Онлайн чтение книги Наша Рыбка
Глава пятая

– К семи приходите. Что?

Я сидел бесполезным предметом мебели на кухне Петиной бабушки и наблюдал за тем, как Воронцов, Люда и Таня Морозова придумывают нам ужин. Петя тем временем еще и говорил по телефону, прижав трубку плечом к уху, потому что руки у него были перепачканы.

– Никакой травки! Да, имей совесть, Вадим! Не у себя дома!

Ну что за спектакль, первым же начнет спрашивать, не захватил ли кто. Выпендривается перед бабами, сволота.

Он с ловкостью акробата зажал трубку локтями. Да! Я еще не объяснил, почему руки у него были грязными… Петя готовил! То есть не именно в тот день, а вообще. Он реально умел готовить, причем делал это так круто, что мы каждый раз, оказываясь у кого-нибудь дома, пытались уговорить его что-нибудь сделать. Даже девушки признавали его талант.

– Уже полный балкон бухла, а этот дебил еще про травку! – Закончив разговор, он продолжал бубнить себе под нос, как ворчливый дед.

– Вадик просто большой ребенок. Он еще не повзрослел, – примирительно сказала Люда и вручила мне огромную миску с салатом. Люда высказывала свое мнение по каждому вопросу, иногда уносясь в такие дебри, что начинала путаться в собственных высказываниях. Я уже предчувствовал, что сейчас Вадик будет разобран по полочкам.

Я пошел бродить по квартире. В комнатах пахло старостью, но вместе с тем чем-то уютным, забытым, словно оставленным в прошлом. В личных владениях Петиной бабушки книги и спортивная сумка с вещами смотрелись осиротело. Комнатные цветы, названия которых я никогда в жизни не запомню, так буйно и гордо вывешивались из своих горшков, будто после отъезда Тамары Петровны остались за главных в этой квартире.

Я перетащил из маленькой комнаты в зал допотопный крепкий стол и разложил его; он был таким же самодостаточным, как и растения, – здесь все вещи и предметы жили своей собственной жизнью, отдельно от Пети.

– Сколько человек придет? – крикнул я, собирая из всех углов стулья и табуретки и придвигая их к столу.

– Сейчас, – донеслось из кухни.

Петя вошел в комнату и поставил на стол ту миску, в которой я мешал салат.

– Хрен их знает. Половина никак не определится: успеет – не успеет, сможет – не сможет… Оно и лучше. Так легче контролировать, чтобы не нажрались в стельку.

– А из универа кто-нибудь придет? – Я начал издалека. Ножка стула царапнула паркет.

– Кто, Лерка, что ли? – рассмеялся Петя.

– Ну, Кирилл там. Саня.

– Нет, я не позвал. Они как-то не вписываются, – он замялся, – лучше пусть все свои будут.

– Ну да. А кого-нибудь еще пригласил?

– Нет, да кого?

– Не знаю… каких-нибудь старых знакомых. Или новых.

Петя поглядел на меня пристально. Своими дурацкими намеками я смахивал на идиота.

– Можно было Ярославну, например. Интересно, по-моему. – Я сказал это как бы между прочим. – У тебя вроде был ее номер. Или нет?

– Да. – Петя принялся переставлять стулья в другом порядке. – Я думал ее пригласить. Странно, да? Я ей уже звонил, она не взяла.

– Звонил? – Я почувствовал, как внутри что-то оборвалось. – А когда?

– Сегодня. И вчера тоже. Ну и… В общем, не берет она. Но можно еще попробовать.

– Да, давай ее телефон. Ты иди готовь дальше, а я позвоню.

Я снова вернулся в маленькую комнату, плотно прикрыл дверь и уставился на заветные цифры. Почему я так хотел ей позвонить? И зачем было звать ее на Петин день рождения? А Воронцов! Тварина! Звонил ей и даже меня не предупредил! Я вспомнил свои записи в блоге о том, что Петя больше не станет втягивать меня в свои приключения. Кажется, я был прав.

Я позвонил. Первый длинный гудок заставил меня поволноваться, но, когда и через полминуты он продолжал монотонно звучать, я понял, что волнения напрасны.

– Ну что? – спросил Петя, едва я вошел на кухню.

– Не берет, как ты и говорил.

– Кто не берет? – с интересом воскликнула Люда.

– Да так, одна наша знакомая. Я решил, что надо ее тоже позвать, да и Петя не против, но только вот она куда-то пропала.

– Девушки иногда так делают… хотят показать… – Я не смог дослушать Люду, этого внезапного знатока женской психологии, и опять пошел звонить.

Как и в первый раз – ничего. Я позвонил три раза подряд, представив, что на месте Ясны посчитал бы себя навязчивым маньяком. По сути, я им и был.

В дверь позвонили, я пошел открывать. Серега Морозов подоспел на помощь своей жене и Пете.

– Ну как вы тут? Здорова, именинник!

– Привет. – Петя пожал его руку, заметно обрадовавшись его появлению. – Мы еле справляемся. Сегодня все будут жрать только салат.

– И индейку по-мексикански, – добавила Таня. – Представляешь, Петя такое умеет!

Я оставил их и удалился в свое убежище. Наглые комнатные цветы обвили меня своими холодными листьями, и я опять набрал номер Ясны, уже просто так. Маньяк так маньяк. Пусть считает, что кто-то сошел с ума. В этом плане мне, конечно, было на руку, что она не знала моего номера.

– Але? – вопросительно прозвучал голос в трубке, и я не сразу понял, что это было адресовано мне.

– Але, – повторили на том конце.

– Алло… Ясна?

– Да-да.

Я открыл рот, как рыба, и ничего не смог сказать. Я был застигнут врасплох. Забыл уже, что у нее был такой голос, резковатый и смелый.

– Ясна, привет! Я не знаю, помнишь ли ты меня… Это Игорь. Ну, искусствовед…

– А, припоминаю, – она засмеялась. – Привет. Ты долго звонил? Я не могла ответить, извини.

Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату заглянул Петя. Лицо его вытянулось от удивления, когда я показал пальцем на трубку и беззвучно произнес: «Это она».

– А мы… Петя звонил тебе сегодня утром…

– Это был Петя? – Снова раздался ее смех. – Пусть не обижается, я не могла говорить. Перезванивать не стала, потому что не люблю перезванивать на незнакомые номера. Однажды перезвонила и нарвалась на какую-то злую тетку. С тех пор никогда так не делаю.

– Ясно, – я улыбнулся. Вот все как просто! А я уже успел напридумывать! – Ну… ты как?

– Отлично, а вы?

– И мы. Что сегодня делаешь?

– У меня много планов. А почему ты спрашиваешь?

– Сегодня у Пети день рождения.

– Правда? Так ты поздравь его от меня!

– Ладно, да. Но мы хотели пригласить тебя с нами… праздновать.

В ответ молчание.

– Мы празднуем тут, у Петиной бабушки! Будет несколько наших друзей…

– Несколько друзей? – переспросила она, и я вдруг почувствовал холод в ее голосе. Боже! Что она подумала о нас?! Наверняка посчитала нас кончеными извращенцами.

– Нет, стой… ты не поняла… Прости нас за тот вечер, это было… Я не знаю, что с нами было. Мы не такие, серьезно.

Она засмеялась опять, но на этот раз натянуто.

– У нас сегодня обычная вечеринка. Ничего не повторится… нам очень… стыдно.

– Я не смогу прийти, – ответила Ярославна, – правда. На сегодня много дел.

– Да, я понял.

– Но спасибо за приглашение, – она усмехнулась.

– Не за что…

– Ладно, тогда прощаемся? – Казалось, что она улыбается, но я не мог понять, значила ли эта улыбка что-то хорошее или же наоборот.

– Да, наверное.

– Пока, Игорь.

– Пока.

Ее голос сменился короткими нудными гудками.

– Не придет?

– Нет, – ответил я, стараясь скрыть новое для меня неопределенное чувство под миной равнодушия. – У нее дела какие-то.

Петя кивнул и пошел встречать остальных гостей, которые названивали в дверь.

У нас была огромная компания, поэтому как минимум раз в месяц, а то и чаще мы праздновали чей-нибудь день рождения. Еще мы собирались вместе почти на все остальные праздники, но иногда и просто без повода. Летом это было прекрасное время: мы устраивали пикники, катались на лодках, пару раз ездили на дачу и там отрывались. Зимой – сложнее. Приходилось либо сидеть у кого-то дома, – что по сути своей не так круто, как играть всем вместе в водное поло, – либо ходить в кино. Выставки и театр мало кого интересовали, в основном только меня, Петю и Григория. А, нет, был еще Тимур, он любил все, что связано с фотографией, и поэтому сопровождал нас на весенние «Фотобиеннале». Короче, все очень прилично. Лишь иногда немного легких наркотиков и хорошего алкоголя. Все были большими хорошими детками. Только мы с Петей слегка подпортили картину. Если уж в тебе есть гнильца, она же все равно вылезет, правда?

В квартиру Петиной бабушки многие любили «вписаться». Иногда торчали здесь по несколько дней подряд. А уж день рождения – самое милое дело. Так что сегодня ожидались все и даже больше. Правда, я неожиданно понял, что у меня дерьмовое настроение и совершенно не хочется видеть все эти веселые лица.

Я представил, что встречусь с Иришкой и вновь что-нибудь к ней почувствую. Вспомню, как мы целовались украдкой, когда наши отношения только завязывались. Вспомню, как ходил провожать ее отсюда до ее дома. Вспомню, как сводило все в животе, когда она дотрагивалась до моего тела, засунув руку мне под футболку… Почему же все закончилось?

И еще я не хотел видеть Вадика. Я пока еще не знал точно, но уже догадывался, что именно он рассказал Ире обо мне и Дроздовой. Я не хотел, чтобы он начинал свой обычный спор об искусстве, чтобы снова цеплялся к Пете, чтобы с умным видом включал «диванного» критика.

Но вы, конечно, понимаете, что я не провел весь вечер в тоске, – иначе не стал бы вспоминать этот день.

Вадим со своей новой девушкой пришел вслед за Сергеем и мало-помалу заострил свое внимание на мрачном мне, спросив, как поживает Иришка. Я ответил, что больше ее делами не интересуюсь, и он стал пересказывать своей любопытной подружке нашу историю, открыто намекая на то, что я, как полный козел, изменил Иришке с какой-то непонятной девчонкой, чем разрушил нашу прекрасную любовь. Я не знаю, почему Вадик был так слеп относительно Иры, но втайне порадовался, когда заметил, что, сильно увлекшись описаниями Иришкиных достоинств, он довел свою подругу до ревности. Петя в это время тоже разглядывал этих двоих. Я уже ждал от него комментария по поводу «сисечек» этой девицы. Хотя, вот странность, на самом деле ему нравились девушки, похожие на худеньких мальчиков из балетного класса. Какие-то бледные, блеклые, угловатые, странные. Но фигуристых барышень он был не прочь обсудить. Блондинки с большой грудью все же были больше в моем вкусе.

С приближением вечера народ стал валить толпами, катастрофически не хватало еды и стульев, но Петя волновался только о целости и сохранности бабулиных сервизов, а мне приходилось как-то находить места для сидения.

Мы играли в мафию, а гости все приходили и приходили. Мне казалось, что на всех не хватит игральной колоды карт. После мафии посыпались какие-то дикие тосты. Кто-то принес с собой две бутылки «Бейлиса» и «Монополию». Пришлось разгребать посуду на столе, чтобы освободить место для бумажного поля.

Дверной звонок в который раз затрезвонил – я уже перестал различать его в звуках игравшей музыки. Открывать пошел Григорий, потому что сидел ближе всех к выходу в коридор.

– Если это соседи, нам крышка, – пробормотал Петя. – Скажи им, что никого нет дома!

– Ага. А все эти ботинки в прихожей тогда чьи? – тут же откликнулась Таня.

– Петя, это к тебе, – крикнул поэт, и Воронцов поплелся из комнаты.

Я был уверен, что это не соседи. Думал, что кто-то из наших просто сильно опоздал, и мне даже не было особо интересно, кто именно. И только когда я различил в гаме веселых голосов знакомый смешок, у меня на спине выступил пот.

Я обернулся к двери и увидел Ясну. Петя шел за ней.

– Ого, «несколько друзей», – улыбнулась она, обводя комнату взглядом.

– Это Ясна, – объявил Петя. – Ясна, я тебе не буду никого называть, их тут слишком много. Ты хочешь есть? У нас осталась еще индейка, правда, мало.

– Эй, неси стакан. Налейте что-нибудь девушке, – скомандовал Тимур.

– Нет-нет, – она засмеялась. – Не надо.

– Да ладно тебе. «Бейлис»? Есть вино и шампанское.

– Спасибо, я не пью. Ну только если сок.

Кто-то быстро налил ей сок.

– Ой, у тебя глаза разные! – восторженно воскликнула Таня Морозова, и все тут же стали разглядывать Петину гостью.

– Почему это ты не пьешь? – Вадик, как всегда, забыл про такт. – Мама не разрешает?

– Нельзя. – Ясна ответила на удивление весело.

– Болеешь? Или беременна?

– Ни то и ни другое.

– Аллергия?

– Нет.

– А что?

– Вадик, оставь ее в покое! – воскликнула его девушка.

– Да я просто пытаюсь выяснить почему…

– Не пытайся, я все равно не скажу, – Ясна рассмеялась.

Я смотрел на нее, сидя среди толпы гостей. Надо было потеснить всех, чтобы она придвинулась к столу, но я не мог пошевелиться.

– Игорь, ну кидай уже кости. Твой ход. – Из оцепенения меня выдернул голос Люды.

Только тут Ясна на меня взглянула.

– Игорь! – Она улыбнулась. – А я сразу тебя и не заметила.

– Ты все-таки пришла, – смущенно сказал я. – Сделала все дела?

Она кивнула. Я вернулся к «Монополии».

– Кто это? – заговорщически спросила Иришка, все время сидевшая около меня.

– Знакомая.

– Она такая чуднáя…

Я скривил рот в подобии улыбки. Ну и слово же она выбрала! «Чудная»! Не «странная» или «необычная».

– Сама ты чудная, – ответил я.

– Можно книжку посмотреть? – спросила Ясна у Пети, указав на полки с Петиными сокровищами.

– Конечно!

Она долго перебегала глазами по рядам корешков, а потом вытащила какую-то книгу и села с ней в кресло, подальше от стола. Петя тут же устроился на подлокотнике, и я попытался разобрать, что он ей говорит.

– Снилось… Я был…

А, ну все понятно. Рассказывает, как стал во сне бабой. Ясна, не слушай его.

Но она слушала. И даже очень заинтересованно. И задавала вопросы!

– А что это было за место? А потом? Говоришь, ярмарка? А как выглядело помещение? Она разбилась на машине? Ты видел это ее глазами или со стороны?

– Я был в машине, но, когда случилась авария, я оказался как бы снаружи! Да, и видел свое отражение в зеркале. У меня были волосы вот такой длины. Русые. Знаешь, на вид было лет тридцать, наверно.

– Похоже на эпизоды из чьей-то жизни.

– Да-а, наконец-то кто-то это понял!

Я быстро проиграл, перелез через нескольких гостей и подошел к ним. Петя тут же куда-то свинтил с опустевшим бокалом Ясны. Она потянулась ко мне и отрывисто чмокнула в щеку. Мне сжало горло.

– Обычно девушки смотрят импрессионистов, – заикаясь, пробормотал я. – Импрессионисты всем нравятся.

– Мне тоже. Хотя нет, они скорее… просто у меня на слуху.

– А почему ты тогда выбрала Якоба Йорданса?

– Не знаю, наверно, из-за имени. Оно странное, я о нем никогда не слышала. Но его работы оказались интересными. Хотя в этом я мало понимаю.

– Петя увлечен искусством Фландрии и Фламандии. Смотри, в его коллекции полно соплеменников Йорданса.

– Я их не знаю, я же не разбираюсь в живописи так хорошо, как вы. О, вот это мне нравится. – Она ткнула пальцем в картину, на которой за столом вместе с крестьянами сидел козлоногий сатир.

– А эта, – я указал на соседнюю иллюстрацию, – называется «Бобовый король». Было такое поверье, что тот, кто найдет в пироге боб, станет королем на целый день.

– Игорь, – вдруг оборвала меня Ясна, осторожно коснувшись моей руки, – почему вон та девушка со светлыми волосами так на нас смотрит? Мне кажется, ей не нравится наше общение. Иди сядь обратно к ней!

– Это не девушка, – ответил я.

– А кто же?

– Это Аурелиано Буэндиа.

Ясна несколько секунд над чем-то думала, а потом засмеялась.

– Все, я вспомнила. Поняла, о чем ты. Когда я про рыбку пошутила… Но ты не так все понял. Если тебе правда интересно, эту золотую рыбку мне родители подарили.

– Ясна, что это такое за имя? – подвыпивший Вадик нашел себе новую жертву.

– Сокращенное от Ярославна. – Она захлопнула книжку и посмотрела прямо на него: я видел, как у него забегали глаза от неловкости! Эти разноцветные радужки смущали не одного меня.

– Ярославна? Это что, отч…

– Нет, не отчество.

– А откуда вы знакомы с Воронцовым, если не секрет?

– Так мы… мы из одного универа, – ответил за Ясну подоспевший Петя. Он принес на тарелке кусок индейки и подал гостье. – Ешь, это мы с Таней готовили.

Пока она ела, несколько наших друзей засыпали ее вопросами, но скорее из вежливости, чем из интереса. Хотя, уверен, нашлись те, кому все же было любопытно, почему Петя решил позвать на наш праздник девушку, о которой никто никогда не слышал.

– Это Григорий. – Петя указал на долговязого Гришу. – Он поэт. Мне кажется, тебе это должно понравиться.

– Поэт? – Яснины глаза заблестели. – Да у вас тут сборище богемы. Григорий, вы в самом деле поэт?

– Да, пытаюсь им быть.

Они тут же принялись болтать о поэзии, что в рамках нашей вечеринки смотрелось странно. Оказалось, что Ясна работает в университетской газете, и там иногда публикуют стихи. После этого Вадима опять понесло. Вроде того, что «эти два искусствоведа и подружку себе под стать нашли».

– Не обращай внимания, Ясна, Вадик неравнодушен к искусству, – вступилась Таня Морозова. – Он вечно задирает Петю с Игорем.

– И под искусством он понимает даже университетскую газету? – улыбнулась Ясна в ответ. – А вообще интересно, что именно тебе не нравится в искусстве?

– Ой, нет, Ярославна, это бесполезно! – встрял Петя.

– Нет-нет, интересно! Ведь искусство – важный элемент культуры. Нападать на него – это в глазах многих все равно что признавать самого себя некультурным человеком, поэтому…

– А кто тут нападает на искусство?! – воскликнул Вадик. – Я всегда говорю только, что искусствовед – идиотская профессия. Да, эти люди много знают, но их знания – ни о чем!

– То есть произведения искусства – это ничто?

– Вообще-то, да! Они занимают какое-то место в жизни, но нельзя его переоценивать. Ты понимаешь, что они (он указал на нас с Петей) будут всю жизнь делать? Заниматься тем, что не несет никакого практического смысла! По-моему, полный идиотизм.

– Понимаю, – улыбнулась Ясна.

Все ждали, что она скажет что-то еще, но на этом спор закончился.

И я вдруг подумал, что Ясна тоже с нами заодно.

Теперь нас стало трое.