Онлайн чтение книги Губительница душ
III. Эмма

Как хороши бывают первые дни сентября в благословенной Малороссии! Яркие, но не жгучие лучи солнца золотят скошенные поля и нивы; деревья в садах подернулись желтизной, их ветви пригибаются к земле под тяжестью плодов; цветут астры и георгины, по синему, прозрачному небу тянутся стаи аистов; воздух пропитан ароматом запоздалых трав. В шинках слышны веселые песни и звуки незатейливых сельских инструментов, на гумнах — мерный стук цепов.

В один из таких прекрасных дней, рано утром, Казимиру Ядевскому вздумалось пойти на охоту. Настреляв полный ягдташ бекасов, он прилег отдохнуть на берегу реки, в тени старой ивы; легкий ветерок пробегал по зеркальной поверхности воды и казалось, что она усыпана миллионами золотых блесток. Долго лежал усталый охотник, мечтая об Эмме, как вдруг вдали на реке показалась лодка, и перед ним предстал предмет его поэтических грез, в белой одежде, среди водяных лилий.

Увидя Казимира, девушка невольно вздрогнула, но тут же причалила к берегу и, протянув руку, сказала:

— Ты охотишься в этих местах?

— Да, истратил горсть пороху… а теперь отдыхаю, мечтая о тебе… Возьми меня с собой, ангел небесный?

— Какой же я ангел!.. Садись, и для тебя найдется местечко в моей лодке.

Казимир вскочил в лодку и сел у руля, собака легла у его ног.

— Прекрасен Божий мир! — начал он, любуясь живописным ландшафтом. –

Природа — это обширный храм, в котором каждый человек может молиться или предаваться глубоким размышлениям!

— По-твоему, наша земля — это прекрасный алтарь, с которого возносится к небесам фимиам наших молитв… Это только так кажется!.. В сущности же, она — огромный жертвенник, на котором страдают Божьи создания во славу Творца своего.

— Какое ужасное умозаключение!

— Было время, когда и я наслаждалась жизнью и мечтала о счастье… Но настал день, когда я убедилась в своем заблуждении, когда завеса упала с моих глаз, и я взглянула на жизнь по— настоящему… Я ужаснулась!.. Мне показалось, что солнце померкло, что земля покрылась ледяной корой… Сердце замерло в моей груди!.. Ты счастлив, потому что наслаждаешься настоящим и надеешься на прекрасное будущее… Для меня радости и надежды не существует… Я сознаю, что мир есть чистилище, что мы созданы для того, чтобы каяться, молиться и страдать!

— Да это какие-то дикие, чисто индейские воззрения! — воскликнул молодой человек. — К сожалению, они проникли в Россию и, под видом различных сект, проповедуют идеи, чуждые православной вере. Уж не принадлежишь ли и ты к одной из этих сект, Эмма?

— Нет, — с принужденной улыбкой возразила красавица, — то, что я тебе говорю, настолько очевидно, что каждому бросается в глаза, стоит только всерьез задуматься над целью нашей жизни.

Молодые люди причалили к берегу, выбрались из лодки и пошли по лугу. Вскоре они набрели на муравейник.

— Взгляни на это маленькое чудо, — сказал Казимир, — как умно устроена их крошечная республика. Неужели ты думаешь, что и эти трудолюбивые создания несчастны?

— Да, и они несчастны, потому что и у них есть властители и рабы. Посмотри, как твои хваленые республиканцы терзают бедную улитку! Предположим даже, что эти муравьи счастливы; но их счастье можно мгновенно разрушить! — и Эмма с явной злобою начала топтать муравейник ногами.

Казимир молча склонил голову и пошел по тропинке в рощу. Там девушка обратила внимание своего спутника на птичье гнездо в дупле старого дерева.

— Не правда ли, как мило?! Настоящая идиллия! Заботливая мать семейства кормит своих птенцов… Трогательная картина! Но она кормит их насекомыми, которым это едва ли приятно.

В эту минуту ястреб налетел на беззащитную птичку и вонзил в нее свои когти. Казимир схватил ружье и выстрелил в хищника. Ястреб упал на землю вместе со своей жертвой.

Эмма захохотала.

— А ты, человек, краса и венец творения, что ты делаешь? — воскликнула она. — Ты убиваешь не хуже других! Куда ни взглянешь, везде мучения, насилие, кровопролитие, смерть и уничтожение!

На этом их разговор оборвался, и они молча дошли до усадьбы села Бояры. У ворот Казимир простился с Эммой. Тяжелые думы бродили в его голове, когда он возвращался домой.

На другой день какая-то неведомая сила вновь потянула его в Бояры. Против обыкновения ворота были открыты. На дворе стояла повозка, обтянутая холстом и запряженная тройкой тощих лошадей. У кухни на скамье сидел еврей в черном долгополом кафтане и считал что-то по пальцам.

Казимир заглянул в окно гостиной и немало удивился, увидев Эмму перед зеркалом в роскошном шелковом платье, вышитых золотом туфельках и бархатной, подбитой соболями шубке. Коса, переплетенная жемчугом, диадемой лежала на ее прелестной головке.

— Какая ты красавица! — в восторге воскликнул юноша.

Эмма вздрогнула и, побледнев, устремила на него взор, полный упрека.

— И ты наряжаешься, — продолжал он, — но только не для меня.

— Я примеряю платье, — спокойно возразила девушка, — там, на дворе, дожидается портной.

— Прекрасно… но ведь не для того же ты заказала себе этот наряд, чтобы повесить его в шкаф, где он будет изъеден молью.

— Ты слишком любопытен.

— Нет, я только удивляюсь… Этот наряд неприличен при той маске святости, которую ты носишь.

— Я не ношу никакой маски, — с горькой усмешкой возразила Эмма. — Наряжают и жертву, идущую на заклание, точно так же, как и жрицу, держащую в руке нож.

— Которую же из двух ты изображаешь?

— Быть может, и ту и другую.

— Для меня ты идеал моих юношеских грез, красивейшая из женщин!

С тобой могут соперничать по красоте только изящные произведения греческих ваятелей или таких художников, как Тициан и Веронезе!

Под влиянием страстного порыва юноша вскочил через окно в гостиную, обнял Эмму и крепко поцеловал ее.

Удивительно, но девушка не рассердилась на него за эту бурную выходку, она даже не защищалась от его поцелуев, она только внимательно посмотрела на него и сказала с необыкновенной кротостью:

— Я уже предостерегала тебя, Казимир, и советовала держаться от меня подальше. Я не верю твоей любви, потому что не могу любить тебя, а пламя, не имеющее пищи, само собою угасает. Знай, что если бы я только захотела, ты сделался бы моим рабом, но я этого не желаю.

— Но почему же ты не хочешь? Мы созданы друг для друга… Согласись быть моей женой!

Эмма отрицательно покачала головой.

— Быть может, ты любишь другого?

— Нет.

— Я тебя не понимаю!

— Не старайся заглядывать в мою душу… Забудь меня…

Твоя цветущая молодость вызывает во мне сочувствие; я не отвергаю тебя потому, что сердце мое еще свободно… Ты погибнешь, если я когда-нибудь полюблю тебя. Беги от меня, пока еще не поздно!

— А что если уже поздно?

— В таком случае, это предопределение судьбы и оно должно исполниться.

— Следовательно, ты позволяешь мне надеяться?

Эмма села на диван и глубоко задумалась.

— Я храбр, — продолжал юноша, — и, чтобы завоевать тебя и назвать своей женой, готов сражаться хоть с демонами!

— Но не с Богом, Казимир! Власть его безгранична… Путь, по которому я иду, труден, мрачен, полон бедствий и нравственных страданий, но он ведет меня к лучезарному свету… Не стремись идти по нему рядом со мной. Ах, если бы я могла рассказать тебе!.. Но нет, я не смею… На уста мои наложена печать безмолвия.

— Скажи мне только, что ты меня любишь.

— Нет, я не люблю тебя… и ты должен благодарить за это Бога.