ГЛАВА 6. СИЯЮЩИЙ ДЬЯВОЛ ЗАБРАЛ ИХ

Онлайн чтение книги Лунная заводь
ГЛАВА 6. СИЯЮЩИЙ ДЬЯВОЛ ЗАБРАЛ ИХ

Мои уважаемые коллеги по Ассоциации и те, кто, быть может, станет читать мое повествование! Попытаюсь вкратце (насколько это возможно) представить на ваш суд объяснение, или, если угодно, оправдание того, что я сделал и чего не сделал, когда ко мне полностью вернулось сознание.

Прежде всего я кинулся к открытому окну. Я находился, по-видимому, в бессознательном состоянии несколько часов, так как луна уже находилась на западе, почти у самого горизонта. Я побежал к двери, намереваясь поднять переполох на корабле, и неистово рванул ее на себя. Дверь, однако, не поддалась моим усилиям и не открылась. Что-то, звякнув, упало на пол… Ключ! Я сразу же вспомнил, как Трокмартин повернул его, прежде чем мы начали полуночничать. Это воспоминание окончательно убило во мне последнюю надежду — оказывается, она еще теплилась во мне — надежду на то, что Трокмартин выбежал из каюты и что я найду беглеца где-нибудь на пароходе.

И пока я, наклонившись, трясущимися руками нашаривал ключ, в голове у меня промелькнула мысль, заставившая меня похолодеть. Я обмер! Никакого переполоха на "Сьюзерн Куин", чтобы начать поиски Трокмартина, я поднять не мог!

Положение мое было самым дурацким и плачевным. Весь состав нашего корабля от капитана до самого последнего юнги, в целом и порознь, примут мое сообщение весьма настороженно, это уж точно.

Никто, как я понял, не считая меня с Трокмартином, не видел первого, неожиданного появления Двеллера.

Заметил ли кто-нибудь его второе появление? Я не знал. А в противном случае я не мог и рта раскрыть без риска, что меня сочтут либо просто сумасшедшим, либо… что более вероятно и гораздо хуже — убийцей Трокмартина. Да кто поверит моим словам, не увидев того, что видел я сам?

Щелкнув выключателем, я погасил свет в каюте; с величайшей осторожностью открыл дверь; подождал, прислушиваясь, и проскользнул, никем не замеченный, в свою комнату.

Показавшиеся мне вечностью долгие предрассветные часы я провел словно в кошмарном сне. Я долго мучился, прежде чем укрепился в своем мнении. Ну допустим, что мне бы поверили, рассуждал я. Где в этих пустынных водах спустя столько времени мы стали бы искать Трокмартина? Маловероятно, что капитан согласился бы повернуть корабль в Порт-Морсби. И даже если бы он это сделал, какой прок мне отправляться на Нан-Матал без снаряжения, которое Трокмартин счел необходимым взять с собой, если я надеюсь совладать с затаившимся там таинственным существом?

Оставался лишь один путь. Воспользоваться указаниями Трокмартина, достать, если это окажется возможным, необходимые предметы в Мельбурне или Сиднее; в противном же случае как можно быстрее плыть в Америку, приобрести их там и столь же быстро возвращаться на Понапе.

На этом я и остановился.

Хладнокровное спокойствие вернулось ко мне, как только я принял такое решение. Поднявшись на палубу, я убедился в своей правоте — никто не видел Двеллера. До сих пор только и толковали, что о взорвавшемся движке и о коротком замыкании, приводя еще с добрый десяток причин, объяснявших внезапно наступившее на корабле затемнение.

Только после полудня хватились, что Трокмартин исчез. Я признался капитану, что да, в самом деле, немного знаком с Трокмартином и встречался с ним вечером, но расстались мы довольно рано. Никому не пришло в голову усомниться в моих словах или допросить с пристрастием.

С чем это было связано?

Странность Трокмартина бросалась в глаза каждому, кто его видел, и служила предметом пересудов на корабле: его считали не вполне нормальным.

Меня слегка обескуражило такое впечатление, произведенное моим другом. И как нечто само собой разумеющееся предполагалось, что он мог упасть или выпрыгнуть с корабля прошлой ночью во время приступа.

В таком свете и представили дело полиции, когда мы прибыли в Мельбурн. Я тихонько сошел на берег; проглядывая потом прессу, я нашел в газете всего несколько строк, посвященных предполагаемой гибели Трокмартина. Мое присутствие в городе и на корабле осталось незамеченным.

По счастливой случайности я приобрел в Мельбурне почти все необходимые мне предметы, за исключением системы беккерелевских конденсоров, но это была самая существенная, принадлежность моего оборудования. Я продолжил поиски в Сиднее, и фортуна улыбнулась мне еще раз там я нашел фирму, где все эти предметы ожидались в ближайшие две недели с партией товаров, которая должна была поступить из Штатов. В ожидании их прибытия, я поселился в Сиднее и проводил все дни в полном одиночестве.

И тут я предвижу, что меня спросят, отчего же за все время столь долгого ожидания я не связался по телеграфу с Ассоциацией и не потребовал от нее помощи. Или же не обратился к своим коллегам из университетов Мельбурна и Сиднея. И наконец, почему я не собрал, как рассчитывал Трокмартин, небольшой отряд крепких парней, чтобы отправиться вместе с ними на Нан-Матал?

На первые два вопроса отвечу откровенно: я не посмел. И каждый человек, которому дорога ото научная репутация, поймет мою сдержанность и уклончивость в этом вопросе. История, рассказанная Трокмартином, события, свидетелем которых я стал — все это аномальные, неправдоподобные явления, лежащие за гранью научного понимания. Я мысленно поеживался, предчувствуя неизбежный скептицизм, возможно, насмешку… сверх того, я расковал нарваться на более серьезные подозрения. Все эти соображения заставили меня умолчать о том, что произошло на корабле. Да я и сам с трудом верил, что это произошло на самом деле! Как же я мог надеяться убедить других?

Что же касается третьего вопроса. Посудите сами, как я мог привести людей в место, сопряженное с такой опасностью, не поставив их предварительно в известность, что они там могут встретить; а стоило бы мне об этом лишь заикнуться, то..

Я оказался загнанным в угол. Возможно, кому-то покажется, что я просто струсил, ну, что ж, читайте дальше, и вы увидите, что я искупил свою вину, если она и была. Но совесть моя абсолютно чиста.

Прошли две недели я уже подходила к концу третья, а я все ждал, когда прибудет нужный мне корабль. Все это время я, с одной стороны, терзался мучительным беспокойством за судьбу Трокмартина, с отчаянием думая о том, что каждая минута промедления может оказаться решающей для его жизни, с другой стороны, мне не терпелось выяснить, на самом ли деле я видел то жутковато-восхитительное зрелище на лунной дорожке или же это были мои галлюцинации. Я находился буквально на грани безумия.

Но вот конденсоры в моих руках! Однако же прошло еще больше недели, прежде чем я добрался до Порт-Морсби, и там я проболтался еще целую неделю, пока наконец не очутился на борту "Суварны" и мы направились на север. Это небольшое парусное суденышко с запасным двигателем в пятьдесят лошадиных сил должно было доставить меня прямиком в Понапе, а затем на Нан-Матал.

"Брунгильду" мы заметили, когда до Каролинских островов оставалось что-то около пятисот миль. Ветер стих вскоре после того, как Новая Гвинея осталась у нас за кормой, но наша посудина даже при полном безветрии безотказно выдавала свои двенадцать узлов в час. Это почти примирило меня с тем, что издаваемое "Суварной" благоухание не имело ничего общего с яванским цветком, в честь которого она получила свое название.

Капитаном "Суварны" был маленький говорливый португалец — да Коста; его помощник, выходец из Кантона, на вид казался человеком долго и успешно занимавшимся пиратским промыслом; обязанности судового механика исполнял китаец с примесью малайской крови — один Бог знает, где он нахватался познаний в судовых двигателях, мне все время представлялось, что он просто преобразовал свои религиозные порывы в фанатическую преданность механическому божеству, созданному американцами. Шесть слуг из племени Тонга — огромного роста верзилы, беспрерывно стрекочущие на своем языке, завершали команду "Суварны".

Мы пересекли пролив Финшхафен-Хуон и вошли под защиту архипелага Бисмарка. Успешно преодолев лабиринт островков, "Суварна" выбралась на тысячемильный простор открытого океана, оставив далеко позади Нью-Ганновер, и теперь держала курс прямо на Нукуор на острове Монте-Верди. Пройдя Нукуор, мы должны были, если не произойдет ничего непредвиденного, достичь Понапе менее чем за шестьдесят часов.

Солнце уже клонилось к закату, и легкий ветерок, насыщенный пряными ароматами цветущего муската и других тропических растений, ненавязчиво подгонял яхту. Наше суденышко неторопливо покачивалось на зыбкой поверхности океана, как будто мягкие ладони великана осторожно приподнимали нас, мы так же осторожно соскальзывали вниз с голубой пологой горки и снова забирались наверх. Безмятежный покой океана убаюкал даже маленького португальца: капитан тихо дремал за рулем, ритмично раскачиваясь в такт размеренным движениям то поднимающегося, то опускающегося парусника.

Эту идиллию внезапно нарушил суматошный вопль тонганца, который, лениво растянувшись на носу судна, изображал из себя вахтенного: — Парус ехать право руля!

Да Коста, встрепенувшись, уставился в ту сторону, а я поднес к глазам бинокль. От встреченного судна нас отделяло не больше мили, и оно давно уже должно было находиться в пределах видимости недремлющего ока нашего часового.

Я увидел парусный шлюп приблизительно такого же размера, что и "Суварна", но без двигателя. Все паруса, включая спинакер, были подняты, чтобы использовать малейшее дуновение слабенького ветерка.

Я попытался прочесть название яхты, но парусник круто развернулся против движения, будто рулевой вдруг выпустил колесо из рук… а затем так же резко снова лег на прежний курс. Перед моими глазами оказалась корма. Там было написано: "Брунгильда".

Я перевел бинокль на человека, стоящего за рулем.

Ухватившись за ручки штурвала, он беспомощно повис на руле, навалившись на него всей тяжестью тела. Пока я разглядывал его, суденышко так же резко, как и в прошлый раз, крутанулось на месте.

Я видел, что рулевой поднял голову и судорожным движением рванул колесо.

Некоторое время он так и стоял, глядя прямо на нас бессмысленными, ничего не выражающими глазами, и затем, по-видимому, отключился от внешнего мира. Он походил на человека, который из последних сил борется, преодолевая страшную усталость. Я обвел биноклем палубу: никаких признаков жизни.

Обернувшись, я увидел изумленное лицо португальца, пристально разглядывающего яхту. Расстояние между нашими парусниками сократилось до полумили.

— Чего-то оченна плохо, я так думай, сайр, — произнес он на своем забавном английском. — Я знай тот человека на палубе. Он капитана и хозяина этой Бр-рю-унгильды. Его звать Олафа Халдриксон, вы называй, что он норвежец. Или он оченна больной, или оченна усталый., но я не соображай, где подевался его команда и зачем нету лодки.

Португалец подозвал к себе механика. Пока он давал ему какие-то указания, слабый ветерок окончательно стих, и паруса на "Брунгильде" безвольно поникли.

Мы шли теперь с ней почти вровень: какая-то жалкая сотня ярдов разделяла борта наших парусников. Двигатель "Суварны" смолк, и тонганцы стали спускать на воду одну из лодок.

— Эй ты, Олафа Халдриксон! — прокричал да Коста. — Что такое случилася?

Человек, стоявший за рулем, повернулся к нам.

Это был настоящий гигант с широченными плечами и могучим торсом: чудовищная сила угадывалась во всем его теле. Халдриксон возвышался над палубой, напоминая древнего викинга за рулем своей разбойничьей ладьи.

Я снова поднес к глазам бинокль и навел его на лицо норвежца. Никогда еще прежде не доводилось мне видеть такой застарелой, безысходной тоски, какую я прочел в глазах Олафа Халдриксона.

Тонганцы уже приготовили лодку и теперь ждали за веслами. Маленький капитан спускался в лодку.

— Эй, подождите! — крикнул я и побежал к себе в каюту. Прихватив сумочку, где у меня хранились медикаменты для оказания срочной помощи, я полез вниз по веревочной лестнице. Тонганцы заработали веслами, и мы очень быстро оказались рядом с парусником. Да Коста и я, схватившись за свисающие со штагов стропы, забрались на борт "Брунгильды".

Да Коста осторожно приблизился к Халдриксону.

— Что такое, Олафа? — начал он и замолчал, уставившись на штурвал. Ремни, сплетенные из крепкой тонкой веревки, прочно привязывали к спицам колеса распухшие и почерневшие руки Халдриксона.

Путы, стягивающие мускулистые запястья, с такой силой врезались в тело, что совершенно исчезли в истерзанной ране. Кровь сочилась из порезов и медленно, капля за каплей, текла к ногам Халдриксона.

Мы бросились к нему, чтобы хоть немного ослабить его узы, но не успели мы прикоснуться к ним, как Халдриксон судорожно, но очень метко пнул ногой сначала меня, а затем да Косту, да так, что португалец полетел кувырком прямо в шпигат[4]Шпигат (морcк.) — отверстие на палубе яхты, через которое сливается вода во время шторма. (Прим, пер.).

— Не трожь! — крикнул Халдриксон таким тусклым и безжизненным голосом, словно его опаленные связки почти утратили способность издавать звуки. Едва шевеля сухими растрескавшимися губами и натужно ворочая почерневшим языком, он снова захрипел: — Не трожь! Оставь! Не трожь!

Пофыркивая от злости, португалец поднялся и, выхватив нож, направился было к Халдриксону, но что-то в голосе норвежца заставило его остановиться.

По лицу португальца расползлось изумление и, пока он засовывал кинжал обратно в пояс, оно смягчилось от жалости.

— Что-то оченна плехо с Олафа, — забормотал он мне на ухо. — Я думай, он свиханулся!

И тут Олаф Халдриксон начал сквернословить, поливая нас отборной бранью. Он не говорил… он ревел, изрыгая проклятья из своей пересушенной глотки. И все время, пока это продолжалось, красные глаза норвежца блуждали по морской глади, а из его рук, мертвой хваткой вцепившихся в руль, капала кровь.

— Я пойду вниз, — нервно сказал да Коста. — Его женщина, его детка..

Он кинулся к трапу, ведущему вниз, к каюте, и скрылся.

Халдриксон замолчал, и снова его обмякшее тело повисло на штурвале.

Над верхней ступенькой появилась голова да Косты.

— Там никого нету… — он сделал паузу и снова повторил: — Никого нигде нету…

Он развел руками, изображая полнейшее недоумение.

— Я не понимай.

Тут Олаф Халдрикеон раскрыл свои потрескавшиеся губы, и от того, что он сказал, меня прошиб холодный пот и замерло сердце.

— Сверкающий дьявол забрал их! — прокаркал Олаф Халдрикеон, — их взял сверкающий дьявол!

Он взял мою Хеяьму и мою маленькую Фриду! Сверкающий дьявол сошел с луны и забрал их.

Он покачивался от горя, слезы катились у него по лицу. Да Коста опять направился к нему, и снова Халдрикеон нехорошо посмотрел в его сторону настороженными, налитыми кровью глазами.

Я вынул из саквояжа шприц и наполнил его морфием. Потом я подманил к себе да Косту.

— Отвлеки его как-нибудь, — прошептал я. — Поговори с ним.

Португалец подошел к рулевому.

— Где твои Хельма и Фрида, Олафа? — спросил он.

Халдрикcон повернул к нему голову.

— Светящийся дьявол забрал их, — снова каркнул он. — Лунный дьявол, сверкающий как…

Он заорал, не договорив, потому что я всадил ему в руку, как раз над распухшим запястьем, иглу и быстро ввел наркотик. Халдрикеон забился было в путах, стараясь высвободиться, но его повело, как пьяного, из стороны в сторону: морфий подействовал моментально. Вскоре тело норвежца обмякло, на лице появилось спокойное выражение, сузились зрачки неподвижных глаз. Несколько раз он покачнулся и затем, все еще сжимая штурвал связанными кровоточащими руками, рухнул ка палубу.

Стоило величайшего труда вызволить его из ремней, но в конце концов дело было сделано. Мы соорудили какое-то подобие подъемного крана, и тонганцы спустили огромное, безвольное тело в плоскодонку. Скоро Халдрикеон уже спал в моей койке.

Половину нашей команды под начальством кантанца капитан отправил на "Брунгильду". Там они спустили все паруса, так что на яхте Халдрикеона oстались торчать одни голые мачты, и поставили за руль одного из слуг-тонганцев, а мы продолжили столь загадочным образом прерванный путь в сопровождении "Брунгильды", привязанной к нашей корме длинным стальным тросом.

Я обмыл и перебинтовал истерзанные руки норвежца, потом очистил ему почерневший, пересохший рот теплой водой и слабым раствором антисептика.

Внезапно я почувствовал, что рядом кто-то стоит и, повернувшись, увидел да Косту. По его встревоженному виду я догадался, что португалец мучается каким-то смутным подозрением.

— Что вы думаете об Олафа, сайр? — спросил он.

Я пожал плечами.

— Вы думай, он убил своя женщина и своя детка? — Он помолчал. — Вы думай, он свихнулся и всех убила?

— Что за бред, да Коста, — ответил я. — Ты же видел, там нет шлюпки. Скорее всего, взбунтовалась его команда и в отместку привязала Халдриксона к рулю таким мучительным способом. Подобная история произошла с Хилтоном на "Коралловой Леди"; ты должен ее помнить.

— Нет, — сказал я. — Нет. Не команда. Там никто не был, когда связывался Олафа.

— Что? — вскрикнул я, подскочив на стуле. — С чего ты взял?

— Я взял, — сказал он медленно, — что Олафа сам себя связал.

— Подождите, — сказал он, увидев, что я скептически махнул рукой. Подождите, сейчас я показать.

Да Коста вынул руки, которые до этого держал за спиной, и теперь я увидел, что в них болтались перепачканные кровью обрывки ремней, которыми был связан Халдриксон. Каждый из них заканчивался широким кожаным концом, мастерски вплетенным в веревку.

— Вот, — сказал он, поднося к моим глазам кожаные ремешки.

Я посмотрел и увидел на них следы зубов. Выхватив у него один из ремней, я подошел к человеку, лежащему без сознания на моей койке. Бережно приоткрыв ему рот, я просунул между зубов кончик ремешка и осторожным движением закрыл челюсти.

И в самом деле, зубы Халдриксона оставили на ремешке точно такие же следы.

— Вот, — повторил да Коста, — я показывай.

Держа ремни в кулаках, он оперся руками о спинку стула. Потом быстрым движением обмотал один из ремней вокруг своей левой руки, сделал свободный узел, перекинул веревку через локоть. Левое запястье и рука еще могли свободно двигаться, и с их помощью он обмотал веревку вокруг правого запястья, оставив там такой же узел. Сейчас позиция его рук, обхвативших стул, ничем не отличалась от положения, в котором находились руки Халдриксона на "Брунгильде", только узлы и веревки свободно провисали. Да Коста, опустив голову, взял зубами кончик веревки и рывком затянул узел, так что его левая рука оказалась крепко привязанной к стулу; то же самое он проделал со своей второй рукой.

Да Коста подергал руками, демонстрируя мне прочность узлов: прямо у меня на глазах он привязал себя к стулу так, что теперь не мог освободиться без посторонней помощи. Он находился точно в таком же положении, что и Халдриксон, когда мы в первый раз увидели его.

— Теперь вы должны разрезать меня для выпускания, сайр, — сказал да Коста. — Я не могу подвигать руками. Эта фокус давно известный в здешних морях. Иногда надо, чтобы человека стой у руля много-много часов без никого, и он так делай, чтобы если он засыпай, колесо его разбудит. Вот так, сайр!

Я перевел взгляд с да Косты на человека, лежащего у меня на кровати.

— Но почему, сайр, — медленно протянул да Коста, — почему Олафа нада была завязать себе руки?

Я снова обеспокоенно посмотрел на него.

— Не знаю, — ответил я. — А ты?

Да Коста засуетился, отводя глаза, потом украдкой быстро перекрестился.

— Нет, — ответил он, — я ничего не знай. Какие-то вещи я слыхал, но здесь чего только не болтай.

Он направился к дверям, но, не дойдя до них, обернулся.

— Но про это я знай, — прошептал он. — И будь я проклятай, если той ночью не свети полная луна.

С этими словами он удалился, а я остался стоять с открытым ртом, глядя ему в спину.

Что знал португалец?

Я склонился над спящим. На его лице я не увидел того сверхъестественного сочетания противоположных чувств, которым Двеллер помечал своя жертвы.

И все-таки, что там сказал норвежец?

"Сверкающий дьявол забрал их!" Нет, он выразился еще более определенно: "Сверкающий дьявол, который спустился с луны…" Не случилось ли так, что Двеллер примчался к "Брунгильде" и утащил но лунной дорожке жену Олафа Халдриксона и его дочку, так же как он утащил Трокмартижа?

В глубокой задумчивости я сидел в каюте, как вдруг услышал наверху крики и топот ног, и сразу же резко потемнело. На нас обрушился один из тех внезапных свирепых шквалов, что так часто случаются в этих широтах. Я привязал Халдрикcона покрепче к койке и полез наверх.

Мирная и глубокая океанская зыбь сменилась беспокойными сердитыми буручиками, с верхушек кoтoрых резкие хлесткие удары ветра срывали клочья морской пены.

Прошло полчаса; шквал стих так же быстро, как и налетел. Мере успокоилось. На западе, из-под рваного края разлетающихся штормовых туч показался красный шар закатного солнца; он медленно опускался, пока не коснулся края моря.

Я посмотрел на него, протер глаза и уставился снова. Там, на огненном фоне закатного солнца двигалось что-то огромное и черное, похожее на гигантский покачивающийся палец.

Да Коста тоже увидел это. Он повернул "Суварну" и направился прямиком к опускающемуся диску и странной тени, которую он отбрасывал. Когда мы подошли поближе, то увидели плавающую на воде небольшую кучку обломков, а кивающий палец оказался не что иное, как крыло паруса, торчащее вверх и покачивающееся на волнах. На самой верхушке останков кораблекрушения сидела высокая фигура.

Это был мужчина, спокойно покуривающий сигарету.

Мы подвели "Суварну", спустили лодку и под моим руководством подгребли к останкам гидроаэроплана. Его незадачливый владелец выпустил мощный клуб дыма и, одобрительно махая рукой, прокричал нам приветствие. Но, не успел он закрыть рта, как поднялась огромная волна, захлестнув груду обломков клубящейся и бурлящей пеной, и прошла дальше. Когда, успокоив лодку, мы снова посмотрели туда, на этом месте ничего не было: ни обломков, ни человека.

Рeзкий рывок наклонил лодку набок, слева от меня две мускулистые руки ухватились за борт лодки, и между ними показалась голова с облепившими ее черными мокрыми волосами. На меня уставились два блестящих голубых глаза, в глубине которых притаилась лукавая смешинка; высокая гибкая фигура осторожно подтянулась через банку лодки и уселась, отряхиваясь, у моих ног.

— Премного обязан, — сказал появившийся из моря человек, — Я так и знал, что кто-нибудь, уж будьте уверены, появится, коли Баньши О'Кифов не дает о себе знать.

— Кто-кто? — переспросил я в полном изумлении.

— Баньши О'Кифов… Ларри О'Киф — это я. До Ирландии, конечно, далеко, но нашу баньши не смутит никакое расстояние, если уж мне пришла пора сыграть в ящик.

Я снова поглядел на своего удивительного подопечного. Он выглядел абсолютно серьезным.

— У вас не найдется сигаретки? А то мои все вышли, — сказал он, усмехнувшись, протянул за сигаретой мокрую руку и закурил.

Я увидел худое интеллигентное лицо, несколько воинственное выражение которого, придаваемое ему нижней челюстью, смягчалось печальным изгибом губ и открытым взглядом голубых смеющихся глаз с проказливой искоркой, притаившейся на самой глубине, породистый нос с легким намеком на горбинку, высокую, гибкую, но крепко сбитую фигуру, наводящую на мысль о клинке хорошо закаленной стали, форму лейтенанта воздушных сил королевского флота Великобритании.

Он засмеялся, протянул ладонь и крепко пожал мне руку.

— Вы даже не представляете, как я рад, старина, — сказал он.

Я полюбил Ларри О'Кифа с самого начала, но, я и помыслить не мог, когда сидел с ним в лодке и слуги-тонганцы везли нас на "Суварну", как эта симпатия, закаленная в испытаниях, о которых тогда не подозревали ни я, ни он, ни вы — те, кто сейчас читает эту книгу, перерастет в крепкую мужскую дружбу., нет, я и мечтать не мог.

Ларри, Ларри О'Киф, где ты сейчас со своими лепрекоунами и баньши, со своим ребячливым сердцем, смеющимися голубыми глазами и бесстрашной душой? Увижу ли я тебя когда-нибудь снова, Ларри О'Киф, которого я полюбил, как младшего брата?

Ларри!


Читать далее

Абрахам Грэйс Меррит. Лунная заводь. (Доктор Гудвин — 1)
Вступление 16.04.13
ЛУННАЯ ЗАВОДЬ 16.04.13
ГЛАВА 1. НЕЧТО НА ЛУННОЙ ДОРОЖКЕ 16.04.13
ГЛАВА 2. УМЕРЛИ! ВСЕ УМЕРЛИ 16.04.13
ГЛАВА 3. ЛУННЫЙ КАМЕНЬ 16.04.13
ГЛАВА 4. ПЕРВЫЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ 16.04.13
ГЛАВА 5. ЛУННАЯ ЗАВОДЬ 16.04.13
ГЛАВА 6. СИЯЮЩИЙ ДЬЯВОЛ ЗАБРАЛ ИХ 16.04.13
ГЛАВА 7. ЛАРРИ О'КИФ 16.04.13
ГЛАВА 8. ИСТОРИЯ ОЛАФА 16.04.13
ГЛАВА 9. ЗАТЕРЯННАЯ СТРАНИЦА ЗЕМНОЙ ИСТОРИИ 16.04.13
ГЛАВА 10. ЛУННАЯ ЗАВОДЬ 16.04.13
ГЛАВА 11. ПРИЗРАКИ В ОРЕОЛЕ ПЛАМЕНИ 16.04.13
ГЛАВА 12. КОНЕЦ ПУТЕШЕСТВИЯ 16.04.13
ГЛАВА 13. ЙОЛАРА, ЖРИЦА СИЯЮЩЕГО БОГА 16.04.13
ГЛАВА 14. ПРАВОСУДИЕ ЛОРЫ 16.04.13
ГЛАВА 15. РАЗГНЕВАННЫЙ ШЕПОТ ШАРА 16.04.13
ГЛАВА 16. ЙОЛАРА ИЗ МУРИИ ПРОТИВ ЛАРРИ О'КИФА 16.04.13
ГЛАВА 17. ЛЕПРЕКОУН 16.04.13
ГЛАВА 18. ДЖЕТОВЫЙ АМФИТЕАТР 16.04.13
ГЛАВА 19. БЕЗУМИЕ ОЛАФА 16.04.13
ГЛАВА 20. ИСКУШЕНИЕ ЛАРРИ 16.04.13
ГЛАВА 21. ЛАРРИ БРОСАЕТ ВЫЗОВ 16.04.13
ГЛАВА 22. ПРОРЫВ СКВОЗЬ ТЕНЕВОЙ БАРЬЕР 16.04.13
ГЛАВА 23. ДРАКОНООБРАЗНЫЙ ЧЕРВЬ И СМЕРТОНОСНЫЙ МОХ 16.04.13
ГЛАВА 24. ВИННОЦВЕТНОЕ МОРЕ 16.04.13
ГЛАВА 25. ТРОЕ МОЛЧАЩИХ БОГОВ 16.04.13
ГЛАВА 26. СВАТОВСТВО ЛАКЛЫ 16.04.13
ГЛАВА 27. ПРИХОД ЙОЛАРЫ 16.04.13
ГЛАВА 28. В ЛОГОВЕ ДВЕЛЛЕРА 16.04.13
ГЛАВА 29. СОТВОРЕНИЕ СИЯЮЩЕГО БОГА 16.04.13
ГЛАВА 30. ПОЯВЛЕНИЕ ЛУННОЙ ЗАВОДИ 16.04.13
ГЛАВА 31. ЛАРРИ И АККА 16.04.13
ГЛАВА 32. ВАША ЛЮБОВЬ, ВАШИ ЖИЗНИ, ВАШИ ДУШИ! 16.04.13
ГЛАВА 33. ВСТРЕЧА ТИТАНОВ 16.04.13
ГЛАВА 34. ПРИХОД СИЯЮЩЕГО БОГА 16.04.13
ГЛАВА 35. ЛАРРИ, ПРОЩАЙ! 16.04.13
КОММЕНТАРИИ 16.04.13
РОМАН А. МЭРРИТТА "ЛУННАЯ ЗАВОДЬ" 16.04.13
ГЛАВА 6. СИЯЮЩИЙ ДЬЯВОЛ ЗАБРАЛ ИХ

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть