Онлайн чтение книги Как сказать, что я люблю тебя How To Say I Love You
1 - 22

.

(*»Медвежонок» — наглый, озорной, избалованный ребёнок, грубо говоря — пиздюк)

После утренней съёмки Цзи Мянь подошёл к Ло Чжанвэю и как бы невзначай сказал: «Режиссёр Ло, давайте воспользуемся тем, что все собрались вместе, и снимем сцену убийства». Сказав это, он протянул мужчине сигарету и достал зажигалку.

Ло Чжанвэй наклонился, чтобы прикурить сигарету, сделал несколько затяжек и кивнул: «Хмм, это важная сцена. Хорошо бы её снять пораньше. Я смотрю на Сяо Цзяшу и вижу, что он слишком расслаблен в эти дни и не воспринимает съёмки всерьёз. Когда он приходит на площадку, он только и знает, как бездельничать и играть в игрушки на телефоне. Он не вникает в сценарий и не заучивает текст. Мне придётся надавить на него. Если он не будет играть хорошо, я должен как можно раньше заменить его, чтобы не тратить время и деньги съёмочной группы. Никогда в жизни я не видел, чтобы кто-то приводил на площадку своего учителя, чтобы постигать актерское мастерство прямо в процессе съемок и, кроме того, он даже не воспринимает меня всерьёз как главного режиссёра!»

Цзи Мянь не ответил. Он лишь молча прикурил свою сигарету и медленно затянулся.

По плану сегодня у Сяо Цзяшу была только одна сцена. Он только что закончил сниматься и уже собирался уйти, но режиссёр Ло остановил его криком: «Сяо Цзяшу, Чжоу Фу, Лу Хао… не спешите уходить. После обеда возвращаемся на съёмочную площадку, чтобы снять 108-ю сцену «Апостола» — братоубийство».

«Хорошо, режиссёр Ло!»

Опытные актёры давно уже привыкли к спонтанной замене режиссёром порядка съёмки сцен. Один за другим звучали звуки согласия, и лишь Сяо Цзяшу был в растерянности. Он побежал к Хуан Цзыцзиню и спросил: «Цзыцзинь гэ, что там в 108-й сцене? Скорее, дай мне посмотреть сценарий».

Сердце Хуан Цзыцзиня уже разрывалось от боли: 108-й эпизод был тяжёлым, и в нём Лин Фэн несёт бенто. (*съёмочной сленг, это значит, что персонаж умирает в этом эпизоде, а актёр будет свободен после обеда)

В этой сцене разворачивается сильный драматический конфликт, и она не могла быть хорошо сыграна без глубокой предварительной проработки сценария и серьёзного отношения актёра к сюжету. Он ещё только собирался начать подготовку Сяо Цзяшу к этой сцене, чтобы дать ему углублённое представление, как её сыграть, но он не ожидал, что режиссёр решит отснять её так скоро.

«Держи сценарий. Я тут отметил ключевые моменты и оставил комментарии. Внимательно прочитай всё, пока будешь есть свой обед, — Хуан Цзыцзинь начал серьезно объяснять. — Смотри, эта сцена…»

Прежде чем он продолжил говорить, его прервал подошедший Цзи Мянь: «Хуан Цзыцзинь, это не самый лучший способ учить людей. Ты можешь либо отпустить его руку и дать ему самому понять, что такое актёрская игра, либо ты можешь просто убедить его как можно раньше сменить работу».

Хуан Цзыцзинь хотел было возразить ему, но тут подошёл Ло Чжанвэй и добавил с мрачным лицом: «Хуан Цзыцзинь, это моя территория. Я единственный, кто может учить актёров, как играть в этом фильме. Тебе нельзя больше вмешиваться. Если ты продолжишь говорить, хочешь верь, хочешь нет, я попрошу охрану сопроводить тебя на выход».

Художественный фильм, как воплощение мыслей режиссёра, является отражением его личного понимания искусства, и вмешиваться в съемочный процесс для других было табу. Хуан Цзыцзинь также знал, что то, что он делал, было несколько неправильно, поэтому он просто учил Сяо Цзяшу как двигаться, попадать в камеру и свет, читать строки и так далее. Обычно он почти ничего не говорил о сюжете. Но эта сцена была другой: она была настолько важна для фильма, что, если он вообще не будет направлять Сяо Цзяшу при подготовке, тот наверняка будет сбит с толку и, скорее всего, проведёт весь день, слыша «Не годится!!!».

Но в этот момент режиссёр Ло был вне себя от ярости и, по-видимому, его терпению прошёл конец. Хуан Цзыцзиню пришлось заткнуться, чтобы его и впрямь не выгнали со съёмочной площадки.

Сяо Цзяшу не был дураком и уже заметил, что ситуация вокруг была неправильной. Он поспешно взял сценарий и раскрыл его, но прежде чем он успел перевернуть страницу, Ло Чжанвэй уже потащил его в комнату отдыха: «Пообедай со мной, Цзи Мянь тоже к нам присоединится, и мы расскажем тебе об этом эпизоде. Эта сцена — центральная, в ней сходятся все конфликты, и тот, кто не сыграет ее хорошо, может просто убираться с площадки сегодня же!»

В зале было полно актёров, которые обедали в перерыве. Фан Кунь уже приготовил ланч-боксы с едой для нескольких человек и аккуратно расставлял их на столе, скрывая злорадство в своих глазах.

«Достань сценарий и посмотри. Хуан Цзыцзинь, отойди подальше, Лао-цзы (* Этот старший, говорит о себе) не хочет тебя видеть!» — завопил Ло Чжанвэй. Ни один режиссёр не потерпит, чтобы посторонний вмешивался в игру его актёров — это же просто кощунство и оскорбление его работы!

Хуан Цзыцзинь поднял руки, изображая полную капитуляцию, а затем одарил Сяо Цзяшу сочувствующим взглядом. Ши Тинхэн, сидевший рядом, шутливо крикнул: «Цзыцзинь, иди поешь с братом (*говорит о себе), не провоцируй больше режиссёра Ло Ло, он сегодня не в духе!»

Ло Чжанвэй не обращал на них внимания. Он пристально смотрел на молодого господина Сяо: «Ты изучал сценарий?»

«Изучал…» — Сяо Цзяшу смотрел на сценарий, вытянув шею, с виноватым выражением на лице.

У Ло Чжанвэя зачесались руки. Он поднял глаза и увидел, что громкоговоритель лежал на режиссёрском кресле далеко от него, и ему пришлось сдержать свой порыв стукнуть кого-нибудь.

«Раз ты изучал сценарий, то должен знать, что это самая важная сцена в роли Лин Фэна. Будь я на твоём месте, то я бы сразу же, как получил сценарий, сосредоточился на осмыслении того, как сыграть именно в этом эпизоде. О, но ты же так хорош! Тебе даже не нужно практиковаться, мать твою! Давай, смотри сценарий! Ты не прикоснёшься к своему обеду, пока не изучишь эту сцену от и до!»

Говоря эти слова, Ло Чжанвэй на мгновение превратился в тирана, чем напугал молодого господина Сяо. Сердце юноши всё ещё было полно недовольства, когда он думал про себя: «Неужели это действительно так сложно?» Затем он взял сценарий и, нисколько не торопясь, раскрыл его.

Ло Чжанвэй тихо вздохнул и, увидев, как тот закончил читать, спросил: «Есть идеи?»

«А какие идеи я должен иметь?» — Сяо Цзяшу ничего не знал об актёрской игре. Как я могу понять, как играть эту сцену?

Ответив, юноша тайно наблюдал за реакцией режиссёра Ло.

«Как ты думаешь, что самое сложное в этой сцене?» — Ло Чжанвэй последовал за его словами.

«Всё очень трудно… — на этот раз Сяо Цзяшу больше не осмелился хвастаться и осторожно ответил. — Может, режиссёр Ло расскажет мне поподробней об этом?»

Ло Чжанвэй только замахнулся, желая стукнуть его, но Цзи Мянь мягко придержал мужчину за плечо: «Он ещё новичок и ничего не понимает. Учите его не торопясь. Чем больше вы раздражаетесь, тем больше он запутывается, лучше оставьте это на потом. Мы не снимем хорошо эту сцену, если и режиссёр, и актёр будут не в форме».

На мгновение задумавшись, Ло Чжанвэй решил сдержался: «Сяо Цзяшу, я подробно расскажу тебе об этой сцене, и ты сыграешь её в соответствии с моими словами. Ты будешь следовать правилам?»

«Это звучит просто», — Сяо Цзяшу был уверен в себе.

Ло Чжанвэй нахмурился и продолжил: «Как только начнется съёмка, телохранитель внесёт тебя в кабинет. Когда тебя пытали, тебе также ввели смесь крови заражённого СПИДом и несколько новых наркотиков. Твоё тело уже давно пристрастилось к наркотикам, поэтому когда ты будешь в кабинете, ты начнёшь испытывать ломку. Сначала она будет не очень сильной, это выглядит так, словно тебе немного холодно, твоё тело медленно коченеет, и ты начинаешь немного дрожать. Ты пребываешь в состоянии страха и отчаяния, которые лишь нарастают, когда ты видишь настоящее лицо Лин Тао. Но вы — родные братья, и он всё ещё твоя последняя надежда. Эти две эмоции противоречат друг другу. Ты должен показать сначала страх, затем надежду и при этом контролировать физиологические реакции своей наркотической зависимости. Твои эмоции должны быть последовательны».

Сяо Цзяшу внимательно слушал и часто кивал, как будто хорошо понимал о чём шла речь.

«Чего ты больше всего боишься?» — с облегчением спросил Ло Чжанвэй.

На самом деле Сяо Цзяшу уже давно потерял нить разговора и не задумываясь ответил: «Я боюсь двух вещей. Я боюсь того-то и того-то».

Это был тот маленький абзац, который он только что видел в примечании в сценарии.

Ло Чжанвэй: «…»

Режиссёр молча свернул толстый сценарий, поднял его и ударил по голове сяо Шу с яростным рёвом: «Я говорю тебе о драматическом конфликте, а ты рассказываешь мне вещи десятилетней давности! Неужели ты думаешь, что Лао-цзы не посмеет ударить тебя?»

Сяо Цзяшу прикрыл голову руками, чтобы избежать следующего удара. После того, как Цзи Мянь оттащил Ло Чжанвэя, юноша задал неправильный вопрос: «Получается, что этот сценарий давно устарел?»

Голова Ло Чжанвэя опустилась, и он чуть не потерял сознание от гнева.

Есть ли в этом смысл? Хочешь верь, хочешь нет, но я умру вместе с тобой.

Актёры вокруг смотрели и смеялись, изумляясь необъяснимому и безответственному поведению молодого господина Сяо. Эти богатые наследники второго поколения не могут играть и просто тратят впустую хорошие ресурсы. Это возмутительно!

У Ши Тинхэна были хорошие отношения с Хуан Цзыцзинем. Увидев эту сцену, он покачал головой и сказал: «Цзыцзинь, я предлагаю тебе вернуться к созданию звёзд и не возлагать свои надежды на Сяо Цзяшу. До сих пор его игра не была вдохновляющей, а уж тем более зрелищной. Он сможет прожить за счёт своего лица самое большее несколько лет, но трудно сказать, что будет с ним дальше. В компании есть и другие новички, тот же Линь Лэян по сравнению с ним более талантлив. Кроме того, он трудолюбив и определенно достоин того, чтобы в него вкладывать время и ресурсы».

Линь Лэян сидел неподалёку от двух мужчин. Услышав эти слова, он зарделся и опустил голову. В настоящий момент у него действительно больше не осталось ни капли зависти к Сяо Цзяшу.

Он не сможет улучшить свои актёрские навыки, даже если его будут учить ещё 100 лет, и подходит только для того, чтобы быть красивой, но бесполезной вазой.

С другой стороны, Ло Чжанвэй решил идти до конца и продолжил: «То, чего ты больше всего боишься, — это то, что ты представляешь в своём воображении и что вызывает в тебе эмоции страха. Это поможет тебе создать нужный настрой. Итак, тебя приводят в кабинет и возвращают Лин Тао. Чтобы оправдать твои преступления, Лин Тао позволит другому предателю занять твоё место. Когда он убьёт предателя, он заключит тебя в объятия и заботливо вытрет тебе лицо. Но на самом деле, в это время он узнает, что ты страдаешь от наркомании и СПИДа, и это уже неизлечимо. Он решит убить тебя и позволить тебе сохранить остатки достоинства. После того, как ты окажешься в его объятиях, твоя ломка постепенно усиливается и твоё тело начинает дрожать сильнее. Тем не менее, ты будешь тронут этой теплотой и нежностью и попытаешься убедить его сдаться. После окончания этих строк Лин Тао ударит тебя в спину ножом, и, как только ты почувствуешь удар, твоя дрожь прекратится. Сначала всё твоё тело будет напряжено, затем расслаблено, и глаза потеряют фокус. Зрачок плавающий, но твой взгляд не должен быть слишком рассеянным. Поскольку я хочу вставить сюда воспоминания, ты должен изобразить такое выражение, словно ты увидел момент прошлого, как будто твой взгляд проникает сквозь время и пространство. Ты видишь Лин Фэна и Лин Тао, прячущихся вместе в убежище, которые поклялись друг другу никогда не связываться с преступным миром. Потом твои глаза перестают двигаться, но они всё ещё насыщены грустью. В это время твой вид становится абсолютно безжизненным. Теперь ты понял?»

Сяо Цзяшу был смущён ещё больше и осторожно сказал: «Режиссёр, я всё понял».

Но тем временем он внутренне кричал.

Твою мать! Слушаю, понимаю, но это же странно! Что значит плавающий зрачок, но не слишком рассеянный?! А как глаза могут не двигаться и быть насыщенными грустью?! Ло, да на каком языке ты вообще говоришь???

Зная, что тот ничего так и не понял, режиссер стиснул зубы и сказал: «Всё, обед закончен! Давайте начнем съёмку!» Сегодня я должен дать молодому господину Сяо понять, что он не может продолжать быть слишком самонадеянным! А то он уже было решил, что съёмки — это какая-то ерунда! Если он не понимает этого, то должен учиться на практике!

Съёмочная группа поспешно поднялась, чтобы подготовить оборудование, и несколько молодых актёров собрались вместе, перешёптываясь: «Давайте сделаем ставки, сколько НГ получит Сяо Цзяшу».

«Ставлю на десять раз».

«Я ставлю на 15 раз».

«Ставлю — двадцать раз».

«Держу пари, что весь день», — последнюю фразу произнёс Ши Тинхэн, после чего он посмотрел на Хуан Цзыцзиня.

В сердце Хуан Цзыцзиня не осталось никакой надежды, но он всё же сказал: «Сяо Цзяшу очень талантлив».

Ши Тинхэн лишь рассмеялся и промолчал. Другие актёры, видя, что даже Ши Тинхэн присоединился к пари, стягивались к съёмочной площадке, чтобы посмотреть на провал сяо Шу.

Тут уж ничего не поделаешь. Молодой господин Сяо всегда смотрел на людей свысока, и ему давным-давно нужно было преподать урок.

Фань Кун сделал несколько шагов и прошептал Цзи Мяню: «Ты специально попросил режиссёра Ло снять эту сцену пораньше?»

Цзи Мянь взглянул на него и усмехнулся: «Я учу медвежонка вести себя по-человечески».