Онлайн чтение книги Фактор фуры
38

Тут было влажно, подгнило, грязновато, неряшливо. И неожиданно уныло. Красно-коричневые дома жались друг к другу между мутной водой сверху и снизу. На площади с по-амстердамски обещающим названием Дам то ли строили, то ли разбирали гигантскую сценическую конструкцию. На всех мокрых перилах и ограждениях ровным слоем наросли мокрые велосипеды - все больше простенькие и неновые. Их же - проржавленные, причем целыми связками! - вытаскивал ковшом из канала и сваливал в прилагающуюся баржу плавучий экскаватор.

Велосипеды с немолодыми очкастыми домохозяйками лавировали меж шпанистых негров, бормочущих свои мантры: «кокейн», «экстази»… И белые, и черные были при этом одинаково индифферентны.

Oudezijds Achterburg wal: набережные в розовых витринах и фонтанчиках с пенисами, запруженные лупоглазыми «пингвинами», - чистый музей. Отошел на сотню метров - тишайшие буржуазные жилища. Вообще бордельно-кафешопный знаменитый Амстердам, как оказалось, - это несколько мелко наструганных, каналами прослоенных кварталов между вокзалом и Королевским дворцом, от Nieuwezijds Voorburgwal до Nieuwmarkt. Сюда они и набиваются: цветные наркодилеры и белые траво-куры, каждый без азарта занимаясь давно привычным рутинным делом.

Какое, к черту, буйство свобод… Буйство бывает в борьбе за свободы. А когда прежде запрещенное узаконено, обложено налогом и снабжено ценником, начинается потребление - самое скучное из занятий…

…Пятьдесят евро за двадцать минут… За далеких от модельных кондиций девиц - обдиралово. (С другой стороны, чем это отличается, скажем, от маленького пива в Венеции за шесть евро… и чего еще заслужили «пингвины»?) Негритянки за стеклами решительно преобладали, хватало «узкоглазых», блондинки тотально проигрывали. Впрочем, снаружи - по крайней мере, в центре - пропорция (в отношении обоих полов, исключая явных туристов) наблюдалась схожая… На улочке вбок от Oudezijds… живые и фотографические бляди в витринах чередовались со жратвой: девка, пицца, секс-шоп с искусственными членами, кебаб, порновидео, пирамида бутылок… На другой недлинной «краснофонарной» улице в ряд, сплошь, без единого исключения - только негритянки и только жирные. На любой, значится, выверт - опережающее предложение. Никто не забыт, все для блага человека. Пидора изволите?.. Пожалте, скажем, в клуб cockOring: в дверях двое мускулистых гардов самого сально-гомосечьего типажа…

От такого изобилия, пожалуй, не встанет никогда и ни на что…

Я не изволил ни черную-толстую, ни большого-сладкого, но жаждал тепла, сухости и, пожалуй, расслабиться - зачем и свернул в шаге от «кока» в кафе-шоп Route 66 (в американском, естественно, стиле). Обычный косяк, уже забитый, стоил у них три пятьдесят. Я без особого удовольствия и - поначалу - эффекта задувался, вспоминая рассказы Попова на любимую им тему «заката Европы».

…После того как в Амстердаме, прямо посреди людной улицы, марокканец с нидерландским гражданством замочил голландского режиссера-левака Тео Ван Гога (потомка художника: пухлого, белобрысого, провокативного сторонника всяческих свобод) - разрядил в него обойму, искромсал ножом, а потом еще и приколол к телу письмо с обещанием подобной же участи для всех неверных (все за то, что режиссер снял что-то о нелегкой судьбе женщин-мусульманок и якобы оскорбил тем самым ислам) - его судили и приговорили к пожизненному.

Араб сознался в убийстве с большим удовольствием, заявил, что ни в чем не раскаивается и что, если бы все можно было повторить, он бы это непременно повторил. После чего добавил, что скоро в Голландии цветных иммигрантов будет уже больше половины населения, и вот тут-то и настанет час воинов ислама, белые собаки проклянут свою участь, а в здании Европейского суда в Гааге воссядет шариатский суд.

Либеральнейшие голландцы несколько задергались. Было предложено ввести ограничения на агрессивную исламскую пропаганду, а в мечетях Голландии запретили служить иностранным имамам. А на подготовку собственных, голландских имамов деньги выделила организация, близкая ПРОТЕСТАНТСКОЙ ЦЕРКВИ…

Занимаясь расследованием убийства Дэвида Страно, Тонино Альто, следователь департамента S. I. S. Dе по борьбе с оргпреступностью, скоро выяснил, что за две с небольшим недели до своей смерти адвокат, пребывавший в тот момент в Штатах, нанял в Италии нескольких сотрудников частного детективного агентства. Задание им было дано такое: найти в городе Афины и взять под наблюдение гражданку России Майю Шатурину. Означенная Майя, только что прилетевшая в Афины из Москвы, пробыла там пять дней - почти все время в компании мужа Антона Шатурина. В это время с ней - втайне от Антона - встретился по поручению Страно его итальянский помощник. После встречи детективам было велено продолжать наблюдение. В Афинах к супругам Шатуриным присоединился некий попутчик, судя по всему, тоже русский, позже идентифицированный при помощи отельной регистрации как гражданин России Юрий Касимов. На следующий день после встречи с ним Шатурины отправилась паромом на остров Санторин (там все трое пробыли три дня).

Далее они перебрались на Крит, в город Ираклион, где провели еще один день. На следующее утро Касимов покинул Шатуриных. Еще день спустя Шатурины улетели в Рим, сразу переехав оттуда в Болонью. В Болонье Майя Шатурина исчезла из гостиницы, где они с мужем остановились, и скрылась от наблюдения. Вскоре после этого с Антоном лично встретился прилетевший к тому моменту в Италию Дэвид Страно. Сразу после этой встречи Антон, даже не выписавшись из гостиницы, переехал во Флоренцию, где двое суток спустя был обнаружен мертвым - по всей видимости, совершившим самоубийство. Причем обнаружили его тот самый Юрий Касимов и Сергей Мирский, давний друг Шатурина, постоянно проживающий в Болонье. Днем раньше, двадцать шестого сентября, Майя Шатурина, согласно данным погранслужбы, вылетела из Рима в Киев. На Украине следы ее потерялись.

Касимов с Мирским порознь проследовали в Венецию, где вскоре опять встретились. Поскольку Мирский пользовался услугами итальянского оператора сотовой связи, удалось установить его собеседников в Венеции и Милане, пообщавшись с которыми (в том числе с Энрико Скакки) Альто выяснил цель совместных перемещений означенной парочки: их интересовал Дэвид Страно. Тот самый Дэвид Страно, который двадцать восьмого сентября, в день пребывания этих двоих в Венеции, был расстрелян в Милане. Кстати, известны исполнители этого заказного убийства - трое сугубо криминальных албанцев: все через некоторое время были найдены убитыми.

Изучая связи Страно (каковых было огромное количество на четырех как минимум материках), эти двое, Касимов с Мирским, едут, однако, именно в Цюрих, к Ольдагу Кройцлеру, экс-бухгалтеру «Миссии Люмьер», несколько лет назад ставшему инициатором и фигурантом громкого скандала, в ходе которого упоминалось имя Страно, ведшего дела с «Миссией». Причем на следующее утро после прибытия в Цюрих Касимова с Мирским Кройцлера находят погибшим в результате бытового несчастного случая - правда (как и в истории с Шатуриным!), при косвенных свидетельствах в пользу не такой уж случайности этого несчастья…

Аккурат в это же время в Москве находят труп, который вскоре идентифицируют как тело Майи Шатуриной. Причем устанавливают, что умерла она приблизительно к исходу первой декады сентября. Пограничная служба афинского аэропорта зафиксировала пересечение границы Майей Шатуриной одиннадцатого сентября (она прилетела московским рейсом), Антоном Шатуриным - двенадцатого. Майю - настоящую Майю, живую - московские знакомые последний раз видели десятого сентября. Юрий Касимов прилетел в Афины пятнадцатого (шестнадцатого встретился с Шатуриными). Но прилетел он туда из Турции (из Стамбула). В Турцию же (в Анталью) из России Касимов прибыл десятого.

Так эта история выглядела с точки зрения Альто. Не связать вместе упомянутые даты, события и имена или объяснить все совпадения случайностью не смог бы, пожалуй, и олигофрен - что уж говорить о матером гэбэшнике. Ключевая роль в событиях Мирского и в особенности Касимова была для него очевидна - но едва удалось установить местонахождение их обоих, как Касимов исчез. Вскоре выяснилось, что он уехал в Прагу - и вот тут его следы потерялись окончательно. Правда, по своему болонскому месту жительства объявился Мирский - но когда его привели на допрос в качестве свидетеля, он рассказал… ну вот как все было и рассказал. Про Ларри Эджа, например… «Можешь представить рожу этого Альто», - писал Серега.

«… Я уверен, что сам Альто сообщил мне не только не все, что знает, а дай бог половину. Но в том, что сообщил, я думаю, он не врал (зачем?). И даже этого мне хватило, чтобы в башке у меня - как, полагаю, и у тебя сейчас - начало проясняться. А после того, как я пошарился в Сети и связался с ребятами в Москве, я, можно сказать, все понял. Я тебя заинтриговал? Тогда твоя очередь: что с тобой было дальше?»

Подпись традиционная: С amp;М.

Я все-таки изложил Мирскому (еще будучи в Бремене) часть своей истории. В ответ получил все это. В башке моей, надо сказать, не только не начало проясняться, а окончательно сгустился абсолютно непроглядный смог. После же четырех джоинтов, выкуренных за несколько часов сидения на высокой табуретке-грибке за высоким круглым столиком Route 66 (добавившихся к бессонной предыдущей ночи), аналитическая машинка в башке сдохла совсем. Заржавела и рассыпалась. И быльем поросла.

В два ночи кафе-шоп - как и все прочие - закрылся. В отель соваться я опять не решился. Вокзал уже тоже был закрыт. Кроме ночных клубов работал один «Макдоналдс». Я зашел в тот, что на Damrak, недалеко от вокзала, и еще пару часов подремал над картонным стаканом с кофе. Движение ладони по подбородку сопровождалось скрежетом. В душе я не был уже три дня.

Решив, что игнорировать новый социальный статус бессмысленно, я в конце концов прилег на трамвайной остановке (что будет, если меня потащат в участок менты и обнаружат два моих паспорта и пистолет «Вальтер П-4», - я не думал; я вообще ни о чем не думал…). Тащить меня не тащили - но вскоре я проснулся от ощущения чьего-то близкого присутствия: метрах в трех топталась, тихо переговариваясь и оценивающе на меня поглядывая, малолетняя негритянская урла. Я матерно рявкнул по-русски - гопники исчезли.

В начале шестого я проснулся снова - от холода и сырости. За стеклами остановки ровно шелестел, щедро брызгая в многочисленные щели, спокойный, уверенный, надолго обосновавшийся здесь дождь. Рельсы слезились в фонарных отсветах. Я медленно сел, чувствуя ломоту в затекшем теле, откашлялся, отхаркался, обильно высморкался на асфальт. Башка потрескивала. Я извлек из кармана литруху graan genever’a, тридцатишестиградусной местной водки, - там оставалось еще больше половины. Сделал несколько добрых глотков - полегчало.

Когда рассвело, уровень graan’а понизился до трети, а на улице забегал народ, я доковылял до того же «Макдоналдса», с наслаждением выпил горячий псевдокофе, с омерзением сжевал хренбургер, умылся в сортире, почистил зубы пальцем, ужаснулся увиденному в зеркале и направился в интернет-кафе.

Рон Хендри давал предельно четкие указания, что делать дальше. М-р Ларри Эдж желал моего присутствия в Париже.

У меня не было никаких причин поступать, как предписывалось, - честно говоря, у меня был воз доводов за то, чтобы ничего такого не делать. Но… Во-первых, я совершенно не представлял, что могу предпринять самостоятельно. В натуре начать бомжевать? Порвать паспорта, заявиться в пункт приема беженцев, назваться Иваном Петровым и попросить убежища? Можно подумать, там меня не найдут… Поехать в Италию и сдаться следователю Альто? Мирский подтвердит, что я ни при чем?.. А может, он только и ждет, чтоб я так поступил, может, все им написанное - вранье с целью заставить меня так поступить? Дабы доделать недоделанное в Лондоне… В общем, существенно более надежных вариантов все равно не просматривалось.

…А во-вторых, я начал понимать, в чем корни религиозного чувства. Когда дело твое труба и на фиг ты никому не нужен - и вдруг обнаруживаешь (или убеждаешь себя), что кому-то зачем-то все-таки нужен, ты, оказывается, испытываешь очень сильную и столь объяснимую потребность в вере, что воображаемая эта или реальная, но уж в любом случае неизвестная воля - к тебе благосклонна. Что происходящее имеет смысл - и что оно в конечном итоге в твоих интересах…

Я отлично знал, что это чистый самообман. Но я был предельно вымотан и не видел альтернатив.

Уже в кресле поезда, уже засыпая, в предпоследний перед отключением сознания момент я рефлекторно открыл глаза - среагировав на толчок тронувшегося состава… Поморгал… Подался к окну… Даже встал - следя глазами за чем-то на отплывающем назад перроне…

Я упал обратно - даже не сообразив толком, что привлекло мое внимание (башка была никакая). Кто там стоял - смотрел на окна поезда?.. Некий пижон в кожане под старину и длинном желтом шарфе. Седой. Высокий. В темных очках.

…Минуты не прошло - а я уже не был уверен, не «приглючилось» ли мне. Вообще в таком состоянии - могло… Или это минувшим вечером я укурился до галлюцинаций?..

В кафе-шопе Route 66 картинки на сортирных дверях тоже были в духе американских шестидесятых: на женском - Мерилин Монро в энди-уорхолловском знаменитом исполнении… а на мужском - Ларри Эдж в эталонном образе Чака Ландмана («снятого в один» с Чарльза Линдберга), брутального авиатора из фильма «Горизонт»: летчицкая кожанка, длинный ярко-желтый шарф.