1988 год

Онлайн чтение книги Клиника верности
1988 год

Сдав сессию на одни пятерки, Илья собрался в Мончегорск. Он ехал к родителям, а еще планировал посетить турбазу вместе с однокурсниками. На каникулах его ждала насыщенная программа – катание на горных лыжах и, естественно, участие в шумных студенческих вечеринках.

У Жанны не было каникул, но до последней минуты она надеялась, что Илья позовет ее с собой. Если поменяться сменами, дней десять отдыха она смогла бы выкроить. Горные лыжи ее не привлекали, но так хотелось пожить бок о бок с Ильей, познакомиться с его родителями в качестве невесты! Однако Илья ее не звал. Он весело собирал рюкзак, набивая его заботливо выглаженными и починенными Жанной вещами, и говорил, что за две недели она не успеет по нему соскучиться.

Жанна поджимала губы, но Илья не замечал ее обиды.

Ей даже не удалось проводить его на вокзал. В день его отъезда она дежурила, а Илья не сообразил хотя бы на минутку забежать в клинику, находившуюся в пяти минутах ходьбы от общежития.

За время его каникул Жанна убедилась в том, что ждет ребенка. Ее исправно тошнило по утрам, а визит в консультацию развеял последние сомнения. Любезная пожилая докторша, узнав, что Жанна собирается родить, стала еще любезнее, и пропела целый гимн ее великолепному здоровью. Не откладывая дела в долгий ящик, докторша завела обменную карту и отпустила Жанну, пожелав ей как можно скорее зарегистрировать брак с отцом ребенка.

Сердце Жанны пело, счастье скорого материнства полностью излечило обиду на Илью, и она считала каждый день до того момента, когда она сможет обрадовать его прекрасной новостью. В том, что он обрадуется, у нее не было ни малейших сомнений.

Житейская проза ее мало волновала. Как-нибудь устроимся, думала она с безмятежностью юности. Или нам дадут комнату, или снимем сами. У меня зарплата, у него повышенная стипендия, а когда я уйду в декрет, Илья устроится на работу – фельдшером на скорую, например, туда охотно берут студентов. Жанна никогда не понимала людей, которые из финансовых соображений откладывают рождение ребенка. Она твердо была уверена, что от нищеты и голода не скончалась еще ни одна молодая семья. Любую проблему можно решить, только для того, чтобы решить, надо сначала ее создать…

Мы с Ильей создали, гордо думала она, снисходительно поглядывая на подружек. В те дни она чувствовала себя носительницей великой тайны жизни, и все на свете было ей по плечу. И не было на земле человека счастливее…


Илья попросил ее не приезжать на вокзал – поезд приходит поздно, метро закроется, и каждое место в такси будет на счету. Не говоря уж о том, что ехать среди ночи по городу девушке одной опасно. Жанна согласилась, но не спала всю ночь, надеясь, что Илья как-нибудь прорвется к ней в общежитие, невзирая на суровую комендантшу. Однако он не пришел, не было его и утром. Жанна отработала смену, вздрагивая от каждого звука шагов, каждого стука дверей: теперь она надеялась, что Илья придет в клинику. Но он все не приходил… Устал с дороги, спит, разбирает вещи, придумывала Жанна всевозможные оправдания для возлюбленного.

Наконец, измучившись в неизвестности, она собралась к нему сама.

Илья был дома один, он только что вернулся с занятий.

– Привет, – Жанна удивилась, почему он не обнимает и не целует ее с порога.

– Привет.

Сердце сжалось от холодного равнодушного тона Ильи, но Жанна быстро ободрила себя мыслью, что носит под сердцем его ребенка. Илье просто некуда от нее деться, даже если вдруг он и охладел к ней за время каникул!

– А у меня для тебя сюрприз, – улыбнулась она и села на край его кровати, сдвинув разбросанную по ней лыжную одежду.

– Какой? – Илья так переменился в лице, что сразу стало ясно – он прекрасно понял, какой.

Жанна проводила много времени среди женщин, большинство медсестер было старше и опытнее ее, и из долгих бесед за жизнь она почерпнула, что мужчины никогда не бывают рады в первую секунду, когда узнают о ребенке. Но потом они покоряются неизбежному и становятся прекрасными отцами, тут главное – не давить и не запугивать.

– У нас будет ребенок, Илья, – спокойно сообщила она.

– Ты хочешь сказать, что ты беременна?

– Ну да.

– Господи!

Нет, не такой она видела в своих мечтах реакцию Ильи, совсем не такой. Почему он прячет глаза, почему бледнеет, почему у него задрожали руки?

– Жанна, но мы никак не можем сейчас родить ребенка, – сказал он, наконец. – Просто никак. Это невозможно! Послушай, родители дали мне денег, думаю, их должно хватить на аборт в хорошем месте. Я найду, где сделают под наркозом и без последствий. Не волнуйся, я все устрою.

– Не надо ничего устраивать. Я буду рожать. Уже встала на учет в консультации, вот, смотри, – она достала из сумочки обменную карту и помахала перед Ильей.

Тот взглянул на безобидную тетрадку так, словно это был топор, которым ему через минуту должны отрубить голову.

– Ты соображаешь, что говоришь? Какой ребенок? Нам негде жить, денег в ближайшее время не предвидится. Это безответственно и глупо, Жанна, рожать сейчас.

– Только не надо переходить на тон доброго дядюшки! – рявкнула она. – Когда ты уложил меня в постель, ты не говорил мне почему-то, что это безответственно и глупо. Или ты не знал, откуда берутся дети?

– А ты зачем легла со мной, тоже не знала? Ладно, прости. Я виноват, Жанна, не спорю. Знаю, у тебя никого до меня не было, но разве это повод калечить сейчас всю нашу жизнь?

– Да почему же калечить? Нормально все будет! Угол нам какой-нибудь дадут, и прокормимся. Что ты в самом деле, Илья? Бабушка мне всегда говорила – никогда не было, чтоб никак не было, а всегда было, чтобы как-нибудь да было. Не бойся ничего, нам с тобой все по силам.

– Твой пофигизм меня просто поражает, – вздохнул Илья.

Жанна тоже вздохнула. Насколько бесшабашными и напористыми бывают парни, когда им надо уложить девушку в постель, настолько же мудрыми и рассудительными они становятся, когда приходит пора расхлебывать неизбежные последствия. Это он должен говорить ей: «ничего не бойся!», причем именно сейчас, а не тогда, в Ольгиной комнате, когда они впервые были вместе.

– Это не пофигизм, Илья, а любовь, – сказала она строго. – Я люблю тебя и верю в тебя, поэтому знаю, что все у нас будет хорошо. Да, первое время нам будет тяжело, но мы будем так счастливы, что даже не заметим трудностей.

– Ты говоришь так, потому что боишься аборта, и тебе не терпится стать замужней женщиной. А что ты скажешь, когда нам нечем будет накормить этого ребенка и не на что купить ему пеленок? Ты первая проклянешь меня.

– Господи, да почему не на что?

– Потому, что ты не сможешь работать как минимум год! А я не смогу на свою стипендию, пусть даже повышенную, кормить троих человек, мне одному-то едва хватает. Родители не в состоянии регулярно присылать мне деньги, твои, как я понимаю, тоже. Пусть нам даже повезет, и руководство института выделит комнату…

– Но ты сможешь работать и учиться, многие так делают! У нас в отделении три медсестры-студентки. Ночами дежурят, днем ходят на занятия, ничего, не облезли. Я тоже не буду сидеть без дела, частными уколами всегда заработаю. Знаешь, сколько стоит на дому капельницу поставить?

– Интересная ты какая! Говоришь, что меня любишь, а сама даже не берешь в расчет мои планы! Почему я должен наплевать на свою карьеру и идти работать? Между прочим, я не лентяй, я и сейчас много работаю, но я работаю на свое будущее, и денег за это не получаю. Хорошо, допустим, я пойду медбратом. Но тогда я не буду успевать заниматься на кафедре и не смогу сдавать все экзамены на «отлично». В результате аспирантура, которой я добивался все годы учебы, полетит ко всем чертям. Впрочем, она и так туда летит, даже если я исхитрюсь и получу красный диплом, совмещая работу и учебу. На аспирантскую стипендию семью не прокормишь, и мне придется устраиваться участковым врачом. Почему я должен отказываться от будущего ради того, чтоб ты сейчас родила ребенка?

Жанна задумалась. Какая-то брешь в логике Ильи, безусловно, присутствовала, но Жанна была слишком молода и не искушена в спорах, чтобы нащупать ее и ударить.

Сможем мы осилить и аспирантуру, и ребенка – было бы желание! Только желания, – камнем упала на сердце мысль, – только желания у Ильи как раз и нет…

– Ты мне ничего не должен, – глухо сказала она, еле сдерживаясь, чтобы не зареветь в голос. – Я сказала тебе, как обстоят дела, и теперь ты сам должен выбрать, что тебе важнее. Заставить тебя я не могу.

Илья помолчал. Какую-то минуту он смотрел на нее так, что Жанна воспрянула духом. Сейчас он скажет: «рожай!», они сегодня же отправятся в загс, а потом вместе посмеются над минутой его малодушия…

Он встал и потянул к себе полуразобранный рюкзак. Долго рылся в нем.

– Вот, возьми. Здесь деньги, все, что у меня сейчас есть. Сходи к нам на кафедру гинекологии, там хорошие врачи, сделают все, как нужно. Если вдруг этого не хватит, скажи, я найду еще денег.

– Илья, я не хочу делать аборт!

– А я не хочу пускать свою жизнь под откос! – жестко заявил он. – Слишком много сил я вложил в учебу, чтобы сейчас от всего отказаться! Жанна, не упрямься! Утром сходишь, а вечером уже будешь считать, как будто ничего не было.

– Илья, пожалуйста! Подумай еще немного! Давай отложим решение до завтра! Тебе просто нужно время, чтобы понять! В конце концов, все женятся и рожают детей, чем мы с тобой хуже? И с аспирантурой твоей как-нибудь вывернемся!

– Не вывернемся. А все, как ты говоришь, женятся и рожают тогда, когда могут себе это позволить. Во всяком случае, здравомыслящие люди, а не безответственные придурки. Когда у меня будет ребенок, я должен знать, что ему не придется голодать.

– Илья, что значит – когда будет? Он уже есть!

Он взял ее за плечи и посмотрел ей в глаза с такой ненавистью, что Жанне стало страшно:

– Его еще нет! И не будет! Ты поняла? Не сходи с ума, бери деньги и избавляйся от ребенка, пока не поздно.

Она мягко высвободилась из его таких холодных, таких враждебных рук. Еще недавно они нежно ласкали ее, а теперь держат так, словно хотят раздавить, уничтожить.

– А ты подумал, как мы с тобой будем жить после этого? Разве я смогу тебе простить, что убила нашего ребенка? А ты сможешь мне это простить?

– Ну, раз уж ты сама об этом заговорила… Жанна, нам действительно лучше разойтись. Ты хорошая, добрая девушка, но мы не подходим друг другу. Не говоря о том, что у нас нет перспектив, мы очень разные люди. Для счастья тебе нужен другой мужчина, поверь! Сейчас ты не понимаешь, как это можно – избавиться от ребенка ради научной карьеры, потом не поймешь, если я буду мало зарабатывать, а я буду, Жанна. Труд врача плохо оплачивается в нашей стране, но заниматься медициной – это смысл моей жизни, если хочешь знать! Тебе нужен мужчина-добытчик, работяга, с которым ты будешь рожать детей и покупать ковры и серванты. И ты быстро найдешь такого.

– Илья, мне никто не нужен, кроме тебя! Разве ты этого не видишь?

– Я вижу, что ты честная и верная женщина. Только для тебя самой лучше быть верной кому-то другому, не мне. И не надо так смотреть на меня, я никогда не обещал на тебе жениться.

Мир, который Жанна вообразила себе во всех деталях, в котором уже успела обжиться, рушился и исчезал в черном болоте безысходности. Она-то думала, он просто не хочет ребенка, а он вообще не хочет жить с ней! И она давно могла бы это понять, если бы не была так уверена в нем и в самой себе. От любимой женщины не едут развлекаться на каникулах, а если уж едут, то бегут к ней сразу, как только вернутся. Если бы она не летала десять дней на крыльях счастья, сейчас было бы не так больно падать и разбиваться.

Она стиснула зубы, сжала кулаки, больно вонзив ногти в ладони. Все кончено. Осталось потерпеть несколько минут, собрать все силы, чтобы не разреветься, чтобы не унижаться перед ним. Пройти несколько шагов до двери, потом спуститься по лестнице и по институтскому двору вернуться к себе, пусть каждый шаг дается со страшной болью, как андерсеновской русалочке. Кажется, я и онемела, как она, подумала Жанна.

Она открыла дверь в коридор. Илья протянул ей деньги, она отмахнулась, но он настаивал, и Жанна позволила положить их себе в карман. Сейчас она готова была на все, лишь бы поскорее оказаться в своей комнате, где можно лечь в постель и заплакать. Плакать и плакать, понимая, что слезы абсолютно ничего не изменят, не вернут ей счастливого будущего, которое она так тщательно распланировала и которое исчезло от нескольких слов Ильи, но все равно – плакать…


Она пролежала в постели два дня, и все это время не умывалась и не ела. Потом соседка подняла ее на работу. Жанне это показалось немного смешным: потеряв все, что было для нее важным, она должна идти на дежурство, в точности как в те времена, когда она была счастливой, полной надежд девушкой. Надо же, все пропало, а работа осталась…

Она приняла душ (девчонки из уважения к ее трагедии пропустили Жанну без очереди), выпила чаю и, чувствуя, что от голода кружится голова, заставила себя проглотить два куска булки с маслом.

Одеваясь, она с удивлением обнаружила в куртке несколько купюр и не сразу вспомнила, что это деньги, которые Илья дал на аборт. Господи, нужно еще пройти и через этот ад!

А кто заставляет тебя проходить через него? – вдруг раздался в голове спокойный, даже насмешливый голос. – Илья больше тебе не указ, ты сама можешь решать судьбу ребенка. Хочешь – рожай, никто не может тебе это запретить!

Жанна невольно ухмыльнулась. Все два дня, что она пролежала лицом к стене, судьба ребенка была ей ясна. Раз не будет Ильи, значит, ничего не будет! Ее жизнь – выжженная пустыня, жалкие обломки, остаток дней ей суждено провести в страданиях и тоске по утраченному счастью. А теперь вот оказывается, у нее есть работа… Работа, которую она любит и которую делает хорошо. Так может быть, и ребенок пусть будет? Пусть из ее будущего исчезнет только Илья, а все остальное пусть останется? Если она ничего не боялась рядом с Ильей, с таким ненадежным и изменчивым спутником, почему она должна бояться одна? Наоборот, одна она может не опасаться предательства, а ничего страшнее предательства нет, это еще ее великая тезка Жанна д’Арк говорила.

Она посмотрелась в зеркало. Несмотря на два дня лицом в подушку, вид был достаточно приличным. Только вот прическа… Несколькими взмахами щетки Жанна придала волосам пышность. Ну что ж… Предательство она пережила, не облезла. И со всем остальным как-нибудь справится.


Первые годы брака Илья Алексеевич не вспоминал о Жанне, хорошенькой сестричке, с которой приятно провел несколько месяцев и которую бросил ради Тамары. О том, что оставил ее в интересном положении, он и вовсе не думал. Он дал ей достаточно денег на аборт, разумеется, она пошла и сделала. В наше время фатальные осложнения после этой безобидной манипуляции случаются так же редко, как чума или оспа. Он был уверен, что Жанна быстро утешилась – такой красивой, работящей и молодой девушке не составило труда найти хорошего мужа. Дело житейское, все его приятели встречались с девушками, а потом женились на других.

Тамара нравилась ему с первого курса. Строгая, подтянутая, она была совсем другой, чем раскованные девицы, окружавшие Илью. Дело было не только в ее легкой фигурке и аристократически красивом лице, и не в том сдержанном стиле, с которым она одевалась, и не в безупречности ее манер. При взгляде на нее Илье казалось, будто она – существо из другого мира, мира гораздо более правильного и счастливого, чем тот, в котором живет он сам, и что без Тамары он никогда не познает этот совершенный, чарующий мир.

Но Тамара игнорировала его робкие ухаживания. Илья терпел отказы и млел – даже отшить парня она умела иначе, чем другие девчонки. Он не терял надежды, хотя Тамара держалась замкнуто, никогда не ходила на вечеринки, и радостный вопль: «Родители на даче!!!» был для нее абсолютно пустым звуком. Илья подсаживался к ней в читальном зале, провожал до дома, старался оказаться рядом на лекции или лабораторной работе. Экзамены он по традиции ходил сдавать первым, но всегда дожидался, пока ответит Тамара, чтобы поздравить ее с хорошей оценкой.

С течением времени он превратился в кого-то вроде пажа при королеве, которому дозволяется нести за ней шлейф и бегать по мелким поручениям, но обожание которого никогда не примут всерьез и, разумеется, ни при каких обстоятельствах не допустят к телу.

Когда Илья стал тяготиться этой ролью, сошелся с Жанной. В ее глазах он читал уважение, восхищение – то, чего никогда не видел в глазах Тамары. Жанна была очень привлекательной и хорошей девушкой, Илье, как любому молодому мужчине, хотелось секса, а случайные связи с сокурсницами оставляли в душе неприятный осадок. Строго говоря, он никогда не был влюблен в Жанну. Но было приятно показать Тамаре, что он – полноценный мужчина, в которого могут влюбляться девушки. Поэтому он не скрывал своей связи.

В объятиях Жанны он примирился с тем, что Тамара никогда не будет с ним. А иногда ему бывало с Жанной так хорошо, что он не вспоминал о своей неприступной возлюбленной и подумывал – а почему бы в самом деле не жениться? Верная, надежная, веселая, не предаст – что еще нужно?

Когда Илья с другом заблудились в лесу, обоим показалось, что живыми они не выйдут. Кровь стыла, ступни деревенели, а головы начинали отказывать своим владельцам. Наступила эйфория, парни глупо хихикали, одновременно им ужасно хотелось спать, хотя оба понимали, что это – начало конца. Сколько смогут они пройти, веселясь, прежде чем упадут в снег и замерзнут? В эти минуты Илья сам не понимал, о ком думает, о Тамаре или о Жанне. А когда увидел ее на перроне, прыгающую и размахивающую руками от холода, решил – это судьба. Она побежала ему навстречу, а он не мог идти быстрее, ноги уже не слушались. Да и не хотел он торопиться, желая продлить лучшую минуту своей жизни…

А потом Тамара пригласила его к себе домой готовиться к экзамену. Они вдвоем сидели за письменным столом, под неярким светом зеленой настольной лампы, склоняя головы над учебником. Тамара приносила чай в тонких стаканах и серебряных подстаканниках, Илья смотрел, как ловкими скупыми движениями она стелет салфетку в углу стола, расставляет на ней сахар и варенье, а потом садится и сосредоточенно листает конспект, шевеля губами. За окном мела метель, кружились и поблескивали в темноте снежинки, стекла дрожали, когда мимо проходил трамвай, а в полумраке комнаты еле виднелась на стене Тамарина тень… Илья бросал в дымящийся стакан кубики рафинада, аккуратно, стараясь не звенеть, вращал ложечкой, а потом отставлял чай, делая вид, что забыл о нем в пылу занятий. Он боялся, что не сможет пить чай совершенно бесшумно.

Было так чудесно, словно в сказке. Он стоял на пороге совершенного мира, стоял и гадал, позволят ли ему войти.

Им хорошо было заниматься вдвоем. Илья многое знал, а Тамара умела его знания систематизировать и преподносить не в виде набора фактов, а в виде логической цепочки. Благодаря этому Илья вспоминал даже тот материал, о котором давно забыл. Кроме того, у Тамары были все конспекты, Илья же, занятый на кафедре неврологии, некоторые лекции пропускал. А ведь преподаватели очень ревниво относятся к посещению своих лекций и зачастую вставляют в них специальные маячки, по которым легко можно проверить, присутствовал студент или нет.

В один из вечеров Илью пригласили к семейному ужину. Он был очарован атмосферой спокойной, чуть холодноватой доброжелательности, царившей за столом, и весь вспотел, пока резал мясо. Тамарин отец вел с ним светскую беседу, не забыв упомянуть, как Илья хорошо сдал экзамен по микробиологии полтора года назад. А Илья не смог сдержать улыбки, ибо на том экзамене стал свидетелем нервного срыва невозмутимого профессора.

Сокурснику Ильи попался вопрос про актиномицеты – загадочные микроорганизмы, про которые студентам было известно только то, что это не грибы, хоть внешне и похожи. Остальные несколько строчек в учебнике были написаны невнятно, лекции про них не было, а на практических занятиях студентам вскользь показали картинки клинических проявлений актиномикоза.

Сокурсник бодро ответил на первый вопрос, Константин Петрович кивнул и предложил переходить ко второму.

– Актиномицеты – это не грибы, – вдохновенно начал сокурсник и замолчал.

– Хорошо. Дальше.

– Актиномицеты, – повторил студент с нажимом, – это не грибы.

– Я понял. Так что такое актиномицеты?

Но парня, видимо, заклинило.

– Это не грибы, – сказал он спокойно.

Профессор обхватил голову ладонями и застонал.

– Да, верно. Актиномицеты – это не грибы. Это – самолеты! – Он по-мефистофельски расхохотался и покинул аудиторию.

А когда вернулся, поставил парню отлично и вызвал следующего.


Узнав, что Илья родом из Мончегорска, Константин Петрович похвалил тамошнюю лыжную базу, а Илья как-то незаметно для себя пригласил на эту базу Тамару и, чтобы соблюсти приличия, других ребят из группы. В три дня вопрос был решен, профессор устроил путевки дочери и еще четверым студентам, благо стоили они недорого.

Илья с Тамарой вернулись с севера официальными женихом и невестой. Никакой интимной близости Тамара не позволяла, но Илья был счастлив уже тем, что может целовать ее и говорить всем, что она – его девушка. В те дни он совсем не думал о Жанне, считая их разрыв делом решенным. Он просто перестанет ходить к ней, и Жанна сама поймет, что между ними все кончено. Он был уверен, что она не станет ему навязываться. И вдруг – привет, я жду ребенка!

Беременность Жанны он воспринял как некое болезненное, неправильное состояние, которое может помешать его счастью и которое поэтому нужно прекратить как можно скорее. Конечно, ему было жаль несчастную оставляемую девушку, но…

Илья трепетно относился к брачным узам. Он хотел, чтобы женитьба сделала его лучше, чем он есть. Соединившись с Жанной, он получил бы только то, что у него уже было и так, а союз с Тамарой открывал двери в чудесный мир благородства и аристократизма, мир, к которому он всегда стремился и в который только Тамара могла его ввести.

Но чтобы войти в этот благородный мир, чтобы стать лучше и честнее, нужно было совершить первую и, как надеялся Илья Алексеевич, последнюю подлость в жизни.

Приняв решение, он забыл о Жанне и долгие годы жил, будто ничего не было, будто он и не бросал беременную девушку. Но потом она стала напоминать о себе. Сначала растущим непокоем, а затем жгучим, неистребимым чувством вины и сожаления. Он не тосковал об утраченной любви, ему просто было стыдно за свой поступок. Илья Алексеевич мечтал встретить Жанну и узнать: в ее жизни все хорошо, она давно его простила и даже рада, что они тогда не поженились. С годами это желание стало навязчивой потребностью, он наводил справки, но безуспешно. Уволившись из клиники вскоре после их разрыва, Жанна словно испарилась. Зачем она уволилась, думал он с досадой. Неужели так противно было меня видеть? Но ведь мы бы встречались очень редко, просто я бы знал, что с ней все в порядке и не мучился бы.

Илья подозревал, что судьба его накажет, но не думал, что расплачиваться придется не ему, а его дочери.

Зачем, Господи? Накажи меня, сделай мне что-нибудь ужасное, но не трогай моего ребенка! Или ты знаешь, что нет для человека наказания страшнее, чем видеть, как страдают его дети?


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Мария Воронова. Клиника верности
Глава первая 26.02.16
1988 год 26.02.16
Глава вторая 26.02.16
1988 год 26.02.16
Глава третья 26.02.16
1988 год 26.02.16
Глава четвертая 26.02.16
1988 год 26.02.16
Глава пятая 26.02.16
1988 год

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть