Онлайн чтение книги Кровь и сахар Blood & Sugar
Глава двенадцатая

Чайлд ушел по своим делам, и я в одиночестве бродил по улицам портового квартала. Все оптовики здесь продавали то, что нужно в плавании: парусина, продовольствие, скобяные изделия. Меня интересовали последние.

Я переходил из одной лавки в другую – мне сказали, что в Дептфорде почти дюжина скобяных лавок, – и в каждой показывал рисунок клейма. Я подслащивал свои вопросы небольшим количеством серебра, но хозяева отвечали мне пустым взглядом. Пока я не оказался в седьмой по счету лавке.

Кузнец с копной седых волос и большой родинкой на носу посмотрел на рисунок:

– Да, моя работа. Хотите такое же?

– Возможно. Вы можете рассказать мне про это клеймо?

Образцы его изделий висели на стенах лавки: куски цепей разной толщины, продававшиеся милями, ошейники, ручные и ножные кандалы. Вывеска над ошейниками гласила: «Все размеры от четырех лет и старше».

Я вспомнил ошейник на шее Бена, моего друга детства. Потом подумал про Габриеля, который был лишь немного младше мальчиков, которым предназначались самые маленькие ошейники. Я сделал глубокий вдох, чтобы хоть как-то подавить ярость, вызванную этими образами.

Владелец лавки почесал свой живот сквозь кожаный фартук.

– По правде говоря, могло бы выглядеть получше. Железо хорошо подходит для инициалов, но для картинки надо брать золото. – Он прижал сустав одного пальца к тыльной стороне ладони и издал шипящий звук. – Край получается более четкий. Но покупатель не хотел переплачивать.

– Вы можете назвать его имя? – Я показал серебряную крону. – Если он привозил рабов сюда, в Дептфорд, то, возможно, даст мне взглянуть. Мне хотелось бы посмотреть, как это клеймо смотрится на теле.

Кузнец улыбнулся, не сводя глаз с монеты. Может, он и не поверил моим словам, но правда его не интересовала. Он снял журнал с полки за прилавком и какое-то время перелистывал страницы.

– Вот.

Он перевернул журнал, чтобы я сам мог посмотреть. На странице был тот же рисунок, что и у меня: полумесяц, увенчанный короной. Рядом описывался заказ и значилось имя человека, который заказал клеймо: «Джон Манди, эсквайр. “Атлантик Трейдинг и партнеры”». Я переписал адрес – склад в районе частных причалов, – и моя монета исчезла в кармане хозяина скобяной лавки.

Воодушевленный удачей, я повернулся, чтобы выйти из лавки. У двери стоял портновский манекен, окрашенный в шоколадный цвет. Черты лица были преувеличенно африканскими. Ко рту была прикреплена какая-то странная металлическая конструкция.

– Что это, ради всего святого? – спросил я.

– Расширитель. – Торговец скобяными изделиями вышел из-за прилавка и повернул винт в боковой части приспособления. Рот манекена медленно открылся. – Некоторые рабы становятся очень слезливыми и сентиментальными на Среднем пути и отказываются есть. А расширитель позволяет кормить их против воли.

– Очень находчиво, – пробормотал я, чувствуя горечь во рту.

Было уже слишком поздно, чтобы идти к частным причалам, и мне требовалось найти место для ночлега до наступления темноты. Я решил попробовать заглянуть в «Ноев ковчег», где останавливался Тэд. Я забрал Зефира из сторожевого дома и направился в гостиницу.

Хозяйка, миссис Гримшоу, приветствовала меня в обеденном зале. Это была высокая женщина с рыжевато-каштановыми волосами, одетая в черный вдовий наряд, в ее голосе слышался ирландский акцент. Она внимательно осмотрела мою форму, и у меня возникло ощущение, что меня оценивают, как товар, продаваемый метрами.

– Могу предложить вам «Барбадос», сэр. Это наш лучший номер с приятным видом на реку.

Она назвала огромную сумму, мы начали торговаться и в конце концов пришли к соглашению. Я поручил заботу о Зефире ее конюху, молодому парню, и миссис Гримшоу проводила меня наверх, в мой номер. Комната оказалась маленькой и квадратной, заставленной старой дубовой мебелью. На одной стене висела картина с изображением гавани в Бриджтауне на Барбадосе. «Приятный вид на реку» оказался видом на конюшню при гостинице и бойню на углу перед частными причалами. За складами и другими зданиями я с трудом мог различить набережные и ряд стоявших на якоре невольничьих судов.

– Он жил здесь? – спросил я. – Тот мужчина, которого убили.

Выражение ее лица мгновенно изменилось.

– Вы уже слышали? Это наш лучший номер, так что, естественно, джентльмен останавливался в нем. Если хотите, я могу предложить вам другой номер.

Я обвел взглядом комнату, в которой Тэд провел свою последнюю ночь на этой земле.

– Этот прекрасно подойдет.

Она улыбнулась и вручила мне ключ.

– Вы много общались с ним? С покойным?

– Только за завтраком и ужином. Мой сын, Натаниель, разговаривал с ним гораздо больше. Говорил, что он кажется очень хорошим и честным джентльменом, несмотря на свои странные взгляды. Он останавливался у нас до этого еще два раза, но в основном держался особняком. Если бы он только вернулся в Лондон, как планировал…

– Вы не знаете, почему он передумал?

– Знаю только, что он решил остаться еще на одну ночь в последнюю минуту. Бедняга!

Это соответствовало тому, что мне рассказывала Амелия. Она ожидала, что Тэд заедет к ней вечером семнадцатого. Интересно, что заставило его изменить свои планы?

– Тело нашел мой Нейт, – продолжала миссис Гримшоу. – Мне плевать, что говорят люди. Это ужас!

Я согласился.

– Если у вас будут какие-то поручения, сэр, например, сбегать куда-то, отнести письма, зовите моего Нейта. Он живет в комнате над конюшней, и на протяжении всего дня его можно найти в гостинице.

Она предложила принести мне какой-нибудь освежающий напиток, но я попросил тарелку жареных анчоусов. Она отправилась вниз, чтобы позаботиться об этом. Я тем временем начал распаковывать вещи и строить планы. Что я обязательно должен сделать в Дептфорде? Я не хотел соглашаться со словами Чайлда о том, что моряк с невольничьего корабля, который набросился на Тэда на причале, невиновен в его смерти. Люди наверняка слышали про тот случай, и я решил поспрашивать в тавернах в районе причалов и верфей. Может, удастся выяснить его имя.

На следующий день я собирался идти на частные причалы искать торговца, который заказал клеймо, мистера Манди. Возможно, там же я поспрашиваю и про мертвых рабов из корабельного журнала. Если корабль отправлялся в плавание из Дептфорда, то кто-то должен его помнить? Я все никак не мог понять, как и почему умерли все эти рабы.

Еще мне хотелось поговорить с Натаниелем Гримшоу, сыном хозяйки гостиницы. Он нашел тело и может знать, приходила ли какая-нибудь женщина к Тэду в гостиницу. «Он приезжал сюда, чтобы увидеть темного ангела», – сказала Синнэмон. Я вспомнил эти ее слова и то, как на них отреагировал Моисей Грэм. Я подумал про даму в черной кружевной вуали на похоронах Тэда. Неужели это была она? Темный ангел Тэда?

Еще был опиум, который следовало изучить, а также серебряный жетон, который я нашел в квартире Тэда. Сначала я собирался отдать его Амелии, чтобы она могла продать его, но потом передумал. Сезонные билеты из серебра, латуни и золота часто выдавались в модных местах: садах удовольствий, театрах и залах собраний. Например, у нас с Каро имелся золотой жетон в Карлайл-хаус. Но Тэд ненавидел развлечения bon ton[26]Bon ton – хороший тон (фр.). В данном случае: развлечения светского общества. и всегда очень гневно о них высказывался.

Такие билеты также использовались в первоклассных борделях и игорных домах, но у того Тэда, которого я помнил, никогда не было ни денег, ни склонности тратиться на такие развлечения. Я считал, что стоимость этого билета представляла для него внушительную сумму. Значит, этот жетон был важен для Тэда, а важными для Тэда были только идеи, которым он служил. Может, этот жетон был связан с его расследованием и открывал двери какого-то места отдыха здесь, в Дептфорде? В этом городе определенно не наблюдалось недостатка борделей и других увеселительных заведений.

Наконец, общение Тэда с рабами с Дептфордского Бродвея. В частности, я хотел снова поговорить с мисс Синнэмон и узнать, что ей известно про дела Тэда в Дептфорде. Но сначала мне придется каким-то образом пробраться мимо ее владельца Люция Стоукса. Мне было интересно узнать, как он отреагирует на мое возвращение в город. Он забеспокоится? Я надеялся, что да.