Онлайн чтение книги Убить до заката Murder In The Afternoon
Глава 7

Пешая прогулка до фермы Конроев даст мне время подумать. Мэри Джейн объяснила, куда идти, но сама не пошла, сказав, что останется на месте – а вдруг появятся новости.

Солнце заливало своим сиянием великолепные просторы цветущих лугов по ту сторону каменной стены, и поэтому трудно было вообразить, что Этан встретил какой-то страшный конец. Эти красоты показались мне идеальным местом, чтобы растить детей. Мэри Джейн содержала свой коттедж в безупречной чистоте. Она ворчала, но я могла представить, почему она не желала отсюда уезжать. Мне стало интересно, что же она от меня скрывает и почему. Видит бог, со мной очень приятно поговорить. Я не болтаю всем подряд о том, что у меня роман с сотрудником Скотленд-Ярда, что в прошлом году я едва не совершила большую ошибку, спутавшись с ветреным психиатром, что я принимала решения, из-за которых едва не потеряла своего очень ценного помощника, и что я сохраню секрет, от которого зависит жизнь человека. Не говоря уже о том, что пять лет спустя после получения телеграммы со словами «пропал без вести, считается погибшим» я все еще жду, что Джеральд войдет в дверь.

Я договорилась о посещении на следующей неделе очередного госпиталя, на этот раз в Кэттерике. Я не настолько глупа, чтобы думать, будто найду там Джеральда. Но всегда есть слабая возможность, что его проглядели в маленьком госпитале, что он потерял память или что его нашли во Франции и перевезли домой.

Поэтому если у Мэри Джейн имеется тайный банковский счет, это ее дело. Или нет? Дает ли мне право совать нос во все углы ее жизни тот факт, что она попросила моей помощи в поисках Этана?

Старая ломовая лошадь взглянула на меня и вернулась к своему занятию – щипать траву и клевер. Указатель обозначил тропинку на Литл-Эппвик.

Я прошагала по широкой грунтовой дороге, которая вывела к реке и старому каменному мосту. Задержавшись, чтобы посмотреть на стремительный поток, я почувствовала себя в другом времени, когда этот мост только построили, а карьер был нетронутой горой. Что-то ударилось о мои ноги, заставив меня очнуться от грез.

Это был черно-белый пес, овчарка, с обрывком веревки на ошейнике. Пес вилял хвостом, прося погладить его по голове. Я повиновалась, а потом мы трусцой перешли мост вместе.

У железнодорожного пути пес остановился и посмотрел налево и направо, потом поднял ко мне морду, словно говоря, что переход безопасен. В отдалении загудел поезд, отходя от станции Хорсфорт.

Я ожидала, что в этом поселении не будет ничего, кроме фермы, но мы миновали гостиницу и пивоваренный завод, а далее – заброшенный коттедж с полупровалившейся крышей. Из-за сломанной входной двери, висевшей на одной петле, высовывал длиннющие цветущие ветки яркий бобовник.

После заброшенного коттеджа дорожка сузилась. Восточный ветер порадовал меня ароматом разбрасываемого навоза.

После межевого камня, обозначавшего границу прихода, направо пошла еще более узкая дорожка. За сложенными без раствора каменными стенами паслись на полях овцы, со смаком ощипывая грубую траву, ягнята неуверенно ковыляли вслед за ними. На следующем поле, не отрываясь от жевания сена, подняла дружелюбную морду корова и посмотрела на меня.

Собака терпеливо ждала, пока я открою ворота фермы, а потом помчалась вперед, оставив меня позади.

Двухэтажный фермерский дом насчитывал, наверное, лет двести. С виду он был в хорошем состоянии, с надежной сланцевой крышей. Из трубы поднимался дым. Вокруг располагалось несколько старых амбаров и сараев. Пара свиней обнаружила меня раньше, чем я их. Они захрюкали громко и немного насмешливо.

Я угодила ногой в дурно пахнувшую грязь и после этого уже внимательно смотрела, куда ступаю. Из хлева слева от меня донеслись овечье блеяние и тихий голос:

– Привет!

Я заглянула внутрь, глазам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к темноте. Дружелюбный пес, уже без веревки, подошел ко мне.

Мужчина с седыми, торчащими из-под кепки растрепанными волосами стоял на коленях рядом с молчавшей овцой. Он не повернул головы, чтобы не отвлекаться от своего занятия – засовывания руки в чрево овцы, и спросил:

– Вы привели пса назад?

Догадавшись, что обращается он не к овце, я ответила:

– Он сам себя привел.

Мужчина кивнул на пса:

– Где он был?

– На мосту.

– Не в его привычках исчезать. – Пес перевел взгляд с него на меня, понимая, что является темой беседы. – Ну, давай же, старушка, – стал упрашивать овцу мужчина. – Теперь он лежит правильно. – Он сел на пятки, вытирая руки старой тряпкой. Появилась голова ягненка. Мы оба наблюдали, как малыш протиснулся в этот мир. Крохотное создание с испачканной кровью светлой шерсткой с трудом вставало на ножки.

– Я ищу Артура.

– Тогда вы его нашли.

– Я Кейт Шеклтон, помогаю Мэри Джейн Армстронг в поисках ее исчезнувшего мужа. Простите, я не знаю вашей фамилии.

– Можно обойтись и без нее.

– Артур, как я понимаю, в субботу к вам со своей бедой пришла Гарриет.

– Ага, и вот уж доставила мне хлопот с этой своей историей.

Взглядом он следил за ягненком, наконец вставшим на ноги.

– Я так понимаю, она искала Боба Конроя. Его здесь не было?

– Она со всей мочи барабанила в дверь фермы и пришла ко мне, когда не получила ответа. – Артур встал и потянулся. – Я доил, – указал жестом на овцу. – Это не моя работа. Я пастух, но тут так заведено, все помогают, если необходимо.

– С вашей стороны было любезно пойти с ней.

– Само собой, Этана там не было. – Артур достал трубку, наблюдая, как овца облизывает ягненку голову. – Я рад, что юная Гарриет не нашла Боба Конроя.

– Почему же?

– А вы не знаете? Младший брат Боба Саймон встретил свой конец в том карьере во время последнего окота.

– А что случилось?

Артур чиркнул спичкой о камень.

– Ему сказали, что в каменоломню забрела овца. Это было воскресенье, поэтому никаких рабочих. Саймон пошел сам, чтобы поймать и привести животное назад. Бедняга не пережил ужасного падения. Говорят, что в субботу Гарриет видела его призрак.

Аромат трубочного табака смешивался с запахом сена и навоза. Я решила, что у Мэри Джейн не было причин упоминать эту более раннюю смерть. Но это заставило меня взглянуть на каменоломню с другой стороны. Неудивительно, что дети боялись.

– А вообще что-нибудь необычное в каменоломне вы увидели, когда пришли с Гарриет?

Артур затянулся.

– Необычное или нет, откуда мне знать. Я только дошел до того места, а по каменоломне не ходил.

– К тому времени, когда туда попала миссис Армстронг, солнечные часы были разбиты.

– Ко мне это не имеет никакого отношения. Я их и пальцем не коснулся.

– А вы вообще куда-нибудь выходили днем в субботу, после часа? Мне интересно, не видели ли вы кого-нибудь у каменоломни.

– Не видел никого, кроме коров, овец и ягнят. Я ем, сплю и вижу сны о коровах, овцах и ягнятах. И теперь, без помощи Этана, приходившего сюда после чая, гораздо тяжелее обычного.

– Этан много помогает на ферме, да?

– Да, когда не занимается переустройством мира. И прежде чем вы спросите, он ничего не говорил мне о том, что собирается смыться, и я не представляю, куда он мог уйти. Я только надеюсь, что Гарриет ошиблась.

– На прошлой неделе он приходил сюда помогать?

– Приходил, да, но не помогать. Он тяжело воспринял сообщение Боба о том, что тот собирается продать ферму полковнику. Этан был очень недоволен, что Боб отказывается от нее после всех этих лет.

Вот еще кое-что, о чем Мэри Джейн и не подумала упомянуть. Я сделала вид, будто знала.

– Когда Этан узнал, что Боб продал ферму?

Ошибка. Артур занялся остатками чая в жестяной кружке, притворившись, что не услышал моего вопроса. Но я догадалась, что продажа произошла недавно. Артур еще с ней не примирился. Новые владельцы не всегда хотят держать на работе старика.

– Я не из простого любопытства спрашиваю, Артур. Я только хочу помочь Мэри Джейн найти Этана, если он все еще жив.

– Я это понимаю, миссис. – Он выплеснул чайные листья из кружки на грязную солому.

– Тогда позвольте мне задать еще один вопрос. Вы сказали, что Этан приходил сюда на прошлой неделе, но не помогать. Он был здесь по какой-то другой причине?

Артур пожал плечами:

– Он заходил в дом, вон в тот. Не спрашивайте меня зачем. Я к этому касательства не имею.

– Спасибо. Надеюсь, у вас все устроится. Возможно, вы останетесь на своем месте, когда ферма сменит хозяев.

Уголки его губ опустились, когда старик издал подобие смеха.

– Полковник здесь ферму не оставит. Мы все знаем, что он сделает.

– И что же?

Ответа на свой вопрос я не получила.

Я пошла к дому, а Артур направился в коровник. Да, прошлая неделя выдалась неважной для Этана Армстронга. Его друг продал ферму полковнику, без сомнения, разжиревшему капиталисту, по мнению Этана, он проиграл при голосовании о забастовке и поссорился с Мэри Джейн. Видимо, из-за всего и ничего, как она сказала. Но была ли у нее от него тайна – например, вклад в банке? Если так, возможно, ссора могла оказаться гораздо серьезнее, чем она утверждала.

Я постучала в дверь фермерского дома. Дверь открылась только через минуту или около того. Приветливо улыбающаяся женщина в темном платье тепло со мной поздоровалась. Я представилась, исполняя свою арию о расследовании исчезновения Этана.

Женщина посторонилась, пропуская меня в дом.

– Я вас ожидала.

Я шагнула на коврик у двери, пытаясь вытереть туфли, а потом решила, что лучше всего вообще их снять.

– Нет, не снимайте обувь. У нас тут без церемоний. Мы к навозу привычные. Проходите и садитесь. Я Джорджина Конрой.

Джорджина была привлекательной, но не в обычном смысле этого слова. Привлекательность заключалась в ее живости, энергии и готовой улыбке. Засучив рукава платья, она умело взяла бутылку с соской.

– Проходите, садитесь у огня и грейтесь. Можете говорить со мной, пока я поддержу вон то создание по эту сторону рая.

В коробке у очага лежал, свернувшись, ягненок. Присев, Джорджина сунула ему в рот соску.

– Я могу одновременно слушать и кормить, а через минуту сделаю нам чаю. Ах, что за напасть – это я про исчезновение Этана. Сегодня утром я отнесла туда яиц, надеясь, что у Мэри Джейн есть новости.

Все ее внимание переключилось на ягненка, и некоторое время мы молчали.

Сидя в уютной комнате перед жарко горящим огнем, я впервые за тот день расслабилась. На мгновение я забыла, что мне нужно работать. Хотя двор фермы выглядел довольно захудало, дом представлял собой разительный контраст. В нем пахло свежеиспеченным хлебом. Графитовые очаг и камин блестели, тщательно надраенные. На крюках на стене сияли медные кастрюли и грелки. На плите пел почерневший чайник.

Выложенный плиткой пол был выкрашен чем-то красным, возможно, суриком, и по всей его поверхности были разбросаны вязаные коврики разного возраста, размера и цвета. Мебель состояла из тяжелого старого дубового буфета, в котором красовалась сверкающая посуда, внушительного стола, накрытого практичной клеенкой, крепких стульев вокруг него и пары кресел-качалок у камина. Чисто выскобленный стол поменьше стоял у большой плоской раковины.

– Прошу прощения. Я сейчас подам вам чаю.

– Не волнуйтесь из-за этого. У вас и так забот полон рот.

– Не настолько уж полон, чтобы забыть о приличиях. Но вы правы. На ферме работа никогда не кончается. Поэтому ни меня, ни Боба не было здесь в субботу, когда пришла Гарриет.

– Если это такая тяжелая работа, возможно, вы не опечалитесь, сменив место жительства.

Джорджина вздохнула с видом такого искреннего сожаления, что я почувствовала всю бестактность своего замечания.

– Мне будет очень жаль уехать с этой фермы, но мы годами бедствовали, а после трагедии прошлого года стало еще хуже.

– Эта каменоломня, похоже, несчастливое место.

– Да. Боб очень огорчился, что его не было здесь, чтобы помочь этой девочке, и почти так же огорчился, что… – Она умолкла.

– Что?

– О, ничего. Мне не следовало говорить. Я слишком много болтаю.

Есть ли более желанный для детектива человек, чем болтун?

– Миссис Конрой, я пытаюсь выяснить, что произошло в субботу. Если вы можете каким-то образом помочь, я буду крайне признательна.

– Что ж, Этану очень не понравилось, когда Боб сказал ему, что продает ферму. Эта ферма всегда была его прибежищем, когда у них с Мэри Джейн случались размолвки. Боб поссорился из-за этого с Этаном и ходил сам не свой. И поэтому так сильно огорчился, что отсутствовал и не помог Гарриет – будто бы дважды подвел Этана.

– Где был Боб в тот день?

– На дальнем поле, прочищал канаву. Учитывая размеры хозяйства, большую часть времени мы все чем-то заняты, а сейчас у нас заканчивается окот, поэтому несколько дней мы вообще работаем сутки напролет. Я пошла проверить овец, пока Артур доил. – Джорджина похлопала ягненка и встала. – Теперь уж я заварю чай. Артур тоже не откажется от чашечки.

В окно я увидела девочку, подметавшую двор. С виду ей следовало бы ходить в школу.

– Это ваша дочь?

– О нет. У меня нет детей. Это просто девочка, которая мне помогает.

– Она очень юная.

– Ей исполнилось тринадцать. Я держу ее, по сути, из милости. Уверена, что в деревне есть девочки постарше, которые справились бы лучше, но не могу ее прогнать. – Миссис Конрой постучала по стеклу. – Она может выпить чаю и мужчинам отнесет.

Девочка быстро обернулась. Угрюмая малышка. Мгновение спустя она бросила метлу и вошла в дом, не забыв вытереть ноги. Не обращая внимания на нас двоих, она прошла к ягненку, погладила его по голове и прошептала ему пару слов.

Миссис Конрой позвала ее:

– Отнеси этот поднос Артуру и, если увидишь мистера Конроя, скажи, что у нас гостья.

Девочка вышла, мы остались сидеть за столом. Джорджина Конрой вернулась к теме пропавшего Этана.

– В воскресенье я заставила Мэри Джейн с детьми прийти сюда на обед. – Она печально покачала головой. – Правда, есть ей не очень-то хотелось.

– Вы так добры.

– А на что же нужны соседи?

– Вашему мужу, наверно, непросто было решиться продать ферму.

– Ему пришлось. – Джорджина отвернулась, чтобы я не видела слез в ее глазах, достала из кармана передника носовой платок и высморкалась. – Он отличный парень, Этан Армстронг. Человек принципа, даже если временами и заблуждается. Боб пытался убедить его выставить свою кандидатуру в парламент, вы об этом знали?

– Нет.

– На прошлой неделе Этан приходил ко мне поговорить. Было такое впечатление, что между ним и Бобом пробежала черная кошка. А Мэри Джейн и Этан были как масло и огонь.

– Что он сказал?

Миссис Конрой покачала головой:

– Некрасиво, наверно, это повторять. Но он сказал, что ему только что пришлось уйти из дома. Мэри Джейн никогда не скрывала своего недовольства. Но, с другой стороны, все эти собрания, на которые он ходит… У меня на месте Мэри Джейн возникли бы подозрения.

Ее слова дали мне повод задать вопрос. Я достала газетную вырезку.

– Это вам о чем-нибудь говорит?

Я передала ей объявление, хотя и без особой охоты, потому что это являлось вмешательством в частную жизнь Этана и Мэри Джейн. Если миссис Конрой свободно разговаривала со мной, возможно, она все расскажет и другим. Однако она казалась женщиной порядочной, обожающей Этана, Мэри Джейн и детей.

Джорджина посмотрела на заметку.

– Откуда она?

– Из пиджака Этана.

– Вы показывали ее Бобу?

– Я еще не встречалась с вашим мужем.

– Что ж, если кто и знает, то это Боб, но мне он ничего не говорил. Я знаю, что Этан был несчастлив, но не подумала бы, что он станет отвечать на объявление в газете. Кроме того, это ведь двоеженство, верно? А Этан законопослушный человек, хотя и революционер.

– Миссис Конрой, если вы знаете что-нибудь – даже если это кажется вам маловажным, – что помогло бы с разрешением этой загадки, прошу вас рассказать.

Джорджина вздохнула:

– Даже не представляю. Мне вот интересно, не вскружила ли ему голову какая-нибудь пылкая социалистка, исповедующая свободную любовь. Но это всего лишь предположение.

– Я разговариваю с каждым, кто способен оказать помощь, – настаивала я. – Может случиться так, что какая-то сказанная вами мелочь в соединении с чем-то еще обретет смысл.

Миссис Конрой немного подумала и говорить, кажется, не хотела. Я ждала.

Она высморкалась.

– Не поймите меня неправильно. Я бы не сказала об этом никому в деревне. Я говорю вам откровенно и в этих четырех стенах, потому что вы взялись помочь Мэри Джейн. И, надеюсь, вы сможете, и надеюсь, что я ошибаюсь. Я сочувствую ей, потому что она была здесь пришлой, как я, а здешним людям понадобится четверть века, чтобы сказать вам прямо в лицо, что вы никогда не придетесь ко двору. Но о ней в деревне говорят так, как не говорят обо мне, поскольку я не даю им пищи для болтовни.

– Что о ней говорят?

– О, это чепуха. Сплетни и злословие. Одни домыслы и никаких фактов.

– Дальше меня это не пойдет. Я хочу помочь, если получится.

– Я не знаю, что люди о ней говорят. Когда они видят меня, то перестают шептаться. Я лишь слышу ее имя, вот и все.

– В связи с каким-то другим именем? – не отставала я.

– Да. В связи с именами тех, на кого она когда-то работала.

– Врача?

Я вспомнила, как мисс Тримбл говорила мне, что Мэри Джейн служила у него.

– Нет. Не врача. Перестав работать у доктора и его жены, она на несколько лет пошла в услужение в большой дом, к Леджерам. Этан считал, что все ее светские замашки оттуда. Коттедж стал для нее не слишком хорош, когда прошла новизна. Но я не виню Мэри Джейн и не виню Этана. – Ее голос смягчился, когда она упомянула имя Этана. – Он был очень добр ко мне. – Миссис Конрой заколебалась. – Есть еще кое-что.

– Да?

– Мне ужасно не хочется нарушать тайну… – Она сунула руки в карманы фартука. – Как-то вечером на прошлой неделе, когда Боб был в «Руне», Этан приходил ко мне поговорить. Они с Бобом тогда еще не поссорились. Этан просил у меня совета.

– О чем?

– О себе и о Мэри Джейн. У них произошла крупная ссора, он не сказал, по поводу чего. Он сказал, что было бы неплохо, если бы она хотя бы больше симпатизировала делу, как он его называл.

– Тогда он должен считать, что вы симпатизируете… делу.

– Я? Да я совершенно не разбираюсь в политике, но у меня правило: никогда не возражать, и мужчины думают, что ты согласна, а это всегда лучшая политика.

– Спасибо, что рассказали мне об этом.

– Прошу вас, не говорите Мэри Джейн. Ему не следовало приходить. Мне было бы очень обидно, если бы она узнала. Семейные неурядицы касаются только их двоих.

Она стояла у двери, провожая меня. Когда я покидала ферму, девочка мела двор и дразнила пса, который бросался на метлу, виляя хвостом и желая поиграть.

– Умный пес. Кто сам нашел дорогу назад от этих плохих детей, плохих, плохих, плохих, плохих.

– А куда же ушел пес? – спросила я. – Его кто-то увел?

Девочка притворилась, что не слышит меня.

Казалось, ей нравится беседовать с животными, но не с людьми. Я последовала ее примеру и обратилась к псу, поглаживая его по голове:

– Ты привел меня сюда, правда? Как тебя зовут?

Поскольку пес не ответил, за него ответила девочка:

– Билли.

– А что за дети увели тебя прочь, Билли?

– Тебя увели Гарриет и Остин, – сообщила псу девочка. – Но ты вернулся.