Онлайн чтение книги Одна истинная королева. Книга 2. Созданная из тени Aus Schatten Geschmiedet
Глава 6

В темноте легко представить, что старый дом населен феями и призраками.

Машину мы оставили чуть поодаль, а теперь тихо крадемся к дому. Конечно, старуха не сидит в засаде, желая поймать нарушителей спокойствия грогоха, но все равно не хочется, чтобы нас заметили. Луну затянули облака, и корзину у подножья лестницы мы заметили, когда чуть об нее не споткнулись. Натаниель светит на нее телефоном. Корзина пуста.

– Шустрые крысы.

И снова это неприятное чувство! Что-то исходит от дома, словно предупреждая меня: «Проваливай!»

Значит, не зря мы сюда пришли.

Натаниель ощупывает доски, которыми заколочен проход:

– Вскрыть можно. Но старуха услышит, а мне не хочется разбираться с полицией.

Тихонько хмыкаю. До побега из Лиаскай Натаниель был генералом королевского воинства, министром Мира и Войны – ему ли бояться полиции?

Однако я тоже не хочу привлекать излишнее внимание, поэтому делаю Натаниелю знак следовать за мной. Мы огибаем дом. Бинго! На заднем дворе мой телефон высвечивает простую деревянную дверь, верхняя часть которой тоже заколочена. Однако, присмотревшись, я замечаю, что дверь открывается внутрь. Она не заперта.

По коже бегут мурашки. В доме кто-то есть…

Внутри непроглядный мрак, и я включаю на телефоне фонарик. От прогнившей древесины тянет грибным духом и чем-то еще… похоже на запах влажного мха. Мы стоим посередине бедно обставленной кухни-столовой. На замызганных стенах светлые пятна – здесь когда-то были шкафы, но их передвинули. А вот старомодную плиту и раковину никто не трогал: на них толстый слой пыли. Один-единственный стул рядом с деревянным столом. А стол… Тут дыхание у меня сбивается. Стол поцарапанный и потертый. Но он чисто вымыт.

– Ау? – шепчу я.

Ответа нет.

Натаниель уже стоит в проходе, ведущем в другую комнату. Ничего не вижу из-за занавески, Натаниель отдергивает ее в сторону, и хлопья пыли сыплются на пол, будто мертвые бабочки. Он указывает мне на что-то, и, переступив порог комнаты, я понимаю, в чем дело. В углу старой гостиной, рядом с камином, полным холодной золы, навалены ковры, диванные подушки, дырявый матрас – импровизированное ложе. Рядом я замечаю термос и пустую чашку. Беру термос и, не успев до конца открутить крышку, чувствую тепло и аромат черного чая.

– Ты была права, – признает Натаниель. – Здесь кто-то живет, и старухе это известно. Наверное, она о нем заботится.

От одной мысли, что в этом заброшенном доме кто-то обитает, мне делается дурно.

– Почему же она нам не сказала?

– Может, потому, что…

Тут на втором этаже раздается скрип, и Натаниель умолкает на полуслове. Он спешит к лестнице, я – за ним. Внимательно смотрю под ноги: не наступить бы на гнилую ступеньку. Мысли путаются, однако мне и так все предельно ясно. Печальная улыбка старухи-соседки, вот что она значила! Человек, прозябающий здесь, – мой отец.

– Бездомный… – бормочу я, обращаясь то ли к Натаниелю, то ли к самой себе.

– Похоже, что так.

– Нет, я говорю не про того, кто прячется здесь. А может, и про него тоже. Я имею в виду человека, который научил Лиама играть на гитаре «Nothing Else Matters». Песня «Металлики» в Лиаскай! Мать Лиама говорила, мол, Лиам учился у бездомного, который двух слов связать не мог. Удивительное совпадение?..

Натаниель, который почти поднялся по лестнице, вдруг останавливается и оборачивается ко мне. Фонарик на телефоне высвечивает его лицо: в полумраке Натаниель снова кажется тем самым воином, с которым я познакомилась в Лиаскай.

– Думаешь?..

– Ты сам мне об этом рассказывал.

Надо быть тише, но в голове у меня гудит, и я сама едва слышу, что говорю.

– Ты сказал, что на границе Лиаскай человека может разорвать пополам и он будет существовать сразу в двух мирах.

Вдруг с папой случилось именно это?

– Значит, будь осторожна, – предупреждает Натаниель.

Но я, обойдя Натаниеля, метнулась к первой же двери. Она висела только на нижних петлях и чуть не пришибла меня, когда я рывком ее распахнула. Натаниель успел подхватить дверь и почти прорычал:

– Сказал же, осторожнее!

В комнате пусто, лишь горы пыли да усохшая дохлая мышь в углу. И в соседнем помещении никого. Толкая дверь в последнюю комнату, я ожидаю, что здесь будет то же самое. Но увиденное заставляет меня содрогнуться. Это спальня. В свете фонарика из мрака проступает огромная кровать. На посеревших простынях грязные пятна, а из одеял будто свили гнездо.

Натаниелю не по себе: он одет в зимнюю куртку, но я все равно вижу, как напряжены его мышцы. В глазах у него затаился страх. Толкнув меня себе за спину, Натаниель быстро заглядывает под кровать. И вдруг с другой стороны кто-то выпрыгивает и пускается наутек! Мне страшно, но я быстро успокаиваюсь – мы знали, что здесь кто-то прячется. Бездомный. Человек, которого мы ищем. Возможно, мой…

И тут я в ужасе закричала. Фонарик высветил, кто именно выбежал к нам. Это не человек. Не человек!

Это какое-то существо, невысокое, тощее, то ли наполовину покрытое шерстью, то ли голое, но кожа у него слишком темная, будто обугленная. Натаниель бросается к нему, на миг перекрывая мне обзор. Раздается шипение, и существо выскакивает из комнаты. Топот, похожий на бряцание костей, прокатывается по коридору, неожиданно стихает и снова доносится откуда-то сверху.

– Оно удрало на чердак, – догадывается Натаниель.

Сердце бешено бьется. Я много чего повидала. Но такое?..

– Проклятье! Что это?

– Сейчас выясним.

С этими словами Натаниель бежит в коридор и останавливается у отверстия в потолке. Наверное, раньше здесь были люк с лестницей, но теперь лишь темная дыра. Хочу толкнуть Натаниеля в сторону: я прямо вижу, как костлявые руки хватают его и утаскивают наверх… Но ничего такого не происходит. Я наблюдаю, как Натаниель тянется к отверстию, пытаясь уцепиться за край, и в голове у меня пусто.

«Натаниель прав, – уговариваю я сама себя. – Существо удрало от нас. Оно боится нас больше, чем мы его. И это не какое-то неизвестное науке существо. Уж точно не ирландский грогох».

Натаниель легко подтягивается: сначала во мраке исчезают голова и плечи, а затем и все остальное. Я зову его. Теперь он наверху, но почему все тихо? Из моей груди вырывается тонкий скулеж. Но тут сверху доносится голос Натаниеля:

– Дай телефон, нужно посветить.

– Подними меня, – отвечаю я, протягивая ему руку.

– Сначала посмотрю, где эта тварь.

– Подними меня, – нетерпеливо повторяю я.

Сама удивляюсь, как властно звучит мой голос!

Недовольно вздохнув, Натаниель хватает меня за руку и мощным рывком затаскивает наверх: на мгновение я даже пугаюсь, что он вывихнет мне плечо. «Да что ты творишь?» – собираюсь возмутиться я. Но тут свет телефона, который я держу в другой руке, скользит по чердаку, и я забываю обо всем: о том, что хотела сказать, и о боли в плече.

– Какого…

На одеялах, коврах, повсюду сверкают украшения. Кольца, ожерелья, браслеты, множество амулетов всевозможных форм и размеров… Иду осторожно, стараясь ни обо что не споткнуться. Корона! Серебряная корона, но она так потускнела, что кажется черной, лишь ярко блестят драгоценные камни в оправе. Переливается жемчуг, искрятся бриллианты. Среди бесценной старинной посуды, украшенной позолотой, валяются монеты. Передо мной будто раскинулось море из золота и сокровищ.

– Что бы то ни было, оно любит драгоценности.

«Здесь прячется какая-то тайна, – хочет сказать Натаниель. – Надо ее раскрыть, чтобы понять истинное значение этой диковинной коллекции».

Ощупью я медленно продвигаюсь по узкой полосе, ведущей в ту часть чердака, где шкафы и полки образуют своеобразную стену, которая делит комнату.

– Оно что-то ищет, – тихо поправляю я Натаниеля. – Все, что валяется на полу, – бесполезно. Ему нужно что-то другое.

Лоб зудит. Свечу по сторонам фонариком. Я тоже кое-что ищу. И не сомневаюсь: это совсем рядом. Может, прямо здесь…

– Майлин! – кричит Натаниель, пытаясь меня предупредить.

В ту же секунду меня с силой толкают, и я спотыкаюсь о разбросанные украшения и фарфоровую посуду. Существо я замечаю, когда оно проскальзывает мимо, низко пригнувшись и раскинув руки, будто крылья. И тут правый бок словно обжигает огнем! Выпускаю смартфон из рук, и луч фонарика освещает паутину под самой крышей. Хватаюсь за правое плечо. Существо порвало куртку: ткань под пальцами стремительно намокает. Кровь. Веду рукой вверх. Шею спас высокий воротник. Касаюсь раны – мокро… А в следующее мгновение меня пронзает болью.

Скорчившись, пытаюсь дотянуться до руки Натаниеля, хочу тесно прижаться к нему… Но там, где он только что стоял, теперь пусто.

– Проклятье! – задыхаюсь я.

Голова кружится. Совсем рядом слышны шум и звуки борьбы.

– Осторожно! – хочу закричать я, но голос тихий и слабый, будто существо высосало из меня все силы. – Осторожно, у него есть когти. Или нож.

Или… не знаю что.

Снова слышу возню, нечеловеческое шипение и сдавленный хрип. Натаниель же не издает ни звука. Пытаюсь рассмотреть, что там происходит, ощупью ищу смартфон, но рука холодная и тяжелая, пальцы словно онемели. Существо по-вороньи каркает, и я наконец слышу Натаниеля. Он почти рычит, но не похоже, что ему грозит серьезная опасность. Нашарив телефон, непослушными пальцами я снимаю блокировку и свечу в темноту. Перехватив запястья существа, Натаниель вжал его в стену: его локоть упирается в тощую шею. Так он сможет придушить существо, если оно продолжит бесноваться.

– Все в порядке?

Звучит так, словно Натаниель обращается к существу, с которого не спускает глаз.

– Думаю, да.

На ватных ногах подхожу ближе, поднимая ворот куртки, – иначе Натаниель заметит, что существо меня ранило, а мне этого не хочется. Оно и без того выглядит очень напуганным. У него темно-серая кожа, под которой угадываются кости и крепкие мышцы. На голове – жидкие светлые волосы. Одето существо в старую рубаху, серую и очень грязную. А глаза у существа пугающе человеческие. Словно раньше оно было человеком, а затем превратилось в эту тварь. К горлу подкатывает тошнота: неужели это папа? Подойдя вплотную, я разглядываю тощее тело существа. Нет, оно слишком маленькое и, кажется… женское.

Тварь кривит губы в ухмылке, и я понимаю, что смотрю ей прямо в лицо. Поспешно отвожу взгляд. Кто знает, на что она способна… Надо спросить Натаниеля, может, ему известно, с чем мы вообще столкнулись?

И тут тварь тихо захихикала.

– Ко-ро-ле-ва, – по слогам тянет она. – Королева Ночи пришла за мной.

Я вздрагиваю. Даже Натаниеля пробирает дрожь.

Чувствую себя совсем беспомощной, когда молчу, поэтому все-таки отвечаю:

– Да, так и есть. Я – Королева.

Виски ломит от мощи и магии тиары Стелларис.

– Ты коронована звездами, – шепчет тварь.

Чувствую, как земля уходит из-под ног…

– Заткнись! – перебивает Натаниель, тряхнув тварь за плечи.

– Ты коронована звездами, Лиаскай и Утром, – не обращая внимания на Натаниеля, продолжает тварь.

И что ответить?

– Мы оказались правы, – говорю я, не придумав ничего лучше. – Ты из Лиаскай.

С губ твари срывается то ли смешок, то ли вскрик, и мне вдруг становится его жалко. Какая разница, кто это? Тварь совсем одна в чужом мире, который так не похож на ее родной. Она не может вернуться домой.

– Отпусти ее.

Натаниель молча смотрит на меня.

– Отпусти ее! – требую я.

– Ее?

Вздохнув, Натаниель повинуется. Но он начеку и готов в любой миг снова схватить тварь.

Потерев лапами плечи, тварь вытирает нос. Рана у меня на шее горит. Тварь боится. Или бояться надо мне?

– Как ты сюда попала? – допытываюсь я.

Опять этот смешок, от которого сердце сжимается. Что же это за чувство? Высокомерие или изумление, насмешка или сострадание? Не знаю… Кажется, все сразу и ничего одновременно.

– Меня собирались освободить, – хихикает тварь. – Но герой оказался неудачником.

– Ты перенеслась сюда? – Натаниель говорит так, будто речь о преступлении. – Ты междумирец?

– Я не служу кланам.

– Значит, кто-то пытался взять тебя с собой, – предполагаю я.

Тварь кивает:

– Да. И он горько об этом пожалел.

Следующий вопрос дается мне тяжело, но я все же выдавливаю из себя:

– Кто он?

Вдруг тварь как зашипит! Я испуганно отступаю, а Натаниель хватает тварь за горло и снова впечатывает в стену. Она бьет Натаниеля когтями раз, другой – и беспомощно хрипит, когда он хладнокровно сжимает ее горло и душит.

– Ты как? – сиплю я.

С трудом верю, что Натаниель не ранен, но он просто кивает.

– Так кто это был? – повторяет Натаниель мой вопрос, сжимая горло твари.

– Мой слуга. Неудачник, – голос твари напоминает скрежет.

– Он здесь? – спрашиваю я. – Он живет в этом доме?

– То, что от него осталось. Он бесполезен! – презрительно выплевывает тварь в мою сторону.

– Слуга – междумирец, – утвердительно говорю я.

– Уже нет.

Обвожу взглядом сокровища, которые тварь собрала на чердаке.

– У слуги был Церцерис. И теперь он у тебя.

– Барахло! От него никакого толку.

«Нет, – думаю я. – Это тебе от него никакого толку. Потому что ты не междумирец».

– Отдай его нам.

В глазах Натаниеля что-то мелькает. Это надежда! Как здорово видеть ее у Натаниеля.

Тварь хихикает, словно эта просьба лишена смысла.

– А зачем мне вам помогать? От вас-то помощи не будет.

– Но мы можем помочь, – тихо шепчу я.

Не уверена, что тварь услышала мои слова, но она вдруг умолкает и наклоняет голову.

– Или ты хочешь остаться здесь? – спрашиваю я. – В этом доме, среди… барахла?

– Может быть, – отвечает она.

Натаниель еще сильнее сжимает ее горло, но я кладу руку ему на плечо, заставляя ослабить хватку.

Тварь будто не видит Натаниеля. Она смотрит только на меня. Ее заинтересовало мое предложение или она просто хочет обглодать мои кости? Непонятно.

– Я причиню тебе вред, Ваше Величество, – скрипит она, будто прочитав мои мысли.

– Что это значит?

– Я не нужна тебе в королевстве. Будь я там, ты открыла бы на меня охоту.

– Ты забыла, что я здесь, а не там.

Она язвительно смеется:

– А где доказательства, что ты мне поможешь? Королева, будь с тобой междумирец, ты уже перенеслась бы. Или… – В ее глазах вспыхивает понимание. Понимание или безумие. – Междумирец без магии?

Впервые за это время тварь переводит взгляд на Натаниеля. По его лицу невозможно понять, угадала она или нет. Но она права. Натаниель и есть междумирец без магии. Чтобы перенестись из Завременья, ему нужно ночное небо Лиаскай вместе с Кассиопеей, созвездием его клана, или Церцерис, в который вправлены сапфиры Кассиопеи.

– У тебя есть Церцерис, – тихо утверждаю я. – Или это неправда?

– А зачем мне его отдавать?

– Я предлагаю тебе вернуться домой. Этого недостаточно?

В наступившей тишине я отчетливо слышу тяжелое дыхание твари.

– Ваше Величество, – мягко говорит она, – ты никогда не вернешь меня домой. Я представляю для тебя огромную угрозу. Я – твоя смерть, Ваше Величество.

В голове проносятся тысячи мыслей. Неужели я права… Значит, отец попытался перенести из Лиаскай эту тварь. Во время прыжка его расщепило – как и саму тварь. Может, у него была причина перенести ее сюда. Очень серьезная причина, раз отец рискнул всем, даже своей жизнью.

– Что ты? – спрашивает Натаниель. С каждым словом твари его лицо становится все суровее и суровее.

– Кто ты? – поправляю его я.

Тварь снова захихикала.

– Уже никто, Ваше Величество. Хлам. Такой же бесполезный, как человек клана без магии.

Я касаюсь плеча Натаниеля, не дожидаясь, когда он накажет тварь за эти слова.

– Отпусти ее, – прошу я еще раз.

Тварь ощупывает шею:

– Я – твой враг, Королева.

Поборов страх, я подхожу к ней так близко, что чувствую запах пыли. Тварь пахнет не как хищник, и несмотря на ее внешность, от нее не тянет гнилью. Она пахнет, как полузабытые воспоминания, как страницы древних книг…

– Я сама выбираю врагов, – отвечаю я.

– А меня выбирать не нужно. Я приду в твой дворец, Королева, заберу все, что у тебя есть. И это только мой выбор.

Я делаю еще один шаг.

– Тогда буду тебя ждать.

Тут тварь опускает голову, устремляя взгляд в пол, и улыбается. Как она одинока… Абсурд, но мне хочется коснуться руки твари. Я прекрасно понимаю ее тоску по дому. Да, угрозы твари – не пустой звук. Но чувство, связывающее меня с нею, слишком сильно, и неважно, насколько она отвратительна.

– Отдай мне Церцерис, – прошу я. – Обещаю, что найду междумирца, который сможет им воспользоваться.

– Пообещать я тоже могу.

Что это было? Неужели шутка?

– Обещаю, этот междумирец вернет тебя домой. В Лиаскай. Живую и невредимую.

Натаниель прерывисто вздыхает:

– Майлин! Ты даже не знаешь…

– Он прав, – шипит тварь. – Ты даже не знаешь, на что я способна.

– Это твое дело.

– Ты не вернешься сюда.

– Я даю тебе слово.

– Я тебя не знаю. Что значит твое слово?

– Мерзкое отродье! – в гневе кричит Натаниель. – Если ты действительно родом из Лиаскай, то перед тобой – твоя Королева! Ты не веришь слову Королевы?

Тварь не отвечает. Она просто игнорирует Натаниеля, и я не знаю, причиной тому храбрость или ужасная глупость. Взгляд твари направлен только на меня.

– Я вообще не доверяю словам, даже своим собственным. Я отдам тебе Церцерис в обмен на одну услугу.

Глубоко вздыхаю. Адреналин смывает волной облегчения, а раны на шее и руке будто горят огнем. Колени дрожат, и больше всего мне хочется присесть. Но нельзя. Надо продержаться еще немного.

– Чего ты хочешь?

Лихорадочно соображаю, что можно ей предложить. Деньги твари не нужны. Украшения? Все, что у меня есть, – это посеребренные подвески на кожаных шнурках…

– Я хочу знать, что чувствует Королева.

Тварь больше не улыбается. Страдание, которое я почувствовала, теперь написано на ее лице.

Я не могу скрыть, что эти слова меня потрясли. Что чувствует Королева… Откуда мне знать? Я ведь сбежала. И чувствовала себя тогда испуганной, сомневающейся, загнанной в угол. Не рассказывать же твари об этом. Чем же мне заплатить?

– Не знаю, – тихо отвечаю я. Шанс обмануть тварь упущен. – Я чувствую лишь страх и горе. Моя сестра, она была Королевой до меня…

– Твоя сестра была Королевой, – задумчиво повторяет тварь. – Хорошей Королевой?

– Очень хорошей. Народ Лиаскай ее любил.

Я поспешно загоняю все сомнения глубоко на задворки сознания, не позволяя им вырваться наружу. Меня мучают вопросы: как Вики допустила, чтобы людей пытали и казнили? Мыслями обращаюсь к Лиаму – ведь по вине Вики он лишился магии. А Натаниеля она заковала в колдовские цепи…

– Лиаскай скорбит о ней до сих пор, – говорю я вслух.

– Ты хорошо ее помнишь? Как она сидела на троне, как правила народом?

Киваю, отмахнувшись от мучительных воспоминаний. Вики на лошади, Вики с птицами в огромной клетке. Вики в синем платье посреди бального зала, сияющая, будто темное солнце, вокруг которого вращается все остальное. Сердце щемит. Смогу ли я когда-нибудь думать о Вики без этой глухой холодной тоски?..

– Отдай мне ее! – требует тварь.

– Хватит! – не выдерживает Натаниель. Теперь его присутствие заметно, будто он вышел из тени на свет, и тварь больше не сможет его игнорировать. – Предложение нас не интересует…

– Чего именно ты хочешь? – перебиваю я Натаниеля.

Жаль, мне не хотелось обходиться с ним грубо. Но я чувствую его силу. Тварь его боится, хоть и старается это скрыть. Натаниель против сделки, а вот я… я не уверена.

Тварь скребет когтистой ногой по половицам, словно ей стыдно говорить о том, чего она так жаждет.

– Лишь воспоминания. Отдай мне воспоминания о мертвой Королеве и получишь кусочек ночного неба Лиаскай. Крошечный кусок королевства. Ты так далеко от дома…

Я дрожу. Бессмысленно отрицать, Церцерис значит для меня очень много. Это не просто дорога домой и связь с отцом.

– Майлин, – Натаниель очень серьезен. – Это воспоминания о твоей сестре.

– От них одни муки, – бездумно срывается с моих губ.

– Но они бесценны!

Я качаю головой, рассматривая коллекцию твари:

– Это барахло. Дешевые безделушки, за которые отчаянно цепляешься. Нельзя стоять на месте, надо идти вперед. Я должна отпустить эти воспоминания.

– Майлин, прошу, не делай этого. Это безумие, это…

– Как ты говоришь со своей Королевой? – издевается тварь.

Затем она снова переводит взгляд на меня:

– Я хочу только воспоминания. Чувства оставь себе, мне они без надобности. Хочу представить, будто знаю ее. Знаю Королеву.

– Забирай их, – соглашаюсь я, игнорируя возмущенный вскрик Натаниеля. – Забирай воспоминания о Виктории, Королеве Лиаскай. Другие воспоминания о ней и о тех временах, когда она не была Королевой, я оставляю себе.

– А зачем они мне? – просто интересуется тварь.

И быстрее, чем мы с Натаниелем успели бы сжать руку в кулак, тварь проскакивает между нами. Мы оглядываемся, и на мгновение кажется, будто тварь исчезла. Ее невероятная скорость ошеломляет. Все это время она могла сбежать. Кажется, это ловушка…

Что-то летит прямо мне в лицо! Натаниель дергает меня за руку, и рану на плече обжигает такой болью, что я вскрикиваю. На секунду темнеет в глазах. Тяжело рухнув на колени, я роняю телефон. Он падает дисплеем вниз. В свете фонарика сверкают перламутровые осколки. Тварь запустила в меня то ли вазой, то ли кувшином. Но среди осколков лежит он… Церцерис. Слезы застилают взгляд, и стоит мне схватить матово поблескивающий амулет, они неудержимым потоком текут по лицу. Я рыдаю. Не сопротивляюсь, когда Натаниель осторожно меня обнимает.

– Тварь ушла, – шепчет он. – Все в порядке. Ее нет.

Я быстро киваю, стискивая зубы. Все тело напряжено, меня колотит дрожь.

– У нас есть Церцерис.

Догадывается ли Натаниель, что значит для меня этот Церцерис? Наконец, спустя столько месяцев я получила маленький кусочек лиаскайской ночи, без которой, возможно, не смогу больше жить… Но я не чувствую радости. Мне вдруг становится холодно. Стуча зубами, я пытаюсь подняться, но чуть не падаю. Натаниель успевает меня подхватить. Вдруг он замирает. Осторожно ощупав мой бок, он поправляет куртку и смотрит на свои пальцы.

Кровь. Я почти забыла…

– Майлин. – Кажется, будто тварь забрала голос Натаниеля с собой, оставив только шепот.

Бережно развернув меня к себе лицом, Натаниель расстегивает мою куртку, отворачивает воротник и вскрикивает:

– Майлин! Ты спятила?

– Это не я! – выпаливаю я первое, что приходит в голову.

Натаниель держит руку на моем пульсе, ругаясь сквозь зубы. Кого же он костерит – меня или ту тварь? Кажется, он что-то говорит про больницу…

– Больница? – слабо переспрашиваю я. – И как мы объясним это врачам?

Натаниель бормочет что-то подозрительно напоминающее: «да плевать». Осторожно подведя меня к люку, он спрыгивает туда и машет рукой, призывая следовать за ним. Я не хочу показаться слабой – Натаниель слишком часто видел меня такой. Но голова у меня будто ватой набита, в глазах пляшут черные точки… Я неуклюже прыгаю, Натаниель ловит меня на руки, и в этот миг мне не до гордости. Боль пронзает с ног до головы, словно в раны тыкают световыми мечами…

– Проклятье! – сквозь зубы шиплю я. – Отпусти меня.

– Что, прости?

– Отпусти меня, живо, пока я не вырубилась.

Натаниель и не думает меня отпускать, но я дергаюсь так сильно, что у него не остается выбора.

– Отпусти! – упорствую я. – Вот помру, тогда таскай меня сколько душе угодно!

– А до этого недалеко, – хрипит Натаниель. Он все-таки меня опускает, но поддерживает, когда мы спускаемся с лестницы. Без Натаниеля я покатилась бы кубарем вниз и так осталась бы лежать…

Выругавшись, Натаниель наклоняется, и только тогда я замечаю, что снова выронила телефон. Но сейчас мне все равно. Важна лишь круглая плоская реликвия, которую я сжимаю так крепко, будто в ней заключена вся моя жизнь. После падения фонарик в телефоне сломался, и мы покидаем дом через черный вход в полной темноте.

На улице немного светлее, луна просвечивает сквозь пелену свинцовых туч. Мне вдруг кажется, будто кто-то прячется в саду за деревьями. Тварь? Или старуха? Нет, тень больше, шире. Я приподнимаю голову, чтобы рассмотреть ее получше, однако она почему-то поспешно пятится. Моргаю – и тени как не бывало…

Я крепко сжимаю Церцерис. И нет ничего важнее этого кусочка небес.