Онлайн чтение книги Лисистрата Lysistrata
Парод

Иди, Дракет, [25] Дракет, Стримодор, Филург – имена стариков. веди отряд! Пускай потеют плечи

И давит спину толстый ствол маслины серебристой.

Как много дивного нас ждет

В долгой, долгой жизни!

Ну, кто б поверил, Стримодор,

В то, что вот случилось?

Те женщины, что мы в домах

Вскормили на беду себе,

Владеют Девы алтарем,

Владеют городом моим,

Засовами из дуба

Загородили входы.

Скорей же в бой спеши, Филург! Акрополь перед нами!

Горячим хвороста кольцом мы окружим мятежниц,

Задумавших такое зло, такое зло свершивших.

Своей рукой мы их сожжем, подбросим сами пламя.

Одним ударом всех сразим, жену Ликона [26] Жена Ликона – некая Родия, часто обвинявшаяся комическими поэтами в разврате. первой.

Клянусь Деметрой, над собой

Я не дам смеяться!

И Клеомен, [27] Клеомен – спартанский царь, возглавлявший отряд, посланный спартанцами в 508 г. до н. э. в помощь афинским аристократам. Ему удалось занять Акрополь и удерживать его в течение двух дней. Разумеется, старики не могли принимать участия в этом событии. что на тебя,

Город, поднял руку,

Сторицей пеню уплатил,

Лаконский закусивши гнев,

Ушел он вспять, отдав мне меч,

Ушел в разорванном плаще,

Нечесаный, небритый,

Шесть лет не умываясь.

Его в бою я одолел, могучего стратега.

В четырнадцать рядов у стен его щиты стояли.

А этих тварей дерзкий род, проклятый Еврипидом [28] …дерзкий род, проклятый Еврипидом… – частое в комедии обвинение Еврипида в женоненавистничестве, не получающее подтверждения в его творчестве.

И ненавистный всем богам, неужто не сражу я?

Ведь мой трофей [29] Ведь мой трофей… – старики сравнивают предстоящее нападение на Акрополь со сражением при Марафоне (490 г. до н. э.), где греки нанесли поражение персам. на все века стоит над Марафоном.

Но вот до цели я дошел.

Надо мне взойти теперь

На этот скат крутой перед Акрополем.

Но как поклажу подниму?

Я ж не мерин и не мул!

От тяжелых, толстых бревен уж давно болит спина.

Поспешайте, старички!

Раздувайте угольки!

Чтоб перед концом дороги не погас огонь в золе.

Фу-фу

Ну и дыму, у-у-у!

Геракл-владыка, вот так дым!

Так и рвется из горшка!

Как пес из подворотни, мне в глаза впился, –

Дивиться нечему, дружок!

То Лемнийский огонек. [30] Лемнийский огонек. – На острове Лемносе, согласно мифу, находилась мастерская Гефеста, бога кузнечного дела и огня.

Ах, ничто еще так больно не щипало глаз моих!

К воротам теперь беги

И богине помоги!

Мой Лахет! Когда не нынче, так когда ж ей удружить?

Фу-фу!

Ну и дыму, у-у-у!

Но вот, по милости богов, проснулось, дышит пламя.

Сейчас вплотную у ворот дрова и хворост сложим.

Потом на углях разожжем лозы смолистый факел,

И пламя высоко взовьем, и бросимся на приступ.

Когда ж засовов и тогда мятежницы не снимут,

Ворота пламенем сожжем, врагов в дыму задушим.

Вязанки наземь бросим, так! А дыму, дыму! Боги!

Уж не позвать ли в помощь нам самосских полководцев? [31] Самосские полководцы. – У острова Самоса зимой 412/11 гг. до н. э. стояли крупные силы афинского флота, при поддержке которого там был произведен демократический переворот. Старики хотят сказать, что они спасают демократию в Афинах, как стратеги – на Самосе.

Теперь давить мне на хребет поклажа перестала.

Твое уж дело, друг-горшок, из искры выдуть пламя,

Чтоб прежде всех я мог разжечь горящий мести факел.

Победа-госпожа, приди! И пусть над злобой женской,

Над глупым женским мятежом мы свой трофей поставим!

Что видим мы?

Вспыхнул огонь, вырвался дым!

Подружки! Пожар! Пожар!

Вихрем сюда! Мчитесь толпой

На помощь!

Лети, лети в битву, Нико! [32] Нико, Калика, Критилла – имена женщин.

Сожгут подруг, милых спалят.

Калике смерть, гибель грозит

Критилле.

Грозит им суд власти мужской,

Смертельный гнев злых стариков.

Поздно, боюсь, помощь идет,

Только бы в срок поспеть нам.

Встав до зари,

Воду набрать

Я к роднику спустилась.

Там у ручья гомон и гам,

Ругань и крик,

Хохот и стук кувшинов,

Служанок визг, плеск родника,

Пинки, толчки, локти, бока.

Живо в кувшин воду набрав,

Прочь я бегу, милым помочь,

Тем, кто в огне, в черном дыму,

Несу в кувшинах воду.

Глухих, гнилых, злых стариков

Видела я, в город бредут,

Еле дыша, хворост несут

В охапках.

Словно топить баню хотят,

Страшно бранясь, так говорят:

«Пламенем мы женщин сожжем

И на углях поджарим».

Зевсова дочь, [33] Зевсова дочь, Дева, города мать – эпитеты Афины.

Зло отврати!

Женщин не дай изжарить!

Пусть они в дом мир возвратят,

Пусть от войны

Граждан спасут и город.

За тем одним в храм твой святой

Они теперь, Дева, вошли.

Затем тебя в помощь зову,

Города мать! Если к стене

Бросит огонь мужа рука,

Носи кувшины с нами.

Оставьте, эй! За что взялись, чего хотите, воры?

Не добрых, набожных людей, не граждан это дело!

Такой беды уж мы никак, никак не ожидали!

На помощь запертым в стенах бегут отряды женщин.

Дрожите, трусы! Страшно вам? Что, много нас?

А мы ведь –

Едва и тысячная часть великих воинств женских.

О Федрий, друг! Неужто ж мы ругаться им позволим?

И ртов крикливых не заткнем, и не побьем их палкой?

Подружки дорогие! С плеч и мы кувшины снимем,

Чтоб не мешало нам ничто, когда придется драться.

Когда бы в зубы дали им разочка три-четыре,

Как дал Бупалу Гиппонакт, [34] …как дал Бупалу Гиппонакт… – Гиппонакт – поэт-ямбограф VI в. до н. э. От его стихотворений сохранились только отрывки, в том числе строка, в которой говорящий грозит избить некоего Бупала. тотчас бы замолчали.

Ну, попытайся, ну, ударь! Вот здесь стою я, видишь?

Но знай же, так, как я, в тебя не вцепится и сука.

Молчи, не то ударю так, что старость позабудешь!

Вот – Стратиллида я! Посмей меня хоть пальцем тронуть.

Ударю в ребра кулаком, так чем ты мне ответишь?

Тебе я горло перерву и выгрызу печенку.

Теперь я вижу, Еврипид – мудрейший из поэтов.

Ведь он про женщину сказал, что твари нет бесстыдней.

С водой кувшины наши где? Подымем их, Родиппа!

Забыла бога ты, зачем сюда бежишь с водою?

А у тебя на что огонь? Себе костер готовишь?

А я вот этим огоньком сожгу твоих подружек.

А я вот этою водой залью твой огонечек!

Огонь мой хочешь загасить?

Сейчас покажет дело.

В руках, вот видишь, факел, им тебе прижгу я глотку.

Мочалку доставай! Сейчас тебе устрою ванну.

Ах ты, гнилушка! Ванну мне?

Да, свадебную ванну!

Какая дерзость, слышишь, друг?

Свободной я родилась.

Тебя от крика отучу!

В последний раз судил ты. [35] В последний раз судил ты – то есть погибнешь здесь от рук женщин и не будешь больше судить в гелиэе.

Эй! Косы подожгите ей!

Вода, теперь за дело!

Ай, ай, ай, ай!

Тепло тебе?

Тепло? Какое! Стой! Уймись!

Полью, и розой расцветешь.

И так дрожу, насквозь промок.

Так что ж, ведь у тебя огонь.

У огонька согрейся!