрела ему в глаза.

– Вы не любите, когда вам говорят подобные вещи? – спросила она.

Ричер покачал головой, хотя действительно чувствовал себя немного неловко. Одинокие бродяги далеко не всегда готовы с радостью выслушивать признания совершенно незнакомых им людей.

– Вы сказали, чтобы я начала с самого начала, – произнесла она.

– Да, сказал, – не стал спорить Ричер.

– Хорошо, пусть будет с самого начала. Когда-то я его любила. Я хочу, чтобы вы это понимали. А еще что это было совсем не трудно – полюбить его. Высокий, крупный, красивый, он много улыбался, держался легко и непринужденно, я никогда не видела его напряженным. Мы учились и были молоды. Лос-Анджелес такое особенное место, где все кажется возможным и ничто не имеет особого значения.

Она взяла соломинку из коробки, стоящей на столе, и вынула ее из упаковки.

– А еще вам необходимо знать, откуда я родом, – продолжала она. – По правде говоря, мой случай нельзя назвать стандартным. Я не была простой мексиканской девушкой, которую волновало, как к ней отнесется белая семья. Меня беспокоило, примет ли моя семья парня-гринго. Ужасно беспокоило. Нам принадлежит тысяча акров земли в Напа-Вэлли[7]Напа-Вэлли – плодородная долина на западе Калифорнии, крупнейший район виноделия в США.. Мне кажется, мы там жили всегда и всегда были самыми богатыми из всех, кого я знала. И самыми образованными. Искусство, история, музыка. Мы делали пожертвования музеям. На нас работали белые люди. Поэтому я страшно переживала, что скажут мои родные, когда я объявлю им, что хочу выйти замуж за белого парня.

Ричер сделал глоток кофе. Он был несвежим и подогретым, но Ричер решил, что сойдет и так.

– И что они сказали? – спросил он.

– Пришли в ярость. Я считала, что они ведут себя глупо. Теперь понимаю, что они были правы.

– Так что же произошло?

Кармен некоторое время потягивала кофе через соломинку, потом взяла салфетку и промокнула губы. На салфетке остался красный след помады.

– Ну, я забеременела, – сказала она. – И разумеется, все стало в миллион раз хуже. Мои родители очень набожные люди, которые страстно придерживаются традиций, и они просто вычеркнули меня из своей жизни. Лишили наследства и отказались от меня. Как в сказке из викторианских времен – выгнали из дома на заснеженную улицу с жалким узелком в руках. Только, разумеется, не было никакого снега, а вместо узелка – дорогой чемодан.

– И что вы сделали?

– Мы поженились. Никто не пришел на нашу свадьбу, только пара друзей, с которыми мы учились. Несколько месяцев мы прожили в Лос-Анджелесе, закончили учебу, потом поселились там, пока до появления ребенка не остался месяц. На самом деле тогда было здорово. Мы были молоды и любили друг друга.

Ричер налил себе вторую чашку кофе.

– Но? – спросил он.

– Но Слуп не мог найти работу. А вскоре я поняла, что он не особенно старался. Работа не входила в его планы. Колледж был для него четырьмя годами развлечений, а затем он собирался сменить отца в семейном бизнесе. Его отец к тому моменту уже готовился уйти на покой. Мне это совсем не нравилось, потому что я хотела, чтобы мы начали самостоятельно выстраивать нашу жизнь. Ну, вы понимаете, новое поколение с обеих сторон. Я считала, что раз я отказалась от всего, что имела, то он тоже должен. Мы начали ссориться, я не могла работать из-за беременности, поэтому у меня не было своих денег. В конце концов мы не смогли заплатить за жилье, он одержал верх в нашем споре, и мы вернулись сюда, в Техас, и поселились в большом старом доме с его родителями, братом и кучей кузенов. И я все еще здесь.

Отчаяние и тоска снова зазвучали в ее голосе при воспоминании о дне, когда ее жизнь изменилась навсегда.

– И?.. – подтолкнул ее Ричер.

Она взглянула ему в глаза:

– Мне казалось, будто земля разверзлась у меня под ногами и я стремительно падаю прямо в ад. Я испытала такое потрясение, что сначала даже не могла ни на что реагировать. Они очень странно со мной держались, и только на второй день я поняла, что происходит. Понимаете, всю мою жизнь со мной обращались как с принцессой, потом я была одной из тысяч студентов в Лос-Анджелесе – и вдруг превратилась в кусок дерьма с помойки. Они никогда не говорили это прямо, но я все видела и понимала. Они меня ненавидели, для них я была грязной шлюхой, подцепившей их дорогого мальчика. Они вели себя до противного вежливо, наверное, рассчитывали, что Слуп одумается и вышвырнет меня вон. В Техасе такое нередко случается. Чудные мальчики из старых семей, когда они глупы и молоды, любят темнокожих женщин. Иногда это что-то вроде обряда посвящения. Потом они умнеют и все встает на свои места. Я уверена, что они так думали. И очень на это надеялись. Поверьте мне, я испытала настоящий шок. Я никогда так о себе не думала. Никогда. Не было необходимости. И никогда ни с чем подобным не сталкивалась. В одно мгновение весь мой мир перевернулся с ног на голову. Как будто я свалилась в ледяную воду. Я не могла дышать, не могла думать, даже двигаться не могла.

– Но, судя по всему, он вас не вышвырнул.

– Нет, – не поднимая глаз, ответила Кармен. – Он начал меня бить. В первый раз он ударил меня по лицу. На следующий день родилась Элли.

«Форд-краун» свернул к офису проката машин «Херц», пристроившемуся за небольшой рощицей в восьми милях от шоссе, на полпути между Абилином и Биг-Спринг. Техасские номера были заменены на виргинские. Пластиковые покрышки вернулись на место, антенны были сняты и убраны в чемодан. Сувенирные кепки сложены и спрятаны вместе с оружием. Мобильный телефон Юджина разбит о большой камень, а осколки заброшены в густые кусты. На переднее пассажирское сиденье насыпали несколько горстей пыли с обочины дороги, чтобы служащие агентства пропылесосили его, уничтожив вместе с пылью все следы пребывания Юджина в машине, поскольку на сиденье могли остаться волоски или нитки с его одежды.

Затем большой седан вернулся на шоссе и спокойно покатил на запад, непримечательная машина с тремя непримечательными людьми внутри. Они сделали еще одну остановку около кафе, названного в честь реки Колорадо, где выпили содовой и позвонили из непримечательного телефона-автомата в Лас-Вегас, откуда их звонок отправился в Даллас, а затем в офис в маленьком городке на западе Техаса. Они доложили, что все прошло успешно, и их сообщение было принято с радостью.

– Он разбил мне губу, а еще у меня расшаталось несколько зубов, – сказала Кармен Грир.

Ричер наблюдал за ее лицом.

– Это было в первый раз, – продолжала она. – Он просто вышел из себя, но тут же раскаялся в том, что сделал, и сам повез меня в больницу. Ехать туда очень далеко, несколько часов, и всю дорогу он умолял простить его. Потом он принялся уговаривать меня не рассказывать о том, что произошло на самом деле. Мне показалось, что ему действительно стыдно, и я согласилась. Но мне все равно не пришлось ничего говорить, потому что, как только мы приехали, у меня начались схватки и меня отправили прямо в родильную палату. Элли родилась на следующий день.

– И что было потом?

– Все было хорошо, – ответила она. – По крайней мере неделю. А потом он снова начал меня бить. Я все делала не так. Слишком много внимания уделяла ребенку, не хотела заниматься с ним сексом, потому что у меня болели швы. Он говорил, что из-за беременности я стала толстой и уродливой.

Ричер молчал.

– Ему удалось заставить меня в это поверить, – проговорила она. – И я очень долго верила. Знаете, так бывает. Нужно быть очень уверенной в себе, чтобы сопротивляться таким словам. А у меня подобной уверенности не было. Он отнял ее у меня. В течение двух или трех лет я считала, что сама во всем виновата, и пыталась исправить положение.

– А что делали его родные?

Кармен отодвинула от себя бокал с недопитым кофе.

– Они ничего не знали, – сказала она. – Потом его отец умер, и стало еще хуже. Он был самым разумным из них всех. И хорошим человеком. А теперь остались только его брат и мать. Он ужасный, а она настоящая ведьма. И они по-прежнему ничего не знают. Все происходит потихоньку. Дом большой, в действительности это громадное поместье. И мы вовсе не сидим друг у друга на голове. Все невероятно запутано. Мой муж слишком упрям и горд, чтобы согласиться с ними, что он совершил ошибку. Поэтому чем больше они на меня наскакивают, тем старательнее он делает вид, что любит меня. Он их обманывает. Покупает мне подарки. Вот и это кольцо купил он.

Она подняла правую руку, изящно повернув запястье, чтобы показать Ричеру платиновое кольцо с большим бриллиантом. Выглядело оно великолепно. Ричер никогда не покупал колец с бриллиантами и не имел ни малейшего понятия о том, сколько оно может стоить. Он решил, что много.

– Он покупал мне лошадей, – продолжала Кармен. – Они знали, что я хотела бы иметь своих лошадей, и он покупал их мне, чтобы выглядеть хорошо в глазах своих родных. А на самом деле – чтобы объяснить, откуда берутся мои синяки. Он заставляет меня говорить, что я упала. Им известно, что я еще учусь ездить верхом. А в округе, где родео самое популярное развлечение, это объясняет все – и синяки, и сломанные кости. Считается, что так и должно быть.

– Он ломал вам кости?

Она кивнула и начала прикасаться к разным частям своего тела и поворачиваться в узкой кабинке, без слов рассказывая ему о своей боли, замирая на мгновение словно для того, чтобы получше вспомнить, как это было.

– Прежде всего, ребра, – сказала она. – Когда я оказываюсь на полу, он бьет меня ногами. Когда он в ярости, он делает это всегда. Левую руку он вывернул. Ключицу. Челюсть. Мне вставили три зуба.

Ричер удивленно посмотрел на нее.

– В больнице думают, что я самая худшая наездница в истории Запада.

– И они в это верят?

– Возможно, им так проще.

– А его мать и брат?

– То же самое, – ответила она. – Знаете, что такое презумпция невиновности?

– Почему, черт подери, вы остались? Почему не убрались оттуда после первого раза?

Кармен вздохнула, закрыла глаза и отвернулась. Положила руки на стол ладонями вниз, а потом повернула их, раскрыв ладони.

– Не знаю, – прошептала она. – Никто никогда не может этого объяснить. Нужно понимать, как это бывает. У меня не осталось уверенности в себе. Зато был новорожденный ребенок и ни гроша за душой. У меня не было друзей. За мной постоянно следили. Я даже позвонить не могла так, чтобы меня не подслушивали.

Ричер промолчал, а Кармен открыла глаза и посмотрела на него.

– И хуже всего то, что мне некуда идти, – проговорила она.

– А в родной дом? – спросил он.

Она покачала головой.

– Мне такое даже в голову не приходило, – сказала она. – Смириться с тем, что он меня бил, было легче, чем приползти к моим родным с белым светловолосым ребенком на руках.

Ричер не знал, что сказать.

– Если ты упустил свой первый шанс, ты попался, – добавила она. – Таков закон. Становится только хуже. И всякий раз, когда я думала о том, что со мной произошло, результат оказывался все тем же: у меня по-прежнему не было денег, а на руках маленький ребенок. Сначала Элли был год, потом два, три. Подходящий момент никак не наступал. Если ты не бежишь после первого раза, ты в ловушке. А я не убежала. Я жалею, что не сделала этого, но так уж получилось.

Ричер продолжал молчать, и она с мольбой взглянула на него.

– Вы должны поверить мне на слово, – сказала она. – Вы не знаете, что это такое. Вы мужчина, большой и сильный, и если вас кто-то ударит, вы дадите ему сдачи. Вы живете один, и если вам где-то не нравится, вы перебираетесь в другое место. Со мной все не так. Даже если вы не можете этого понять, вам придется мне поверить.

Ричер ничего не сказал.

– Я могла бы уехать без Элли, – продолжила Кармен. – Слуп говорил мне, что, если я оставлю с ним ребенка, он заплатит за мой проезд в любое место, которое я назову. Первым классом. Тут же вызовет из Далласа лимузин, чтобы тот отвез меня прямо в аэропорт.

Ричер молчал.

– Но я не смогла бы так поступить, – тихо проговорила она. – Это невозможно. Поэтому Слуп представляет дело так, будто это мой выбор. Будто я соглашаюсь на его условия. Будто меня все устраивает. И он продолжает меня бить. Кулаками, ногами, по лицу. Унижает меня в постели. Каждый день, даже если он на меня не злится. А если злится, то становится и вовсе безумным.

Наступила тишина, которую нарушали лишь шорох вентилятора на потолке, слабый шум из кухни и тихое дыхание Кармен. Звякнул тающий лед в ее отставленном бокале. Ричер посмотрел на нее, перевел взгляд на руки, плечи, шею, лицо. Вырез платья чуть сдвинулся в сторону, и он увидел шишку на ключице. Заживший перелом. Но она сидела совершенно прямо, вскинув голову и глядя на него с вызовом. Ее поза многое ему рассказала.

– Он бьет вас каждый день? – спросил он.

Она закрыла глаза:

– Ну, почти каждый. Не в прямом смысле, но три или четыре раза в неделю. Иногда чаще. У меня такое ощущение, будто каждый день.

Ричер довольно долго молчал, не сводя с нее глаз.

Затем покачал головой:

– Вы это придумали.

Наблюдатели упрямо оставались на своем посту, хотя смотреть было особенно не на что. В красном доме, прожаренном горячим солнцем, царила тишина. Через некоторое время появилась кухарка, села в машину и уехала, подняв клубы пыли, скорее всего, в магазин. Около конюшни пара работников занимались лошадьми, они их выводили, чистили и заводили внутрь. За конюшней стоял небольшой домик, такой же красный, построенный по тому же проекту. По большей части он выглядел пустым, потому что конюшни тоже по большей части пустовали. В них содержались всего пять лошадей, в том числе пони для ребенка. Лошади в основном оставались в стойлах из-за ужасной жары.

Вернулась кухарка и отнесла пакеты с покупками на кухню. Мальчик сделал соответствующую запись в блокноте. Пыль, поднятая ее машиной, медленно опустилась на дорогу, и мужчины проследили за ней в подзорные трубы. Они повернули свои кепки, чтобы козырьки защитили от солнца шею.

– Вы мне врете, – сказал Ричер.

Кармен отвернулась к окну, и на ее щеках появились красные пятна размером с четвертак. Ричер решил, что она рассердилась. Или смутилась. Кто знает?

– С чего вы взяли? – тихо спросила она.

– Физические доказательства, – ответил он. – У вас нигде не видно синяков. Чистая кожа. Мало косметики, слишком мало, чтобы что-нибудь прятать. Она ни капли не скрывает того факта, что вы отчаянно покраснели. Вы выглядите так, словно только что вышли из салона красоты. Кроме того, вы легко двигаетесь. Вы промчались по парковке, точно балерина. Выходит, у вас ничего не болит. Нигде. Если он бьет вас каждый день, значит он делает это перышком.

Несколько мгновений Кармен молчала, затем кивнула:

– Я вам не все сказала.

Ричер перевел взгляд в сторону.

– Не сказала самого главного, – добавила она.

– А зачем мне вас слушать?

Она взяла из коробки еще одну соломинку и развернула ее. Расправила бумажную обертку и превратила ее в тугую спираль, накрутив между большим пальцем и указательным.

– Извините, – сказала она. – Но я хотела привлечь ваше внимание.

Ричер повернул голову и посмотрел в окно. Солнце передвинуло тонкую тень от столба на капоте «кадиллака», точно стрелку на часах. Внимание? Он вспомнил, как сегодня утром открыл дверь в свой номер в мотеле. Впереди у него был новый день, который он мог наполнить новыми впечатлениями. Он вспомнил отражение копа в зеркале и чавкающий шепот шин «кадиллака» по горячему асфальту, когда машина остановилась рядом с ним.

– Хорошо, я весь внимание, – сказал он, глядя на ее машину.

– Это тянулось пять лет, – сказала она. – Поверьте мне, было ровно так, как я вам рассказала. Почти каждый день. А полтора года назад все прекратилось. Но я должна была рассказать все с самого начала, чтобы вы меня выслушали.

Ричер ждал продолжения.

– Рассказывать о таких вещах совершенно чужому человеку совсем не просто, – проговорила она.

Он повернулся и посмотрел ей в глаза:

– Слушать тоже не просто.

Она сделала глубокий вдох и спросила:

– Вы собираетесь от меня сбежать?

– Чуть не сбежал минуту назад, – пожав плечами, ответил Ричер.

– Прошу вас, не делайте этого, – взмолилась она. – По крайней мере, не здесь. Пожалуйста. Просто послушайте меня еще немного.

– Хорошо, я вас слушаю, – сказал он.

– Но вы мне поможете?

– В чем?

Она не ответила, и Ричер спросил:

– А каково это, когда тебя бьют?

– Каково? – переспросила она.

– Физически, – пояснил он.

Кармен отвернулась, обдумывая его вопрос.

– Все зависит от того, куда бьют, – сказала она наконец.

Ричер кивнул. Он знал, что в разных местах ощущения разные.

– Живот? – спросил он.

– Меня сильно рвало, – ответила она. – И я беспокоилась, потому что видела кровь.

Ричер снова кивнул. Да, она знает, что бывает, когда тебя бьют в живот.

– Клянусь вам, это правда. Целых пять лет. Зачем мне придумывать?

– Итак, что же произошло? – поинтересовался Ричер. – Почему он перестал вас бить?

Она замолчала, словно почувствовала, что на нее все смотрят. Ричер поднял голову и увидел, как повар, официантка и два типа за дальними столиками тут же отвернулись. Повар и официантка быстрее парней. На их лицах Ричер заметил враждебное выражение.

– Мы можем уехать отсюда? – спросила Кармен. – Нам нужно возвращаться. А дорога дальняя.

– Я еду с вами?

– В этом и состоит моя идея.

Ричер снова посмотрел в окно.

– Пожалуйста, Ричер, – прошептала она. – По крайней мере, выслушайте меня до конца, а потом уж решайте. Я могу высадить вас в Пекосе, если вы не захотите ехать со мной в Эхо. Сходите там в музей. Посмотрите на могилу Клея Эллисона.

Он наблюдал за тем, как тень коснулась ветрового стекла «кадиллака». Внутри сейчас, наверное, жарко, как в раскаленной печи.

– В любом случае вам стоит там побывать. Если вы исследуете Техас.

– Ладно, – сказал Ричер.

– Спасибо.

Он не ответил.

– Подождите меня, – попросила Кармен. – Мне нужно сходить в туалет. Я уже давно за рулем и много проехала.

Она выскользнула из кабинки с изяществом человека, у которого ничего не болит, и прошла через зал, опустив голову и не глядя по сторонам. Два типа проследили за ней взглядами, пока она не скрылась из виду, и перевели ничего не выражающие глаза на Ричера. Он проигнорировал их, перевернул чек и положил на него мелочь из кармана, ровно столько, сколько там было написано, решив не оставлять чаевых. Затем встал и подошел к двери. Парни пристально за ним наблюдали. Он остановился и стал смотреть сквозь стекло вдаль, за парковку. Несколько минут он наблюдал, как прожаривается земля под лучами солнца, пока не услышал у себя за спиной шаги Кармен. Она причесалась и подкрасила губы.

– Пожалуй, я тоже схожу в туалет, – сказал он.

Она посмотрела направо, между двумя типами за столиками.

– Подождите, пока я сяду в машину, – сказала она. – Я не хочу оставаться здесь одна. Мне вообще не следовало сюда заходить.

Она вышла, и Ричер подождал, пока она не подошла к «кадиллаку». Она забралась внутрь, и он увидел, как машина вздрогнула, когда Кармен включила двигатель, чтобы заработал кондиционер. После этого Ричер повернулся и отправился в мужской туалет, который оказался довольно большим, с двумя фарфоровыми писсуарами и одной кабинкой. А еще там имелись раковина с отбитым краем и кран с холодной водой. Толстый рулон бумажных полотенец стоял на машине, в которую его следовало заправить. Не самое чистое место из тех, что Ричеру доводилось видеть. Ричер воспользовался левым писсуаром и тут услышал шаги за дверью. Он взглянул на хромированный кран для спуска воды. Кран оказался грязным, но зато был круглым и отражал то, что находилось за спиной у Ричера, словно маленькое зеркальце безопасности.

Открылась дверь, и в туалет вошел мужчина. Один из посетителей. Скорее всего, один из водителей грузовиков. Хромированная поверхность искажала картину, но Ричер обратил внимание на то, что он почти достает головой до верхней притолоки двери. Крупный мужчина. Он что-то нащупывал у себя за спиной, а в следующее мгновение Ричер услышал щелчок замка двери. Затем парень сдвинулся в сторону и опустил руки. Он был в черной футболке с какой-то надписью, но Ричер не смог прочитать ее в отражении. Что-то вроде логотипа нефтяной компании.

– Ты не наших мест? – спросил парень.

Ричер ничего не ответил, он следил за отражением.

– Я задал тебе вопрос, – сказал парень.

Ричер его проигнорировал.

– Я с тобой разговариваю.

– Это большая ошибка, – заявил Ричер. – Откуда тебе знать, кто я такой? А вдруг я из полиции? Тогда долг вынудит меня повернуться и выслушать тебя, и струя как раз попадет на твои ботинки.

Парень, которого его слова явно застали врасплох, переступил с ноги на ногу. Очевидно, он заготовил речь заранее, на что Ричер и рассчитывал. Необходимость импровизировать должна была его озадачить – ровно настолько, чтобы Ричер успел застегнуть брюки и выглядеть пристойно. Парень топтался на месте, пытаясь решить, как реагировать на его выступление.

– Значит, мне придется тебе объяснить, – заявил он. – Кто-то должен.

На слова Ричера он не ответил, – видимо, у него не было таланта к словесной перепалке.

– Что объяснить? – спросил Ричер.

– Какие у нас законы.

Ричер на мгновение замер. Единственная проблема с кофе состоит в том, что он обладает мочегонными свойствами.

– И какие у вас законы?

– Здесь не принято приводить любителей фасоли в места, куда ходят приличные люди.

– Что? – спросил Ричер.

– Ты какую часть не понял?

Ричер выдохнул. Ему требовалось еще секунд десять.

– Ничего не понял, – проговорил он.

– В места вроде этого нельзя приводить любителей фасоли.

– А кто такие любители фасоли? – поинтересовался Ричер.

Парень сделал шаг вперед, и его отражение увеличилось и стало непропорциональным.

– Латиносы, – пояснил он. – Они все время жрут фасоль.

– О женщине нужно говорить «латина», с буквой «а», – поправил его Ричер. – Род имеет огромное значение в некоторых языках. Кроме того, она пила холодный кофе. И за целый день, который я провел с ней, я ни разу не видел, чтобы она ела фасоль.

– Думаешь, ты умник, да?

Ричер наконец закончил свое дело и застегнул брюки. Воду спускать не стал. Здесь, похоже, никто этого не делал. Он повернулся к раковине и открыл кран.

– Можешь не сомневаться, поумнее тебя, – заметил он. – Впрочем, это нетрудно. Видишь рулон бумажных полотенец? Он тоже умнее тебя. Намного. А каждое отдельное полотенце по сравнению с тобой просто гениально. Они могут дружными рядами отправиться в Гарвард, и каждый получит стипендию, пока ты будешь продолжать потеть над тестами для начальной школы.

Было такое ощущение, будто он дразнит динозавра. Точнее, бронтозавра, у которого с мозгами совсем напряженно. Потребовалось некоторое время, чтобы прозвучавшие слова были восприняты и поняты. Прошло четыре или пять секунд, прежде чем на лице громилы появился проблеск мысли. Еще через четыре или пять секунд он старательно и медленно размахнулся венчавшим могучую руку огромным кулаком, который пронесся над головой Ричера. Если бы он попал в цель, это было бы неприятно. Но он не попал. Ричер левой рукой схватил парня за запястье и остановил его на полпути. Громкий влажный шлепок эхом отразился от отделанных кафелем стен туалета.

– Даже микробы на этом полу умнее тебя, – сообщил ему Ричер.

Затем он развернул бедра на девяносто градусов, чтобы защитить пах, и с силой сжал запястье грубияна. Было время, когда он мог таким образом ломать кости. Скорее благодаря слепой решимости, чем силе.

Но в тот момент у него такой решимости не было.

– Тебе сегодня повезло, – заявил Ричер. – Кто знает, а вдруг ты коп. Так что я тебя отпускаю.

Парень в отчаянии уставился на свое запястье, которое начало распухать и покраснело.

– После того, как ты извинишься, – добавил Ричер.

Парень еще четыре или пять секунд не сводил глаз со своей несчастной руки. Совсем как динозавр.

– Извини, – пробормотал он. – Прошу прощения.

– Не передо мной, задница, – сказал Ричер. – Перед дамой.

Парень молчал. Ричер сжал его запястье еще сильнее и почувствовал, как большой палец стал скользким от пота и съехал к безымянному. А еще он почувствовал, как щелкнули и сдвинулись кости в запястье грубияна. Лучевая и локтевая оказались совсем рядом, ближе друг к другу, чем задумано природой.

– Ладно, – прохрипел парень. – Хватит.

Ричер выпустил его запястье, и верзила тут же прижал его к себе, тяжело дыша и переводя взгляд с Ричера на свою руку.

– Дай мне ключи от твоего грузовика, – приказал ему Ричер.

Парень неуклюже развернулся, чтобы забраться в правый карман левой рукой, и достал из него большую связку ключей.

– А теперь иди и подожди меня на парковке, – велел Ричер.

Громила отпер дверь левой рукой и вывалился наружу. Ричер бросил ключи в писсуар и вымыл руки. Старательно вытер их бумажным полотенцем и вышел из туалета. Он нашел парня на парковке, на полпути между дверью в закусочную и «кадиллаком».

– А теперь постарайся вести себя очень хорошо, – обратился он к парню. – Можешь предложить даме помыть машину или еще что-нибудь такое же полезное. Она откажется, но ведь важно намерение, верно? Если тебе хватит воображения, получишь назад свои ключи. В противном случае пойдешь домой пешком.

Сквозь затемненное стекло Ричер видел, что Кармен наблюдает за их приближением и явно не понимает, что происходит. Он махнул рукой, показывая, чтобы она открыла окно. Сделал круговое движение, словно опуская стекло. Она послушно открыла окно, но всего на два дюйма, так что были видны только глаза. Они были широко открыты, и в них застыло беспокойство.

– Этот человек хочет вам что-то сказать, – проговорил Ричер и отошел на шаг назад.

Парень выступил вперед, посмотрел себе под ноги, потом на Ричера глазами побитой собаки. Ричер кивнул, чтобы его подбодрить. Парень положил руку на грудь, словно оперный тенор или метрдотель, и слегка наклонился, обращаясь к двухдюймовой щели.

– Мэм, – проговорил он, – я хотел сказать, что мы все будем по-настоящему рады, если вы снова заедете к нам в ближайшее время. Может быть, вы хотите, чтобы я помыл вам машину, раз уж вы здесь?

– Что? – удивленно спросила Кармен.

Оба одновременно повернулись к Ричеру: Кармен – с изумлением, парень – с мольбой в глазах.

– Ладно, хватит. Я оставил твои ключи в туалете, – сказал он.

Четыре или пять секунд спустя парень повернулся и направился назад, в закусочную. Ричер обошел машину и открыл пассажирскую дверь.

– Я подумала, что вы решили от меня сбежать, – сказала Кармен. – И попросили этого типа, чтобы он вас подвез.

– Пожалуй, я лучше поеду с вами, – ответил Ричер.

«Форд-краун» ехал на юг к одинокой деревушке, стоящей на пересечении дорог. Справа находилось старое кафе, слева – пустая площадка. Обтрепанный знак «Стоп» на дороге. Дальше обветшалая заправочная станция и школа с одной комнатой. Пыль и жара повсюду. Большая машина притормозила, проползла через перекресток и мимо школы, а затем неожиданно набрала скорость и умчалась прочь.

Маленькая Элли Грир проследила за ней взглядом. Она сидела на деревянном стуле у окна и открывала крышку большой голубой коробки с завтраком, когда услышала короткий визг шин и мимо промчалась машина. Элли повернула голову и посмотрела ей вслед. Она была серьезным ребенком и проводила много времени в размышлениях и наблюдениях. Она не сводила своих больших темных глаз с дороги, пока не осела пыль. Затем вернулась к прерванному занятию и принялась изучать содержимое коробки. Она пожалела, что мамы не было дома, чтобы собрать ей завтрак вместо кухарки, которая принадлежала Грирам и была жадной.