Онлайн чтение книги История дождя History of the Rain
Глава 1

Чем дольше мой отец пребывал в мире сем, тем крепче верил, что грядет мир иной. Такая вера зиждилась не на убеждении, что сей мир уже не спасти, – не зная точно мысли отца, могу лишь предположить, что ему приходило в голову нечто подобное, – а, скорее, на представлении, что должен существовать лучший мир, где Бог исправил Свои ошибки, и в этой второй редакции Сотворенного Мира мужчины и женщины живут, не зная отчаяния.

Мой отец нес бремя неподъемных стремлений. Хотел, чтобы все стало лучше, чем есть, – начиная с самого себя и заканчивая миром сим. Может быть, такое желание объяснялось тем, что мой отец был поэтом. Возможно, все поэты обречены на разочарование. А оно, скорее всего, вызвано тем, что поэты часто смотрят на мир сквозь розовые очки. Я еще не во всем разобралась. Не знаю, чернит ли время человеческую душу или заставляет ее сверкать. И не уверена в справедливости утверждения, что лучше смотреть вниз, чем вверх.

Мы – это повествования о нас. Мы рассказываем их, чтобы самим оставаться живыми или чтобы живыми оставались те, кто ныне существует только в повествовании. Мне кажется, так, пусть и на короткое время, остаемся живыми мы оба – и рассказчик, и тот, о ком идет речь.

В Фахе[2]Фаха – название нескольких населенных пунктов в Ирландии (Здесь и далее примечания переводчика). каждый человек – длинное повествование.

Вы как-то связаны с МакКарроллами [3] Приставка «Мак» означает «сын». , живущими у нас в Лабашиде [4] Лабашида – деревня в Ирландии, графство Клэр (провинция Манстер).?

Прежде всего надо отыскать вас на земной поверхности, найти вашу родню и ваше местоположение. А пока этого не сделано, вы пребываете не в своем повествовании.

Моя мать происходит из рода МакКарроллов.

Я так и подумал. А зовут вас…

Суейн. Рут Суейн.

Суейн?

Мы – это повествования о нас.

Река Шаннон[5]Шаннон – самая длинная река в Ирландии, отделяет западную часть страны от восточной и южной. течет рядом с нашим домом, направляясь к морю.

«Иди сюда, Рути, почувствуй трепет воды». Так однажды сказал мне отец, став на колени на берегу и опустив в воду руку ладонью навстречу течению. Затем взял меня за руку и засунул оба наши предплечья в холодную реку. Наши руки сразу же потянуло в сторону моря – так поток увлекает за собой весло. Мне было семь лет. В тот день на мне было синее летнее платье.

«Ну же, Рути, почувствуй!»

Рукав его намок и потемнел, но, казалось, отец даже не заметил этого. Он с усилием, будто греб, вернул наши руки на прежнее место и позволил реке вновь увлечь их. Маленькие водовороты негромко булькнули, словно смех вырвался из горла реки, когда она осознала, как экстравагантно выглядят отец и дочь.

Когда Шаннон добирается до графства Клэр[6]Графство на западе Ирландии., когда минует наш дом, то понимает, что до свободы остается всего ничего.

Я простая, неприметная девушка по имени Рут Суейн. Вот она я – девятнадцать лет, узкое лицо, глаза МакКарроллов, тонкие губы и тусклые волосы цвета лесного ореха. Моя кожа блестящая и бледная, вообще не поддающаяся загару, – такая же, как у всех Суейнов. И я ужасно костлявая. А еще страшно люблю книги и еще до того, как мне стукнуло пятнадцать, проглотила уйму романов девятнадцатого века. Вот потому-то я точно стала шибко здравомыслящей и приобрела Синдром Умной Девушки. У меня собственные взгляды и хорошие оценки, я первокурсница Тринити-Колледжа[7]Тринити-Колледж (Дублин) – основан в 1592 году Королевой Елизаветой I. Часть Дублинского университета. Тринити-Колледж и Университет Дублина – старейшие и самые престижные высшие учебные заведения Ирландии., изучающая теорию английского языка.

И дочь поэта.

Моя История в Колледже: я приехала, мое здоровье рухнуло, я вернулась домой. А дальше так: дом – больница, дом – больница, и все эти чертовы поездки туда-сюда, будто я стала маятником. У меня нашли Что-то Не То. Такое, что врачей Озадачило и Привело В Замешательство. Они Терялись В Догадках и вместо диагноза говорили: «Мы Еще Не Уверены». Я была В Порядке, за исключением Падений. Я Сдала Анализы, но Лучше Не Стало. Меня постоянно преследовала Ужасная Слабость. Я «Стала Сама На Себя Не Похожа», а иногда просто «Слегка Не Того» – слова были разными в зависимости от того, кто говорил, громко или шепотом, после Мессы в магазине Нолана или на почте у миссис Прендергаст.

Правды ради следует отметить, что у меня ни разу не было Желтухи, никогда я не жаловалась ни на кишечник, ни на почки, ни на другие внутренние органы. Ни разу не покрывалась пятнами. Не было отеков, паралича, недержания мочи, кровотечений, потливости. И – заруби это себе на носу, сучка, прости меня Господи, Броудер, – у меня нет и не было ни бреда, ни буйства, ни галлюцинаций.

То, что я могу рассказать о себе, – не повествование. Я самая обычная девушка по имени Рут Суейн, прикованная болезнью к постели здесь, в комнате на самом верху. Надо мной крыша, а еще выше – дождь.

Я не на виду, а там, где и должен быть повествователь, – между миром сим и миром грядущим.

Это повествование о моем отце. Я пишу это, чтобы обрести его вновь. Но если хочешь добраться туда, куда намерен попасть, то сначала приходится пойти назад. Именно так в Ирландии обстоят дела с направлениями. Нечто подобное было в семье Т. С. Элиота[8]Т. С. Элиот – Томас Стернз Элиот, американо-английский поэт XIX века. Мать Т. С. Элиота, Шарлотта Стернз, написала биографию У. Г. Элиота – деда поэта по отцовской линии, священника..

Вергилием[9]Публий Вергилий Марон, часто просто Вергилий – древнеримский поэт I в. до н. э. назвал моего отца его отец Авраам[10]Авраам – Первый из трех Библейских патриархов, живших после Всемирного потопа (Бытие 11:26 и далее).. Аврааму же дал имя его отец, который в стародавние времена был Преподобным Авессаломом[11]Авессалом – «…Авессалом, сын Маахи, дочери Фалмая, царя Гессурского» (2Цар. 3:3). Суейном в Солсбери, графство Уилтшир[12]Уилтшир – графство на юге Англии.. Кем был отец Преподобного, не имею понятия, но иногда, когда я сижу на синих таблетках и затеваю игру «Кем Ты Себя Считаешь?», я отправляюсь на Суейнсот в прошлое. По тропе времени я иду назад мимо Преподобных и Епископов, мимо христианских ортодоксов, колеблющихся в отношении к Библии, мимо мужчин с бакенбардами и кустистыми бровями. Я все иду и иду – мимо канувших в Лету рыцарей, крестоносцев, всяких разных прочих чудиков – и в конце концов дохожу до времен Потопа. Когда в последние секунды телесюжета заканчивается рекламная вставка и голос за кадром становится тихим до шепота, я, дойдя до конца пути, оказываюсь перед Самим Господом Богом и задаю вопрос: « Кем Ты Себя считаешь? »

Мы – Суейны. Однажды я прочитала эссе, где критик жаловался на то, как сильно отличались персонажи Диккенса от реальных людей, носивших такие же имена. Но тот критик не ведал, что когда Диккенс не мог заснуть ночью, то бродил по кладбищам, читал надписи на надгробиях и подбирал имена некоторым своим персонажам. Другие имена Диккенс брал из реальной жизни, но тоже многого не учитывал.

Например, Диккенс не знал, что реальный Мозес Пиквик был владельцем дилижансов в Бате, или что в церковной метрической книге в Чатеме семья Сауербери числится как предприниматели, или что некий Оливер Твист родился в Солфорде, а мистер Дорретт был заключенным в тюрьме Маршалси, когда старший Диккенс пребывал там. Я понимаю – очень странно, что я знаю все это. Но если бы вы все дни напролет лежали в кровати с одними только книгами, вы тоже стали бы Странными, а Суейны, впрочем, никогда не бывают Просто Нормальными.

Откройте телефонную книгу графства Клэр. Перейдите на букву «С». Проведите пальцем вниз, минуя Патрика Свабба, аптекаря, играющего в hurling [13]Hurling ( англ. ) – ирландская командная игра, вид хоккея на траве. в Клэркасле[14]Клэркасл – деревня в графстве Клэр., и Файоннуалу Суан, которая живет рядом с исчезающим озером в деревне Тобер. Прежде чем вы доберетесь до фамилии Суини, увидите нас. Между Суан и Суини располагаемся мы, Суейны – единственная запись между дочерью Лира[15]Дочь Лира – в мифологии ирландских кельтов Файоннуала – старший ребенок и единственная дочь Лира (это не шекспировский Лир!) и Аобх. Ее мачеха, Аоифе, превратила Файоннуалу и трех ее родных братьев в лебедей ( англ. Swan, Суан). и Королем Птицей[16]Король Птица, или Бешеный Суини ( англ. Mad Sweeney) – легендарный ирландской персонаж из «Buile Shuibhne» («Безумие Суини», или «Бешенство Суини»). Король Суини из Ульстера был проклят епископом Ронаном Финном в 637 году за то, что убил одного из певчих Ронана и разбил колокол, целясь копьем в короля. Из-за проклятия – впадать в безумие от любого резкого звука – Суини превратился в «птице-человека», обретая во время приступов безумия способность летать, теряя при этом свойства человека..

Мир куда диковиннее представлений некоторых людей.

Моего истинного прадеда я ни разу не видела, а ведь именно из-за него все Суейны, как говорит бабушка Нони, чудаки.

Из туманной мглы моей ночной бессонницы иногда я вижу его, Преподобного. Он тоже, когда не может уснуть, уходит прочь от церковной тени и идет походным шагом мимо кладбища, где надгробные плиты торчат вкривь и вкось, как гигантские зубы огромного рта, открытого для посторонних взглядов. Но прадед не может добраться туда, куда хочет попасть. Его крест – интенсивная неугомонность, не дающая ему покоя, и поэтому в то время, когда Агнес, подобно жене Агнца[17]Жена Агнца – см., например, Откровение Иоанна Богослова 19:7 «Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя»., спит на самом краю их кровати, Преподобный разгуливает ночи напролет. Он проходит двадцать миль без остановки, и только слышится низкий гул его бормотания – скорее всего, он читает одну молитву за другой. Его руки заложены за спину, и он так похож на человека, которого Где-то Далеко Ждут Важные дела, что ни одна заблудшая душа, мимо которой он проходит, не осмеливается задерживать его.

У Преподобного настоящий подбородок Суейнов: острый, длинный, выступающий вперед, слегка приподнятый, всегда покрытый седой щетиной, – несмотря на бритье дважды в день, – словно полумаской, которую прадед никак не может содрать с лица. Я вижу, как он вышагивает мимо тиса на кладбище в церковном дворе. Что за дела у Преподобного, куда он идет, чтобы заняться ими, и как именно он покончит с ними – все это окутано тайной предков. За ним можно проследить только до этого момента. Иногда в своем воображении я бросаю горсть звезд выше вон того дерева, которое вижу из окна, и вешаю полумесяц. Но мои полумесяц и звезды не могут остановить Преподобного. Он продолжает шагать в темноту. Еще миг – и вот он уже исчез из виду.

Таково краткое повествование моего прадеда.

* * *

Нашему повествованию Преподобный завещал то, что является Философией Суейнов – Философией Невозможного Стандарта. В году одна тысяча восемьсот девяносто пятом он передает ее своему сыну при крещении, погружая мальчика в большую купель с холодной водой, нарекая младенца именем Авраам и, выдвинув подбородок вперед и вверх, отходя на шаг от вопящего ребенка. Преподобный хочет, чтобы его сын добился многого, дерзая и упорствуя. Хочет, чтобы сын пересек границы обыденности и стал для Бога доказательством совершенства Его Создания. Именно так я думаю обо всем этом. Основа Философии Невозможного Стандарта состоит в том, что как бы сильно вы ни старались, вы никогда не сможете стать достаточно хорошими. Стандарт поднимается по мере того, как поднимаетесь вы. И вы должны продолжать очищать свою душу до того времени, как Предстанете Пред Ликом Господа.

Как-то так.

И Дедушка Авраам начал очищать душу немедленно. В возрасте двенадцати лет в одна тысяча девятьсот седьмом году он стал магнитом для медалей. За достижения в Беге на Сто Ярдов, затем на Двести. За Прыжок в Длину, за Тройной Прыжок. Дедушка преуспевал во всем.

А потом он открыл для себя Прыжки с шестом.

В Школе Св. Варфоломея для Мальчиков (основана в 1778 году; директор Томас Таппинг, не прославившийся ничем, кроме того, что у него было слишком много зубов и губы никогда не смыкались) неугомонность Преподобного Авраам вознес к новым высотам: мчась по беговой дорожке и отталкиваясь шестом, он выстреливал себя в небо.

И вот мой неистовый дедушка приходит в мое затуманенное воображение в облике голубоглазого мальчика в белой майке и шортах, с коротенькими перьями растрепанных волос, атакующий невидимого врага, как самый настоящий рыцарь. Но зрителей нет. Обычным сереньким деньком после окончания занятий в школе исполняет он эти прыжки исключительно для себя. На спортивных площадках обосновались черные дрозды. Глухие удары дедушкиных шагов отзываются эхом в шесте, сделанном не из стекловолокна, а из дерева. Ветер должен думать, что это мачта, а дедушка – парус, слишком маленький для подъема.

Дедушка бежит быстрее. Колени поднимаются все выше. Черные дрозды оборачиваются. По гаревой дорожке к ним приближается, хрусь-хрусь-хрусь , человек на нижнем конце длинной палки. Губы растянуты, рот приоткрыт. С каждым шагом бегун, заявляя, что он идет, что он уже здесь, и предупреждая воздух о себе, выдыхает звук, похожий на порыв ветра, уф-уф-уф . Взгляд прикован к бетонному ящику для упора шеста. Сейчас начнется сам прыжок. Шест опускается, чуть прогибаясь. Раздается щелчок – последний звук, который Дедушка слышит на земле.

И вот он, Авраам, отрывается от земли и взлетает вверх. Его душа клокочет, когда он несется вверх, прорезая воздух после идеального толчка. Еще миг – и спортсмен больше не нуждается в шесте, отталкивает его, и тот падает на твердую землю, дважды высоко подпрыгнув. Черные дрозды пугаются, поднимаются в воздух и скользят к футбольным воротам. От удивления глаза моего Дедушки становятся ярко-синими. Он в вершине треугольника, бледный угловатый птице-человек. Его ноги взмыли в воздух и теперь будто шагают по нему, раскрывая всю суть существования Авраама, когда он пересекает планку над всеми нами. Это и есть головокружительный, окрыленный успехом, счастливый глоток Невозможного, и Дедушка, если так можно выразиться, переворачивается в небе, прижатый к чугунно-серым облакам, откуда должен смотреть Бог.

Ум Дедушки заполняет белая мгла, а тело полагает, что обрело крылья и совершило прыжок в какой-то другой способ бытия.

Там, в Небе, намного выше обыденности, Авраам Суейн загребает воздух руками и одно короткое мгновение молится Богу: « Сделай так, чтобы я никогда не упал на землю ».