Онлайн чтение книги
На Тихом океане
Глава вторая. ТА ЦИ
Группа Никобарских островов расположена приблизительно вдоль 93-го градуса восточной долготы, южнее Андаманских островов и к северо-западу от Суматры. Климат островов приближается к тропическому; однако сама атмосфера с полным правом может считаться нездоровой, поскольку, а при отливах это еще заметнее, заросли мангровых деревьев вкупе с обширными болотами, раскинувшимися вдоль побережья, рождают лихорадку, коя не щадит даже местных жителей.
По этой причине, после ряда неудачных попыток колонизовать эту местность, англичане в 1869 году решили устроить здесь колонию для преступников, которая находилась бы в ведении губернатора Андаманских островов. Основную массу высылаемых сюда преступников составляют сипаи[75]Сипаи — наемные солдаты англо-индийской туземной армии, созданной англичанами в XVIII веке из разорившихся крестьян и городской бедноты..
Что касается природы Никобаров, ни один человек, не будучи мастером кисти или карандаша, не способен передать, хотя бы отдаленно, ту девственную нетронутость ее, то разнообразие животных и растений, которое поражает при первом же знакомстве с Никобарами.
Среди растительности выделяется пандан. Как и пальма, пандан относится к растениям с однодольными плодами. Временами мне кажется, что это — растение эпохи сотворения мира…
Такие леса — явление весьма обычное на побережье тропических морей; все берега покрыты зарослями, а море несет свои воды, изредка пошевеливая волнами, ожидая прилива.
Из-за труднопроходимости джунглей дома коренных жителей, стоят ли они обособленно или образовывают лежащие рядом деревни, располагаются в непосредственной близости от взморья.
Колония содержит около ста заключенных и находится на острове Каморта. В основном это люди, осужденные пожизненно, хотя изредка встречаются и приговоренные к очень длительному сроку.
Как и предполагалось, минхер Бонтвернер отправил в Чилачап на острове Ява письмо, и без особых сложностей мне удалось заполучить интересовавшие меня сведения относительного того, куда должен быть отправлен ответ.
Это место становилось точкой отсчета в наших поисках дороги на Мост Тигра. Помимо этого существовал еще Та Ци, который знал, где лежит Мост Тигра; но скажет ли он нам об этом?
Мы уже достигли прохода Десятого Градуса, отделяющего Никобарские острова от Андаманских, но к мысли, хоть сколько-нибудь здравой, никто из нас еще не пришел.
— Готов биться об заклад, — сказал Раффли, — что из этого парня не удастся вытянуть ни единого слова.
— Не остается ничего, как ждать случая. У меня пока мыслей нет.
— У меня тоже. К тому же, как подумаешь о сложности с языками…
— О каких сложностях идет речь? Та Ци — китаец.
— Вы хотите сказать, что будете разговаривать с ним на его родном языке? Хорошо, допустим, но перед этим необходимо попросту найти его.
— Так что же? Люди, которые там живут…
— Называются никобарцы, — закончил за меня Раффли. — Вы поймете их язык?
— Гм! Никобарцы — это смесь малайцев и бурмейцев, поэтому маловероятно, что меня с моим малайским и индийским могут понять.
— Я, признаться, владею языком так же… Быть может, лучше спросить нашего Махабу?
Махаба был приятелем нашего прежнего приятеля Калади, на чьей свадьбе, собственно, мы и познакомились. За долгое время плавания матросом он хорошо узнал индийские и китайские моря и обладал поистине энциклопедическими познаниями в малайском и индийском языках. На вопрос Раффли сингалец ответил, что остров Теланджанг ему знаком, а с тамошними людьми очень просто можно будет договориться.
Прошло какое-то время, и мы услышали возглас Махабы, выражающий крайнее удивление:
— Сагиб, лодка!
— Какая?
— Андаманская!
— Что ж, посмотрим… — Раффли извлек подзорную трубу и некоторое время смотрел вдаль, потом изрек:
— Это две узкие лодки, соединенные меж собою бортами. Они, похоже, собираются подплыть к нам.
— Не пускай их, сагиб, не пускай!
— Почему же?
— Это бедные черти, которые гребут на свою свободу.
— Я тебя не понимаю.
Я понял, наконец, о чем идет речь, и объяснил англичанину:
— Несомненно, это беглые каторжники.
— Беглые каторжники? Они бегут с Андаманских островов?
— Безусловно.
— Они хотят попасть на Никобарские?
— Я тоже так думаю.
— Тогда они не беглецы.
— Отчего же?
— На Никобарах их, безусловно, схватят. Тот, кто действительно бежит с Андаман, держит курс прямо на север, на материк.
— Сомневаюсь. Через столь людные места? Это слишком опасно. Лучше всего двигаться в сторону северной оконечности Суматры.
— Тогда они попадутся на Никобарах.
— Нет, если они умны и осторожны. Чиновник есть лишь на Каморте. Если беглецы минуют этот остров, они будут спасены.
— Гм! Вы так полагаете? Беглые каторжники? Но я — англичанин, и мой долг — схватить этих молодчиков.
По приказу лорда руль переложили влево, и яхта, продвинувшись на два корпуса, оказалась вблизи беглецов.
Теперь мы могли хорошо разглядеть их. Все их одеяние составляли длинные, до щиколоток, рубахи с неизвестным мне знаком на рукавах.
— О, отделение Острова Гадюк, куда ссылают самых опасных! — проговорил лорд. Затем, перегнувшись через мостик, он обратился по-английски к гребцам, со страхом взирающим на него: — Откуда вы, ребята?
— С малого Андамана, сэр! — отвечал один из них на том же языке.
— И куда же?
— На Каморту, к родственнику на похороны.
— Ну что ж, поднимайтесь на борт, и я вас подвезу.
— Мы не можем, сагиб!
— Почему?
— Мы — люди ничтожные…
— А я — англичанин, который всякому, кто не принимает его приглашений, посылает пулю в лоб!
— Мы не можем, сагиб! Нам это не позволяет наша каста!
— Ваша каста? Я вот дам сейчас команду, и вы вместе со своей лодкой окажетесь под моей яхтой.
— Сагиб, я оговорился, мы направляемся на Теланджанг.
— К кому же? У нас там есть знакомые! — вскричал я, не сдержавшись.
— К Та Ци, китайцу, самому значительному человеку на всем острове.
— И это он, ваш родственник, которого вы должны похоронить?
— Нет, мы будем у него жить.
— Хорошо, отвезем вас на Теланджанг. Быстро на борт, если не желаете оказаться под яхтой!
Еще несколько секунд они пребывали в замешательстве, затем нехотя поднялись на яхту. Взявши их лодку на буксир, мы двинулись дальше.
Сэр Джон отозвал меня в сторону:
— Это исключительное везение, что они следуют на Теланджанг.
— И притом к нашему китайцу! — добавил я.
— Это действительно судьба!
— Возможно. По всей видимости, он нанимает беглых каторжников для джонок. В случае побега к нему всегда можно обратиться.
— Скорее всего. Пойду спрошу.
— Постойте, вы куда? — не сдержавшись, вскричал я, хватая лорда за рукав.
— Ну, разумеется, к каторжанам.
— Чтобы задать им этот вопрос?
— Да.
— Это будет ошибкой, так как они не скажут вам ровным счетом ничего.
— Я прикажу сечь их, пока не сознаются!
— К чему такая жестокость? Есть способы более гуманные.
— И какие же, например?
— Я их подслушаю.
— Pshaw! Выслеживать и подслушивать — этим вы занимаетесь охотно! Не забывайте, что вы не находитесь ни в лесу, ни в прерии!
— Что же тут такого? Разве здесь нельзя подслушивать?
— Well; но вам не удастся ничего выяснить.
— Сэр, все гораздо проще, нежели вы можете себе представить, Дело в том, что им захочется обсудить свое положение, но, пока рядом с ними Махаба, они этого сделать не смогут. Я предлагаю спустить их в трюм, предварительно связав. Несомненно, в чем-нибудь они проговорятся.
— Хорошо, но куда же вы спрячетесь?
— Я подберусь к баку[76]Бак — здесь: носовая часть корабля. и спрячусь между резервуарами для воды; единственное, что необходимо учесть, — там не должно быть света.
— Well; пойдемте. Я буду зеленым новичком, если вам удастся что-либо узнать!
Сэр Джон направился к беглецам и, заговорив с ними, заставил их повернуться ко мне спиной. Я смог беспрепятственно пробраться к люку и, не будучи ими замеченным, нырнул в трюм. Там я пробрался к резервуару с питьевой водой и, затаившись, принялся ждать.
Через несколько минут появились каторжники под конвоем сэра Джона и матроса. Их связали по ногам и рукам и, оставив, ушли.
Я придвинулся к ним настолько, что свободно мог слышать все, о чем они говорили. Мне способствовала удача: оба беглеца изъяснялись на жаргоне, используемом каждым моряком и крайне схожим с лингва франка[77]Лингва франка
— Мы одни?
— Здесь никого, и мы можем поговорить.
— Что нам это даст? Болтовней не освободишься.
— Разговоры становятся бессмысленными лишь тогда, когда не остается ни одного шанса на свободу. А у меня еще есть надежда.
— Неужели?
— Да. Эти английские псы везут нас на Каморту, так что у нас еще есть время. Ты знаешь мои зубы; я перегрызу тебе веревки, а потом ты развяжешь меня, и в темноте мы прыгнем за борт и спасемся вплавь.
— Вплавь? Но у меня же на ногах цепь!
— Я помогу тебе. А потом мы доберемся до Теланджанга и встретимся с Та Ци, он примет нас в пираты и возьмет к себе в команду.
— Но я же ничего не понимаю в морском деле.
— Всему можно научиться.
— А ты знаешь, как найти Та Ци?
— Да; мы найдем его по мачтам. Жители Никобар обозначают каждое место, где они собираются поселиться, бамбуковыми шестами, на верхушках которых укрепляют связки плодов кокоса. Шесты Та Ци мы сможем увидеть в западной части острова; если плыть в том направлении, то увидишь три шеста разной длины между кораллов. А теперь давай-ка примемся за дело.
Посчитав, что услышанного мною было более чем достаточно, я развернулся и, соблюдая все меры предосторожности, пробрался к лестнице, а затем и поднялся на палубу.
Завидев меня, сэр Джон тотчас же подошел.
— Ну как? Удалось что-нибудь выяснить?
— Да.
— Что?
— Прежде скажите, сэр Джон, есть ли у вас железные тросы?
— Yes!
— Так свяжите этих двух тросами; они хотят перегрызть ремни.
— О! У этого сорта людей зубы всегда в порядке.
Он подозвал Квимбо и велел ему принести тросы, после чего мы спустились в трюм к каторжникам.
Сняв уже наполовину перегрызенные ремни и обратившись к тому, кто похвалялся своими зубами, я сказал:
— Я знаю твои зубы; а еще я знаю твои мысли. Кроме того, я знаю, что в Каморте мы передадим вас властям. А пока я попрошу вас оказать мне маленькую любезность и отдать мне ваши рубашки.
Арестанты молчали; зато на меня накинулся сэр Джон:
— Эти рубашки? Вы серьезно?
— Да.
— Но зачем?
— Чтобы поймать Та Ци.
— Но рубашки? Какую роль должны выполнить они?
— Если вас не затруднит, давайте поднимемся на палубу либо в вашу каюту. Здесь не место для подобных разговоров.
— Well; но мне кажется, что у вас в голове вновь все смешалось!
Войдя в каюту, он обрушился на стул, затем положил ноги на другой.
— Чарли, не желаете заключить пари?
— О чем?
— То, что вы себе напридумывали, на самом деле — величайшая глупость.
— Я не собираюсь спорить.
— Почему?
— Потому что в ближайшее время вы сами сможете убедиться в том, что вам, прими я ваше предложение, грозило бы поражение.
— Неслыханно! Ну скажите на милость, зачем вам понадобились эти рубашки?
— Чтобы их надеть.
— Неужели же нельзя обойтись без этого?
— Прежде всего, ответьте мне, пожалуйста, есть ли у вас старая пробка?
— А зачем, ради всего святого?!
— Чтобы поджечь, а затем намазать сажей открытые участки кожи.
— Господи! Да говорите же яснее!
— Я намереваюсь, одевшись в эти рубашки с Махабой и намазавшись жженой пробкой, явиться к Та Ци и поймать его.
Тут он вскочил на ноги.
— Да, да, да, навеки лишь да! Но, ради небес, скажите, как вам в голову пришла мысль явиться к Та Ци под личиной каторжан?
Я рассказал ему все, что слышал, будучи спрятанным за баком.
— Но это же дьявольски опасно!
— В этом нет ни малейшего намека на опасность.
— Вы не понимаете! Вы один из тех крикунов, которые абсолютно не задумываются ни о здоровье, ни, тем паче, о жизни. Я вам сейчас расскажу, как надо действовать, и тогда вы будете вынуждены со мною согласиться.
— И как же?
— Мы приходим к Теланджангу, разыскиваем этого Та Ци и заставляем его сказать, где находится Мост Тигра.
— Как же вы хотите его заставить?
— Ну, сперва добром, а если он не согласится, ему всыпят как следует.
— Но вы же сами говорили, что из этих китайцев и клещами ничего не вытянуть!
— Да поймите же вы, наконец, что с тех пор, как мы с вами познакомились, мне крайне не хочется знакомиться с вашим трупом. Впрочем, мне не остается ничего более, как умыть руки!
Весьма рассерженный, он около часа ходил взад-вперед по палубе, упорно меня не замечая; затем подошел и, положив мне руку на плечо, спросил:
— Вы уверены, что маскарад с переодеванием будет удачным?
— Да.
— Квимбо уже обработал рубашки. Когда вы собираетесь отплыть?
— Завтра. Сегодня нам предстоит зайти в Каморту и сдать беглецов.
— Вы полагаете, мы в состоянии схватить Та Ци?
— Да.
— Однако, если вы все у него узнаете — это будет уже излишне.
— Но мы должны его обезопасить!
— К чему? Он же не сможет нам более навредить.
— Если он увидит, что я, все у него узнав, возвращаюсь на яхту, разве он не предпримет все от него зависящее, чтобы помешать нам?
— Но он не успеет ни догнать нас, ни опередить, дабы предупредить сообщников на Мосту Тигра.
— Это так, но нам не известно, чем воспользуется эта банда, чтобы обезопасить себя. Нет, мы должны пленить Та Ци и доставить его на корабль.
— Если вам это удастся, я скажу, что это мастерство высшего ранга! Когда вы намерены заняться раскрашиванием?
— У меня будет время после ужина. А цепь я надену завтра утром.
— Какую цепь?
— Которая была на одном из беглецов.
— Вы считаете, что это необходимо?
— Я думаю, вы согласитесь, что китаец гораздо скорее сочтет меня за беглого, если я явлюсь к нему в таком обличье.
— Хочется верить. А что же делать мне?
— Вам нужно подойти к восточному побережью острова, встать на якорь против того места, где торчат три бамбуковых шеста, и ждать.
— Что ж, поступайте так, как решили!
Я стал заниматься приготовлениями. Меня весьма обрадовала готовность Махабы сопровождать меня. Я проинструктировал его настолько, насколько это представлялось возможным.
Еще засветло приблизились мы к Каморте, холмистому острову с пышной растительностью, со всех сторон его окружали коралловые рифы. Вообще же остров этот своим спокойствием являл зримый контраст с остальными гаванями Индийского океана.
Невдалеке от побережья мы увидели свайные жилища никобарцев, а далее за ними открывались постройки колонии.
Мы бросили якорь и в этот момент увидели группу людей, несших через вязкий ил к воде легкую лодку и человека. Дойдя до воды, они опустили лодку, усадили в нее человека и, сев сами, принялись грести в нашу сторону.
Некоторое время спустя человек стоял у нас на палубе. Это был англичанин, комендант колонии. Удостоверившись, что на борту нет больных, он разрешил нам пристать к берегу. Но чтобы не заразиться лихорадкой, нам было предложено на ночь оставаться на яхте.
Узнав, что привело нас на остров, он проявил любезность и готов был принять беглых каторжан незамедлительно. Затем на вопрос, известно ли ему имя Та Ци, он ответил:
— Безусловно. Та Ци — купец, живущий на Теланджанге, а поскольку он единственный, кто снабжает нас всем необходимым, мы делаем для него известные послабления.
— Он честный человек?
— Конечно, если позволительно говорить о честности применительно к таким людям, как китайцы.
— А где он живет на Теланджанге?
— На северной оконечности.
— А на западном, там, где стоят три шеста?
— Там хижина одного старого аборигена. Но вы, видимо, уже бывали здесь раньше?
— Нет, мне поведали об этом, сами того не зная, наши каторжане. Кстати сказать, Та Ци — вовсе не честный человек, каким вы себе его представляете.
— Это заблуждение, сэр!
— Нет, и я вам это докажу.
Теперь лишь я сообщил чиновнику обо всем, что мне удалось подслушать. Последний, несмотря на все удивление, поверил мне и, кроме того, выразил желание теперь же выслать лодку с сипаями к Теланджангу с тем, чтобы схватить Та Ци.
Разумеется, мы отговорили его, объяснив, каким образом собираемся заполучить разбойника. Чиновник был с нами абсолютно согласен и, захватив арестантов, уехал на берег.
С наступлением вечера мы с Квимбо занялись тем, что стали закрашивать мне руки, ноги и лицо жженой пробкой. Закончив, Квимбо с удовлетворением истинного художника, завершившего очередной шедевр, осмотрел меня с ног до головы.
— О добрый, бравый Германия, ты красив, как прекрасный, добрый, мужественный Квимбо! Минхер Германия теперь как кафр-басуто!
Расточая восторги по поводу того, сколь многими достоинствами художника обладает он и сколь многими прелестями стал обладать я благодаря его стараниям, Квимбо сокрушался лишь о том, что его не берут с собой; мне тоже было крайне жаль. Однако это было небезопасно: китаец и кафр непременно узнали бы друг друга.
В предрассветном тумане следующего утра мы снялись с якоря и вышли из гавани. Взяли курс на Батти-Малв и, как только попали в течение, спустили лодку.
— Удачи! — крикнул на прощение Раффли, и мы погребли.
Течение было сильным, и мы почти не прилагали усилий. Махаба, рассмеявшись, обратился ко мне:
— Сагиб, вы точь-в-точь как настоящий сингалец; у китайца не будет никаких сомнений.
— Не сингалец, а арабский моряк, как договорились; не забывай об этом!
Примерно через час взору нашему предстала северная оконечность Теланджанга. На берегу стояла группа людей, которые нас скоро заметили; некоторое время они наблюдали за нами, а затем один из них, выделявшийся фигурою и ростом, побежал в сторону западного побережья.
— Это, наверное, Та Ци, — предположил Махаба.
— Видимо.
— Нам предстоит с ними бороться?
— Скорее всего нет, по крайней мере, тебе — нет.
На случай борьбы у меня, не считая ножа, заткнутого за веревку, которая выполняла роль пояса, не было никакого оружия.
Вскоре мы вышли из течения и, завидев мачты, налегли на весла. На берегу стояла хижина на сваях, возле которой застыли, наблюдая за нами, двое мужчин; один был среднего роста, другой же высок и широк в плечах.
— Китаец и старый никобарец, ему должна принадлежать хижина, — сказал я. — Эй, остановите нас!
Это не требовало больших усилий, поскольку был час прилива, несшего нас к берегу. Мужчины же не только подошли к воде, но, снявши обувь, вброд добрели до нас и отбуксировали к берегу. Махаба выпрыгнул из лодки, я же, обремененный тяжелой цепью, вылезал дольше.
Китаец и впрямь оказался Голиафом. Он вывел нас на сухой берег, а затем сказал:
— Я Та Ци. Я нужен вам?
— Да. Спаси нас! — ответил я.
— Охотно, потому что я вижу, что вы с Острова Гадюк, а там — наши лучшие люди. Вас кто-нибудь видел?
— Нет.
— Хорошо, идемте!
Старик ушел в свою хижину. Та Ци повел нас по одному ему известной тропинке в джунглях. Перед мангровыми зарослями он остановился, раздвинул ветки, и мы увидели ступени, по которым и спустились, очутившись в глубокой четырехугольной шахте.
Та Ци, выслушав наши рассказы о себе, принес нам одежду, еду и даже бутылку рома. После того, как я рассказал, что был владельцем арабского доу[78]Доу (правильнее: дау;
— Ты командовал доу, был моряком, и Линь Дао даст тебе джонку.
— Линь Дао? А кто это?
— Наш адмирал и духовный правитель.
— Он и кораблем сам командует?
— Теперь уже нет. Он живет в Ху-Цяо.
Вот оно, заветное название! Теперь скорее второй вопрос:
— Ху-Цяо? А где это?
Я бросил мимолетный взгляд. Получу ли ответ на этот, столь важный для нас, вопрос?
— Напротив острова Мансиллар[79]Манселлар — старое название острова Мансалар, Индонезия. в бухте Тапанули.
Слава Богу: он попался! Тем не менее, сдержавшись, я продолжил:
— Тапанули — это на юго-западном побережье Суматры?
— Да. Я вижу, ты отличный моряк. Когда вернется «Хай-ян це», он возьмет вас с собой на Мост Тигра, где у великого Линь Дао вы получите должности.
— «Хай-ян це»? — переспросил я, застигнутый врасплох.
— Ну да.
— Китайская джонка, которую еще называли Girls-Robbers?
— Да.
— Она не вернется.
— Почему?
— Джонку захватил один англичанин, а затем вся команда, включая капитана, была повешена там, на Цейлоне.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел все собственными глазами.
— Ты? А я думал, ты сидел на Острове Гадюк.
— Всего два дня, как нас туда перевели из Галле.
— И они все были повешены, все?
— Нет, один кафр по имени Квимбо был прощен.
— Квимбо! Проклятый Квимбо! Теперь уже нет сомнения в том, что это был наш «Хай-ян це». Появился бы этот англичанин здесь!
— Что ты в таком случае предпринял бы?
— Я бы отомстил, я бы страшно отомстил!
— Но ты один. Что ты, один, можешь сделать против целого корабля?
— Один? — расхохотался он. — Подожди лишь день, и ты увидишь, что я не настолько одинок, как ты думаешь. Мне нужно лишь…
Он не договорил. У входа стоял старый никобарец, чья хижина была на побережье, и кричал:
— Та Ци, выйди! Появился маленький пароход, который следует вокруг острова.
Китаец выскочил наружу; мы последовали за ним. Я с удивлением вскрикнул и обратился к китайцу, указывая на яхту:
— Взгляни, Та Ци! Это тот самый англичанин, который взял «Хай-ян це».
Он посмотрел мне в глаза и спросил:
— А ты не ошибаешься? Это точно он?
— Эту яхту я никогда не забуду.
Та Ци бросил на яхту взгляд и процедил сквозь зубы:
— Если у меня был бы человек, который смог бы управлять этой яхтой! О, тогда, тогда!..
— Что тогда? — спросил я.
— Я передавил бы всех, кто там находится, а потом отвел бы пароход к Линь Дао, на Мост Тигра. Как бы мы использовали такое судно!
— Так возьми пароход, если сможешь! Я разбираюсь в подобных машинах.
— Ты… ты серьезно?
— Да.
— И сможешь отвести пароход на Мост Тигра??
— С легкостью.
— Так идем, идем! Я буду следить за ним, а когда наступит ночь, соберу своих людей, и мы захватим его.
Через некоторое время яхта подошла к западному побережью и бросила якорь.
— Судно стоит, стоит! — ликовал китаец. — Я сейчас же поплыву туда и предложу им фрукты.
— Возьми меня с собой! — предложил я.
— Тебя? А тебе туда зачем?
— Я должен посмотреть на машину, точно ли она такая, какою я способен управлять.
— Тогда пошли! Пусть этот пес англичанин только пустит нас на борт.
Мы погрузили две корзины с фруктами на лодку и поплыли. Едва приблизились к яхте, как лорд перегнулся через мостик и спросил:
— Лодка, эй! Что у вас?
— Фрукты, — ответил Та Ци, — фрукты, свежие фрукты против лихорадки.
— Поднимайтесь на борт!
Лицо Раффли светилось от удовольствия, но китаец не заметил этого. Он радовался, что удалось попасть на яхту. Каково же было его изумление, когда англичанин, не ответив на приветствие, строго спросил:
— Тебя зовут Та Ци?
— Да, — ответил китаец враждебно.
— И тебя на «Хай-ян це» называли тсу?
— Тсу? Я не понимаю вас!
— И имя Линь Дао ты тоже не слышал?
— Я не понимаю, почему вы произносите имена и названия, которые я ни разу не слышал! О… О… Квимбо!
«Добрый, мужественный» кафр-басуто прятался во время разговора в трюме, и теперь из люка торчала его голова.
— Здесь Та Ци, большой, сильный разбойник из Китай! А здесь — смелый Квимбо. Знаешь другого Квимбо? Хе-хе!..
Китаец выглядел подавленным. Былое присутствие духа оставило его, и он стоял, уставившись на Квимбо выпученными глазами, открыв от удивления рот.
— Почему ты открыл пасть и не отвечать? Квимбо даст удар голове, и пасть опять закроется.
Сильный удар по голове — и китаец рухнул на палубу…
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления