Онлайн чтение книги Полицейский-апаш Le Policier apache
9. В «ГОЛУБОМ КАШТАНЕ»

— Ах, чёрт! Ну и напугал же ты меня, паразит!

Нини Гиньон обернулась и яростно посмотрела на незнакомого типа, который шёл сзади и только что пощекотал её под мышками. Тот ничего не ответил и почему-то загадочно улыбнулся. Нини пригляделась к нему повнимательнее и немного смягчилась.

— Я уж думала, ты из «нравов».

— Вот уж на кого, на кого, а на лягавого я не похож.

— Что верно, то верно, — согласилась Нини. — А что это у тебя с физиономией? На маскарад что ль собрался?

Щека у незнакомца была повязана жёлтым платком.

— Зубы болят — мочи нет. Три дня уже… Слушай, — продолжал он, — сегодня понедельник, у меня выходной. Может, завалимся вместе куда-нибудь? Бабки у меня есть…

Нини смерила своего собеседника презрительным взглядом.

— У меня тоже сегодня выходной. Я иду к своему мужчине.

— А куда?

— Ишь ты, любопытный какой. Ну да ладно, всё равно ведь не отстанешь. Я иду в «Голубой каштан». Понял?

— Понял, — ответил тип. — Раз так, то и я с тобой.

— Только тогда греби вперёд, а то я не люблю, чтоб в этом квартале на меня сзади пялились.

Незнакомец послушно пошёл вперёд, время от времени оглядываясь на Нини, чтобы проверить, не отстала ли она. Он выглядел очень довольным, но иногда поправлял повязку на щеке, чтобы поберечь, видимо, свои больные зубы.

— Если уж она меня не узнала, то другие не узнают и подавно, — чуть слышно пробормотал он.

Незнакомец был не кем иным, как Жеромом Фандором. Ему требовалась немалая отвага, чтобы как ни в чём не бывало пристать на улице к Нини, да ещё пойти за ней туда, куда она направлялась.

Последние несколько дней были для Фандора сущим кошмаром. После событий в доме Моша он не решался появляться на мало-мальски людной улице и до наступления темноты прятался в бараках старьёвщиков. Узнав о смерти министра юстиции, журналист начал опасаться, что теперь полиция будет по-настоящему свирепствовать. Отныне он нигде не мог чувствовать себя в безопасности. Однако смелость и оптимизм как всегда не покидали Фандора. Он чувствовал, что находится на верном пути и что, если только его не арестуют, ему удастся разоблачить сообщников Фантомаса, а может быть, и его самого.

Молодой человек не случайно навязался сопровождать любовницу Поле в «Голубой каштан». Ему было известно, что в этом месте собираются самые сливки уголовного мира.

Заведение получило своё название благодаря окружающим его каштановым деревьям, которые весной покрывались великолепными серебристо-голубыми цветами. По странной иронии судьбы, эти величественные деревья росли в одном из самых мрачных и глухих мест Парижа — посреди огромного пустыря Сент-Уэн, который тянулся до самого Северного кладбища. Однако под сенью голубых каштанов был настоящий оазис. Здесь находился уютный садик, где стояли деревянные столы и скамейки; была даже площадка для игры в шары.

Какой-то проворный коммерсант поднакопил, видимо, денег, приобрёл этот отличный земельный участок и построил на нём кафе. На двери, что со стороны проспекта Сент-Уэн, владелец заведения водрузил табличку, которая гласила: «В „Голубом каштане“ вас ждут уют и прохлада, ликёры и вина. Еду можно приносить с собой».

Все апаши и бродяги, промышлявшие по соседству, быстро освоили новое кафе. Они частенько заходили туда, но только чтобы развлечься и отдохнуть. Говорить о делах в «Голубом каштане» было не принято, и поэтому здесь никогда не случалось ни ссор, ни драк, ни беспорядков. Те, кому нужно было выяснить отношения, отходили от «Голубого каштана» на изрядное расстояние.

Фандор знал об этом месте лишь понаслышке, но никогда в нём не был и понятия не имел, где оно находится. Поэтому он очень обрадовался, узнав, что Нини направляется в «Голубой каштан», и решил сопровождать её. Фандор был убеждён, что наконец-то встретит в этом кафе всех, кто его интересует, в том числе и «мужчину» Нини, зловещего апаша Поле, которого Фандор не без оснований подозревал в убийстве разъездного кассира.

Отправляясь в «Голубой каштан», Фандор позаботился, чтобы его нельзя было узнать. Он так умело загримировался, что даже Нини, которая считала молодого человека «одним из своих», не узнала его.

«Всё идёт как нельзя лучше», — говорил себе Фандор, входя под сень голубых каштанов.

Как обычно по понедельникам в заведении было полно народу. Многочисленные пары весело теснились вокруг столов, уставленных пустыми и полными бутылками; возле площадки, где шла оживлённая игра в шары, собрались наблюдатели и болельщики; в укромных уголках сада шептались влюблённые.

Вслед за Фандором в кафе вошла Нини, которую посетители приветствовали радостными возгласами. Она, безусловно, была самой молодой и хорошенькой проституткой Менильмонтана. Присутствующие дамы состроили при её появлении скорее завистливые, чем приветливые гримасы. Мужчины же смотрели на Нини с нескрываемым удовольствием и любопытством.

— Всем привет, — небрежно бросила Нини, не обращая ни малейшего внимания на интерес, вызываемый её особой. Не задерживаясь возле столиков, за которые её отовсюду приглашали, она направилась в кирпичный домик, где находился обычно хозяин заведения. Этот здоровенный детина по имени Жоффруа ля Баррик был, помимо прочего, знаменит тем, что неоднократно пытался устроиться грузчиком на Центральный рынок Парижа и ни разу не выдержал экзамена. Раньше он работал посудомойщиком в кабаре под названием «Свинья Святого Антония», откуда его уволили за то, что он совратил официантку, с которой, впрочем, он с тех пор жил в гражданском браке. Вот уже шесть лет как он распоряжался судьбой «Голубого каштана» с помощью своей некрасивой и толстой, вечно беременной жены по имени Мария, которая всегда была окружена оравой вопящих ребятишек и которую за её развалистую походку прозвали уткой.

Нини подошла к Жоффруа ля Баррику, который, опустив руки в жирную воду, делал вид, что моет стаканы.

— Как дела, Нини? — пробасил великан.

— Да так, ничего… Ты Поле не видел?

— Нужен мне твой Поле, — буркнул Жоффруа. — Утром, вроде, был здесь, а потом отвалил куда-то. Говорил, в девять опять зайдёт, не раньше… Мрачный он какой-то, морда топором… Дела, видно, у него паршивые.

— Дурак ты, Жоффруа, — пожала плечами Нини. — У Поле всё в полном порядке.

— Может, и так; я же говорю, мне на твоего Поле наплевать. Просто я говорю то, что думаю.

Кто-то из клиентов позвал Жоффруа, и разговор прервался.

Фандор сидел всё это время, уткнувшись в свой стакан с красным вином, и внимательно слушал, что говорят его соседи. Он выбрал удачное место. Неподалёку от него расположились Звонарь со своей высоченной Эрнестиной и старуха Тулуш, которая при дневном свете казалась ещё более морщинистой и отталкивающей, чем обычно.

Фандор поднялся с места, чтобы поприветствовать своего нового знакомца по кличке Бычий Глаз, с которым он вчера ночевал на барже под мостом Сен-Мартен.

— Ну как дела, приятель? — спросил Бычий Глаз.

— Ничего, — ответил Фандор.

Особенно разговаривать им было не о чем.

— Пропустим по одной? — предложил Бычий Глаз.

— Давай, — согласился Фандор. — Только если у тебя есть бабки.

Апаш небрежно и гордо подбросил на ладони несколько монет.

— Эй, мамаша! Утка! — громко крикнул он.

Толстуха вперевалку подошла к столику в сопровождении своего выводка. Заказы всегда принимала она.

Фандор мастерски исполнял свою роль. Правда, он действительно был не при деньгах. Какое там! Пятьдесят сантимов — вот всё, что у него было. Он не торопился тратить их, не зная, заслуживает ли того его собеседник.

Через пять минут ему стало скучно. Он-то пришёл сюда не для того, чтобы играть в кости и калякать ни о чём. Это было тем более обидно, что и Звонарь, и Нини, и Красавчик, который со всем жаром предавался игре в шары, наверняка знали много интересного. Фандор ломал голову, думая, как бы поудачнее завязать с ними разговор, как вдруг случай помог ему.

Под «Голубым каштаном» неожиданно поднялся весёлый переполох, и в следующую минуту он увидел расхристанного субъекта с лохматой бородой, красным лицом, с гитарой в руке и явно навеселе. Фандор сразу же узнал знаменитого Бузотёра, неисправимого, лихого бродягу, имевшего самые подозрительные связи и знакомства, но никогда не участвующего ни в каких мокрых делах. Бузотёр был в большом почёте у завсегдатаев «Голубого каштана». По праздникам он нередко наведывался сюда за скромным гонораром в обмен на свои музыкальные таланты.

— Ура, Бузотёр пришёл, сейчас будем танцевать! — в восторге закричали женщины.

Бродяга уселся на предложенный ему стул и, состроив серьёзную мину, принялся настраивать гитару.

— Ну что, братва, чего вам сыграть? Польку?

Однако предложение Бузотёра не нашло отклика у посетителей.

— Оглушилку! Оглушилку давай! — хором закричали они.

При этом все взгляды обернулись к Звонарю и Эрнестине.

Очень польщённый, но не желая этого показывать, Звонарь засунул руки в карманы и вразвалочку вышел вперёд.

— Ну что, сплясать вам, что ли? — небрежно обратился он к толпе. — Ладно уж!

С этими словами Звонарь сдвинул на ухо кепку и перегнал замусоленный окурок в угол рта. Затем он положил руку на затылок длинной Эрнестины и крутанул её два раза так, чтобы она встала лицом к нему.

— Давай, детка, покажем класс! — властно сказал он.

Бузотёр заиграл что-то в ритме ритурнели, и танец начался. Сначала он отдалённо напоминал вальс с какими-то необычными фигурами, похожими на страстные объятия. Постепенно ритм начал убыстряться. В такт музыке Звонарь то отбрасывал свою партнёршу далеко от себя, то снова ловил её за плечи; то как пушинку поднимал на руки, то, опуская на землю, кружил её, как волчок; потом он подхватил Эрнестину под руку и помчался с ней по кругу бешеным галопом. И наконец, подбросив свою партнёршу на воздух, а затем, ловко поймав её и перевернув вниз головой, он сделал вид, что с оглушительной силой ударяет её об землю.

Кругом раздались бурные аплодисменты. Никто не умел лучше Звонаря и Эрнестины танцевать «оглушилку»! Толпа была охвачена энтузиазмом, со всех сторон звучали одобрительные и восторженные возгласы. Красавчик воспользовался этой весёлой неразберихой, чтобы пощекотать затылок Нини Гиньон, которая отблагодарила его за эту любезность звонкой затрещиной.

— Бесстыжая твоя морда! — завопила она. — Я научу тебя, как руки распускать!

Спасаясь от гнева рассерженной Нини, Красавчик натолкнулся на сгорбленного неопрятного человечка в помятой шляпе. Это был папаша Мош. Увидев его, Фандор сразу насторожился.

«Раз сюда заявился Мош, значит что-то затевается», — сказал он про себя.

Журналист почувствовал, что не зря пришёл в «Голубой каштан». Здесь сегодня собралась вся шайка наверняка для того, чтобы получить распоряжение от своего хозяина — Фантомаса.

Фандор старался затеряться в толпе, опасаясь всё-таки показываться на глаза Мошу, у которого волею случая он двое суток проработал клерком. Его работодатель был сомнительной личностью и вполне мог выдать Фандора как убийцу трёх полицейских, чтобы заручиться в дальнейшем поддержкой полиции и быть у неё на хорошем счету. Тем не менее, подобравшись поближе к Мошу и встав у него за спиной, журналист мог без труда услышать его разговор с Красавчиком.

— Одолжи мне жёлтенький, а? — попросил Красавчик.

Мош отрицательно покачал головой.

— Ну пожалуйста, — не отставал апаш. — Мне же не на выпивку, а для работы нужно.

— Для какой это работы? — осведомился Мош.

Красавчик охотно пустился в объяснения.

— Завтра в Гавр прибывает шикарный корабль с трансатлантического рейса, сплошь набитый богатыми американцами. Я, значит, двигаю в Гавр и поджидаю там корабль с клиентами. Потом сажусь в тот же поезд, что и они и, прифрантившись, прилизавшись, с понтом еду себе до Парижа. А по пути не зеваю: кошельки, сумочки, побрякушки там всякие… Вся эта публика так устанет с парохода, что в поезде быстро сомлеет и даже если заметит пропажу, то поленится шум поднимать.

Папаша Мош кивнул головой.

— Что ж, неплохо придумано, — одобрительно сказал он. — С твоей физиономией как раз такая работка и нужна.

— Только вот в чём загвоздка, — продолжал апаш. — Мне не хватает на билет туда и обратно. Я сейчас на мели.

— Угу, — сказал папаша Мош с отсутствующим видом.

— Ну ладно тебе, одолжи, — уламывал его Красавчик. — Я тебе верну.

Наконец хитрый коммерсант согласился при условии, что, вернувшись, Красавчик отдаст ему тридцать франков.

Схватив деньги, апаш поспешил прочь и случайно налетел на Газовщика, который схватил его за шиворот и угрожающе сжал свой огромный кулак. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не вмешался Бычий Глаз.

— Отпусти его, Газовщик. Парень спешит на работу, а это — святое!

Газовщик, который, в общем, ничего не имел против Красавчика, легко согласился.

Мало-помалу все присутствующие обратились к теме, которая два дня назад так изумила Париж.

— Это байка, или к нам взаправду теперь ездят лягавые из Америки? — спросила Эрнестина.

Звонарь пожал плечами.

— А чёрт его знает. Может, и взаправду. И что это за птица такая — Том Боб? В полку он неизвестен…

В разговор вмешался папаша Мош.

— Напрасно ты так беспечно настроен, Звонарь. Чем меньше лягавых, тем нам спокойнее. Самого-то Тома Боба бояться нечего, да только наши все шпики, как только он приедет, сразу на цирлы поднимутся. А это уже для нас похуже.

— Старая бестия знает, что говорит, — согласилась любовница Газовщика по прозвищу Пантера.

Газовщик снова пожал плечами.

— Всё это — штучки Фантомаса, — произнёс он.

— Да Фантомас в тюряге сидит.

— Ну да, не больше, чем мы с тобой!

— А ты думаешь, он на свободе? Держи карман! Парень вляпался по самую шею.

Поднялся шум, все строили домыслы. Фандор внимательно слушал и для маскировки тоже высказывал своё суждение. Известие о прибытии в Париж американского детектива очень заинтересовало его. Впрочем, рекламный треск, которым знаменитый сыщик сопровождал своё появление, казался Фандору крайне неуместным.

Журналисту пришла в голову чрезвычайно соблазнительная мысль: немедленно отправиться в Гавр и лично встретиться с Томом Бобом. Однако если Красавчик занял деньги у Моша, то у Фандора такой возможности не было. Он начал ломать голову, продумывая, как бы ему осуществить свой план. Внезапно журналист услышал у себя за спиной тихий гнусавый голос.

— Ах ты преступник, подонок, убийца! Что ты здесь околачиваешься? Хочешь, чтоб тебя тёпленьким сцапали, ты, идиот? Мотай отсюда подобру-поздорову, пока цел.

Потрясённый градом сыпавшихся на него ругательств, Фандор обернулся и обомлел. Перед ним стоял Мош. Его лицо было перекошено от злобы, которую он даже не пытался сдержать.

— А я его ещё приютил, обогрел! — притворно возмущался старый бандит. — А он снова принялся за своё!

Фандор хладнокровно слушал болтовню Моша. Это стоило молодому человеку немалых усилий, так как в первую минуту ему очень хотелось придушить стряпчего за его лицемерные и подлые обвинения. Однако он быстро понял, что связываться с Мошем было бы бессмысленно и рискованно. Фандор давно заметил, каким непререкаемым авторитетом пользуется старый стряпчий в уголовном мире. Наверняка Мош был достаточно богат, чтобы ссужать преступников деньгами, и достаточно хитёр, чтобы помогать им выходить сухими из воды. А может быть — кто знает? — он был одним из могущественных пособников самого Фантомаса, через которых неуловимый преступник держал связь со своей бандой.

Фандор отложил сведение счетов с папашей Мошем до более благоприятного момента, а пока что благоразумно решил повиноваться и покинуть «Голубой каштан». Никто не обратил на это особенного внимания, в том числе и почтенный хозяин заведения, которого никогда не беспокоил уход клиентов, поскольку он давно уже ввёл мудрый порядок брать деньги заранее.

— А вот и поезд!

Под мрачные своды батиньольского туннеля вползал сверкающий огнями локомотив. Машина медленно продвигалась вперёд, выбрасывая чёрные клубы дыма и таща за собой грохочущий длинный состав.

Дожидаясь поезда, Фандор стоял посередине туннеля, по колено в жидкой грязи и прижимаясь спиной в каменной стене.

Выйдя из «Голубого каштана», журналист остался наедине со своими сомнениями и размышлениями. Спору нет, он выследил шайку, которая должна навести его на след пропавшего кассира, а возможно, и на след убийцы Дезире Феррана. Но теперь, чтобы довести до конца это дело, Фандору непременно нужен был союзник. Журналист решил, что лучше всего обратиться за помощью к Тому Бобу. Но что это был за человек? Жюв несколько раз упоминал имя американского детектива, с которым он лично был знаком, и отзывался о нём как о смышлёном, талантливом полицейском, владеющем самыми современными методами сыска. Фандор представлял себе Тома Боба эдаким Жювом из Нового Света, с тою только разницей, что американский сыщик был, видимо, приверженцем рекламы в такой же степени, в какой Жюв был её врагом.

«В полицию за помощью мне обращаться бесполезно — меня сразу арестуют. Следовательно, лучшего союзника, чем Том Боб, мне не найти. Будем надеяться, что он не откажет», — подытожил журналист.

Приняв решение, Фандор начал действовать. Ему нужно было любой ценой сесть на экспресс, идущий в Гавр. Согласно расписанию, последний поезд, на котором можно было успеть в Гавр до прихода океанского лайнера, отходил с вокзала Сен-Лазар в 9.45. Но как попасть на поезд без билета? Оставался единственный способ: незаметно вскочить на ходу и примоститься на задней платформе или на подножке, а то и на крыше вагона.

Фандор внимательно осмотрел окрестности вокзала и обнаружил, что со стороны улицы Ром, где ведутся ремонтные работы, к нему вплотную примыкают строительные леса, вскарабкавшись по которым легче всего будет попасть внутрь туннеля. Но потом Фандор нашёл гораздо более простой способ. Он купил за четыре су билет на 9.20 до станции Батиньоль. С перрона он спрыгнул на рельсы и, не замеченный служителями, проник в туннель, где стал дожидаться поезда на Гавр.

Фандор заранее сверил свои часы с часами на вокзале. Поезд отправлялся в 9.43. В 9.44 он вошёл в туннель. Опёршись на выступ в стене, он начал вглядываться сквозь слепящий чёрный дым в состав вагонов, готовясь к прыжку. Сначала мимо него прогрохотал товарный вагон, другой, третий, и вот наконец пошли пассажирские… Пора! Улучив момент, Фандор схватился за поручни. Это было крайне рискованное предприятие: малейшее неточное движение, и журналист мог оказаться под колёсами. Но молодой человек был ловок и силён, и вот он уже прочно стоял на подножке. Затем, проворно карабкаясь по сцеплениям, он забрался на крышу вагона и, чтобы не потерять равновесия, лёг на живот и обхватил руками вентиляционную трубу. Поезд выскочил из туннеля и начал набирать скорость. Фандор с наслаждением вдыхал свежий воздух. Однако это длилось недолго. Ветер переменился, и ему в лицо ударила струя жирного чёрного дыма. Закрыв глаза, чтобы не ослепнуть, Фандор предался стоическому ожиданию.

— Что ж, немного неудобно, но одну ночь можно потерпеть!

— Главное, что я на пути в Гавр, — подбадривал себя журналист. — Завтра утром я буду уже на месте, поезд замечательный, идёт быстро. Правда, он замедлил ход, но это потому, что близко Аньерский мост, а какой же уважающий себя поезд не замедлит ход перед Аньерским мостом? Замечательный поезд, — весело повторил он, — мне просто повезло!

Бодрость и оптимизм никогда не покидали Фандора даже в самой трагической ситуации. Однако внезапно он насторожился и стал с беспокойством оглядываться по сторонам. Вопреки ожиданиям Фандора, поезд не въехал на мост, а начал описывать дугу. Рельсы были круто изогнуты, и поезд так сильно наклонился набок, что Фандор чуть не упал вниз. Громко выругавшись, он изо всех сил вцепился в трубу. Поезд несколько раз сильно дёрнуло, а затем он остановился. Фандор открыл глаза и огляделся. Состав вошёл под своды огромного вокзала. Справа и слева, насколько хватало глаз, тянулись крыши вагонов. И тут Фандор понял, в чём дело.

— Проклятье! — вскричал он вне себя. — Это надо же было так лопухнуться! Вместо того чтобы приехать в Гавр, я приехал в депо!

Не успел Фандор это произнести, как вдалеке с грохотом промчался освещённый огнями поезд дальнего следования, по-видимому, направлявшийся в Гавр.

— Какой я ни есть болван, — решительно заключил Фандор, — я мог бы догадаться, что все поезда западного направления отходят с опозданием… Однако мне здорово не повезло!