Онлайн чтение книги Голос греха Voice Of Sin
4

Двери лифта открылись, и перед его глазами возник ресторан.

Вход в здание в японском стиле представлял собой черепичный навес; с обеих сторон от него свисали белые фонари, на которых было написано название заведения. За распахнутой дверю виднелись закрывающиеся на ключ ящики для обуви и кассовый аппарат. Обычная народная идзакая[57]Идзакая – тип неформального питейного заведения, в котором посетители выпивают после окончания рабочего дня..

Возможно, из-за того, что было весьма непросто договориться об интервью, а также из-за волнения по поводу того, что придется соприкоснуться с незнакомым миром биржевых спекулянтов, Акуцу находился в подавленном состоянии. У подошедшей к нему с улыбкой молодой девушки он уточнил:

– Есть заказ на имя господина Татибана?

Девушка раскрыла папку, которую держала в руках, и перелистнула одну страницу.

– Да. Вас ждут.

– Как? Уже пришли?

– Да. Я провожу вас.

До назначенного времени оставалось еще десять минут, но, похоже, человек, пришедший на встречу, был сверхпунктуален.

Акуцу не смог найти автора статьи, имевшейся у Мидзусимы, поэтому решил, что вполне может подойти человек, который хорошо разбирался бы в этой теме и был бы в курсе перипетий биржевой битвы накануне образования «пузыря», но подходящей фигуры все не попадалось. В конце концов коллега из экономического отдела главной редакции в Токио, использовав свои каналы в еженедельном журнале, нашел некоего Татибану, с которым и предстояла сейчас встреча.

– К вам пришли.

Несмотря на то что это была комната в японском стиле с хориготацу[58]Котацу – покрытый одеялом низкий стол, под которым находится источник тепла. Иногда под котацу для удобства устраивают выемку, в которую опускают ноги. Такая разновидность называется хориготацу (котацу с выемкой)., она не являлась приватной, и перегородками там служили обычные ширмы. К счастью, рядом никого не было, а чуть подальше шумела группа студентов. Вполне подходящая обстановка, особенно если разговор выйдет сомнительным для посторонних ушей.

– А, ну здравствуйте…

Рядом с ширмой сидел мужчина настолько большой, что его можно было назвать гигантом. Но, несмотря на такое свое телосложение, он ловко поднялся.

– Извините, что вызвал вас сегодня…

После обмена визитками они некоторое время не могли определиться, кто займет почетное место, но в конце концов Акуцу уступил настойчивости своего визави, указывавшего на собственные габариты, и опустился на дзабутон около стены.

– Вы сейчас работаете в торговой компании? – держа в одной руке визитку Татибаны Юкио, спросил он.

Татибана махнул толстой рукой. Под названием компании, по которому невозможно было определить, крупная ли она или мелкая, была указана должность «консультант».

– Это маленькая фирма, ею управляет мой друг. Должность номинальная. Ведь я уже отошел от дел.

– Но по возрасту вам еще рано…

– Да нет, мне уже пятьдесят семь.

Считается, что полные люди выглядят старше, но округлость Татибаны, наоборот, скрывала его возраст. Несмотря на то что в его коротких волосах проглядывала седина, лицо было гладким.

– Татибана-сан, вы работали в брокерской фирме, не так ли?

– Да. Уволился, когда мне исполнилось пятьдесят. Здоровье стало подводить. В Кабутотё все очень жестко, поэтому, наверное, можно сказать, что я немного утомился. Тем не менее и до и после «пузыря» я был в гуще событий и, думаю, в целом смогу ответить на ваши вопросы.

– Прошу прощения, но в том, что касается акций, я полный профан, поэтому мне придется спрашивать об абсолютно базовых вещах…

– Да, конечно. Насколько я понял, речь пойдет о деле «Гин-Ман»?

– Да. В рамках одного из проектов мы занимаемся нераскрытыми делами; так вот, в осакской редакции я отвечаю за дело «Гин-Ман».

– Если говорить о «Гин-Ман», то, наверное, тогда вспомним и о «Мэджик тач»?

Так называлась трейдерская организация, появившаяся в 80-х годах, которая скупала акции «Мандо» и «Хатоя», потом продала их и получила огромную прибыль. Ее также называли «Курама Тэнгу акций», и она всплывала во время расследования, но полиция пришла к выводу, что обвинить ее не в чем. Однако через два месяца после того, как в 1985 году преступники объявили о том, что прекращают преследование пищевиков, в офисе «Мэджик тач» был обнаружен труп одного из ее представителей, и Кабутотё забурлило. Причиной смерти установили сердечную недостаточность, поэтому нашлись заинтересованные лица, отстаивавшие случайность происшедшего.

– Когда я читал книгу о том деле, это вызвало у меня подозрение; но на самом деле это ведь правда?

– Нет, что вы. Такого известного биржевого спекулянта точно задержали бы.

Акуцу был немного обескуражен. После мнения, высказанного профессионалом, содержание книги стало казаться ему сомнительным.

Спохватившись, он вытащил блокнот и диктофон, спросил о возможности вести запись и легко получил разрешение. Им принесли заказанное пиво, и, прежде чем начать разговор, они выпили.

– И все-таки я не могу представить себе этих биржевых спекулянтов. Что они за люди?

– Ну, если нарисовать общую картину, то во главе стоит так называемый босс, который всем управляет, и четыре-пять подчиненных. Но вообще у всех по-разному. Главное, что они придерживаются иерархической структуры «оябун-кобун»[59]«Оябун-кобун» – иерархическая система, где первый – условно отец, а второй – условно сын. По такому принципу свои неформальные отношения строят участники компаний, политических партий, общественных организаций и других объединений в Японии. Такие же отношения связывают членов мафиозных объединений якудза., где главная шишка – «денежный король».

– Это тот, кто выдает деньги на покупку акций?

– Да, именно. Следующим после «денежного короля» идут профессиональные инвесторы, и в конце – частные инвесторы, которые остаются в проигрыше. Их также называют членами организации.

– Другими словами, все устроено таким образом, что члены организации, вступающие позже, несут убытки?

– Да. Это типичная пирамида. Биржевые спекулянты скупают акции, поэтому их цена растет. Затем распространяют информацию о том, что она будет расти еще больше. Тогда мелкие держатели бросаются покупать. Но тут спекулянты начинают продавать акции, и их цена резко снижается. В итоге рядовые члены организации остаются в проигрыше и сидят со своими акциями, которые не могут продать.

– Вот оно что… Теперь-то я хорошо понимаю, что дилетантам в это дело лучше не соваться.

– Ну, если вы отдадите мне на хранение миллион, я верну вам его в тройном размере.

– Неужели три миллиона?

– Но ведь я собираю деньги.

Шутка Татибаны наконец-то разрядила обстановку. Тут как раз принесли заказанные ими блюда и по второй кружке пива.

– Биржевых спекулянтов можно назвать взаимовыгодным сообществом. По словам одного моего знакомого, самое важное для них – это прибыль, но удовольствие от возможности свободно распоряжаться акциями становится их всепоглощающей страстью.

– В этих организациях есть и молодые люди?

– Конечно. При наличии способностей… Но болтунам там не место.

– Как лучше называть таких биржевых спекулянтов? Трейдерами?

– Если уж нужно обязательно присваивать им наименование, то, наверное, инвесторы. Обычно они выпивают с разными знающими людьми и вытягивают из них информацию, выбирая таким образом акции и находя источники финансирования. Те, кому удалось найти деньги, становятся известными и уважаемыми.

– И сейчас тоже они есть?

– Да, есть. Однако в отличие от Сёва, когда это случилось с «Гин-Ман», сейчас покупателями выступают компании. Используя подставные конторы, они обогащаются за счет фондовых рынков. Это приводит к биржевым войнам. В конечном итоге мелкие держатели точно так же остаются в проигрыше. Например, в сфере новых источников энергии скрывается довольно много подозрительных компаний.

– Вы хотите сказать, что в эпоху «Гин-Ман» все было проще?

– Конечно, сейчас другие времена. Раньше ведь не было никакого контроля. Дилеры всех брокерских фирм были друзьями, вечерами собирались на Гиндзе, Акасаке[60]Гиндза, Акасака – кварталы в Токио, где располагается большое количество магазинов, ресторанов, баров и других увеселительных заведений. и решали: «Ну что, какие акции будем брать завтра?». Они спокойно устанавливали котировки, а оперативные сводки получали биржевые спекулянты. Это касалось не только ценных бумаг. Банки тоже не стеснялись. Я слышал, что были банковские служащие, которые вместе с якудза[61]Якудза – традиционная форма организованной преступности в Японии, группировки которой занимают лидирующее положение в криминальном мире страны. участвовали в переговорах с собственниками с целью приобретения земельных участков под строительство.

Акуцу вспомнил, как всего несколько лет назад крупный банк оказался замешан в финансовой сделке с мафиозной организацией. Он был поражен, насколько сам отличается от этих людей. Но в газетном мире тоже можно, наверное, вспомнить один-два случая, которые со стороны выглядели весьма непристойно…

К тому моменту, когда перешли с пива на бататовую сётю[62]Сётю (букв. «жженое вино») – японский крепкий спиртной напиток из риса, ржи и сладкого картофеля. Более крепкий, чем сакэ; обычно его крепость составляет 20–25 градусов. и скотч, они заговорили о неизвестных фактах вокруг происходивших в прошлом экономических уголовных дел. Вскоре переключились на обсуждение более заурядных тем, таких как сексуальные пристрастия политиков и скандалы с «цуцумотасэ»[63]«Цуцумотасэ» ( разг .) – замужняя женщина, которая по уговору с мужем или по его принуждению заводит любовника, после чего муж угрозами вымогает у того деньги. среди профессиональных спортсменов.

Было много того, что Акуцу услышал впервые, и он опять остро ощутил, что информация, которая доходит до людей, – лишь вершина айсберга. Но удовольствие от разговора омрачалось тем, что все это вряд ли можно использовать для его журналистского задания.

Акуцу достал из сумки статью из «Биржевого журнала», вышедшую за два месяца до похищения главы компании «Гинга» и сообщавшую о том, что акции компании выросли. Заголовок гласил: «Продолжается покупка акций биржевыми спекулянтами из Европы».

Татибана надел очки, быстро прочитал статью и, слегка улыбнувшись, тихо произнес:

– В самом деле…

– Мне не вполне понятен смысл того, что здесь написано. Но, как мне показалось, основная идея в том, что «сейчас выгодно покупать акции “Гинга”».

– Именно так. Подобные статьи – не редкость.

– Больше всего мне не дает покоя заголовок «Продолжается покупка акций биржевыми спекулянтами из Европы» и слова в тексте статьи «Все больше и больше иностранцев, прежде всего в Лондоне, покупают акции». В посланиях, которые отправлял преступник, он упоминал, что едет в Европу; может быть, тут есть какая-то связь?

В этот момент Акуцу вспомнил и про записи, касавшиеся Хайнекена. Но тут Татибана громко засмеялся.

– Акуцу-сан, это на сто процентов покупка акций иностранцами-куромэ.

– Куромэ?

– Куромэ[64]Куромэ – в переводе с японского «черные глаза». – это японцы, то есть мы говорим о покупке акций японцами.

– Вы поняли это, прочитав лишь эту короткую статью?

– Если представлять себе, что происходило в то время, это становится очевидным. Вы должны понимать, что во времена Сёва можно было открывать сколько угодно фиктивных счетов.

Татибана замолчал и сделал небольшой глоток сётю, словно просто хотел смочить губы.

– Сейчас я приведу несколько примеров; возможно, об одном из таких и идет речь. Часто через филиал японской брокерской компании, расположенный в Гонконге, проводили торговые операции в филиале этой компании в Швейцарии.

– То есть получается, что таким образом они могли замести следы?

– Поскольку все делалось с помощью фиктивных счетов, естественно, это тоже было возможно. Однако ни в Гонконге, ни в Швейцарии нет налога на прирост капитала.

– Вы имеете в виду налоговый рай?

– Нет, налоговую гавань. Не рай, а убежище[65]В японском языке для обозначения термина «налоговое убежище» используется заимствование из английского языка. Английские слова «heaven» (рай) и «haven» (гавань) по-японски звучат похоже..

При мысли о том, что его реальный уровень владения английским даже ниже, чем сданный им неполный первый уровень, Акуцу ничего не оставалось, как горько усмехнуться.

– В Гонконге тоже были случаи прямых торговых операций. В то время Гонконг являлся территорией Великобритании, поэтому «биржевые спекулянты из Европы» могли быть оттуда. Кроме того, также имелся вариант обратиться в японский филиал с прямыми иностранными инвестициями и через Гонконг провести операцию в Швейцарии.

– В самом деле… А что же означает «покупка акций иностранцами в Лондоне»?

– Думаю, что были случаи, когда деньги перенаправляли из Гонконга в Лондон. Но, насколько я помню, в Швейцарии это проделывалось чаще, к тому же в статье ничего конкретного не утверждается.

– Вот как… И все-таки это точно был японец, не так ли?

– Видимо, куромэ.

Акуцу остро ощутил, что буквально обо всем необходимо спрашивать профессионалов. История с Хайнекеном еще немного потеряла свою значимость. Совсем необязательно жить в китайском квартале Лондона. Нить, которая, как ему казалось, связывала события, легко оборвалась. «Да, интуиции репортера из отдела культуры на это хватило», – усмехнулся он про себя.

– Есть ли вероятность того, что преступники в деле «Гин-Ман» имели отношение к повышению акций «Гинга»?

– Если только они были образованными людьми. В то время к Японии относились еще как к краю Востока, поэтому иностранцы сначала не проявляли никакого интереса к японским акциям, к тому же Министерство финансов тоже неохотно вело дела с иностранными государствами, и невозможно было даже подумать о том, чтобы заговорить по поводу иностранного капитала. Получается, что никто за ними не следил, и они могли свободно проводить торговые операции.

На лбу у Татибаны выступили капли пота, он ослабил галстук и заказал еще сётю.

Акуцу показал на график цен на акции «Гинга» и «Мандо» и отметил, что незадолго до преступления акции обеих компаний выросли.

– Этот рост был вызван тем, что преступники начали биржевую битву?

– Однозначно сказать не могу. Действительно не знаю. Но думаю, что, если уж здесь были замешаны биржевые спекулянты, то они проводили операции по продаже и покупке в два этапа.

– В два этапа?

– Сначала акции растут, так? На стадии, когда они доходят до восьмидесяти процентов, их начинают продавать в первый раз и таким образом сколачивают капитал. Ни в коем случае нельзя, чтобы «денежный король» понес убытки. Однако тут слетаются члены организации, то есть мелкие держатели, и тогда цена опять немного повышается. Когда она достигает пика, начинаются продажи без покрытия.

– Простите мне мое невежество, но не могли бы вы объяснить, что означает «продажа без покрытия»?

– Благодаря тому, что накапливается определенная сумма залога, можно продавать акции, которые еще не были приобретены. Поскольку торговец продает ценные бумаги, которыми на самом деле не владеет, это называется продажа без покрытия, или пустая продажа. А так как она осуществляется в момент, когда цена высока, если впоследствии последняя упадет, можно будет выкупить акции дешевле. Одним словом, это механизм, позволяющий получить прибыль на разнице между продажей и покупкой.

– Короче говоря, если знать, что произойдет снижение цены, можно приступать к продаже без покрытия, правильно?

– Да, именно так. Ведь когда преступники стали отправлять свои послания, акции, естественно, упали.

– Если предположить, что преступник продавал без покрытия акции и «Гинга», и «Мандо», какую примерно прибыль он мог бы получить?

– Это зависит от количества выпущенных акций, имеющихся в наличии средств, от суммы залога, о которой я говорил, от суммы комиссии брокерской фирме… При хорошем раскладе, наверное, несколько сотен миллионов мог получить.

В ответе Татибаны не было заметно никакого раздражения невежеством журналиста, сидящего перед ним. С одной стороны, Акуцу удалось понять, что представляли собой биржевые войны того времени, но с другой, он догадывался, что эта информация никак не связана с преступниками. Если «Курама Тэнгу» и были теми, кто стоял за биржевыми спекуляциями, то вряд ли они также организовывали похищение и нападение на молодую пару.

У Акуцу сложилось впечатление, что эти преступники были весьма хитроумны. И скрывалось в их изобретательности нечто, привлекавшее людей.

– Есть ли еще какая-нибудь трейдерская организация, кроме «Мэджик тач», наделавшая много шуму в Кабутотё?

– Даже не знаю…

Татибана опустил толстый указательный палец в бокал и провел по поверхности льда. Этот человек близко видел рай и ад Кабутотё, но вряд ли в его памяти могли моментально всплыть события, произошедшие тридцать один год назад. Однако, по какой-то непонятной причине, на пышущем здоровьем лице этого человека играла довольная улыбка.

– Если я не ошибаюсь, в то время существовала только одна сомнительная организация. Как же она называлась?.. Ходили слухи, что «денежным королем» выступала или подставная компания в Осаке, или зал патинко[66]Патинко – игровой автомат, представляющий собой промежуточную форму между денежным игровым автоматом и вертикальным пинболом. Необычайно популярен в Японии.… Ой, нет. Говорили вроде, что «денежных королей» было несколько.

– Несколько?

– Это точно было в Кансае. Несколько биржевых спекулянтов вошли в соглашение и скупали акции «Мандо». Но слухи в Кабутотё нельзя считать достоверной информацией, да и само их распространение зачастую было секретным маневром…

Захватив палочками кусочек тушеной говядины, Татибана уставился в потолок и произнес:

– Вроде бы я вспомнил. Был один странный молодой человек; однажды я оказался вместе с ним в баре. Он был весьма сведущ в подпольной экономике Кансая. Очень даже симпатичный… У него невероятно быстро работала голова, и это было жутковато. Когда во время разговора ему позвонили и он вышел, я спросил сэмпая[67]Сэмпай – вышестоящие по статусу, должности или старшие в школе, компании и т. д. (ср. кохай).: «Кто это?» – и он ответил: «Точно не знаю, но, похоже, биржевой спекулянт».

– Не из брокерской компании?

– Нет, нет. Совершенно незнакомое лицо. Если я верно помню, он окончил университет Хитоцубаси[68]Хитоцубаси – государственный университет в Токио, выпускниками которого являются многие японские политики и бизнесмены.. Был вроде в одной связке с теми странными биржевыми игроками.

– Вы сказали, что он был хорошо осведомлен о подпольной экономической деятельности в Кансае. Он оттуда?

– Нет, говорил он не на кансайском диалекте. Как ни странно, хорошо помню черты его лица, хоть фоторобот составляй… Да, в его рассказе периодически проскальзывала ложь. Возможно, поэтому и возникало неприятное ощущение. Этот молодой человек был значительно подозрительнее, чем «Мэджик тач». Как я уже говорил вначале, тех, кто получает известность в мире биржевых спекулянтов, больше всего раздражает, что результат не стоит затраченных усилий. Да, ведь с оборотом в несколько сотен миллионов иен нет необходимости похищать главу компании…

Несмотря на то что информации, которую получил Акуцу, было недостаточно для написания материала, он практически увидел образ преступника. Молодой человек, окончивший Хитоцубаси, хорошо знакомый с подпольным миром Кансая… Вряд ли подобные люди встречаются на каждом шагу. Может быть, он и есть «покупающий акции иностранец-куромэ»? У Акуцу было ощущение, что мгла еще более сгустилась, и он спрашивал себя, удалось ли ему хоть как-то продвинуться в расследовании.

Интересно, жив ли еще этот человек… Акуцу сделал глоток скотча, словно в один момент растерявшего всю свою крепость.