Онлайн чтение книги Одна истинная королева. Книга 2. Созданная из тени Aus Schatten Geschmiedet
Глава 11

Меня разорвало на части.

Вот первая мысль, которая всплывает из черной пустоты. За ней следует вторая: меня разорвало на части, но я все еще мыслю. И тут приходит осознание, ясное, словно миг пробуждения от кошмарного сна. Понятия не имею, где я. Но я – дома.

Это Лиаскай. Из-за нее зудит невидимый след на лбу, оставленный тиарой Стелларис. Лиаскай приводит меня в чувство, заставляет мое сердце биться быстрее. Она сияет вокруг, сияет во мне, переливается всевозможными оттенками золотого, оранжевого и розового, будто рассвет. Она прекрасна, как день после долгой ночи. Лиаскай испытывает облегчение, которое никак не вяжется с одолевающими меня ужасом и смятением. Но ее чувство так сильно, что на глаза у меня наворачиваются слезы: я будто обняла того, по ком очень скучала…

С тихим стоном я поднимаю голову и вглядываюсь в серые сумерки: где же то блещущее красками утро, которое я видела в своем воображении? Я лежу на осыпи у скалы, уходящей высоко вверх. Запрокидываю голову, но все равно не вижу, есть ли у нее предел. В воздухе витает какой-то странный запах. Касаюсь влажного лба – пальцы пачкает кровь вперемешку с потом и темно-серой грязью. Я уже думала, что расшибла голову, но нет, это просто царапина. С усилием встав на колени, оглядываюсь по сторонам. Цуруги валяется неподалеку среди камней. А там… Тут я вскакиваю, хватаю меч и, опираясь на него, ковыляю вперед. Радость от возвращения в Лиаскай угасла: передо мной зияет пропасть. Я на каком-то отроге, кругом лишь скалы и ущелье, которое кажется бездонным. Из него поднимаются пары, пахнущие серой, холодом и солью, будто там, на дне, бурлит кровь. Меня мутит, и я потираю лицо, чтобы успокоиться. Здесь до необычайности тепло, на мгновение мне даже кажется, что я попала прямиком в преисподнюю. Ладно, не суть важно, потом разберусь, что это за место. Сейчас главное другое: где же Натаниель?

– Натаниель! – окликаю его я.

Сначала кричу тихо, боясь, что меня услышит кто-то другой. Затем, покрепче сжав меч – обитатели ущелья, только попробуйте подойти, – зову Натаниеля снова и снова, срывая голос.

Никто не отзывается. Только из ущелья то и дело доносится шипение, а глубоко в недрах скал что-то клокочет, будто у камней есть нутро.

– Натаниель! – хриплю я. Слезы градом катятся по лицу – не знаю, виной тому отчаяние или странные пары. Натаниель где-то здесь. Я ведь удержала его, в этом сомнений нет.

Осторожно иду по краю отрога. Как глубока эта пропасть? Пинаю камешек и жду, когда раздастся тихий стук: у пропасти должно быть дно. Тишина длится целую вечность, и я разрываю ее, окликая Натаниеля.

Ничего.

Вдруг Натаниеля выбросило совсем рядом со мной и он… Нет! Нет, не может такого быть! Поспешно отмахиваюсь от этих мыслей – Натаниель не упал в пропасть. Нельзя поддаваться панике. И чувство вины мне ничем не поможет. Я всю голову сломала, но так и не поняла, почему перенеслась сюда. Я представила себе местность между Лирийскими горами и Долиной Ночного Прилива. Но как только магия подхватила меня, прежняя цель исчезла. Магия избрала иной путь и увлекла нас за собой. Но куда мы попали? Где я? Может, это какое-то ущелье в Лирийских горах? Нет, там камни слегка поблескивающие, светлые и шершавые. А здешние скалы темные и гладкие. Стряхивая с шубы пыль, я замечаю, что она сверкает, будто обсидиан, вулканическое стекло. В ужасе смотрю вверх. Пары, поднимающиеся из ущелья, окутывают все плотным туманом. Неба совсем не видно. Я попала в вулкан?

– Куда меня забросило? – Сама не знаю, к кому обращаюсь. К Лиаскай? К магии? К Церцерису отца, который я сжимаю в руке, или к самой себе?

Где Натаниель?

Звать его смысла нет. Здесь могут быть и другие отроги. Если повезет, то я найду Натаниеля на одном из них.

«Почему он не откликнулся на твой зов?» – шепчет голосок в голове, но я заставляю его умолкнуть. Сняв шубу, скатываю ее валиком и вместе с мечом прикрепляю к рюкзаку. Теперь надо придумать, как отсюда выбраться.

Карабкаться вверх бесполезно. Скала гладкая, отвесная, уходит куда-то ввысь. Нет, по ней мне не подняться. А вот спуск выглядит не столь безнадежно. В камнях много трещин, в которые можно упереться ногами, и маленьких щелей, за которые можно ухватиться руками. Я неспешно спускаюсь: понятия не имею, как глубока пропасть, и не уверена, что в следующий миг смогу найти опору. Мучительно медленно лезу вниз, и руки пугающе быстро устают. На несколько секунд я замираю в полной уверенности, что не могу ни подняться обратно на отрог, ни продолжить спуск. Пот льет в три ручья, от повлажневших ладоней на вулканическом стекле остаются блестящие пятна. Хочется зареветь, но я боюсь, что тогда силы окончательно меня покинут.

«Нет, я больше не могу!» – думаю я.

И вдруг меня охватывает спокойствие и решительность, словно кто-то ласково подул на саднящие ладони и придал мне смелости. Трещины в скале, за которые я цепляюсь, не изменились, но теперь кажется, будто края у них не такие острые. Я представляю себе, как нахожу опору в камнях. Иногда нужно лишь немного уверенности.

– Спасибо, – обращаюсь я к Лиаскай, не разжимая губ.

Тут я слышу стон. Совсем тихий. Даже не стон, а приглушенный вздох.

– Натаниель?

Собрав всю волю в кулак, я спускаюсь дальше. Вот он, другой отрог. Оценивать опасность сил нет. И я просто прыгаю, надеясь, что отрог – не игра воспаленного воображения. Приземляюсь жестко, обдираю о камни руки и колени. От удара ножны с мечом падают и с грохотом отлетают в сторону. Я тянусь за ними и краем глаза замечаю рядом какое-то движение. Поворачиваю голову, но там ничего нет. Наверное, это было видение, и теперь оно рассеялось.

Здесь темнее, жарче, от паров голова соображает тяжело и туго, будто я напилась. Вот, снова тот звук! Словно кто-то пытается дышать.

– Натаниель?

Тишина. И вдруг – негромкий смешок. Меня охватывает невероятное облегчение, которое затмевает все: удушливые пары, пыль на ладонях, боль в коленях. Я ковыляю на звук, не обращая внимания на мелькнувшую тень. Натаниель лежит, привалившись к камню. Голова у него вся в крови, которая тонким ручейком сбегает по лбу. Рядом с Натаниелем уже натекла целая лужа крови… От одного взгляда на нее мне делается дурно.

– Майлин, – шепчет Натаниель. Он смотрит невидящим взглядом куда-то сквозь меня. Отойдя в сторону, я понимаю, что это значит. Натаниель меня не видит.

Я опускаюсь на колени рядом с ним. В сумеречном свете ничего не видно, и я не знаю, как помочь Натаниелю. Да кого я обманываю? В рюкзаке есть бинты, но будет ли от них толк? На голове у Натаниеля огромная рана, однако кости целы. Плохо, если у него сотрясение мозга, но вдруг что-то похуже?.. Я машу рукой перед глазами Натаниеля, но он не реагирует.

– У тебя все хорошо? – озабоченно спрашивает он.

Не придумав ничего путного, говорю:

– Да уж получше, чем у тебя. Натаниель, ну как так?

Он еле-еле качает головой:

– Ты ведь захватила пластыри.

– Брось свои шуточки, Натаниель. Ты меня видишь?

«Умоляю, скажи, что видишь, – думаю про себя. – Просто скажи «да», соври мне!»

– Нет. Боюсь, я сильно приложился головой.

Дело дрянь. Дрянь-дрянь-дрянь!

– Ладно. Разберемся. Такое бывает, но затем должно пройти.

Натаниеля надо вернуть в Завременье. Я дрожащими руками выуживаю из кармана Церцерис. Он перенесет нас обратно, Натаниелю нужно в больницу, и как можно скорее! Но открыв медальон, я понимаю, что он нам не поможет. В ночных небесах нет ни капли магии. Касаюсь их, но ничего не меняется. Церцерис холодный, пустой и совершенно бесполезный. Магии требуется время, чтобы восстановиться, но… Тут сердце у меня сжимается. Вдруг этот неудачный прыжок сломал Церцерис?

– Не знаешь, куда нас занесло? – интересуюсь я. – Здесь повсюду вулканическое стекло. По-моему, это кратер или какое-то ущелье. Может, мы в вулкане? Чувствуешь, серой пахнет?

Натаниель кивает, но для его головы это уже слишком. Он заваливается на бок, а мое сердце стучит быстрее.

– Эй! Останься со мной. Не бросай меня одну в этой дыре! Не впадай в беспамятство, ни к чему это, слышишь? Ты просто расшиб голову. Рана сильно кровит и выглядит жутко, но на деле все не так страшно.

Натаниель не отвечает, и мне это не нравится. Достав из рюкзака бутылку, я брызгаю на Натаниеля водой. Вдруг у меня за спиной раздается рычание. Я быстро оборачиваюсь – и бутылка падает на землю. Из моей груди вырывается тонкий скулеж, потому что в нескольких метрах от нас стоит серебристо-серый волк, здоровый, размером с пони. Он с убийственным спокойствием нас разглядывает. Трясущимися руками я вытаскиваю меч из ножен и направляю его на могучего зверя, но тот продолжает просто смотреть. Затем – я и глазом моргнуть не успеваю – волк быстро исчезает и появляется снова, теперь совсем рядом с Натаниелем. Волк поводит носом, и я знаю, что он чует. Кровь.

– Даже не думай, – шиплю я, делая несколько быстрых шагов навстречу зверю. Но он снова испаряется и возникает в другом месте. Ближе не подходит, просто наблюдает за моими действиями.

И тут волк, задрав морду к небу, издает странный звук, совсем не похожий на обычный волчий вой, который я слышала. Нормальные волки воют звонко и тоскливо. Они будто зовут того, кто недостижим и далек. За последние полгода я поняла, почему тот вой так бередил мне душу. Есть в нем что-то от моей собственной судьбы, ведь я постоянно по ком-то тоскую и могу только молить ночные небеса, чтобы мы снова воссоединились.

Но вой этого волка другой. Он звучит как воинственная песнь, которую победители, празднуя свой триумф, поют в память проигравших.

– Майлин, – хрипло шепчет Натаниель за моей спиной. – Это ветровый волк. Майлин, беги!

Ни за что! Я угрожаю зверю мечом. Плевать, ветровый он волк или нет. Решил нами отобедать? Значит, очень оплошал.

– Он позвал стаю.

В гробу я видела его стаю.

– Майлин, – Натаниель говорит спокойно, будто нам не угрожает ужасная опасность. – Миледи. Ваше Величество. Прошу, уходи. Мне уже не помочь.

– Заткнись, – шиплю я, не спуская глаз с волка. Тот осторожно подходит ближе, наклоняя голову. Взгляд у него умиротворенный, но мне от этого не легче.

Я невольно вскрикиваю, когда в тумане мелькают еще две тени, которые неожиданно перекидываются в волков. Они чуть поменьше первого и явно моложе. Мех у них так и лоснится, а в глазах сверкают любопытство, желание поразвлечься и голод. Я атакую одного из них быстрым ударом – меч со свистом рассекает воздух, а волк, превратившись в ветер, в следующий миг оказывается у меня за спиной. Плохо, теперь он запросто может меня укусить! Но волк этого не делает. Я стремительно оборачиваюсь, и он исчезает, снова появляясь рядом со своими собратьями.

Одно дело сражаться, понимая, что противник сильнее и лучше тебя. И совсем другое, когда он открыто демонстрирует, что не будет с тобой драться. Когда он просто изучает тебя, анализирует, – словом, развлекается и коротает время. Чтобы затем уничтожить, беззлобно, одним ударом. И все это понимают. Волки. Натаниель. Одна я сжимаю меч, собрав всю волю в кулак: я вытащу нас отсюда. Я не для того вернулась, чтобы помереть в этой вонючей дыре.

– Вы знаете, кто я? – цежу я сквозь стиснутые зубы.

Три быстрых шага вперед – я бросаюсь в атаку на самого крупного, матерого волка. Тот растворяется в воздухе и появляется чуть поодаль.

– Я – Королева Лиаскай, – набрав в легкие побольше воздуха, я почти рычу на волков. – Проклятье, я – ваша Королева!

Но волкам все равно на короны и дворцы.

Волк помоложе исчезает и появляется возле Натаниеля. Тот лежит, смиренно опустив голову на грудь. Я бросаюсь к нему, но второй молодой волк преграждает мне путь. Он двигается со скоростью света! Бью его мечом – клинок снова разрезает пустоту. Волк рядом с Натаниелем, оскалившись, открывает пасть. Я слишком далеко… Нет, не думать об этом! Собрав последние силы, я нападаю на волка, будто он стоит прямо передо мной, и в последнее мгновение разжимаю пальцы, швыряя в него меч. Клинок попадает в волка, но тот снова испаряется. Еще чуть-чуть, и меч угодил бы в Натаниеля. Он, кстати, не такой уж и фаталист: двумя руками прижимает к груди кинжал, готовый вонзить его в глотки волкам, если те решат напасть.

Но волки не нападают. Все трое окружают меня. Они прекрасно знают, что вся сила человека – в оружии, а мой меч валяется далеко от меня. Тихий вой, который издает в ночи вожак, матерый волк, звучит почти печально. Молодые волки вторят ему решительным рыком. Их лапы бесшумно скользят по земле, круг все сужается, и я не могу шагу ступить, не коснувшись чьей-то шерсти. Нет, я не отступлю! Я не хочу, чтобы волки разорвали меня на кусочки и мой прах развеял ветер. Поэтому я докажу им, что и без меча очень опасная хищница.

Я пристально смотрю на матерого волка. Поворачиваюсь, стараясь не сводить с него глаз.

– Я – твоя Королева, – шепчу я. – Ты тоже часть Лиаскай, и я – твоя Королева.

Как же Лиам заставлял меня делать вещи, казавшиеся совершенно бессмысленными? Он обманывал меня. Внушал те чувства, от которых в тот миг была польза. Не умеешь светить – ослепляй!

Расправив плечи, я поднимаю подбородок, будто на голове у меня корона, и делаю шаг к вожаку. Он не обращает внимания на это предупреждение, а два других волка, рыча, подбираются все ближе. Они с нетерпением ждут сигнала от вожака, чтобы наконец-то наброситься. Они готовы к прыжку, их мускулы напряжены. Я ни о чем не думаю и полностью отдаюсь инстинкту. В одно мгновение я бросаюсь на вожака и обнимаю его за шею, зарываясь пальцами в густую шерсть. Краем глаза вижу, что молодые волки кидаются на меня, не сводя желтых глаз с моей шеи. Но ни один из них не решился на атаку. За спиной у меня возникает еще одна тень – и в руках у нее меч. А дальше все происходит так быстро, что я и глазом моргнуть не успеваю. Крепко сжимаю волка в объятьях. Что есть сил отпихиваю его морду от себя. И неожиданно нас захлестывает волной какой-то энергии. Рядом кто-то визжит, сзади раздается вой. Натаниель падает на колени, а волки… исчезают.