Онлайн чтение книги Истории Бесконечного Регрессора I'm an Infinite Regressor, But I've Got Stories to Tell
Компаньон (1)

Бесконечная регрессия. Так называется определенный жанр.

 «Бесконечная регрессия» — это когда главный герой умирает, а затем возвращается в состояние до смерти, чтобы бесконечно бросать вызов препятствиям на своем пути. Естественно, главный герой каким-то образом их преодолевает, независимо от того, насколько опасным является препятствие. В конце концов, он просто продолжает пытаться, пока не добьётся успеха.

  То, что когда-то было обречено на плохой конец, превращается в счастливый конец, или главный герой чудесным образом спасает второстепенную героиню, обреченную на смерть от неизлечимой болезни, или...

  Бесконечная регрессия — это по сути чит-код, позволяющий положить конец всем трагедиям.

Однако, исходя из опыта, бесконечная регрессия, изображенная в различных романах, — это не что иное, как отвратительная пропаганда. Это как одна из тех школ-интернатов, где выставляются только имена студентов, поступивших в престижные университеты.

— Чёрт. Это не сработает, — я отложил свою трость-меч.

  1183-я регрессия. Мир снова закончился.

  Те, кому суждено было добиться успеха, добьются успеха; те, кому не суждено, не добьются. Я принадлежал к последним. Мне пришлось смириться с тем, что, как бы отчаянно я ни старался, я не смогу предотвратить разрушение мира.

  Это история не успеха, а неудачи — всего лишь послесловие человека, который, несмотря на способность к бесконечной регрессии, в конечном итоге не смог предотвратить конец всего.

Первое, что следует отметить, это то, что психическое состояние человека, или, скорее, психическая сила, всегда имеет срок годности. Независимо от того, насколько нормальным кто-то выглядит снаружи, повторные регрессии, несомненно, создадут невидимую трещину внутри.

Ярким примером этого является история, которую я собираюсь рассказать о старике Шопенгауэре.

— Мой прямой предок был очень известным философом.[1]

  Старик Шо часто хвастался своим происхождением. Я сам слышал, как кто-то бросался именем Шопенгауэр, но, честно говоря, в отличие от своего уважаемого предка, Шо был далек от философа.

— Это твои мускулы для Шо? Сделай немного упражнений, сопляк.

  Несмотря на то, что ему было 60 лет, его тело состояло из одних мышц. Более знакомый с железным телом, чем с философскими идеалами, Старик Шо всегда подчеркивал важность упражнений.

— Да ладно, все эти мышцы исчезают с каждой регрессией...

— Тренировки с отягощениями — это привычка. Привычки не исчезают, — мудро заметил старик Шо.

  В настоящее время я обладаю навыком, известным как [Продолжение], который позволяет мне сохранять свои мускулы и внутреннюю силу, даже когда я возвращаюсь в прошлое, но тогда я был всего лишь новичком, который даже не испытал регрессию десять раз. Было довольно трудно симпатизировать философии Старика Шо.

  По национальности, поколению, вкусу, убеждениям и политическим пристрастиям мы со стариком Шо были полными противоположностями. Между нами не было ничего общего. И все же была одна причина, по которой мы всегда держались вместе.

— Тск. Этот забег снова испорчен.

— Так и есть.

  Все верно, старик Шо и я были регрессорами с одинаковыми способностями. Каким-то образом в мире, где я жил, был не один, а два регрессора. Учитывая, что бесконечная регрессия предоставлялась только одному человеку в большинстве произведений, это было довольно необычно.

— Чёрт, мы влипли. Этого монстра невозможно убить.

— Что же нам тогда делать?

— Я пойду вперед, ты приходи позже. Пока я сдерживаю, ты попытаешься убежать и бороться до конца. Тогда, может быть, в следующий раз ты увидишь выход?

— Блять. Всегда оставляешь мне самые сложные части...

—  Эй! Следи за языком! Следи за манерами, сопляк!

 

  Тем, кто так бегло произнес корейскую фразу «следи за своими манерами», был старик Шо, который на самом деле, как ни странно, был немцем.

  Впервые я встретил старика Шо в 6-й регрессии. Тогда он едва мог сказать «привет» на корейском. Однако, как только он понял, что есть еще один бесконечный регрессор, как и он сам, он погрузился в изучение языка.

  К 7-й и 8-й регрессиям его корейский значительно улучшился. В конце концов, к 10-й регрессии он был лучше меня в корейском.

  Этот человек даже мог читать «Лунь Юй»[2] на корейском языке вместо немецкого.

— Старик, твоя страсть — это нечто.

— Это не страсть, глупец! Это привычка! Ты не учишь немецкий, так что пришлось учить мне . Человек, который овладел навыками памяти, ба! Что ты делаешь, не учишься? Говорят, "Кто учится, но не думает, тот пропал". Как ты можешь быть таким ленивым в учебе, когда ты намного моложе меня? Тсс, правда...

— ......

  Возможно, он усвоил слишком много.

  Так или иначе, благодаря тому, что старик Шо снабдил свой мозг корейской консервативностью и корейским языком, наше общение кардинально улучшилось.

  Тут был не один, а два бесконечных регрессора, каждый из которых был чит-ключом сам по себе. 

  Разве это не нечто?

  Иногда я жертвовал, иногда это делал старик Шо, и вместе мы продолжали оставлять свой след в этом мире.

— Мы сделали это! Мы действительно сделали это!

  Когда мы победили монстра «Десять Ног», которого никто не смог одолеть за десять регрессий, мы оба возликовали.

  Одолев это отвратительное существо, голова которого была похожа на швабру со щупальцами, старик Шо отбросил меч в сторону и бросился на меня.

— О, боже! Спасибо! Это все благодаря тебе! Я бы не смог зайти так далеко один! — старик Шо рассмеялся, как ребенок.

  И я, и старик Шо. Мы слишком много видели, чтобы легко кому-то доверять.

Но в тот момент, когда этот седовласый немец обнял меня с лучезарной улыбкой, я почувствовал, как последние остатки взаимного подозрения между нами полностью исчезли.

  Я посмотрел в серые глаза старика Шо. Было ясно, что он чувствует то же самое.

  Да, мы были пилотами, совершившими аварийную посадку в конце века, хотя мы и не могли сказать, что родились в одной стране, мы были товарищами, которые прыгнули со своими хрупкими парашютами к одному и тому же месту приземления.

  С этого дня многое стало неважным между нами. Национальность, поколение, вкусы, убеждения, политические наклонности — все потеряло для нас свою естественную притягательность.

  В атмосфере, где давление ослабло, мы чувствовали себя значительно легче.

— На самом деле, к этой регрессии очень трудно привыкнуть.

  Старик Шо рассказал мне о своей человеческой стороне, о той части, которую он называл «слабостью» в мире, который подошел к концу.

  Утром мы наполняли термос кофе или брали бутылку соджу и отправлялись в пустое кафе (многие из которых были заброшены, поскольку бариста бежали из разрушенного мира), чтобы поболтать на пустые темы.

— Почему?

— Мы просыпаемся 17 июня, когда впадаем в депрессию, верно? Но через минуту после того, как мы регрессируем, моя жена умирает.

— Прошу прощения?

  Старик Шо объяснил: 17 июня, 13:59. Это точка, когда начинается наша регрессия. Но как раз около 14:00 17 июня в Сеуле, Южная Корея, открываются врата, и все к югу от реки Хан исчезает.

В тот день, в отличие от нас двоих, которые были в Пусане и избежали катастрофы, жена старика Шо была на конференции в Сеуле.

— Всего одну минуту. Всего минуту.

  Старик Шо выпил свой соджу.

— Даже если ты предупредишь ее, что врата открываются... она не сможет сбежать.

— Верно.

Это была катастрофа, которая превратила Сеул в пустошь. Даже если бы старик Шо позвонил сразу после регресса, чтобы сказать ей об эвакуации, было физически невозможно избежать трагедии.

— Звонить ей бесполезно, она не сразу берет трубку. Во время важных событий она ставит телефон на беззвучный режим... Мне приходится звонить три раза подряд, чтобы она ответила.

— ......

— А потом времени нет. Я только успеваю сказать «Я люблю тебя», а потом раздается удар с неба, и звонок обрывается. Всего 10 секунд. Это все время, когда я слышу голос своей жены...

— Есть ли еще кто-нибудь из твоей семьи?

— Никого. У меня есть только жена, — пробормотал старик Шо.

  Его настоящее имя — Эмит Шопенгауэр. Его псевдоним — Мастер меча.

  Я начал понимать, почему он был так одержим идеей обретения огромной власти.

  С каждой регрессией выпивка старика Шо увеличивалась. К 9-й регрессии он говорил, что соджу не настоящий алкоголь, перед тем как выпить, но к 19-й он осушал три бутылки на месте.

— Даже если я сопьюсь до смерти, пока я регрессирую моя печень восстанавливается. Это победа, не так ли? Хе-хе-хе...

  Но лицо старика Шо было лишено всяких красок.

  К тому времени мы, нет, он жил приблизительно 120 лет, если объединить всё регрессивное время. Однако время, которое он провел, разговаривая со своей женой, составило всего около 120 секунд.

Путешествие старика через пустыню только для того, чтобы напиться воды, становилось все более изнурительным.

— Должен же быть кто-то со способностью телепортации.

В какой-то момент цели Старика Шо начали меняться.

— Что?

— Телепортер. Если я смогу найти такого человека, то как только мы вернемся, я смогу встретиться со своей женой.

— Но... Старик. Даже если где-то в мире существует телепортер, разве можно встретиться с этим человеком в течение минуты? Нам требуется 30 минут только на то, чтобы встретиться после регресса, — старик Шо замолчал.

  Я мог сказать, что это не было согласным молчанием.

  Более века мой спутник, который пытался предотвратить разрушение вместе со мной, медленно поглощался все более странными мыслями. Он бормотал беспрестанно.

— Может быть, если бы я смог найти магию воскрешения, я мог бы вернуть мертвых людей к жизни?

— Если бы я мог копировать чужие способности, обладать телепортацией и телепатией, я бы наверняка смог решить любую проблему за минуту.

— Это можно сделать. Конечно, можно.

  Это было похоже на разрушение замка из песка.

  Пиком краха стала 23-я регрессия.

  Я начал регрессию как обычно, следуя тем же маршрутом. Разобравшись с подземельем менее чем за 30 минут, я переместился в заранее оговоренное место встречи. Это было убежище, которое мы создали в предыдущем цикле.

— А? Старик? Старик, ты там?

  В подземном учебном центре никого не было. Я не нашел никаких признаков того, что кто-то входил или выходил.

— ......

  Меня охватило зловещее предчувствие, побудившее меня немедленно действовать.

  Моей отправной точкой был Пусанский вокзал. А старика Шо — это старое здание больницы Пэкче.

Я прошел мимо начальной школы, которая была снесена наполовину из-за буйства монстра, затем вошел в старое здание больницы. Все уже эвакуировались, поэтому она была заброшена.

  Старик Шо лежал мертвым на крыше.

  Это не было убийством.

  В начале регрессии не было никого способного убить Старика Шо — будь то монстр или человек.          Даже я не смог бы.

  Единственный, кто мог его убить, был он сам.

  Тело старика Шо было без головы, но остальная часть его туловища была цела. Он крепко сжимал смартфон в левой руке.

— Сумасшествие.

Сноски от переводчика:

[1] Артур Шопенгауэр был немецким философом. Он известен своей работой 1818 года « Мир как воля и представление» , которая характеризует феноменальный мир как проявление слепой и иррациональной ноуменальной воли.

[2] «Лунь Юй» (Они же аналекты) - наряду с «И-цзином» и «Дао Дэ Цзином» — один из наиболее знаменитых текстов Восточной Азии (Китая). Древний китайский философский текст, состоящий из высказываний и идей, приписываемых Конфуцию и его современникам.