Онлайн чтение книги Калейдоскоп смерти Kaleidoscope of Death
Четырнадцатая дверь

Дважды побывав за десятой дверью, Жуань Наньчжу окончательно убедился, что подсказка к одиннадцатой не изменится.

Ни он, ни Линь Цюши не могли больше отправляться за десятую дверь из-за её сложности — двух попыток хватило обоим, рисковать жизнью ещё раз они не собирались. Если бы Чэн Исе не ушёл, они, возможно, заполучили бы третью подсказку для одиннадцатой двери, но небесный план никогда не совпадает с человеческими чаяниями, и произошло то, что произошло.

Наверное, такова жизнь — непостоянная и переменчивая.

Жуань Наньчжу сказал, что от Е Няо тоже исходит свет, то есть, он тоже будто рождён для дверей. Как и предполагал Жуань Наньчжу, тот довольно скоро влился в ритм жизни Обсидиана, а его живой характер сделал обстановку в коттедже не такой уж мрачной.

Два года — срок и долгий, и короткий одновременно.

Чэн Исе больше не появился в коттедже, он всё время прятал свои следы, будто они вовсе никогда не были знакомы.

Вместе с ним исчез и Чжо Фэйцюань, который раньше часто наведывался в гости. Он приехал лишь однажды после смерти Чэн Цяньли, уселся на диване в гостиной и бесцеремонно спросил:

— А где этот дурачок, Чэн Цяньли? Почему его нет?

Ему никто не ответил.

Возможно, в тот момент на лицах остальных отразилось такая печаль, что Чжо Фэйцюань тут же обо всём догадался. Он ещё несколько минут открывал рот, но так и не заговорил больше, встал и ушёл. После он не появлялся в коттедже, как и Чэн Исе, исчезнув из их жизни.

За два года Линь Цюши не переставая ходил за двери.

И высокоуровневые, и низкоуровневые, всякие. Примерно раз в полмесяца он отправлялся в задверный мир, иногда вместе с Жуань Наньчжу, иногда один.

За это время Линь Цюши приходилось ещё раз увидеть Е Няо в женском наряде. Но лучше об этом не упоминать, при одной только мысли глазам становится больно.

Они столько раз входили за дверь, видели столько разных людей, сильных и слабых духом, а также бесчисленное множество состояний перед лицом смерти, что их эмоции поневоле стали притупляться.

Но всё же Жуань Наньчжу не оставлял попыток связаться с Чэн Исе. Ему никак это не удавалось, пока не прошёл целый год, ведь они знали наверняка, что Чэн Исе кое-где точно появится.

Наступила годовщина смерти Чэн Цяньли.

Линь Цюши и Жуань Наньчжу отправились на кладбище, где покоился прах Чэн Цяньли, нашли укромное место, подождали немного, и наконец увидели одинокий силуэт, появившийся перед поминальной табличкой Чэн Цяньли.

Маска с капюшоном скрывали лицо человека, но Линь Цюши знал, что не ошибся, и это точно Чэн Исе.

— Подойдём к нему?

Жуань Наньчжу покачал головой:

— Пусть сначала побудет один в тишине.

Линь Цюши вздохнул.

Довольно долго простояв у могилы брата, Чэн Исе наконец возложил перед табличкой цветы и уже собрался уходить, но Линь Цюши всё-таки не выдержал и позвал его по имени:

— Исе!

Парень сразу застыл на месте, повернулся и посмотрел на Линь Цюши.

Тот быстро подошёл к нему. Он хотел сказать так много этому мальчишке, но не знал, с чего начать.

— Давно не виделись, — первым всё-таки заговорил Чэн Исе. Он смотрел на Линь Цюши ледяным взглядом, но в сравнении с его прежним равнодушием сейчас его глаза походили на замёрзшие озёра, тёмные и глубокие, холод которых пробирал до костей, и найти в них тепло было уже невозможно.

— Давно не виделись, — кивнул Линь Цюши.

Жуань Наньчжу тоже приблизился, окинул Чэн Исе внимательным взглядом, но промолчал.

— У меня ещё есть дела, мне надо идти, — бесцветным тоном произнёс Чэн Исе, посмотрев на часы.

— У тебя… — Линь Цюши хотел спросить, всё ли у него в порядке, но тут же счёл подобный вопрос лишним. И так было видно, что не всё в порядке.

Волосы Чэн Исе тронула седина, бросающаяся в глаза даже из-под капюшона.

— Иди, — Жуань Наньчжу в итоге сказал только это. — Если что, звони, мы всегда поможем.

Чэн Исе кивнул, сохраняя бесстрастное выражение лица, развернулся и зашагал прочь.

Глядя ему вслед, Линь Цюши и Жуань Наньчжу молчали. Они не представляли, какими словами утешить юношу. Пусть прошёл целый год, но некоторые вещи нисколько не забываются, боль от них не стихает никогда. Пусть прошёл целый год, но что-то никогда не забывается, причиняя боль на протяжении всей жизни.  

Линь Цюши медленно развернул конфетку и положил в рот, ощутив, как на языке растекается сладкий вкус. Затем взял Жуань Наньчжу за руку со словами:

— Пойдём.

И они тоже покинули кладбище.

Убедившись, что Чэн Исе жив, Линь Цюши немного успокоился. Большего он и просить не смел, но через несколько дней произошло то, чего они совсем не ожидали, — Чэн Исе прислал им письмо, в котором упомянул о подсказке к одиннадцатой двери.

«Моя подсказка… она особенная», — так написал Чэн Исе в письме. — И в ней только два слова. “Жизнь и смерть”».

Линь Цюши, прочитав письмо, повторил вслух:

— Жизнь и смерть?

Жуань Наньчжу нахмурился, также погрузившись в размышления.

В их подсказках говорилось «Ответа нет», но в подсказке Чэн Исе значилось «Жизнь и смерть». Это навело Линь Цюши на странную мысль, которую он сразу озвучил:

— Только не говори мне, что одиннадцатая дверь для всех одинаковая.

— Возможно, так и есть, — ответил Жуань Наньчжу, поглаживая пальцами письмо и глядя на два загадочных слова «Жизнь и смерть».

— А твой… старший товарищ ничего не рассказывал об одиннадцатой двери?

— Нет, тогда я был ещё совсем новичком и даже не смел думать, что заберусь так далеко.

Что ж, больше у них не осталось ни одного знакомого, прошедшего через одиннадцатую дверь. На самом деле их самих уже можно было считать редкими талантами, раз они смогли живыми и невредимыми выбраться из десятой.

Жизнь и смерть, жизнь и смерть… что же означают эти слова из подсказки Чэн Исе? Если бы речь шла о предыдущих дверях, они могли бы смело отложить раздумья до похода за дверь и принимать решения, уже оказавшись внутри. Но дело касалось двери высокого уровня, за которой легко попрощаться с жизнью. И даже Жуань Наньчжу не решился бы так рисковать.

У них оставался ещё год, но уже сейчас они начали готовиться к роковому дню.

Вдвоём они перечитали тонны информации, хоть немного связанной с двумя словами «Жизнь и смерть». От восточных легенд до западной мифологии, от Ямы до Анубиса.

Не имея ни малейшего представления, пригодятся ли им когда-нибудь эти знания, они понимали, что делать хоть что-то — явно лучше, чем просто дожидаться смертного часа.

За это время Е Няо прошёл через свою седьмую дверь. Линь Цюши тогда поинтересовался у него, не хочет ли тот перешагнуть через несколько уровней, но Е Няо, подумав, всё же отказался. Сказал, что в этом нет никакого смысла и он должен войти во все двери, ему уготованные.

Линь Цюши восхитился его бесстрашием и самоконтролем. Всё-таки не каждый смог бы устоять перед соблазном.

Открытие одиннадцатой двери выпало на двадцать седьмое марта. Из-за крайне высокого уровня они уже сейчас могли назвать точное время до секунды.

Жуань Наньчжу с серьёзным лицом обвёл на календаре двадцать шестое число, нарисовав вокруг цифры маленькое сердечко.

Линь Цюши, увидев это, поправил:

— Ты ошибся, мы же пойдём за дверь двадцать седьмого.

— Я не ошибся.

Линь Цюши озадаченно нахмурился.

Жуань Наньчжу:

— Двадцать шестого займёмся любовью несколько раз.

Линь Цюши:

— …

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что этот тип ещё и успевает пошло шутить. На какое-то время Линь Цюши потерял дар речи. С тех пор как они начали встречаться, отвязный характер Жуань Наньчжу, который раньше проявлялся только за дверью, перешёл и в реальность, и Линь Цюши считал, что это прекрасно, единственный минус — Жуань Наньчжу слишком часто его ревновал.

— Тебе нравится Чжу Мэн или Жуань Наньчжу? — такие вопросы слышал Линь Цюши от него в реальности.

Приходилось отвечать, что, конечно же, ему нравится Жуань Наньчжу.

Но за дверью ответ менялся, а потом в Чжу Мэн вселялась королева драмы:

— Но вчера мне звонил один мужчина по имени Жуань Наньчжу, который сказал, что ты любишь его.

— Мне что, нельзя любить обоих?

— Можно, разрешаю тебе любить обоих.

Линь Цюши:

— …

И откуда у тебя на руках столько сценариев?

С приближением одиннадцатой двери атмосфера в коттедже вновь потяжелела.

И думать нечего, дверь наверняка окажется очень сложной, поэтому Линь Цюши решил как следует приготовиться, внимательно обдумать и составить завещание. Но поразмыслив, он понял, что у него, оказывается, нет никого, о ком он хотел бы ещё позаботиться, к кому был бы привязан. Единственный его друг, У Ци, погиб, с семьёй он давно потерял связь, и кроме обитателей коттеджа ему ни с кем не нужно было прощаться.

Однако к неожиданности Линь Цюши за месяц до открытия двери Жуань Наньчжу решил свозить его к себе домой.

Линь Цюши почему-то считал, что у него в семье не принято проявлять чувства, но стоило им появиться на пороге, красивая женщина средних лет буквально бросилась Жуань Наньчжу на шею и расплакалась.

Тот, не поддавшись эмоциям, медленно отстранился и позвал:

— Мам.

Линь Цюши неловко стоял рядом.

Затем он в общих чертах познакомился с семьёй Жуань Наньчжу, которую можно было назвать зажиточной. У него были очень способный брат, строгий отец и красивая мама. Несмотря на неплохой доход, всё в квартире выглядело довольно обычным, что совсем не сочеталось с характером Жуань Наньчжу.

Тот, ничего не скрывая, озвучил статус Линь Цюши, представив его как своего возлюбленного.

Линь Цюши сначала немного волновался, но когда родственники Жуань Наньчжу спокойно приняли этот факт, он узнал, что те считают его немного сумасшедшим, так же как семья И Маньманя.

— Мой сын хорош во всём, только слегка иппохондрик, — утирая слёзы, сказала мама Жуань Наньчжу, пока тот вышел в туалет. — У него это с детства. Спасибо, что заботишься о нём, с тобой ему явно стало лучше.

Линь Цюши промолчал, не мог же он рассказать маме Жуань Наньчжу, что он и сам такой же иппохондрик… Впрочем, если подумать, их можно было понять — всё же для людей, которые не знают о существовании дверей, походы за дверь выглядят как зависание на несколько минут.

А когда человек «отвисает», его реакция может быть непредсказуемой — кто-то плачет, кто-то смеётся, кто-то сразу выпрыгивает из окна.

В семье Жуань Наньчжу, безусловно, царили любовь и понимание. Но в какой-то степени подобная атмосфера стала для него тяжким бременем, ведь родные не могли понять его поведения, не могли понять, почему Жуань Наньчжу сошёл с пути обычной человеческой жизни.

Никто в мире не способен прожить жизнь в шкуре другого человека.

После семейного ужина Жуань Наньчжу, уже сидя в машине, повернулся к Линь Цюши с вопросом:

— Ничего не хочешь сказать?

— Что твоя мама очень молодо выглядит?

Жуань Наньчжу:

— …

Линь Цюши рассмеялся:

— Нет, ничего сказать не хочу. — Помолчав, он, впрочем, добавил: — Они у тебя очень хорошие.

Просто некоторые вещи недоступны для их понимания.

— На самом деле мне очень повезло, — кивнул Жуань Наньчжу. — Они считали, что я сошёл с ума, даже хотели отправить на лечение за границу, но заставлять не стали.

При упоминании сумасшествия Линь Цюши сразу вспомнил историю И Маньманя, которая в Обсидиане уже считалась классикой. Семья решила, что он сумасшедший, псих, даже пыталась насильно запереть его в психушку. Отношение родных Жуань Наньчжу и впрямь разительно отличалось.

— Да уж, для всех остальных мы ведь просто сумасшедшие, — вздохнул Линь Цюши. — Замираем на пару минут, а потом плачем и кричим…

— Я уже лет пять не приезжал сюда.

Линь Цюши, глядя на него, понимал, что в этих словах кроется иной смысл, и Жуань Наньчжу действительно добавил, понизив голос:

— Если связь постепенно ослабнет, будет не так больно от потери.

Линь Цюши усмехнулся:

— Вот и не факт.

Когда их отношения ещё только зарождались, Жуань Наньчжу вдруг сделал шаг назад — должно быть, к этому привёл именно такой образ мыслей.

Но теперь они оба стали достаточно крепкой опорой друг для друга.

За полмесяца до похода за дверь в коттедже каждый день устраивались шумные вечеринки — все собирались вместе, выпивали и веселились.

Но каждый вечер после такого веселья наружу выплёскивались эмоции, которые они таким образом пытались подавить. В тот день все плакали — Чэнь Фэй, И Маньмань, Лу Яньсюэ и даже Е Няо.

Он голосил громче всех:

— Линь Цюши, чёртов ты сукин сын, обязательно возвращайся живым!

— Жуань-гэ, я буду ждать вас, — говорил Чэнь Фэй.

Лу Яньсюэ с И Маньманем уже не могли и слова произнести от рыданий.

У Линь Цюши от их слов тоже покраснели глаза, только Жуань Наньчжу по-прежнему оставался непоколебимой скалой:

— Мы ведь ещё не умерли, чего вы ревёте?

Но пьяные плакальщики не обратили на его слова никакого внимания, продолжая изливать накопившуюся в душе тревогу.

Линь Цюши лежал на диване, затронутый алкоголем разум опустел, но даже так мужчина ощущал себя невыразимо счастливым, ведь кто-то беспокоился о нём, кому-то будет не всё равно, если он умрёт. Это ощущение, когда о тебе кто-то заботится, всегда очень трогало за душу, даже горячие слёзы невольно подступали к глазам.

Они всё плакали, шумели, в комнате воцарился полнейший хаос.

Жуань Наньчжу подошёл к Линь Цюши, сел рядом и заключил его в объятия, пальцем дотронувшись до кончика уха.

— У тебя уши как у эльфа.

Линь Цюши посмотрел на него с глупой улыбкой.

После вина Жуань Наньчжу сделался необычайно красивым, его привычное равнодушие во взгляде сменилось пьяной хитринкой, глаза блестели, губы были красными и чуть влажными, отчего выглядели притягательно и вкусно.

Линь Цюши потрогал его густые ресницы и улыбнулся.

— Такие длинные.

Тот смотрел на него, опустив взгляд.

Прижавшись к груди Жуань Наньчжу, Линь Цюши ощутил его тепло и произнёс:

— Раньше мне и этого было достаточно, но сейчас… — в его глазах промелькнула грусть, — я хочу состариться с тобой вместе. Я прошу слишком много?

— Нет, — ответил Жуань Наньчжу. — Каждый человек хочет того же, и это нормально. — Он наклонился, поцеловал кончик уха Линь Цюши и чуть понизил голос: — И я тоже.

Лицо Линь Цюши озарилось улыбкой.

— Но ведь это же прекрасно. Тебе… страшно?

— Было когда-то, но теперь уже нет.

Потому что теперь они есть друг у друга.

Сердце Линь Цюши наполнилось спокойствием.

— Мне тоже не страшно.

Они заглянули друг другу в глаза, одновременно улыбнулись, и Жуань Наньчжу, подхватив Линь Цюши на руки, сразу направился на второй этаж.

Е Няо, глядя им вслед, позвал:

— Уже уходите? Мы ещё не… — Договорив до половины, Е Няо получил подзатыльник от Чэнь Фэя.

— Молодой человек, не забывайте, что они влюблённая парочка.

Е Няо:

— …

Никакого уважения к одинокому псу.

Эти десять с чем-то дней пролетели в сумасшедшем праздновании как перед концом света, но за неделю до двадцать седьмого числа все постепенно успокоились.

Жуань Наньчжу позвал к себе Чэнь Фэя, чтобы передать тому кое-какие дела.

Чэнь Фэй сначала пытался отказаться, но Жуань Наньчжу уговорил его, сказав:

— Я не могу гарантировать, что вернусь. Если меня не станет, ты должен вести Обсидиан дальше. И пока они живы, ты должен их защищать.

Тогда Чэнь Фэй всё-таки согласился.

В отличие от Жуань Наньчжу, Линь Цюши было нечем заняться, поэтому он помогал Лу Яньсюэ с готовкой.

Девушка пребывала в подавленном состоянии, хоть и пыталась взбодриться, но Линь Цюши видел, что её улыбка чаще всего вымученная.

Линь Цюши тоже ощущал боль в душе, глядя на неё, и деликатно намекал, что если не хочется по-настоящему улыбаться, то не нужно себя заставлять. Он прекрасно понимал, что она чувствует.

Лу Яньсюэ наконец не выдержала, кинулась Линь Цюши на шею и громко заплакала.

— Я не могу представить… не могу представить, что тебя и Жуань-гэ не станет… Я не позволяю себе даже подумать, что с вами может что-то случиться.

Линь Цюши погладил девушку по волосам, будто утешая ревущего ребёнка. Он не знал, что делать, только сказал:

— Всё хорошо, всё будет в порядке.

Лу Яньсюэ зарыдала ещё громче.

Двадцать пятого марта вернулся Чэн Исе. Его внезапное возвращение застало всех врасплох, и за радостью тут же пришло сильное беспокойство.

Он стал выше ростом и похудел, за два года уже полностью приняв вид взрослого мужчины.

Он знал, когда Линь Цюши и Жуань Наньчжу пойдут за дверь, поэтому вернулся — наверное, боялся, что не успеет увидеть их в последний раз.

Остальные не решались заговаривать с ним о прошлом, только интересовались, как он провёл эти два года.

Чэн Исе отвечал короткими фразами, но Линь Цюши заметил на его шее одну вещицу… цепочку, которую они ранее видели у Чжо Фэйцюаня.

— А что с Чжо Фэйцюанем? — Жуань Наньчжу задал вопрос, интересующий Линь Цюши.

— Умер, — спокойным тоном ответил Чэн Исе, как будто смерть уже ничего для него не значила. — В прошлом году. Не вышел из десятой двери.

Жуань Наньчжу больше ничего не спросил.

Посидев с ними немного, через час Чэн Исе засобирался уходить, и когда Лу Яньсюэ поинтересовалась, почему он не останется, улыбнулся и сказал лишь три слова:

— Я не достоин.

Эти слова словно игла вонзились в сердце Линь Цюши, он посмотрел на Жуань Наньчжу, но тот лишь поджал губы напряжённой дугой и не стал уговаривать.

Когда Чэн Исе ушёл, Жуань Наньчжу наконец произнёс:

— Тот, кто выбирает лёгкий путь, всегда должен заплатить за это свою цену.

Линь Цюши понял, о чём он говорит.

Наверное, Жуань Наньчжу тоже очень хотел бы позвать Чэн Исе обратно в Обсидиан, но всё же выбрал молчание. Потому что Чэн Исе уже повернулся спиной к его принципам. Существуют границы, за которые нельзя заступать, не важно, по какой причине.

Двадцать шестого числа Линь Цюши и Жуань Наньчжу весь день провели в постели.

Они разговаривали о любви, глядя друг на друга преданным взглядом, долго лежали обнявшись, а потом уснули. И когда солнце взошло вновь, наступил самый важный день.

Двадцать седьмое марта, день, когда они должны были вместе войти за дверь.

В то погожее весеннее утро светило тёплое солнце, дул лёгкий ветерок.

Мужчины вместе позавтракали, уложили всё необходимое в рюкзаки, и затем, усевшись на кровать, поедали конфеты и разговаривали, до тех пор, пока не ощутили в окружающей обстановке внезапные изменения.

Когда сидевший перед ним Жуань Наньчжу исчез, Линь Цюши понял — неизбежное всё-таки настало, надел рюкзак, встал, толкнул дверь комнаты и увидел знакомый длинный коридор.

Десять дверей были отмечены печатью, остались только две в самом конце.

Линь Цюши медленно шагнул через порог, приблизился к одной из дверей, сделал глубокий вдох и потянул за ручку.

Картинка перевернулась, неведомой силой Линь Цюши затянуло за дверь, а когда он вновь разглядел, где находится, его дыхание на миг остановилось.

Спустя столько дверей Линь Цюши множество раз оказывался в самых невероятных местах, но всё же ни одно из них не заставляло его ощутить такой ужас. Спина Линь Цюши покрылась холодным потом, по рукам непроизвольно побежали мурашки… Он находился в совершенно обыкновенной с виду спальне. И он прекрасно помнил, что именно здесь они с Жуань Наньчжу впервые встретились в реальности.

Ошибки быть не могло: Линь Цюши вернулся в свою бывшую квартиру, которую когда-то снимал.

Вот уж поистине кошмар среди кошмаров, с горькой усмешкой подумал Линь Цюши.