Онлайн чтение книги Найти человека
ШЕСТАЯ ИСТОРИЙ В ПИСЬМАХ

Из передачи «НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА»

«.. Те, кто меня сейчас слышат, запишите, пожалуйста: к вам за помощью обращается мать, Александра Родионовна Перевозкина, и я присоединяюсь к ее материнской просьбе.

Александра Родионовна вместе с мужем и двумя маленькими сыновьями, Николаем и Валерием, жила в городе Цехановец, В 1941 году муж умер. Когда началась война, мать с мальчиками и со своей соседкой Голубевой Ксенией Петровной, у которой тоже был маленький ребенок, спешно эвакуировались. Они сели на подводу, и только выехали из города, как началась бомбежка. Они спрятались в лесу. И тут Александра Родионовна вспомнила, что оставила дома все документы. Она побежала за ними, встревоженная, а когда вернулась в лес, подводы с детьми не нашла. Она бросилась на поиски, ей помогли бойцы нашей армии, довезли ее до деревни. В сельсовете сказали, что действительно была подвода с женщиной и детьми, но куда они девались, никто не знает. Трудно передать все, что мать пережила. Она дошла до Минска, а затем по шпалам до Старобина. Потом пошла пешком в Гомель, а затем в Новозыбков, где она живет сейчас. Когда окончилась война, Красный Крест помог ей найти соседку Ксению Петровну Голубеву. Та сообщила, что семилетнего Колю оставила у гражданина Сидоровича на территории Белостокской области, в деревне Бобры или Барсуки. Годовалого Валерика она будто бы тоже оставила в одной бездетной семье, в той же деревне.

Жители деревни Бобры или Барсуки Белостокского района, я вас особенно прошу, узнайте, живет ли здесь семья Сидоровича. Расспросите старожилов о судьбе двух мальчиков — Николая и Валерия. Все, что узнаете, сообщите… «Маяк» подает сигналы — ищем Николая Перевозкина (год рождения 1933-й), Валерия Перевозкина (год рождения 1940-й)».

От Юрьевой Галины Сергеевны

Минск

Из первого письма

«…Вы говорили, что мать ищет двух сыновей — Колю и Валерия Перевожкиных… Дело в том, что Николай Иванович Перевожкин — мой сосед и сотрудник. Я знаю, что в войну он потерял родителей и воспитывался в детском доме. Он вашу передачу не слышал, и я пересказала ему все… Убедительно прошу сообщить поскорей точную фамилию мальчиков».

Из второго письма Г. С. Юрьевой

«…Благодарю вас за столь быстрый ответ и отвечаю на вашу просьбу. Вы написали, что фамилия мальчика Перевозкин, но что из Перевозкина он легко мог превратиться в Перевожкина, учитывая, что в то время он был маленьким и мог шепелявить. Вот что он помнит о себе: он — Перевожкин Николай Иванович, рождения 1935 года, десятое сентября (дата рождения сомнительна).

Помнит, как убегали на телеге с братом (кажется, младшим), матерью и какими-то женщинами, как мать их оставила, и больше он ее не видел. Потом ему кто-то говорил, что мать вернулась за документами и попала под бомбежку. Нашелся даже «очевидец», утверждающий, что видел, как в дом, в котором находилась мать, попала бомба. Поэтому Николай считал ее погибшей. Происходило это где-то в Польше. Вскоре он потерял и брата. Потом — детский дом… В 1944 году, наконец, с группой русских детей из Польши был переслан в детский дом Гродно, где воспитывался до 1948 года… В настоящее время живет в Минске, работает в строительном училище мастером, имеет жену и семилетнюю дочку… Итак, что же совпадает из моих данных и ваших:

1. Ехали на телеге.

2. Были два брата и мать.

3. Мать вернулась за документами.

4. Польша (у вас — Белосток).

Не слишком ли много, чтобы считать все случайным совпадением?! Впрочем, последнее слово за вами. Хочется верить, что еще одна мать найдет своего сына..»

Телеграмма. Новозыбков. Александре Перевозкиной

«Маяк» ведет розыски ваших сыновей. На всякий случай спишитесь с Перевожкиным Николаем Ивановичем. Сообщаю его адрес…»

Международное

от Виктора Рудника

в передачу «Найти человека»

«Многоуважаемые товарищи!

В субботу девятого октября я включил по радио Москву. Как раз редакция «Найти человека» давала сигналы о загинувших во время войны. Мать, по фамилии, кажется, Перевозова, разыскивала своих детей Валерия и Николая, пропавших где-то в Заблудовском районе, Белостокского воеводства.

Я работаю журналистом белорусского еженедельника, издаваемого в Белостоке. Искренне хотел бы помочь несчастной матери. Потому обращаюсь к вам с просьбой: напишите нам более подробно, что вам известно об обстоятельствах, которые разделили мать и детей. Дайте нам настоящий адрес матери. Мы хотели б узнать, где она жила, чем занималась, где работал ее муж, с кем дружила, кто знал мальчиков, и ряд других мелочей, которые, как сами знаете, могут быть полезными при розыске пропавших».

Международное

от Марии Карпович

Белосток

В Радиокомитет

«. Я очень часто слушаю по радио Москву… Услышала сигналы «Маяка» о розыске двух мальчиков, которые находились с матерью в Белостоке, остановились в лесу. Когда мать вернулась, детей не было. Мне стало жаль той матери, которая столько лет ищет детей. Я решила помочь разыскивать» И вот что я узнала.

Семья Сидоровых[2]Автор письма ошибочно называет фамилию Сидоров вместо Сидорович, упоминавшейся в передаче. живет в той деревне. Сам Сидоров два года тому назад помер, зато живые его жена и дети. Один из мальчиков, которых вез Сидоров, живет в Белостоке, взяли его люди, которые не имеют своих детей. Кажется, будто старшего взяли монахи. Извините, в моем письме, может, будет много ошибок, когда-то была отличной ученицей, но много лет назад. Желаю той матери скорой встречи с детьми. Желаю мира всем народам, чтобы мы, матери, не плакали больше по своим близким…»

Телеграмма из Новозыбкова

«…Мы встретились Новозыбкове спустя двадцать четыре года огромное спасибо мать сын Перевозкины»

Из письма Перевозкина Николая Ивановича Новозыбков

«…Должен вам признаться, что, когда я узнал о том, что мать разыскивает двух сыновей Перевозкиных, я не поверил. Ведь мне сразу сказали, что якобы мать убило бомбой в доме, в котором мы жили. Оставшись со многими другими детьми, я «успокоился».

И вот все это время пишу в документах, что отец умер до войны, а мать пропала без вести. А сегодня я в Новозыбкове у родной матери. Это чудо! Конечно, сразу ни я, ни мать, мы не узнали друг друга. Вот примерно как говорит мать: «Губы, нос, глаза мои, а вот, если есть на правой стороне шеи родимое пятно, то ты мой сын». И что вы думаете, сама же снимает с меня шарф, а с правой стороны на шее есть родимое пятно. Здесь, конечно, слезы радости хлынули из ее глаз. Ведь двадцать четыре года оплакивала она меня и брата… Я, оказывается, очень хорошо помню смерть отца, похороны, даже расположение комнат, где мы жили. Начало войны, телегу, женщину, с которой мы были… Сейчас только остается выяснить, почему я пишусь Перевожкин, а не Перевозкин, почему я родом из Бобруйска, а не из Борисова и почему я 1935 года рождения, а не 1933?..»

Международное

От Виктора Рудника

В передачу «Найти человека»

«…Я получил ваше письмо и сразу начал разыскивать детей г. Перевозкиной А. Р.

Вот что удалось мне установить: в г. Белостоке живет парень — ему сейчас двадцать пять лет, которого в июне или в июле 1941 года усыновила одна семья рабочих. Его назвали своей фамилией и окрестили в римско-католической церкви. Зовется он теперь Лапинский Збигнев-Валентин. Более подробно его историю расскажу вам в другом письме. Пока что прошу поверить мне на слово, что все обстоятельства показывают, что Лапинский Збигнев-Валентин будет именно младшим сыном Перевозкиной А. Р. — Валерием. Я в этом убежден. Но мое убеждение, хотя оно основано на показаниях и свидетельстве многих людей, не может быть равнозначно объективной правде, К сожалению, не удалось мне найти каких-либо писаных документов. Их нет и быть не может. Ведь Валерий имел тогда — в 1941 году — всего один год и один месяц. Его самые ранние детские воспоминания относятся к теперешним родным — к семье Лапинских.

Я обратился за советом к знатному местному эксперту по судебной медицине — профессору Бырды. Она возглавляет кафедру и отдел судебной медицины Белостокского медицинского института. Она посоветовала мне провести исследования группы крови у этого парня и у Перевозкиной. Она пообещала сделать это лично у Лапинского Збигнева-Валентина. Но как исследовать группу крови Перевозкиной А.Р.? Может, вы могли бы в этом помочь? Профессор Бырды сказала мне, что в Советском Союзе самым знатным специалистом в этой области, по ее мнению, является доктор Бронников…»

Из письма А. Р. Перевозкиной

«Искренне благодарю вас и преклоняю свою седую голову перед вами за ваше участие в розыске моих детей Коли и Валерия. С Колей у нас самые наилучшие отношения, хотя и вырос он без меня, но он здесь, на нашей земле, и каждую минуту я могу быть с ним. А Валерий?

Бессонные ночи, всякие мысли и тревоги снова овладели мною. Много писем я написала Руднику, он принял самое активное участие — большое ему материнское спасибо. Я всей душой верю, что найденный им Лапинский — это мой Валерий. Но мне очень хочется увидеть своего малыша, какой он есть, да и должен ведь он знать, что отец его настоящий был коммунистом и человеком чистой и открытой души. Как мне поступить? Возможно, его можно вызвать в Москву, и я бы с Колей приехала туда к вам, — я тогда вышлю вам приглашение Валерию, а если этого сделать нельзя, то, может быть, возможно мне туда поехать с Колей? Повидать Валерия и показать ему могилу отца… Я искренне благодарна Лапинским за воспитание моего сына, но неужели они будут такими жестокими, что не разрешат человеку в двадцать пять лет повидаться с матерью? Я его у них не отбираю, пусть он живет с ними, пусть решает, как ему хочется, но повидать его я должна…»

Международное

От Виктора Рудника

Белосток

«…Я сообщу вам факты, которые привели меня к убеждению, что Збигнев-Валентин Лапинский — это именно Валерий Иванович Перевозкин…

Конечно, первой нитью были копии писем А. Р. Перевозкиной и гражданки Марии Карпович из деревни Соболево, Белостокского воеводства, которые вы прислали мне в ноябре прошлого года. На основании этих писем я сделал информацию и напечатал ее в белорусском еженедельнике «Нива». Затем оба письма почти целиком напечатал в польской «Газете Белостоцки».

Первая откликнулась гражданка Валентина Попард. В 1941 году она работала учительницей в деревне Каменки, вблизи деревни Соболево.

— Помню, — говорила она, — что в начале войны в деревне Соболево, на поле одного крестьянина, кажется в клевере, нашли какое-то маленькое дитя. Оно было едва живое.

В тот же самый день ко мне в редакцию явился Владимир Луцкевич из деревни Соболево.

— Я живу по соседству с гражданином Сидоровичем. Помню, в начале войны, когда немцы напали на Советы, к Сидоровичу приехала какая-то русская женщина, врач или ветеринар. С ней было двое детей — маленькая девочка и малец лет семи-восьми. Мальчика этого она оставила у Сидоровича, а сама с девочкой куда-то уехала. Мальчика звали Коля, был темный блондин. В то же время на поле жителя деревни Соболево Антона Петровского в клевере нашли дитя, мальчика, блондина, возрастом в год-полтора. Я лично был свидетелем этого события. Было это так.

После бомбежки несколько человек беседовали на взгорке возле усадьбы Петровского. Вдруг кто-то заметил, что в клевере что-то белое шевелится. Пошли посмотреть, и оказалось, что это живое дитя. «Что с ним делать?» — забеспокоился Петровский. «Бери себе… На твоем поле — твоя находка», — сказали мы. «Ведь у меня своих шестеро», — говорит он. «Когда хватает для шестерых, хватит и седьмому», — толковали люди.

Петровский взял этого ребенка, его супруга обмыла его и напоила молоком. Петровскому помогали люди. Приносили молоко и хлеб. Когда Коля увидел этого ребенка, то он сказал, что это его брат. Некоторое время дети жили в нашей деревне, потом их вместе отвезли в какой-то детский дом под Белостоком. Но немецкие власти ликвидировали этот детдом, а всех детей забрали к себе католические монашки (шаритки)».

А вот свидетельство других: сын Сидоровича Станислав рассказывает:

«Ветврач Голубева в июне 1941 года приехала к нам в деревню Соболево на лошади. Вместе с ней было двое детей: девочка и мальчик лет семи, звали его Колей. Голубева жила у нас около двух недель. Потом сказала, что она уезжает и хочет оставить у нас мальчика. Отец мальчика, рассказывала она, помер, а мать разбомбили. Коля оставался у нас еще примерно четырнадцать дней… Потом Колю вместе с ребенком, которого нашли на поле у Петровского, отправили в сиротинец в Маювке. Не могу уверенно сказать (столько лет прошло), говорил ли Коля об этом ребенке, что он его брат. Но лично думаю, что был это брат Коли. У нас других советских детей не было».

За добавочными сведениями я обращался тоже к Ксении Петровне Голубевой. Вот выдержки из ее длинного письма:

«…Я распрягла лошадь, привязала ее за бричку, посадила под куст Валерика, дала ему поесть, просила остаться с ним Колю, но Коля побежал за мной, а Валерика мы оставили, думали, что придет кто-нибудь забирать вещи и лошадь, заберет и мальчика.

Я со своей годовалой дочерью на руках вышла в деревню Соболево; у первого дома нас встретил мужчина. Это и был Сидорович. Я рассказала, откуда я еду и что со мной случилось в дороге, где мной оставлен ребенок и лошадь с вещами… Сидорович пригнал лошадь, бричку и часть вещей, но Валерика там не было. Сидорович мне сказал, что мальчика взяли жители этой же деревни, они бездетные, если не найдется мать, то они его усыновят. Фамилию их не помню… Я попросила Сидоровича оставить Колю у себя, так как он старше, чтобы дети знали, что они братья. Сидорович согласился..»

И, наконец, мне рассказал гражданин Иван Хшановский:

«Супруги Бронислав и Владислава Лапинские — мои хорошие знакомые и друзья. У них на протяжении десяти лет супружества не родились дети.

У меня в деревне Соболево есть родственники. От них я узнал, что у крестьянина Петровского находится русский ребенок, родители которого погибли. Рассказал это Лапинским. Они решили взять ребенка, но в деревне его уже не было. Мы поехали за ним в монашеский сиротинец в Белосток. Монашки нам отдали мальчишку. Малютку сейчас же занесли в костел, окрестили его, назвав двумя именами: Збигнев-Валентин. Наверное, думали, что русское имя Валерий по-польски произносится Валентин.

Письмо мое слишком разрастается, а вместе с тем растет количество разных ошибок относительно русского правописания… Но я должен сказать еще одно: А. Р. Перевозкина в своем письме, копию которого я получил от вас, пишет, что Валерик родился 15 мая 1940 года? В личных документах Збигнева Лапинского дата рождения точно такая — 15.5.1940 года».

Из письма Виктора Рудника Николаю Ивановичу Перевозкину

«…Я лично не имею никаких сомнений, что парень, который сейчас называется Лапинским Збигневом-Валентином, является именно вашим братом Валерием Перевозкиным. Но мое убеждение и свидетельство других людей еще не вполне достаточно, чтобы сразу Лапинский стал Перевозкиным. Ему это надо доказать. Когда вы, Николай Иванович, остались без родителей, вы считали себя сиротой. И, как бы ни сложилась ваша судьба, вы всегда знали, что у вас были и отец и мать. Вы знали свою фамилию и имена своих родителей. А Валерий?.. Долгое время он ничего не знал о своем происхождении. В 1944 году у Лапинских родился свой сын. Знакомые обращали внимание, что эти братья совсем не похожи друг на друга. Збигнев (извините меня, но я пока что вынужден так его называть) стал догадываться, что не является родным сыном Лапинских. Года два-три тому назад откровенно о его происхождении Збигневу рассказал один родственник Лапинских. Но информатор был тогда слишком пьян, и Збигнев ему тоже не поверил. Не сразу он поверил и мне, хотя я предоставил ему все факты, которые только удалось мне собрать… Потому я вам до этой поры не подавал адреса Валерия. Теперь могу дать. Лапинский Збигнев-Валентин является взрослым, вполне самостоятельным человеком и полноправным гражданином ПНР. Он может поступать как хочет…»

Из передачи «НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА»

«…Я рада вам сообщить, что наконец-то закончились поиски сыновей Александры Родионовны Перевозкиной. Отрадно, что и на этот раз помогли отзывчивые радиослушатели.

Как вы помните, старший сын Николай был еще в прошлом году найден благодаря Галине Сергеевне Юрьевой. Теперь нашелся и младший, Валерий, с помощью польского журналиста Виктора Рудника, который, услыхав нашу передачу о годовалом мальчике, пропавшем двадцать пять лет назад в Белостокской области, энергично взялся его искать. И нашел в Польской Народной Республике. Нитью для поисков послужило письмо польской радиослушательницы Марии Карпович. Вы можете себе представить, как горячо стремилась Александра Родионовна увидеть и младшего сына. Не так уж сложно было вызвать его из Польши на свидание с матерью. Но подумать только, в какое трудное положение попали бы мы все, если бы Збигнев-Валентин все же оказался не тем, кого мы искали. Тяжелое разочарование постигло бы прежде всего мать… Чтобы исключить всякие сомнения, я прибегла к помощи «техники» — попросила московское телевидение помочь нам. И один из журналистов, поехавший в командировку в Польшу, обратился с просьбой к польским товарищам снять Валерия на кинопленку. Довольно быстро кинопленка была прислана. И вот Александра Родионовна, приглашенная в Москву вместе с Николаем, входит в кинозал телестудии. Все взволнованы, ведь сейчас матери предстоит узнать или не узнать сына. Только она одна спокойна, ни о чем не догадывается. Гаснет свет. На экране появляются кадры — высокий, худощавый молодой человек со своей невестой выбирает в магазине подарки. И тут в напряженной тишине раздался голос матери. Она сказала негромко и ласково:

«Ох, вот он — моя деточка!.. Кровь моя родная…»

Она сразу узнала сына, он оказался похожим и на старшего брата и на отца.

На следующий день Александра Родионовна и Николай пришли ко мне домой. Мать словно светилась счастьем, которое наконец вернулось к ней. У меня мелькнула мысль — вот живой классический образ счастливой матери, который порой долго ищут кинорежиссеры для своих героинь. Чудная женщина, мудрая, скромная, полная достоинства. Еще красивая в свои семьдесят пять лет. Столько горя выпало на ее долю, но она сохранила живое чувство юмора, способность молодо радоваться. С лукавством рассказала о том, как Двадцать лет назад к ней сватался вдовец, и тогда она ему ответила: «Не выйду замуж, пока обоих сынов не найду».

— А теперь я такая счастливая, хоть сейчас свадьбу играй, да только не знаю, тот вдовец живой ли?

Мы расстались, и в тот же вечер Александра Родионовна с Николаем уехали вместе в Новозыбков».

Из письма Перевозкиной А. Р.

«…Слушала вас по радио, мне казалось, что я как будто была с вами рядом, и сейчас, когда я немного успокоилась, так хотелось с вами говорить и говорить.

Только теперь я пришла в себя от всего пережитого. Встречала Валерия и Виктора Максимовича Рудника. Вокзал был переполнен людьми, я как будто в каком-то сне. Не чувствовала земли, по которой шли мои ноги. Горком партии и горисполком сделали все возможное для встречи моих детей, я очень благодарна им за такое внимание к простому человеку.

Когда стал приближаться поезд, то стоявшие на площадке проводники стали показывать, где мой сын: проводник первого вагона указал на второй, проводник второго — на третий, а проводник третьего вагона поднял флажок над головой, да так и остался до остановки поезда. Толпа хлынула к поезду, и нас оттеснили. Когда Валерий сошел с поезда, то не знаю, какая сила его потянула ко мне, ведь кругом было много народу, и он никуда не пошел, а бросился на шею ко мне и сильно заплакал, только говорил «дрога мамуся». Я не могу вам передать, как дороги были эти первые слова для меня! Коля стоял рядом, и Валерий, взглянув на него, обнял, расцеловал, а сам только и говорил «дроги мой брат», это была встреча горя и радости всей семьи… Домой приехали вместе, и за все три недели пребывания он от меня не отошел ни на минуту. Ему так понравилось здесь, что он с неохотой уезжал. Сходство его с отцом поразительно и в характере и в поведении. Брат мой родной и он настолько похожи, что никакая экспертиза не нужна. Настолько мы все счастливы, что я теперь согласна жить хоть два века, только чтобы видеть сыновей…»