Онлайн чтение книги Летний ресторанчик на берегу The Summer Seaside Kitchen
Глава 14

Флора взмокла, поднимаясь по склону с покупками, и к тому времени, как дошла до дому, снова проголодалась. Но она ощущала приятную усталость после физической нагрузки и с тем чувством, которое возникает у вас при пробуждении утром после тяжелого дня, – ну не может же все на свете быть так плохо, как было вчера!

Из Лондона до сих пор не пришло ни слова. Флора понятия не имела, что происходит. Казалось весьма необычным числиться на службе – и вроде как в отпуске. Флора не знала, то ли ей следует как-то лучше проводить свое время, то ли просто немножко загореть и ни о чем не думать или взять и напиться, – ей достаточно было пятнадцати минут, чтобы обгореть на солнце, и не намного больше, чтобы опьянеть.

Брамбл уставился на Флору, когда она вошла, и его тяжелый хвост замолотил по старому каменному полу. Пес явно простил Флору за ужасный день. Она проверила его повязку – пес успел изжевать ее. «Нужно было надеть на него специальный воротник в форме конуса», – подумала Флора. Но ей всегда казалось, что собаки в таких воротниках выглядят ужасно растерянными и смущенными.

В доме, конечно же, было пусто, братья разошлись по разным концам фермы.

Флора включила Интернет – здесь он загружался со скоростью ленивой улитки, – просто для того, чтобы взбодриться, послушав на «Кэпитал ФМ» новости о лондонском транспорте. Метро снова встало. Туннель Блэкуолл был закрыт. Мысль о том, что не всем удается хорошо проводить время, утешала.

– И будьте осторожны, к четырем часам температура может побить рекорд и достигнуть двадцати девяти градусов, так что лучше посидеть дома, ребята! – бодро сообщил диджей, и Флора закатила глаза.

Она осмотрела кухню. Кастрюли и сковородки, которые она так неудачно использовала накануне, все так же лежали в раковине, и к ним добавилась кастрюлька из-под овсянки, древняя коричневая с оранжевым штуковина – ею всегда пользовались именно для этой цели: чтобы сварить утреннюю кашу. Флора смутно помнила, что ее мать долго собирала нечто – ярлыки? наклейки? – для того, чтобы приобрести комплект кастрюль разного объема. Но от всего комплекта осталась только эта. Да и у нее уже едва держались ручки.

Флора проследила за солнечным лучом, что танцевал в грязных кухонных окнах. Здесь вообще все было ужасно грязным. Нельзя было на самом деле винить в этом братьев – они много работали, – но кухня, конечно, не стала бы чище сама собой. И было что-то в этом беспорядке и в этой грязи, что не позволяло расслабиться. Флора не была помешана на чистоте, ни в коем случае, но обстановка в кухне удручала и вряд ли шла на пользу семье. К тому же тут легко можно было подхватить дизентерию или амебный гепатит.

Нет. Так дело не пойдет.

Флора с треском открыла древнюю посудомоечную машину и опустошила грязный фильтр. Помыв сначала камеру машины, которая, похоже, никогда не использовалась, Флора принялась заталкивать в нее все, что подворачивалось ей под руку. Она не стала экономить на моющих и чистящих средствах, которые купила в супермаркете вместе с ингредиентами для пирога. Снова и снова наполняла она горячей водой раковину, заставляя шумный старый бойлер регулярно включаться. Флора перемыла не только грязные тарелки, она взялась и за всю старую фаянсовую посуду, отмывая ее и складывая в углу, чтобы отправить потом в единственную на острове благотворительную лавку. Вот только найдутся ли на всем острове тридцать пять человек, которым понадобятся блюдца? И сколько бесплатных кружек от компании по производству удобрений можно использовать разумно?

Потом Флора начала отскребать пыль и грязь с полок, покрытых липкими кругами. Она и сама перемазалась в пыли, когда заползала под буфеты, а потом ведро за ведром выливала в сток темно-серую воду. Флора вынесла груды старых рекламных листков и конвертов, собрала счета и банковские извещения и разделила на стопки, чтобы разобраться в них вместе с отцом. Следует научить его оплачивать банковские счета через Интернет, что заметно облегчит его жизнь. Возможно. Или жизнь Иннеса хотя бы.

Флора выбросила все старые пакеты с остатками лапши и просроченным рисом – оставалось лишь удивляться, что в дом не забрались мыши, – и расставила все по порядку в шкафах и буфетах. Она понятия не имела, что со всем этим делать, но приятно было видеть, что все весьма специфические предметы, вроде банок с кукурузной мукой и нутряным салом, выстроились в ряд.

Работа была утомительной, но результат радовал, и Флора снова и снова наполняла водой ведро. Даже то, что она занималась чем-то полезным, вдохновляло Флору, избавляя от панического липкого страха, который она испытывала с тех пор, как узнала, что ей придется вернуться домой.

Она вспоминала Джен, о том, как та под проливным дождем устанавливает палатки для несчастных детей из города. Что ж, Джен была не единственной, способной творить добрые дела, подумала Флора, – но, поймав себя на этой мысли, поняла, что это глупо.

Она на пару часов залила плиту ядовитым химикатом, не забывая о том, что с ним следует обращаться осторожно, чтобы он ни в коем случае не попал в утиный пруд. Но Флора все равно могла поставить чайник. Ей приятно было видеть, как он блестит после того, как она замочила его в средстве от известкового налета. Потом она сто раз прополоскала его под краном, наблюдая за тем, как уплывают белые чешуйки, потом еще прокипятила в нем немного воды.

Затем Флора наполнила старые материнские баночки с надписями «чай», «кофе» и «сахар», но при этом поклялась себе, что как только получит какие-то деньги – кстати, об этом тоже стоило поговорить с отцом: а есть ли в доме вообще деньги? – то первое, что она сделает, так это купит нормальную кофеварку, чтобы не приходилось пить растворимый кофе, от которого она давным-давно отвыкла.

И тут Флора осознала, что размышляет так, словно намерена задержаться здесь куда дольше чем на какую-то неделю.

Но ведь это было не так. Дело сделано. Она уехала – но она снова дома. Она вернулась. Ух… Это смущало.

Протянув вперед руку, чтобы провести пальцем по только что отполированному буфету, Флора наткнулась на книги с рецептами, что стояли там. Она сама во множестве покупала их для матери, хватая все, что рекламировали, и полагая, что если уж мать так много времени проводит на кухне, то вполне может попытаться приготовить разные блюда. Так что здесь были книги Найджелы Лоусон, Джейми Оливера и вообще все, что показалось Флоре интересным и при этом не слишком сложным или причудливым. Ничего с кабачками-спагетти.

Книги посыпались на пол, и Флора уставилась на них. Новехонькие… Абсолютно нетронутые, практически это были единственные чистые, аккуратные предметы во всей кухне. Ее мать – всегда энергично ее благодарившая, – судя по всему, вежливо ставила эти книжки на полку и никогда их не открывала. Даже для того, чтобы просто поинтересоваться.

Флора с легкой улыбкой покачала головой. Нечего было и удивляться тому, что отец говорил: он знает, откуда у Флоры такое упрямство.

Подбирая книги и прикидывая, нельзя ли их продать, Флора увидела между ними какую-то старую тетрадь. Пока она таращилась на нее, закипел чайник. Тетрадь казалась Флоре одновременно и незнакомой – она не могла в точности припомнить, видела ли она ее когда-то, – и в то же время очень знакомой, как собственная ладонь, как человек, которого замечаешь в толпе и лишь потом осознаешь, что знал его всю жизнь.

Флора присела на корточки и осторожно подняла тетрадь.

Она была в темном твердом переплете с красной прошивкой, слегка уже ослабевшей, и с такими же красными закладками внутри. На обложке виднелись жирные пятна. Флора открыла тетрадь, уже догадываясь, что это такое. Что ж, понятно, почему ее матери никогда не были нужны те книги, что покупала Флора.

У нее был собственный сборник рецептов.