Онлайн чтение книги Король Лир King Lear
Акт второй

Здесь будет герцог вечером? Тем лучше —

Мой замысел лишь выиграет в силе.

Отец арестовать решился брата;

Осталось мне исполнить половчей

Последний трюк. Благослови, удача! —

Брат, на два слова; брат, иди сюда!

Сюда идет отец со стражей. Кто-то

Сумел разнюхать, где тебя искать.

Беги скорее! Ночью легче скрыться.

Сейчас приедет герцог Корнуэльский

С Реганой; ты не вел ли разговоров

Об их раздоре с герцогом Олбанским?

Припомни.

Я уверен, что не вел.

Я слышу голос батюшки… Прости;

Я должен вынуть меч и притвориться,

Что защищаюсь. Уходи скорей!

Сдавайся и ступай к отцу с повинной!

Беги же, брат.

Огня сюда, огня!

Прощай!

Кровь на рубашке подтвердит,

Что здесь кипела схватка.

Я видал,

Мальчишки на спор делают похуже.

Отец! Сюда, на помощь! Помогите!

Ты звал? Скажи: где этот негодяй?

Вот здесь стоял он, обнажив свой меч,

И призывал заклятьями Гекату

К себе на помощь.

Где же он, злодей?

Я ранен, сэр.

Куда он скрылся, Эдмунд?

В ту сторону. Хотел меня склонить…

Туда, за ним!

Склонить к чему?

К убийству

Отца родного. Я стыдил безумца,

Я говорил, что боги не прощают

Отцеубийства, что их месть страшна,

Что нет святей и глубже уз, чем узы

Между отцом и сыном. Все напрасно!

Тогда, поняв, что я ему не друг

И не союзник в замысле преступном,

Он выхватил внезапно меч и прежде,

Чем я успел оружие достать,

Нанес удар; – но, увидав, что я

Опомнился и сам готов к отпору,

Он, испугавшись поднятого шума,

Бежал.

Ну, далеко не убежит.

У нас ему не скрыться; а поймают —

Конец один. Мой благородный герцог

Приедет вечером. С его согласья

Я объявлю награду за поимку

Презренного изменника и труса,

А укрывальщику злодея – смерть.

Когда я убеждал его оставить

Свой мерзкий замысел и пригрозил,

Что все раскрою, он лишь ухмыльнулся

И бросил мне в лицо: «Бастард несчастный!

Ты думаешь, что кто-нибудь поверит

Твоим словам, когда я отопрусь

От всех улик? Письмо ли предоставишь —

Я заявлю, что почерк мой подделан

И обвиненья все поворочу

Против твоих коварных оговоров.

Их цель ясна; и дураку понятно,

Какие выгоды бастард получит,

Законного наследника убрав».

Подлец! Закоренелый негодяй!

И почерк свой он отрицать собрался?

Нет, он не сын мне. – Слышите, трубят?

Приехал герцог. Чтоб злодей не скрылся,

Задержим корабли в портах; пошлем

Его портрет, чтоб всюду в королевстве

Его приметы знали. – Что до графства,

Мой честный мальчик, любящий мой сын,

То мы найдем, как это узаконить.

Что тут случилось, мой любезный граф?

Едва успел приехать к вам, как слышу

Дурные новости.

Коль это правда,

Любая месть преступнику мала.

Разбито сердце старое, разбито!

Неужто крестник моего отца,

Эдгар, на вашу жизнь злоумышлял?

Мне стыдно, леди, в этом признаваться.

А не якшался ль он с тем буйным сбродом,

Что мой отец набрал к себе в отряд?

Не знаю, леди, ничего не знаю.

Да, он из их компании, мадам.

Немудрено, что заразился буйством.

Они его, видать, и подучили, —

Чтоб завладеть богатствами отца

И расточить их в пьянстве и гулянстве.

Сегодня от сестры я получила

Такой о них невыгодный отчет,

Что если на постой ко мне приедут,

Я убегу, куда глаза глядят.

И я с тобой. – Мне рассказали, Эдмунд,

Что в этом деле вы себя вели,

Как честный сын.

Таков мой долг, милорд.

Он замысел разоблачил злодея

И при попытке задержать его

Был ранен.

Послана ли вслед погоня?

Да, сэр.

Он будет пойман, и ручаюсь,

Что никому грозить не станет впредь.

Отдайте нужные распоряженья

От моего лица.

А вас, мой друг,

Чьи верность и усердье так наглядно

Себя явили в деле, мы возьмем

Служить себе: людей надежных мало,

Они дороже жемчуга.

Клянусь,

Служить вам буду до конца, милорд.

Благодарю за сына, ваша светлость.

Вы знаете, зачем мы в гости к вам

Приехали внезапно, на ночь глядя?

Нам нужен, Глостер, добрый ваш совет.

Отец с сестрою пишут мне о споре,

Возникшем между ними. Их гонцы

Ждут скорого ответа. Позабудьте

На время о своей беде, мой друг.

Ваш опыт, ваша мудрость нам сегодня

Необходимы. Помогите нам

В столь важном деле.

Я готов, мадам.

Добро пожаловать в мой дом.

Караул! Убивают!

Эй, что произошло? Остановитесь!

Не хочешь ли сразиться, мой дружок?

Давай, немножко спустим пылкой крови.

Оружье? Буйство? Что тут происходит?

Под страхом смерти, прекратите бой.

Кто вновь ударит, тот мертвец. В чем дело?

Говорите ясней: кто зачинщик ссоры?

Довольно! Придержи язык свой длинный!

Забыл, пред кем находишься, грубьян?

Сэр, и у гнева есть свои права.

На что же гневаешься ты?

На то,

Что плут бесчестный носит меч, что крысы,

Подобные ему, исподтишка

Перегрызают дружеские узы

И связи меж родными, что мерзавцы

Потворствуют страстям своих господ,

И, сладко улыбаясь, потакают

Их прихотям, и подливают масла

В огонь, и крутятся, как флюгера,

Угадывая ветер, и, как шавки,

Своим хозяйкам забегают путь.

Чему смеешься ты, урод несчастный,

Как будто я ломаю тут шута?

Ну, попадись мне только снова в руки,

Ты у меня покрякаешь, гусак!

Он что – с ума сошел?

Как вышла ссора?

Рассказывай.

Меж мной и этим плутом —

Антагонизм природный.

Почему

Его зовешь ты плутом? Что он сделал?

Его лицо не нравится мне.

Вот как!

Быть может, и мое, и остальных?

Сэр, быть правдивым – ремесло мое.

Скажу вам правду: мне случалось видеть

Получше лица.

Вот он что за гусь!

Его за честность где-то похвалили,

Так он из прямоты скроил камзол

И щеголяет наглостью: «Я прям

И не умею льстить. Я груб, но честен.

Не нравится – не слушайте». Я знаю

Таких мошенников. В их прямоте

Лукавства и корысти скрытой больше,

Чем в сотне откровенных подхалимов,

Не знающих, как лучше угодить.

Позвольте, сэр, в сердечном умиленье

Пред ликом вашей светлости, чей взор,

Как Феба луч, сквозь тучи просиявший…

Так чем его ты оскорбил, любезный?

Поверьте, я его не оскорблял.

Вчера случилось недоразуменье,

Король меня ударить соизволил;

А он, чтоб господину угодить,

Дал мне подножку сзади – и потом

Глумился и гордился над упавшим,

Как будто великана победил.

Король его хвалил за этот подвиг;

И вот, войдя во вкус, сегодня вновь

Он на меня набросился с оружьем,

Как кровожадный зверь.

Плут извернулся,

А в дураках – могучий наш Аякс.

Довольно! Принести сюда колодки.

Ах ты, невежа, дерзостный болтун,

Тебя мы быстро скромности научим.

Я стар уже учиться, сэр. Не надо

Колодок. Я на службе короля

И с порученьем от него явился.

Вы оскорбите разом и персону,

И титул короля, так наказав

Его гонца.

Подать сюда колодки.

Клянусь, он просидит тут до обеда.

До вечера. И ночь – вплоть до утра.

Мадам, с собакой вашего отца —

И то не должно вам так обходиться.

С мерзавцем обойдусь еще не так.

Вот о таких и пишет нам сестра

Отъявленных буянах. – Где колодки?

Прошу, повремените, ваша светлость.

Пусть за вину его король накажет

Как своего слугу. А этой мерой

Караются бродяги и воришки,

Преступники из подлого сословья.

Король рассержен будет не на шутку,

Коль мы его посла накажем так.

Я сам отвечу.

А сестра моя

Не будет разве гневаться, узнав,

Что оскорбили тут ее посланца

И наказанья не понес никто? —

Обуйте этого. – Милорд, идемте.

Простите, друг. Нрав герцога известен:

Что вздумает, ему не прекословь.

Но я поговорю с ним, как остынет.

Прошу, не надо. Я устал с дороги.

Вот повод выспаться. Вздремну чуть-чуть;

А после посвищу. Как говорится,

У шустрого всегда Фортуна – в пятках.

Счастливо, сэр.

Так обойтись с гонцом!..

Неправ наш герцог.

Уже рассвет. Видать, нас с королем

Судьба ведет, по старому присловью,

Из доброй тени да на солнцепек.

Что ж, вылезай сюда, маяк небесный;

Довольно антиподов освещать,

Дай перечесть ее письмо. Лишь горе

Нам исцеляет зренье. Это пишет

Корделия, узнавшая случайно,

Что я сменил обличье, но остался

При короле; она отыщет средства

(Тут сказано), «чтоб залечить обиды

И возместить утраты».

– Вы устали,

Глаза мои, вы насмотрелись вдоволь

За эти дни; сомкнитесь, чтоб не видеть

Позорного приюта моего. —

Фортуна, доброй ночи. Улыбнись

И повернись ко мне счастливым боком!

За мной охотятся, как за оленем.

Я спасся только тем, что влез в дупло

И обманул погоню. Всюду стража;

Во всех портах и малых городках

Ждут, чтоб меня схватить. Но я не дамся.

Я кое-что придумал: облачусь

В лохмотья, притворюсь бродягой нищим,

Которого несчастья низвели

Почти до образа скота. Лицо

Измажу грязью; волосы, как леший,

Взлохмачу, рваной тряпкой кое-как

Прикрою наготу, не убоявшись

Ни холода, ни ветра. Я видал

Несчастных полоумных из Бедлама,

Которые себе втыкают в руки

Булавки и колючки розмарина,

Шипы и щепки, чтобы устрашить

Простых зевак, и с плачем и проклятьем

У сельского народа вымогают

Себе на пропитанье. «Бедный Том!»

Ну, что ж! Раз как Эдгар я вне закона,

Пусть так и будет – я сойду за Тома.

Оставить дом, не отослав обратно

Гонца с ответом? Странно.

Говорят,

Они решились на отъезд внезапно.

Привет тебе, мой добрый господин!

Ха! Весело же ты проводишь время.

Кто оскорбил твой ранг и полномочья,

Так поступив с тобой?

Она и он:

Твой зять и дочь твоя.

Не может быть.

Они бы не могли…

Смогли, как видишь.

Юпитером клянусь, не может быть.

Все может быть.

Они бы не посмели,

О нет! Ведь так жестоко надругаться

Над нашей честью – хуже, чем убийство.

Поведай, не скрывая, что ты сделал

Или чего они достичь хотели

Такой позорной мерой.

Государь,

Когда в их замок я доставил письма

От вашего величества, едва

Успел я, их вручив, с колен подняться,

Как в зал влетел гонец от Гонерильи,

Весь запыхавшись, в пыли и в поту,

И подал им, по сторонам не глядя,

Письмо, которое они прочли —

И сразу в путь собрались, мне велев

За ними следовать и ждать ответа.

Здесь я опять столкнулся с тем гонцом,

Что мне прием у герцога испортил;

К тому же это был тот самый малый,

Что вашему величеству грубил

У Гонерильи в замке. Я с досады

Затеял ссору с ним; но этот трус

До смерти испугался поединка

И криком переполошил весь дом.

Ваш зять нашел, что я кругом виновен,

И присудил к позорной этой каре.

Вона куда гуси полетели; видать, к холодам.

Богатого папашу

Ребята дома чтят,

А бедного папашу

Ругают и честят.

Комок какой-то подступает к горлу.

Проклятье! Только бы не зарыдать.

Вот был бы стыд!

Где дочь моя, ты знаешь?

И это все, в чем были вы повинны?

Клянусь. Но почему при короле

Так мало свиты?

Покуда светит им барыш,

Отбоя нет от слуг,

Но только дождь заморосит,

Так никого вокруг.

Один дурак еще за так

Служить всегда готов.

И впрямь: что дураку терять,

Опричь своих мозгов?

Где ты это выучил, дурень?

Да уж не в колодках, ваша премудрость.

Не хочет говорить со мной? Больна?

Устала? Много ездила сегодня? —

Увертки, чтоб не выйти. Принесите

Ответ получше.

Государь мой добрый,

Вы знаете, какой горячий нрав

У герцога, как он упрям и пылок

В своих решеньях…

Смерть, чума и ад!

«Горячий нрав»? Вот мило! Повторяю:

Король желает говорить немедля

С любезным зятем и его супругой.

Я доложил о том.

Вы «доложили»!

Но вот вопрос: вы поняли меня?

Да, государь.

Король желает видеть

Властительного герцога, отец

Желает говорить с родною дочкой.

Вы так сказали? Ах, горячий нрав?

Он пылок! Доложите громовержцу…

А, впрочем, погодите. Может, впрямь

Он болен? Хворь не выбирает срока.

Когда страдает плоть, и дух скорбит.

Не стоит возмущаться тем, что он,

Возможно, сделал в приступе болезни;

Больного как здорового судить

Несправедливо.

Будь я трижды проклят!

Зачем он здесь сидит в колодках? Это

Доказывает ясно, что болезнь

У герцога и дочери – притворство.

Немедленно его освободить!

Ступайте и скажите: я хочу

Их видеть – здесь, сейчас же. А не выйдут —

Я буду в двери бить, как в барабан,

Покуда мертвые не пробудятся.

О сердце бешеное, успокойся!

Не бейся так!

Спасибо.

Надеюсь, что ты рада. Рад и я.

Иначе мне пришлось бы развестись

С твоей покойной матерью, признав,

Что я похоронил прелюбодейку.

А, ты свободен? Подожди меня.

Регана, дочь моя, ты не поверишь,

Как низко обошлась твоя сестра

С твоим отцом. Она вонзила клюв,

Как коршун, вот сюда, мне прямо в сердце.

Мне больно говорить.

Сэр, успокойтесь.

Я думаю, что вы скорей могли

Понять ее превратно, чем она —

Забыть свой долг.

Как это понимать?

Я не могу поверить, чтоб сестра

Могла в малейшей мере пренебречь

Своим дочерним и хозяйским долгом.

Сэр, если ей порой и приходилось

Удерживать от буйства вашу свиту,

То цель и средства были безупречны.

Чума ее возьми!

Сэр, вы не юны,

Лета и силы ваши на закате.

Желательно, чтоб кто-то направлял

И вел вас, кто яснее, чем вы сами,

Вас понимает. Оттого прошу:

Вернитесь к старшей дочери, скажите,

Что вы не правы.

Попросить прощенья?

Мне перед нею на колени встать:

«Вот, доченька, нелепый твой отец,

Седой и глупый; дай ему приют,

Еду и кой-какую одежонку».

Довольно, сэр. Не надо сцен! Вернитесь

К моей сестре.

Нет, никогда, Регана!

Она уменьшила мне вдвое свиту,

Смотрела сверху, как на червяка,

И жалила змеиными словами.

Я призову скорей все кары неба

На голову ее, чтоб хромота

Ей поразила кости…

Тьфу-тьфу-тьфу!

Чтоб солнце красоту ее спалило,

Чтобы покрылся чирьями язык,

Чтобы молния ударила с небес

В ее бесстыжие глаза!

О боги!

Неужто и меня в запале гнева

Вы так же будете честить и клясть?

Тебя, Регана? Никогда. За что?

Ты – доброта сама, твои глаза

Лучатся лаской. Ты не упрекала

Меня за поведенье, не грозилась

Полсвиты распустить, не уязвляла

Словами, не захлопывала дверь

Перед отцом. Ты помнишь долг природы,

Дочернюю признательность, учтивость.

Ты не забыла, что тебе я отдал

Полкоролевства.

Ближе к делу, сэр.

Кто моего гонца обул в колодки?

Чья там труба?

Я думаю, сестры.

Она писала, что прибудет вскоре.

Приехала ли госпожа твоя?

Вот прихвостень, что лезет вон из кожи,

Чтоб угодить порокам госпожи.

Прочь с глаз моих!

Что здесь не так, милорд?

В колодки кто велел обуть посла? —

Регана, я уверен, ты не знала

Об этой низости.

Но что я вижу?

О праведные небеса! Молю вас,

Услышьте голос мой; вы так же стары,

Как эта голова седая. Сжальтесь,

Помилосердствуйте над стариком!

Неужто ты подашь ей руку, дочь?

Подаст, конечно. То не преступленье,

Что кажется безумцу таковым.

О грудь моя! Скрепись еще сильней,

Чтоб сердце пополам не разорвалось! —

Как оказался мой слуга в колодках?

Я так велел. Его проступок, сэр,

Заслуживал и худшего.

Вы смели?

Отец, прошу, не надо представлений,

Что вам не по годам и не к лицу.

Передохните здесь и возвращайтесь

К сестре, полсвиты распустив, а после,

По истеченье месяца, – ко мне.

Вернуться к ней и распустить полсвиты?

Нет, я скорее буду жить без крова —

В лесу, в степи – с волками и совой.

Иль поплыву во Францию за море,

Ударюсь в ножки своему зятьку,

Которого я обделил приданым, —

Чтоб дал мне пенсион для поддержанья

Убогой жизни, – или напрошусь

В рабы к любому низкому лакею,

Хоть этому…

Как вам угодно, сударь.

Нет, дочка, не своди меня с ума.

Простимся; я тебя не буду мучить.

С тобою больше не видаться нам;

И все-таки ты кровь моя родная,

Ты плоть моя… или скорей болезнь

Нательная – свищ, опухоль, карбункул,

Моей же крови порченой вина.

Когда-нибудь тебя охватит стыд;

Но я не стану торопить прозренья,

Бранить, грозить тебе огнем небесным

И адской тьмой… Я буду терпеливым

И мудрым. Я останусь у Реганы

С моею сотней рыцарей.

Боюсь,

Не все так просто. Я не ожидала

Гостей и не готова так, как должно,

Принять их. Сэр, прислушайтесь к сестре;

Благоразумье здесь не помешает.

Вы стары, вы сейчас раздражены…

Ты так считаешь?

Да, милорд. К тому же

Пятидесяти человек для свиты —

Вполне достаточно. К чему вам больше?

И так расходов сколько и тревог!

И как поддерживать при двоевластье

Мир и порядок в доме? Вот в чем суть.

Все это сложно и небезопасно.

Не лучше ли, милорд, чтоб вам служили

Из наших слуг придворных кто-нибудь?

А будут нерадивы – мы накажем.

Чем плохо? Войско в доме ни к чему.

Прошу, когда ко мне вы соберетесь,

Возьмите только двадцать пять дворян.

Я больше не приму.

Я всё вам отдал.

И очень вовремя.

Я отдал всё,

А за собой лишь выговорил право

На сотню рыцарей… Как ты сказала,

Регана, – примешь только двадцать пять?

И повторю: достаточно для свиты.

Всё познаешь в сравненье. Если злого

Сравнить со злейшим, он почти что добр.

Такое нынче время: быть не худшим —

Уже заслуга.

Я вернусь к тебе.

Полсотни – это дважды двадцать пять,

Так, значит, вдвое больше и любовь

К родителю.

А рассуждая здраво,

Сто, пятьдесят, пятнадцать или десять —

Зачем они, когда к услугам вашим

Всегда готова в замке куча слуг?

В том нет потребности.

Вот странный довод:

Потребности в том нет! Последний нищий,

И тот имеет что-то сверх потребы —

Пустяк какой-то, чем он дорожит.

Сведи всю жизнь к потребности насущной —

И люди превратятся в скот. Взгляните

Хотя бы на себя; зачем вам, леди,

То, что не греет, – банты, кружева?

В них нет потребности, ведь цель одежды —

От холода хранить. Зачем вам это? —

О небо, дай мне силы претерпеть;

Терпенье – вот что мне сейчас потребно.

Взгляните, боги, вот я перед вами —

Несчастный, скорбью раненный старик.

Коль вы велите, чтоб сердца детей

Против отцов своих ожесточались,

Молю, не довершайте униженья!

Пусть влага жалкая, оружье женщин,

Не запятнает щек моих. —

Нет, ведьмы!

Я отомщу – так страшно, что земля

Всколеблется, – я сделаю такое —

Не знаю что… Вы думаете, я

Сейчас заплачу?

Нет! Скорее сердце

Расколется на тысячу кусков,

Чем я заплачу. Шут, уйдем отсюда.

Я, кажется, схожу с ума…

Уйдемте. Надвигается гроза.

Дом этот слишком мал, он не вместил бы

Такую свиту вместе с королем.

Сам виноват; всех перебаламутил —

Пусть сам и пожинает блажь свою.

Его бы я охотно приютила, —

Но одного.

Я целиком согласна.

Где Глостер?

Побежал за королем.

Вот возвращается.

Король разгневан.

Куда он едет?

Можно лишь гадать.

Велел седлать коня.

Пусть уезжает.

Старик упрям, как пень.

А вам, милорд,

Не стоит умолять его остаться.

Сейчас начнется буря. Ветер в поле

Все громче. А вокруг на много миль —

Ни дома, ни куста.

Сэр, для упрямцев

Уроков лучше нет, чем те несчастья,

Что сами же себе они творят.

Запремте двери. В шайке у него —

Народ отчаянный; что им взбредет,

Никто не ведает. Остережемся.

Запрем покрепче двери; дело к ночи.

Совет Реганы мудр. Идемте в дом,

Пока не грянула гроза.