Онлайн чтение книги Абсолютная память Memory Man
Глава 11

Тяжелые тучи пожирали хрупкое небо, пока свет не исчез, хотя солнце по-прежнему было где-то там, истощенное и безучастное. Как будто глядишь на сороковаттную лампочку сквозь марлевую повязку. Для Декера, который был во всем подвержен влиянию цвета, мир сейчас стал серым.

Он засунул руки в карманы, прячась от укусов холодного ветра. Декер оправился от мигрени, сходил в местный «Вендис» и заглотил большой стакан колы; пусть сахар смоет остатки недомогания, как кислотная промывка по выцветшему, испачканному металлу, а пот высохнет на коже. Потом Декер вернулся на автобусе в центр и забрал из мусорного бака свой пистолет и одежду. По счастью, их никто не нашел. Он не мог лишиться единственного комплекта рабочей одежды и тем более единственного оружия.

А сейчас Амос стоял в своих старых тряпках, ежась под колючим ветром, и смотрел на Мэнсфилдскую среднюю школу. Как и тысячи других школ по всей стране, ее возвели в послевоенный строительный бум. В 46-м рождаемость подскочила, а со временем всем этим деткам понадобились школы. Вот что делают с мужчиной четыре года войны вдали от дома. Заводят до предела. Наверное, женам вернувшихся ветеранов целый год было не до сна.

У Мэнсфилда было три этажа, все кирпичные, и время обошлось с ним неласково. Окна были заколочены или выбиты. Аккуратные полоски раствора вокруг кирпичей выкрошились и пятнали фасад бессмысленными граффити. Территория заросла мокрицей, в которой протоптали грязные тропинки. Асфальт потрескался, сетку забора покорежило, а створки ворот висели на гнутых ржавых петлях. Сейчас это место больше походило на заброшенную психиатрическую лечебницу, чем на среднюю школу.

Мэнсфилд построили в основном для детей военнослужащих с военной базы по соседству. База была одним из крупнейших работодателей Берлингтона, и обслуживание всех этих солдат здорово пошло на пользу региону. А потом Пентагон сократился, и одной из первых закрыли базу в Берлингтоне.

Теперь вымершая армейская база покоилась за высоким сетчатым забором, всего в сотне ярдов от Мэнсфилдской школы, и зелень уже захватила заметную часть ее территории. Берлингтон так и не оправился от закрытия базы, а последующий экономический спад загнал последний гвоздь в гроб городка.

И сегодня потрепанному Мэнсфилду, как и многим другим школам, не хватало финансирования, учителя быстро улетучивались, о дисциплине уже давно никто не слышал, зато наркотики и алкоголь встречались повсеместно. Количество учеников сократилось вдвое по сравнение с былыми временами, а выпускники сматывались на юг с той же скоростью, с которой дрозды-рябинники улетают от наступающей зимы во Флориду.

Берлингтон, даже без военной базы, некогда был процветающим промышленным городом, подобно тысячам других сообществ, пунктиром рассекающим середину страны, и производил то, в чем нуждалась Америка и остальной мир. Теперь, когда все производство было выведено за границу, здесь оставалось строить только нищету. В городе были две сети продовольственных магазинов. И, на взгляд Декера, самыми популярными продуктами были килограммовые упаковки гамбургеров и бочки приторно-сладкого апельсинового лимонада. Оживленно торговали и точки фастфуда, откармливая до невозможного состояния молодых и старых, и прогнозы роста диабета, рака, инсультов и болезней сердца уверенно били все рекорды.

И Декер знал это не понаслышке.

Немногие состоятельные жители Берлингтона жили в закрытых коттеджных поселках на западе города и редко выбирались оттуда. Остальные делили между собой три другие стороны света. Бездомные жили на улицах в дырявых спальных мешках, старых одеялах и картонных квартирах.

«Как и я».

Декер ходил в Мэнсфилдскую школу больше двадцати пяти лет назад. Некоторые трофеи с его именем до сих пор стояли в стеклянном шкафу в спортзале. В средней школе он слыл выдающимся спортсменом, состоял в трех разных спортивных командах. Амос просто был крупнее, быстрее и сильнее всех остальных. Он пользовался популярностью, встречался со всеми горячими девчонками, спал со многими из них, неплохо работал в классе, и все думали, что ему суждена карьера профессионала.

Как же они ошибались…

В колледже он был хорошим, но отнюдь не выдающимся игроком. А потом сектор еще больше сузился. В день набора профи Амос ушел несолоно хлебавши: сотни претендентов были намного лучше него. Он воспринял это как личное оскорбление. Декер пробился в «Кливленд Браунс», надрываясь на тренировочном поле, принося свое тело в жертву идиотскими способами, которые аукнутся к сорока годам, и последним уходил из зала просмотра матчей. Все эти усилия принесли ему карьеру, которая длилась ровно одну игру основного сезона, и навсегда измененный мозг.

В конце концов, было и кое-что хорошее. Декер встретил Кэсси, когда залечивал свои «прочие» травмы. Как оказалось, тот удар попортил ему не только мозги. Когда Дуэйн Лекруа врезался в него, обе бутсы Амоса зарылись в дерн. Среди результатов этого числилось сломанное правое бедро, порванная передняя крестообразная связка на левом колене и внутренний мениск на правом. Практически полный комплект, сказал ему хирург. Ну, семь бед, один ответ.

Кэсси была новоиспеченным физиотерапевтом, чьим заботам поручили Декера. Ему пришлось крепко потрудиться, чтобы вернуться в форму. В конце концов, нога и колени зажили. Мозг остался тем, чем стал. Но каждый шаг этого пути Кэсси была рядом с Декером, ободряя, когда нужно, и изводя, когда ободрения не хватало для мотивации.

За это время они с Кэсси так глубоко влюбились друг в друга, как Декер и представить себе не мог. Когда закончилась его отсидка в институте, где изучали людей с необыкновенными умственными способностями, они с Кэсси обручились, потом поженились и вернулись в его родной город. К тому времени Амос уже много думал, чем станет заниматься в будущем, и вернулся туда с ясной целью поступить в полицейскую академию. Его новая, улучшенная и непогрешимая память превратила занятия в плевое дело. Его физические возможности, пусть и подпорченные травмами, все равно позволяли превосходить почти всех на курсе. Декер прошел обучение, был приведен к присяге и получил значок и пистолет. Девять лет спустя его повысили до детектива. И почти десять лет он расследовал серьезные преступления против добрых жителей Берлингтона, хотя в большинстве этих преступлений также обвиняли жителей Берлингтона, но уже не таких хороших, с незначительной примесью чужаков.

Они хотели большую семью, но пытались и никак не могли зачать первого ребенка. Они тратили деньги, которых не имели, на специалистов, и в конце концов Кэсси забеременела. Так появилась Молли. Она была их единственным ребенком. Беременность чуть не убила Кэсси, а осложнения потребовали хирургического вмешательства, которое сделало ее неспособной к зачатию.

Они назвали девочку в честь матери Декера. Его родители погибли в автокатастрофе, когда Амос учился в колледже, и потому Молли не достались заботливые дедушка с бабушкой. Но она носила бабушкино имя. Все годы вплоть до своей безвременной смерти от рук, возможно, Себастьяна Леопольда…

Декер смотрел на кирпичную крепость, в которую превратился Мэнсфилд. Повсюду под странными углами тянулась полицейская лента, похожая на желтую паутину, ядовитую и опасную. Стояли патрульные машины, микроавтобусы экспертов и черные грузовики без окон, ждущие мешки для трупов. Декер не сомневался, что тела все еще в школе. Если не считать раненых и нуждающихся в медицинской помощи, с места преступления ничего не забирают, пока все не будет тщательно осмотрено, сфотографировано, измерено и должным образом изучено, разведано и проанализировано. Мертвым все равно, сколько времени лежать на полу в лужах собственной крови, – они уже вырваны из жизни каким-то психом с неограниченной огневой мощью. В конце концов, вечность есть вечность.

Если б Декер до сих пор служил в полиции, сейчас он был бы прямо там. Он уже заметил со своего места Мэри Ланкастер, она дважды входила и выходила из здания. Бывшая напарница выглядела изможденной, разбитой и угнетенной. Один раз она взглянула в его сторону, но, похоже, не заметила. Декер знал, что сейчас ее ум занят другими тревогами. Не исключено, что она уже забыла о человеке по имени Себастьян Леопольд, сидящем в камере предварительного заключения. О его признании в убийстве трех человек, двое из которых составляли все, что имел Декер. У Ланкастер прямо сейчас есть срочное дело: куча свежих трупов. А рядом разгуливает на свободе преступник, готовый к новым убийствам. Где уж тут помнить о том, кто тихо сидит в камере…

Стрельба в школе, разумеется, стала хитом в новостях страны. Их городок попал в заголовки первых страниц всех медийных платформ. Фамилии жертв пока не сообщали. Декер регулярно проверял телефон. Только стандартная фраза: «В ожидании уведомления ближайших родственников». От приятеля из полиции он уже знал, что с внуком Пита Рурка все в порядке. Но счастье не улыбнулось сыну одного из патрульных. И муж полицейского диспетчера, Энди Джексон, учитель английского языка в Мэнсфилде, находился в больнице в критическом состоянии со множественными огнестрельными ранениями.

Декер, тщательно выбирая дорогу, начал обходить школу по периметру, не заходя за полицейские ограждения. Миллер сказал, что стрелок улизнул. Весь Берлингтон настороженно следил за расследованием. Разве не достаточно того, что они потеряли своих близких? Так еще и убийца разгуливает на свободе и, возможно, готов убивать снова и снова… Это превращало ситуацию из ужасной в невыносимую.

Однако как убийца сбежал? Преступник, спокойно уходящий с места созданного им Армагеддона, воспринимался Декером как личный и профессиональный вызов.

И потом, была еще одна неочевидная причина. Амос больше ничего не мог сделать с Леопольдом – только сидеть и раз за разом прокручивать в голове бесконечные и бессмысленные гипотезы. Зато он мог подумать о Мэнсфилде и человеке, который устроил эту стрельбу. О том, где этот человек сейчас. И Декер выбрал последнее.

Он шел дальше, в сторону футбольного поля, где когда-то радовался своим победам. Была середина футбольного сезона, и траву на поле вытоптали. Домашняя игра, запланированная на ближайшую пятницу, не будет сыграна. Возможно, в этом году больше не будет игр. А может, их здесь никогда больше не будет.

Декер поднялся на трибуны и сел неподалеку от пятидесятиярдовой линии. Тащить свою тушу вверх по ступенькам было нелегко, и Амос в очередной раз сказал себе, что нужно сбросить вес и хоть немного вернуться в форму. Если ему так тяжело в сорок два, в пятьдесят два он просто не сможет подняться по лестнице… Черт, такими темпами он и в сорок три не сможет.

Декер смотрел на поле и мысленно возвращался к тем матчам, которые сыграл в школе. Они прятались где-то в мозгу, но раньше он был не в силах докопаться до этих воспоминаний. А сейчас для этого не требовалось никаких усилий. ЦВМ просто отмотал запись к нужной дате и включил воспроизведение.

Возбуждающее и чуточку беспокойное зрелище: юноша, который сносит и раскидывает в разные стороны других молодых мужчин. Он бросал мяч далеко и точно. В колледже Декер быстро понял, что его рука недостаточно сильна для бросков, требующихся от квотербека. Он полностью переключился на защиту – и выяснил, что парни по ту сторону мяча крупнее, сильнее и быстрее, чем он. Грубое пробуждение для парня, привыкшего к легким успехам. Он мог сдаться, но предпочел тренироваться жестче, чем более одаренные товарищи по команде.

И все это было напрасно. Футбольные времена давно прошли, карьера в правоохранительных органах отправилась в унитаз, а он сам сидит на ребристой алюминиевой скамье, натирающей задницу до крови уже через полчаса матча. Сидя там, Декер решил, что не станет задумываться о своей жизни дальше следующего утра. Но в оставшееся от сегодняшнего дня время ему есть о чем подумать. И сейчас он думал о том, как же убийца выбрался из здания.

Двери в Мэнсфилде располагались со всех сторон: сзади и спереди, слева и справа. Здание было построено еще в те времена, когда люди не открывали в школах огонь из АК-47, и потому строители не учитывали таких возможностей. Но с течением времени, когда количество инцидентов в школах стало расти, многие двери заперли или переделали так, чтобы те открывались только изнутри. Теперь посетителям требовалось зайти через главный вход и зарегистрироваться. Поговаривали об установке металлоискателей, но их стоимость была непомерной для практически обанкротившейся школьной системы. Школа завела автоматизированную систему оповещения, которая рассылала электронные письма в случае возникновения чрезвычайной ситуации. И сегодня она, скорее всего, разослала сообщения о наихудшем происшествии за всю историю города.

За пределами круга полицейских машин и фургонов СМИ стояли семьи. Когда Декер по пути к стадиону проходил мимо, на лицах этих мужчин и женщин была такая боль, которую Декеру вряд ли доводилось видеть.

Молли пошла бы в первый класс в Мэнсфилд. И сейчас Декер мог бы стоять рядом с другими родителями: переступают с ноги на ногу, засунув руки в карманы, смотрят в землю и только изредка скорбно перешептываются. Ужасная сцена, и Декер чувствовал комок, подступающий к горлу.

Он залез в карман и достал бумажник. Внутри было выцветшее фото дочери, сделанное на девятый день рождения – как оказалось, последний, который она отпраздновала. Озорная улыбка, кудрявые волосы. Глаза ей достались от матери – светло-карие и энергичные. Декер, конечно, помнил, когда именно сделана эта фотография и чем он в этот момент занимался. Было раннее лето, и он готовил на заднем дворе барбекю, два любимых блюда дочки: жарил канзасские ребрышки и початки водянистой кукурузы, прямо в шелухе.

Декер поднял взгляд на школу и вновь задумался, как же преступник это сделал. Во-первых, вошел в школу с оружием. Во-вторых, совершил эти убийства. И в третьих, ухитрился уйти. На самом деле именно здесь крылось главное. Пункт номер три: выход. Вокруг полно людей, большинство из них еще живы, как же он умудрился уйти незамеченным?

– Доллар за твои мысли!

Он опустил взгляд на гравийную дорожку, бегущую вдоль загородки вокруг поля, невысокого сетчатого забора. Снизу на него смотрела Мэри Ланкастер; в правой руке сигарета, левая подрагивает на бедре.

Она медленно поднялась по ступенькам и села рядом с Декером. Утром Мэри выглядела бледной и нервной, сейчас – подавленной и растерянной. Просто удивительно, что жизнь может сделать с тобой всего за день.

Ланкастер выдохнула струю дыма, молча глядя на пустое поле.

– Дерьмовое время, – негромко заметил Декер.

Она кивнула, но не ответила.

– Какая ситуация? – спросил он.

– Хочешь сам сходить посмотреть?

Амос обернулся к ней, но не успел ответить, как она сказала:

– Слышала, что ты сделал с Леопольдом.

– Я ни разу не упомянул, что ты приезжала ко мне рассказать о нем.

– Будь я на твоем месте, я бы, наверное, просто застрелила его.

Декер знал, что у единственного ребенка Ланкастер, Сэнди, был синдром Дауна. Ее муж, Эрл, работал в строительстве – иначе говоря, сейчас у него было не много работы. Они жили в основном на зарплату Мэри, не слишком большую, но хотя бы с приличной медицинской страховкой.

– Ты не думаешь, что это его работа, верно? – спросила она.

– Пока я слишком мало знаю.

– Сегодня ему предъявят официальное обвинение. Учитывая признание, мы можем задержать его. О залоге речь не пойдет, поскольку у него нет ни адреса, ни привязки к какому-то району, – следовательно, велик риск, что он скроется. Дело отправят в суд, как только он получит адвоката.

– ОЗ? – спросил Декер, подразумевая общественного защитника.

– Похоже на то. Так что, место преступления в Мэнсфилде? Хочешь посмотреть?

– Мэри, ты же сама знаешь, я не могу туда войти.

– Можешь, если Мак говорит, что все о’кей. В качестве официального консультанта полицейского управления Берлингтона. Платного консультанта. На этом ты не разбогатеешь, но хотя бы получишь больше, чем за свои частные подработки.

– Он действительно сказал, что все о’кей?

Ланкастер протянула ему телефон:

– Хочешь сам прочитать его письмо? Или позволишь мне?

Она развернула телефон экраном к себе и прочитала:

– «Возьми Декера в Мэнсфилд. Посмотри, что он увидит. Нам нужна помощь, и если Декер сидит на своей толстой заднице и страдает, или сходит с ума на почве Леопольда, или разыгрывает из себя частного сыщика для всяких подонков, это пустая трата его времени».

– Вижу, он следил за моей карьерой.

– Похоже.

Мэри встала, затянулась сигаретой почти до фильтра, потом выщелкнула окурок. Декер следил, как он упал на дорожку, на секунду вспыхнул и погас.

Как все эти жертвы в школе, подумал Амос, поднялся и пошел за своей бывшей напарницей вниз по ступеням.