Онлайн чтение книги Игрушка князя Plaything
Глава 20

Вернувшись к обычной жизни, наёмники часто не могли привыкнуть к ней. В полной безопасности они лежали дома в постели… Но каждую минуту мучились от ощущения, что враг вот-вот нападёт; реагировали на каждого случайного недоброжелателя как на потенциального убийцу; страдали от кошмаров с участием убитых ими людей. Каждый из них по-своему проходил путь возращения. Одни, желавшие и дальше губить всё больше судеб, смогли справиться с этим, а другие… что ж, количество несчастных лишь росло с потерей контроля над безумной жаждой крови.

Меня это обошло стороной. Даже во время моего первого убийства внутри возникло лишь некое чувство раздражения, не более. Я был из тех людей, кто чётко проводит черту между работой и жизнью. На поле боя никогда не скучал, миражей прошлого не боялся, кошмарами не мучился.

Но вот уже как несколько дней я заперт в своей комнате. Если не считать походов в таверну на первом этаже постоялого двора, где я остановился, меня словно приковали к одной комнате. Всё, чем бы я ни занимался, вызывало лишь скуку. Никогда раньше не замечал за собой такого…

И самым худшим для меня было то, что причиной моего подавленного состояния был эрцгерцог.

Ну, о нём можно хотя бы забыть ещё на несколько дней.

— Некоторое время мы не сможем видеться, — сказал эрцгерцог, когда мы подъезжали к замку. 

К тому моменту я уже чувствовал сильную усталость и предпочёл бы ехать верхом позади рыцарей, но выйти из кареты он мне не позволил. Долгое пребывание с эрцгерцогом утомляло. После его игр с моей грудью между нами больше ничего не было, однако, я всё равно был готов к тому, что этот сумасшедший извращенец в любой момент может снова мною заинтересоваться. Каждый раз, когда он разглядывал меня своими янтарными глазами, я чувствовал, как по спине пробегают мурашки, и испытывал огромное желание сбежать. Жаль, что не мог этого сделать… 

— Будешь скучать без моего молочка? 

У него была привычка растягивать свои губы в бесполезной обольстительной улыбке. И он, дразня, постоянно улыбался, когда я заикался, не зная, что сказать.

— Тебе нужно научиться терпению. 

Эрцгерцог, похоже, не понимал, что я уже проявляю к нему величайшее терпение, отчаянно сдерживаясь, чтобы не избить его до смерти. — Чёрт... И чего ради снова размышлять об этом ублюдке? Не хочу его вспоминать! Во всём повинна лишь богоподобная красота лица эрцгерцога, я просто не могу выбросить его из головы. Из-за этого извращенца я начал впадать в депрессию. Даже при попытках отвлечься мои мысли так или иначе возвращались к нему. Я ворочался в постели, в безуспешных попытках уснуть. Чёрт! И что мне делать? тренировки в комнате тоже не принесли плоды. Он так и будет занимать мои мысли, пока я не засну.

— …

Стиснув зубы, я посмотрел на тёмный стеклянный флакон, крошечную бутылочку размером с детский кулачок, лежавшую рядом с подушкой. Нехотя взял его в руки. Прошло уже несколько дней, но воспоминания продолжали всплывать в памяти…

— Не забудь поиграться с ними наедине с собой, - прошептал эрцгерцог, когда я выходил из кареты. Он сжал мою грудь и начал поглаживать соски. 

— Если выполнишь моё поручение, я пососу их в награду.

В районе соска до сих пор чувствовалось покалывание. Всё из-за того наркотика…

— Ах...

Проклятый препарат не был одноразовым. Не зря эрцгерцог наказал мне по возвращении проделывать это в одиночку. Проклятое масло... Чем больше я его использую, тем больше...

— Чёрт...

Жидкость стимулировала эрогенные зоны. От малейшего прикосновения сосков к рубашке по телу пробегал разряд.

Стоило ткани слегка задеть их, как они краснели и набухали от возбуждения. Я внутренне фыркнул, представляя, как эрцгерцог будет проверять их на чувствительность…

— Я...

Дрожь удовольствия пробежала по позвоночнику, когда смазанные маслом пальцы коснулись уже набухших сосков. Сначала область нанесения обдало жаром, а после от малейшего прикосновения всё начало покалывать. Зрачки сразу расширились, тело начало лихорадочно подрагивать, в голове помутилось. Я почувствовал такой прилив острого наслаждения, что не мог поверить, что действительно прикасаюсь рукой к самому обычному соску.

— Ах... Ха-а... 

Я томно застонал сквозь стиснутые зубы. Стыд за то, что я испытываю удовольствие от ласкания своей груди, захлестнул меня, но рука, поглаживающая сосок, двигалась всё быстрее и быстрее. Я был не в силах остановиться, хотя это постыдное зрелище должно было заставить меня покончить с собой. Я слегка потёр грудь, и член в брюках заметно потвердел. — Чёрт... Стоило моему достоинству устремиться ввысь, как депрессия, отчаяние, стыд и унижение ушли на задворки сознания. Я просто-таки срывал с себя штаны. Мой огромный, разбухший пенис выскочил наружу подобно подпрыгнувшему мячу. Мне хотелось схватить его и потрясти, а если бы и это не помогло, то продолжать теребить свою грудь. Цель была уродлива в своей сути, однако, я никак не мог перестать мастурбировать. — Блин... Я тот, кто прямо сейчас должен остановиться. Я тот, кто должен был держать руки подальше, даже если мне хочется продолжать тереться, тереться и тереться, потому что потребность, которая копилась, была готова взорваться во мне фейерверком в любой момент... — Ах... Х-ха… Зажмурив глаза, я убрал руки от груди и стиснул зубы. Соски, которые я теребил, покалывали, послевкусие захлестнуло меня. Я весь вспотел, но удовольствие от того, что я до сих пор не переступил через порог блаженства, ещё больше подтолкнуло меня к продолжению. Липкая смазка стекала с кончика моего члена и капала на живот. Я хотел продолжить, испытать больше наслаждения и кончить. Но я не мог достичь кульминации. Нет, он не позволял мне её достичь. — Не кончай без моего разрешения. Низкий голос прозвучал над ухом, а янтарные глаза изучали моё задыхающееся, липкое тело. Тёмное желание преследовало меня даже в этот грёбаный момент. Каждое моё действие было сковано, даже инстинкты. Тело содрогнулось от ощущения удовольствия, при этом меня скрутило от боли так, что хотелось закричать. Я тёрся затылком о подушку, задыхаясь от удовольствия, а мои соски были горячими и высоко вздёрнутыми из-за нового наркотика. Жгло так, будто в них вонзили крошечную иглу. Сознание побелело от силы этого болезненного удовольствия. Я хотел кончить, и мне казалось, что это произойдёт в любую минуту. Но мне приходилось сдерживаться. — Я проверю, густая она или жидкая. Не могу не отметить театральность его тона, необычайно властного по сравнению с его обычным стилем общения со мной. В этот момент эрцгерцог был, несомненно, величественным. В этих жёлтых глазах, смотревших на меня, было не только извращённое желание. Эрцгерцог был безумцем. Он хорошо это скрывал, но глаза полностью выдавали его. Этот вызывающий взгляд не мешал мне. То, как эрцгерцог томно потягивался после секса; горячее сбитое дыхание, когда он яростно двигался, сгорая от наслаждения; развратное выражение лица, когда кончал в поту... Нет, нет. Почему я вспоминаю это? Странные сцены проносились в голове, почти доводя меня до головокружительного экстаза, но я отчаянно сдерживал всплеск. Всё моё тело мелко подёргивалось, пока сознание боролось с желанием кончить в любой момент. Я не мог расслабиться, опасаясь, что если замедлюсь, то буду раздавлен этим наслаждением внизу живота. Зажмурив глаза и стиснув зубы, я выгнул спину дугой, пытаясь удержать таз на месте, так как всё внутри него было готово взорваться. — Ах... Ха!.. На волне кульминации в ушах зашумело. Моё тело было таким горячим, что, казалось, от моей кожи сейчас пойдёт пар. Я задыхался так, будто сто лет не дышал, а голова нестерпимо кружилась. Тело было влажным от испарины. — Ха... Я всё ещё чувствовал тёплое, неясное ощущение в нижней части тела. Подняв голову и посмотрев на свой пенис, торчащий сквозь прореху в брюках, я испустил долгий, глубокий вздох. Не знаю, называть это удачей или невезением. Мой жалкий эрегированный член всё ещё величественно возвышался, напоминая о своём присутствии, а жидкость на кончике была слегка беловатой, но не настолько, чтобы назвать её эякулятом. — Неужели я перетрахался? Что за?.. Я хочу кончить, я хочу кончить, о-о-о, как же я хочу, блять, кончить. Как у мужчины, моё либидо преобладает над всеми остальными потребностями, и тот факт, что я ничего не могу с этим поделать, чертовски расстраивал, раздражал и угнетал. Я закрыл ладонями вспотевшее лицо. Ох, чёрт, лучше поплачу, чтобы уснуть. Это ещё более хуёво. Я ведь не подросток в пубертате. Никогда не думал, что в таком возрасте буду надеяться на слёзы, чтобы почувствовать себя лучше. 

— Ха-а!..

Изо рта невольно вырвался стон, когда я рассеянно провёл рукой по груди. Тело вздрагивало даже после расслабляющей кульминации, и я бы кончил, если бы мог. Тем не менее мои соски всё ещё были твёрдыми и напряжёнными. Казалось, они пульсируют и без моего прикосновения, но когда я провёл по ним рукой, то понял, что они действительно покалывают от удовольствия. В этот момент мне показалось, что если я ещё немного потрогаю их, то сразу же смогу кончить. И хотя был ужасно раздражён, унижен и испытывал боль, я хотел к ним прикоснуться. Я щипал, крутил и тёр их, пытаясь достичь кульминации...

— Ах, с ума сойти!..

Меня мучило ощущение, что моя крыша окончательно поедет, если ещё хоть на немного остаться в постели в таком состоянии, поэтому я выскочил из кровати и помылся. Только после того, как я окунулся в холодную воду, сдерживаемая злость из-за невозможности выплеснуть своё желание, поутихла.

Крайне неприятно не иметь возможности эякулировать. Я чувствовал себя очень грязным, чувствовал каждый раз…

Моя грудь покалывает даже сквозь рубашку. Когда она трётся о ткань, мне кажется, что я схожу с ума… Интересно, может быть, это просто игра воображения? Мои соски затвердели и выглядят немного больше, чем раньше… Я хочу прикоснуться к ним и заставить их исчезнуть, хочу кончить, хочу выплеснуть всё, что накопилось внутри меня, содрогаясь от удовольствия. Хочу сделать это, хочу сделать это с кем угодно, хочу секса.

Но реальность была дерьмовой.

Заскрипев зубами, уставился на кровать, заправил её и решил выйти из комнаты. Время для ужина было несколько неподходящим. В последнее время я ел в нестандартные часы, не желая ни с кем сталкиваться.

В таверне, служившей базой для наёмников и рестораном одновременно, была весьма популярна одна рыжеволосая официантка... Меня всегда привлекали её кошачьи глаза, но сегодня, кажется, ещё больше. Было очевидно: мужчиной управляет его нижняя часть. Я испытываю похоть не потому, что меня привлекает лицо или тело, а потому, что другой человек выглядит красивее, когда я одержим вожделением. Мне было больно, как никогда, ведь всё, о что я мог, — это лишь отступить. Я почувствовал себя ещё более жалким.

— Эй, Иллик!

Я уже почти дошёл до таверны, когда услышал окликнувший меня голос. Повернув голову, я взглядом наткнулся на ту самую рыжеволосую официантку. Она шла с противоположной стороны улицы с сумкой, полной товаров. Похоже, выполняла поручения по кухне. То, что она несла, выглядело тяжелым, поэтому я подошёл к ней и взял сумку.

— А у тебя хорошие манеры для наёмника.

Женщина усмехнулась, приняв мою благосклонность как должное. Некоторые смотрели на неё свысока, называя вздорной, любопытной и пытающейся завоевать мужчин, но мы с Маилем находили её весьма очаровательной в своей мирской сущности. Может, попытаться ещё раз, представив её в постели... Нет, это просто безумие какое-то! Все мои мысли сводятся к сексу.

— Что так беспокоит тебя в последнее время?

— Ничего особенного.

— Слышала, ты заперся в своей комнате. Другие наёмники беспокоятся о тебе.

— Не нужно волноваться. Со мной всё хорошо.

— Верится с трудом.

Она весело засмеялась. Меня позабавил этот смех девушки, которая ни на йоту не заботилась о том, что мне неприятно, поэтому я ухмыльнулся в ответ.

— Разве не тяжело иметь дело с наёмниками?

— Тяжело. Они грязные, вонючие и ворчливые.

— Один из них как раз стоит перед тобой и слушает это.

— Мне нравится то, как легко ты ко всем относишься. Ты спокойно позволяешь женщинам приходить в твою жизнь, хоть ты и не из тех, кто отчаянно ищет себе компанию. И ты моешься, что немаловажно.

— Это комплимент? Мне льстит, что ты обо мне такого высокого мнения.

— Ну, проблемы с девушками есть и у тебя. Не думаю, что в мире вообще существует достойный мужчина.

— Тогда чем ты руководствуешься, когда выбираешь парня? Он должен стать мужем, который хорошо зарабатывает, чтобы вам не приходилось бороться за жизнь, и чтобы ты не голодала? — А что, если я встречу какого-нибудь мерзавца, который испортит мне жизнь? На свете много таких, особенно среди компетентных людей. — Странные рассуждения. “Это лишь предрассудки. Есть придурки, которые не гнушаются ничем, чтобы прокормить жену и детей, но есть и те, которые обладают здравым смыслом и добротой. И даже если человек - придурок, разве не легче жить, когда не нужно самой выполнять тяжёлую работу?..”

Вот, что я собирался ей сказать, но не смог вымолвить и слова. Компетентный человек? А кто может быть более компетентным, чем великий герцог Мирос, который вскоре после своего приезда в герцогство объединил всех дворян под своим именем и сделал Мирос богаче, чем когда-либо прежде? На этом основании он ещё пошёл войной на Серивов и со смаком съел Бербани. Всем было хорошо известно, что три закона, изданных под его руководством, сделали жизнь людей герцогства лучше, чем она была прежде, и что предприятия герцогства стали настолько богатыми, что они могли набирать наёмную силу, не заботясь об её стоимости.

Если уж и выбирать кого-то из нынешних глав континента, я бы сказал, что первым в списке стоял бы великий герцог, а второй — Папа, восстановивший власть Церкви и возродивший её авторитет. Не знаю, точно ли Папа - номер два, но то, что эрцгерцог — номер один… Да, он компетентный, и более чем компетентный. И извращенец... Даже будучи мужчиной, я не иду ни в какое сравнение с подобным мудаком. Мысли о нём заставили зубы заскрежетать, а соски пульсировать так, что те, по ощущениям, уже никогда не утихнут. — Иллик? Моё выражение лица, должно быть, скривилось в зловещей гримасе. Глаза женщины расширились от удивления.  Не желая показаться как-то задетым этой темой, я заставил себя говорить спокойно. — Да… В мире много извращенцев... Ужасно. Извращенцы и правда есть. Может быть, лучше жить одному?

После этого девушка сказала мне «ты думаешь не так, как другие придурки», «ты умеешь уважать людей» или что-то в этом роде, только вот я никогда не был доволен подобными комплиментами. Всё сказанное было результатом моего жизненного опыта. В одиночестве я был несчастлив. Встреча с извращенцем и его ко мне приставания заставили осознать, каково это – бояться подобных... Жаль, это осознание пришло ко мне слишком поздно. — Я голоден. Мне нужно поесть. — Как думаешь, кто из поваров будет не против того, чтобы его этим разозлили? Тот, кто не замечает, что я нахожусь на самом дне... Эта женщина начала меня раздражать, но я не хотел испытывать к ней злости, поэтому просто промолчал. Мы обменялись с ней ещё парой слов, и в итоге этот разговор завершился на довольно приятной ноте. У меня даже поднялось настроение, несмотря на то, что этот диалог вновь напомнил мне о великом герцоге и вызывал слёзы. Перемены в настроении, хах… Раньше я ничего не чувствовал, но сейчас стал излишне чувствительным. Возбуждаюсь от одних только прикосновений, ещё и покорно сосу член...

— Будь хорошим, и я пососу их тебе в награду. Низкий голос с нотками смеха зазвенел в ушах, вызывая мурашки. — Почему ты вдруг покраснел? Жарко стало? - спросила девушка, но я решил проигнорировать вопрос. Моё лицо и уши стали столь же горячи, как и слова эрцгерцога. Сумасшедший извращенец. Ублюдок. Чёртова мразь. Я выругался, но легче мне от этого не стало: постоянный жар, обжигающий тело, убивал. Образ этого грубого человека преследовал меня. Разговаривать дальше с официанткой я не планировал, потому быстро распахнул дверь таверны. Хотелось попросить что-нибудь простое,  да побыстрее, чтобы набить желудок и уйти восвояси. Я выбрал время, в которое паб обычно бывает пуст, чтобы поесть в тишине и покое, поэтому надеялся, что здесь никого не будет… — О, прекрати!

но, вопреки моим ожиданиям, в таверне ещё сидело несколько наёмников. Я разглядел фигуру предводителя Фавика. Сейчас на него взирала группа наёмников, а один из их шайки, казалось, наставил на него свой кинжал.

Атмосфера была пугающей из-за такого количества крупных мрачных мужчин, что не могло не напугать женщину, стоявшую рядом со мной. Она выхватила у меня из рук те вещи, с переноской которые я ей помогал донести, и быстро понесла их на кухню, испарившись в проёме.

— Ты, высокомерный ублюдок! Что ты только что сказал?

— Я сказал ему прекратить. Босс, это уже слишком, разве вы не знаете?

— Что?

— Сколько дней это уже продолжается? Я сожалею о смерти вашего сына и сочувствую вашей потере, но вы должны были правильно его воспитывать! Сколько раз этот ублюдок издевался над нами?!

— Ты... ты, ты, ублюдок!

— Что, блять, сделал капитан? Он знал, что Маиль ведёт себя с нами как мудак, но он всё равно держал его рядом! Ведь кто, блять, ещё возьмёт его к себе? Такого-то мудака. Он заслуживал того, чтобы его избили! — И это ты решил сказать в присутствии Эбби, которая потеряла своего ребёнка? — Ты должен был преподать ему урок раньше, чем тот получил по заднице и был зарезан! - говорил Тоби, известный своей вспыльчивостью. Обычно остальные останавливали его до того, как ситуация выходила из-под контроля, но сейчас был явно не тот случай. Все смотрели на него с ощущением, что мужчина вот-вот взорвётся. — Я понимаю, тебе не терпится, потому что до отъезда осталось всего несколько дней, но ты правда думаешь, что мы вот так возьмём и послушно поймаем этого неуловимого убийцу, стоит тебе раздуть из мухи слона? В этот момент кулак Фавика врезался в лицо Тоби. Громкий хрустящий звук эхом разнёсся по комнате. Тоби вылетел из-за стола и упал на пол. Он был ошеломлён силой капитана, вложенной в удар, и, похоже, ему этого хватило. Тоби корчился на полу, а затем безвольно осел. В зале воцарилась тяжёлая тишина. — Неблагодарный ублюдок... Я искренне сочувствовал Тоби. Было ясно, что его ждёт расплата, стоит ему закатить истерику, но то, что она последовала именно от капитана, стало для меня неожиданностью. — Значит, будучи главой отряда, я заставляю вас всех чувствовать себя плохо? Голос капитана казался особенно звонким, когда он говорил в тишине. Сейчас в нём слышалась мольба. Недовольные лица мужчин омрачились чувством вины. Мне было жаль Фавика, который меньше чем за месяц стал таким замкнутым, хотя раньше всегда был живым и шумным стариком. Но тут взгляд капитана упал на меня. Я был ошеломлён, ведь мало того, что я не ожидал его взгляда, я заметил обиду в этих тёмных глазах, затуманенных гневом и печалью. — Иллик, ты этого не заслуживаешь. Каким-то образом ему удалось обернуть всё так, чтобы выставить меня виноватым. Но разве это я просил эрцгерцога о своём найме? Мысль о том, что такими темпами Фавик сведёт себя в могилу, тяготила, но чувство долга или покаяния перед ним уже давно развеялось. Жертва здесь я. Но даже так мне приходилось скрывать, что Маиль пал от моих рук, пускай это и была самооборона. Лишь потому что он был сыном капитана, я до сих пор вынужден страдать от последствий своих действий, которые влияют на меня не только физически, но и психологически. Нет, проблема была именно в теле. Кто сейчас на самом деле виноват в том, что мне приходится страдать от такого рода нужды? Я почувствовал прилив раздражения, наблюдая за тем, как на меня возводят напраслину. — Хватит. Давайте не будем об этом говорить. Но прежде чем я успел взорваться, плечи старика опустились, напомнив о его скорби. Чёрт... Выругавшись под нос, я отвернулся. Вид пребывающего в отчаянии Фавика не позволил мне выплеснуть свой гнев наружу. Вот только, сколько ни сдерживайся, негодование продолжало разрастаться внутри. Капитан отвесил Тоби хорошую оплеуху. Всё потому, что он ругался на его ребёнка. Здесь одна только Эбби не догадывалась, что именно дерьмовое отношение отца губило их сына и до, и после его смерти. Это ты должен был научить своё дитя, как стать хорошим человеком, чтобы он однажды не нарвался на нож, ублюдок. Ты тот, кто облажался, а я – жертва. Так зачем причислять меня к виновникам, из-за которых произошла трагедия? — Эх, Иллик. Придётся тебе потерпеть. После того как капитан покинул таверну, несколько наёмников подошли ко мне со словами утешения. Вспыльчивость капитана наверняка и дальше будет вызывать проблемы между ним и наёмниками. Зная это, последние принялись рассказывать свежие новости. Мол, поиском подозреваемого раньше занимался Радован, но он уехал на задание, данное ему эрцгерцогом, поэтому капитану пришлось взять дело в свои руки. — Жаль, но нам незачем переживать из-за смерти Маиля. Тебя, получившего только что новое задание, тоже жаль, но мы должны отдохнуть – сейчас или никогда. Если вернёмся в Далкан, то можем оказаться в какой-нибудь другой зоне боевых действий.

Когда я молча кивнул, несколько парней, разговаривавших со мной, потрепали меня по плечу и покинули таверну. Затем, подхватив ошеломлённого Тоби, ушла ещё пара человек. Я остался единственным посетителем. Когда таверна наконец погрузилась в тишину, показалась официантка и принесла мою порцию еды. Она несколько раз взглянула на моё лицо, но предпочла молча удалиться. Оставшись наедине с собой, я затолкал еду в пересохший рот. Мои рецепторы ощущали горечь, а еда, которую приготовил повар, была мерзкой на вкус. Я был ужасно раздражён.

Через несколько дней Фавик тоже покинул герцогство и вернулся в Далкан. Капитан и сам постукивал ногой в ожидании их отъезда, однако же я надеялся и молился, чтобы этот день  наступил как можно скорее. Если мог, то попросил бы эрцгерцога оказать мне услугу и отправить их в Далкан немедленно. Фавик, вероятно, неизбежно попросит меня поймать того, кто убил Маиля. Тогда придётся поймать случайного преступника, убить его и предоставить ложный отчёт, чтобы хоть немного успокоить старика и чтобы он больше меня не беспокоил.

Запихнув в рот то, что обычно казалось мне сносной пищей, я прожевал и со вздохом проглотил оставшееся. Каким же уставшим и подавленным я себя чувствовал.

***

На следующий день захотелось выйти на свежий воздух. Причин для этой ненужной прогулки не было, просто желал посмотреть, как продвигается расследование. К тому же я знал, что Анкальджин заметила моё затянувшееся затворничество. Очевидно, что такими темпами все поймут, что дело Маиля меня не интересует.

Принимая во внимание то, что я не испытывал особо тёплых чувств к Фавику, моё безразличие к делу сына капитана казалось логичным. Даже если бы убийство Маиля было не моих рук делом, я бы оставался таким же безразличным к этому делу. Но так как я не могу сказать, что ничем не обязан капитану, необходимо проявить хоть какое-то участие. Так что я готов прикрываться Фавиком в течение нескольких дней, пока эрцгерцог не вызовет меня обратно. - Что-нибудь стало известно? Парня, с которым я сегодня работаю в паре, звали Аник. Он зевнул, взъерошив свои жёсткие каштановые волосы, похожие на свиную щетину. - Честно говоря, это полный пиздец. - Но Радован же продвинулся в деле, разве нет? - Ага, а теперь его нет. Более того, все, кто активно участвовал в расследовании под командованием Радована, отправились на другую миссию.

- Я думал, все ненавидят Маиля, но, оказывается, были и те, кто относился к нему иначе.

- Ну... знаешь, старички с большим опытом. Или те, кто относились к Фавику и Радовану как к отцам. Что-то типо: «Чёрт, мне плевать на Маиля, но чувствую себя неуютно, видя Фавика в таком состоянии.»

- Тогда почему Тоби вчера натворил это дерьмо? - Фавику стало хуже, видать, сильно расстроился, что те парни, которые расследовали убийство, ушли с Радованом. А теперь ему никто особо не помогает. Вот почему в последнее время он выбивает из нас всё дерьмо. Даже вчера, когда мы были вместе в таверне, он ругался на меня. Почему-то после его слов, мне подумалось, что Фавик сам созвал всех наёмников в таверну. По работе такое происходило, когда надо было обсудить сборы и миссию, быть вызванным по личным вопросам - последнее, что мне было нужно. Фавик - наш капитан, а не хозяин, и я уверен, он осознаёт это. Как бы ему не хотелось найти убийцу сына, никто из наёмников его не послушает. Да и Далкан ни за что не допустит этого, как и раньше. - Неприятно видеть, как такого ублюдка называют сыном, но я не могу не жалеть Фавика, когда думаю о своём ребёнке.

Аник женился на своей подруге детства, его старшему сыну уже десять лет. Я не мог его понять, ведь никогда не был женам, не говоря уже о детях. Я лишь молча кивнул, делая вид, что понимаю.

- В любом случае…

Аник почесал голову, посмотрел на меня и спросил.

- Это ведь не ты, правда? - Ха, какой же ты подонок... - Нет-нет, ты не подумай. Я спросил не только тебя, но и Тоби, и остальных.

- Эй, неужели ты реально думаешь, что я убил его? - Эй, блядь. Просто представь. Ты убил человека, ты! Так какого хрена кидаешься в нас дерьмом, хотя мы просто сидим на месте? Лучше же просто сбежать. Мы уже месяц торчим в Миросе, не пересекая границу. Сбежать легче легкого. Думаешь, как поймать беглеца?

- Есть ситуации, когда не можешь убежать. У него, как и у тебя, жена и дети в Далкане.

- Ну, вообще-то я так и думаю. От разговоров у меня разболелась голова. Это точно. Мне следовало бы сбежать, покрыть лицо шрамами, сменить цвет волос и начать новую жизнь. Но будет трудно присоединиться к другой группе наёмников, мне придётся скрывать свою личность. Даже если бы мне удалось пробраться к ним под чужим именем, рано или поздно меня выгонят из-за связи с наёмниками Далкана. А что ещё остается делать после этого убийства? Почему бы не устроиться где-нибудь ещё, кроме Далкана? Впрочем, если меня не вычислят в ближайший месяц, я смогу остаться в своём пристанище.

- В любом случае, это отстой. Даже забавно, что мы подозреваем друг друга... - Возможно, убийца - не наёмник.

- О, это тоже возможно. Капитан отвратительно воспитал своего ребёнка. К слову, есть информация, которую тайно раздобыл у Радована…  - Хм? - Судя по всему, Маиль пытался кого-то изнасиловать. Думаю, невозможно вечно держать рот на замке. Информация, которую получил Аник, была довольно точной. Я отстранённо посмотрел на него, в очередной раз радуясь тому, что умею сдерживать эмоции. - Они и с тобой пошутили, да? Он терпеть не мог, когда женщины отвергали его, и это неоднократно приводило к неприятностям, иногда всё решали деньги или кулаки…

-Хочешь сказать, Тоби взорвался не просто так?

- Чем больше мы узнаём о нём по мере расследования, тем сильнее он меня разочаровывает. У этих ублюдков-наёмников глаза одни на всех? Я понимаю Фавика, для него его кровиночка самый лучший, но у Чесборна, у Анника и остальных вместо глаз дырки, что ли? - Было много случаев с сексуальным домогательством.

- Ублюдок…

- Часто бывало так, что он встречался с одной девушкой и флиртовал с другой, а потом ссорился с их отцами или братьями... В общем, он везде доставлял много неприятностей, вызывая массу недовольства, так что, даже если я попытаюсь сузить круг подозреваемых, ничего не получится. Да я уже и не сосчитаю всех, кто ненавидит его. Я задумался, что же в нём такого, но потом вспомнил, что слышал, будто заманивал девушек, которые интересовались мной. Он был насильником, который приходил в ярость, если не добивался своего. Увидев, что моё выражение лица ожесточилось от презрения, Аник захихикал. - Я ничего не помню о том, что я делал в тот день, а ты?

Хах. В тот день я убил Маиля. Я оставил вопрос без ответа. Естественно, моя память потянулась в прошлое, чтобы вспомнить то время. Вспомнил записку, в которой была просьбе прийти на мельницу. Вспомнил поджидающего меня Маиля, внезапно выскочившего на меня. Вспомнил свой взмах меча и его затылок. Я уже подумывал сбежать и создать себе алиби, но тут столкнулся с Лилиэль... - Ах.

- Ха... Лилиэль. Я совершенно забыл о Лилиэль. Меня так изводил эрцгерцог, что я позабыл об этом.

Прежде чем поехать к сестре эрцгерцога, я должен был встретиться с Лилиэль. Но я волновался и избегал её. А после возвращения был настолько подавлен, что не было и времени думать о ней. Она смотрела на меня так, словно знала, какую тайну я скрываю. - Что? О чём задумался? - Ни о чём. - Да что с тобой? Почему ты ведёшь себя так странно? - Я думал о женщине, женщине. - Ах, какая же ты шлюшка. В обычной ситуации я бы фыркнул, но сейчас даже от этого высказывания мне стало не по себе. К чёрту, я никогда не встречал настоящей шлюхи, поэтому и называю себя так. Раньше я часто встречал людей, которые говорили, что я шлюха или бабник, потому что никогда не отказывался от женщин. Но это были слова, сказанные из зависти теми, кто в своей жизни не слышал ничего, кроме отказа. Поэтому вместо того, чтобы чувствовать себя не по себе, я просто смеялся над ними... но теперь мне было очень плохо. - Эй-эй, где твоя обычная реакция? Чего с лицом?

Аник заметил. Слишком поздно, я не мог сказать ему, что всё в порядке. Депрессия и беспомощность, которые я преодолевал какое-то время, вернулись. Если оставить в стороне Великого Герцога... Кто такая Лилиэль на самом деле?

Съездить к ней было несложно, но вот то, что она хотела от меня, было несколько затруднительно. Мы давно не виделись, так что она захочет большего, а у меня есть причина порадовать её, так что мне придётся служить ей всем сердцем... В обычной ситуации это не было бы проблемой. Но теперь у меня была очень большая проблема. Как объяснить, что у меня нет волос на всей нижней части тела? Прошло уже несколько дней с тех пор, как эрцгерцог применил средство для удаления волос, а на торсе не было и намёка на их попытку вырасти обратно. Я не мог представить себе её реакцию. Нет, я не хотел добавлять ещё одного человека к списку тех, кто узнал, что я стал эдакой лысой горой. - В последнее время ты часто запираешься в своей комнате. Как раз из-за женщины? - Хватит. Пойдём.

- О, разве ты женатый человек? Просто совет по свиданиями… - С кем ты сегодня собираешься встретиться? - Ну... Я собираюсь снова встретиться с парнями, которые, по моему мнению, виновны...

Я прервал его, даже не дослушал до конца, Аник же всё понял, не стал допытываться. Несмотря на то, что разговор на этом закончился, я чувствовал себя подавленным и просто хотел вернуться в свою комнату. Депрессия делает людей такими беспомощными. Так на меня не похоже, но мне действительно не хотелось двигаться. - Сначала пойдём к младшему брату Джона. Я не знаю, кто такой Джон, но молча кивнул. - Давай. Мне жаль Фавика, но нужно просто узнать дату… Это были слова, благодаря которым у меня словно камень с плеч. Аник больше со мной не разговаривал. В молчании мы встретили подозреваемых... нет, жертв Маиля, одного за другим. Конечно, это был трудный день без особого успеха. Каждый из нас разделился и провёл свои расследования, а затем вечером мы собрались вместе и поделились тем, что узнали в течение дня. Раньше это был формат отчёта Радовану, но теперь не было ответственного лица. Теперь это не более, чем рутина изо дня в день. Фавик, похоже, был глубоко расстроен вчерашними событиями и не показывался. Я сидел неподвижно и слушал, как они обмениваются мнениями. Чем больше я слушал, тем больше понимал, что Маиль был ублюдком и действительно заслуживал смерти. Подумать только, из-за такого ублюдка мне пришлось заключить сделку с эрцгерцогом... Я расстраивался всё больше и больше. - Эй, Иллик. Позволь мне спросить тебя кое о чём. Взгляды внезапно сфокусировались на мне. Это был единственный из наёмников с мозгами, желавший задать вопрос. Он был так же немотивирован и раздражён, как и я, но, почесав голову, спросил. - Великий герцог спрашивал у тебя, кто работал над расследованием?

Я удивлённо поднял бровь, и он коротко вздохнул.

- Нет, это странно. Людей, которые выполняли тяжёлую работу, выгнали, потому что они были в числе двадцати.

Я услышал ропот. Удивлён, у него довольно острый интеллект.

- Это действительно странно... Хотите верьте, хотите нет, но эрцгерцог никогда не спрашивал меня, а если бы и спросил, я бы не смог ответить. Не мне знать, кто выполняет тяжёлую работу.

Это была правда. Эрцгерцог никогда не спрашивал меня, и я не инициировал разговор. Я лишь сказал, что нахожусь под подозрением.

И пока наёмнки искали Маиля, я выполнял поручения эрцгерцога. Я был безразличен и даже не помогал в попытках оправдаться. Все они болтали между собой, уверенные в моих словах.

- Правда Радован и его люди сильно выделялись, можно сделать из этого вывод.

- Погодите-ка. Странно, что они прислали список на двадцать человек, не давая нам право выбрать.

- Я о том и говорю, имея в виду... Что, если среди нас завёлся крот?

На мгновение настроение упало. Кто-то открыл рот, чтобы сказать, что это не может быть правдой, но сразу же захлопнул его. В голове пронеслась мысль: если эрцгерцог подбросил сюда информатора, то зачем? Чтобы присматривать за мной, не узнаю ли я о нём слишком много? Если нет...

-Есть ли какая-нибудь причина, по которой мы не должны расследовать смерть Маиля?

- Охотничьи угодья эрцгерцога находятся в том районе и что столичные жители не приближаются к той водяной мельнице. Разве не ты говорил об этом?

- Только посторонний человек мог этого не знать.

Атмосфера становилась странной. Это как... как сомневаться в великом герцоге. Один из парней снова спросил меня.

- Великий герцог или его окружение не делали и не говорили ничего странного? Честно говоря, судя по его поведению, я начинаю думать, что это его рук дело.

- Может быть...

Вёл ли себя странно эрцгерцог? Но я был не в состоянии наблюдать за ним, занятый тем, что этот извращенец вновь и вновь манипулировал мной.

Нет, у эрцгерцога вообще не было причин проявлять ко мне какие-либо странности. Это я убил Маиля.

- Но именно эрцгерцог сообщил капитану о смерти Маиля.

- Сам эрцгерцог?

- Лично. Когда я впервые вошёл в замок и представился эрцгерцогу, он разговаривал с капитаном.

- Если бы это было делом рук эрцгерцога, он бы оформил всё как пропажу, а не как убийство, и не оставил бы никакого тела. Не могу поверить, что он не додумался бы. Всё-таки не эрцгерцог.

- О, чёрт возьми, нет.

Лица всех снова опустились. В воздухе читалось едва уловимый стыд.

Я бы предпочёл, чтобы это был эрцгерцог. Фавик оказался бы не у дел, и мне не пришлось бы больше возиться с расследованием убийства.

Даже я был разочарован. Знаю, что эти предположения лишь заблуждения, но уж слишком заманчивыми они были.

Если бы только мы могли допустить, что эрцгерцог убил Маиля.

- В любом случае, Иллик, ты ведь ничего не слышал?

- Эрцгерцог просил меня заниматься делами напрямую, но он не спрашивал меня о наёмниках. Он со мной не разговаривал.

- Дело не в том, что вы не общались. Но ты правда ничего не слышал и не видел?

Я кивнул в ответ, и наёмники вздохнули.

Это словно лабиринт. Фавик в отчаянии, если дело и дальше так пойдёт, есть ощущение, что он выставит виноватым любого.

- Кто-нибудь ещё хочет что-то сказать?

Я сказал уже все, что знал. Но так как главы собрания не было, я не мог ничего сказать, чтобы закончить его, поэтому сел ждать. Никто не поднимал вопрос о перерыве, поэтому я спросил.

За целый день расследования с Аником и осознания, что мы ничего не найдём, я изрядно устал. Мне хотелось отдохнуть. Точнее мне нужно было сделать кое-какую работу, которую я не успел выполнить, потому что встал рано утром... Я не мог дождаться, когда окажусь в своей комнате, чтобы перед сном закончить дело.

Голова болела. Это я убил Маиля, поэтому у меня не было причин подозревать эрцгерцога, но что-то меня беспокоило. Это было странное чувство, которое я никак не мог объяснить.

- Я пойду первым.

-Хорошо.

Должно быть, я выглядел довольно усталым, потому что наёмники не остановили меня. Я слышал, как они болтали позади, говоря что-то вроде "Что с ним в последнее время?", но никто из них не задавал мне этот вопрос. Я был рад, потому что у меня не нашлось бы слов для ответа. Оставив их, я направился в сторону таверны.

Ночь была темна. Пока шёл, безучастно глядя на луну в небе, в моей голове промелькнула пара вопросов. Как эрцгерцог мог расправиться с наёмниками, ведущими расследование? Как люди радована настолько заметно проводили расследование в столице? Как он мог видеть, как я убиваю Маиля? И как он мог видеть мою встречу с Лилиэль, чтобы создать алиби? Сразу после убийства мои чувства были обострены, как я мог его не заметить?

- Ха, чёрт возьми, нет.

Я бы предпочёл, чтобы эрцгерцог убил Маиля.

В моём сердце проносится мимолетный ветер - ветер, который никогда не знал ни один наёмник. Я не могу представить, какую цену заплатил бы за то, чтобы услышать из его уст: «Я убил его». На сердце было тяжело от самого лёгкого порыва, который я когда-либо слышал. Я подумал о чёрном флаконе и жидкости внутри, которую я увижу, когда вернусь в свою комнату. Мне показалось, сердце пропустило удар.