Онлайн чтение книги От чёрного и белого израненное сердце Clear and Muddy Loss of Love
Глава 3 - Ниспосланный свыше чудесный дар укрощает драгоценную лошадь

Снаружи шатра донёсся стук лошадиных копыт. Дети тотчас же навострили уши.

Прибывший оказался одним личных охранников кагана Сухбару. Несколько дней назад тот отправился на охоту с группой людей вглубь степи. Должно быть, он уже вернулся.

– Хатун, каган хочет видеть принца Агулу.

– Что случилось?

– Хатун может быть спокойна, Каган сумел захватить драгоценную ферганскую лошадь. Чрезвычайно буйную, несколько опытных объездчиков пытались, но так и не смогли её приручить...

Фужун понимающе кивнула. Не дожидаясь приглашения, Агула уже вывела Сяоде за руку из шатра, за ней последовал и Байин.

– Мама, я хочу взять с собой сестричку.

Видя, что Фужун колеблется, Агула незаметно сжала руку Сяде. Последняя сразу же смекнула что к чему, и начала капризничать:

– Мамочка, ну мамочка~

– Тогда... будьте осторожны.

– Матушка может быть спокойна лошадь никому не причинит вреда, пока я рядом. К тому же, с нами будет отец.

– Хатун нет нужды волноваться. Во всей степи нет лошади, которую мой анда не смог бы покорить! – подхватил Байин.

Все в племени Чэнли знали: их принц Агула обладал талантом, дарованным небесами. Какой бы строптивой ни была лошадь, она непременно становилась послушной, как только оказывалась в руках Агулы.

Когда Агула в три года только училась ездить верхом, Сухбару приказал кому-то привести ей пони. Но неожиданно Агула потребовала прокатиться на Чёрном Ветре, коне своего отца. Драгоценный конь Сухбару признавал только своего хозяина, любой другой получил бы удар копытом, если бы рискнул хотя бы приблизиться. Не в силах справиться с упрямостью дочери, Сухбару взял её на руки и подошёл к Чёрному Ветру. Кто бы мог подумать, что Агуле понадобится лишь похлопать коня по шее, чтобы тот опустился на землю, охотно позволяя ей прокатиться у него на спине…

Поначалу Сухбару подумал, что его лошадь так умна, что узнала члена семьи своего хозяина. Однако когда Агула подросла, тот с удивлением понял: какой бы сильной ни была лошадь, она станет послушной, как только окажется в руках его дочери. Агула рассказывала: она могла слышать голоса лошадиных сердец.

Сухбару отвёл дочь к верховному жрецу, и тот сказал, что это божественный дар. Лишь тех, у кого чиста душа, небеса вознаграждали способностью использовать силу природы и слышать сердца лошадей.

Толпа окружила пастбище. В центре площадки стояли несколько хорошо сложенных воинов, размахивающих арканными шестами, «укрощая» лошадь.

Агула присмотрелась получше: это была огненно-рыжая беременная кобыла. Изящно сложенная, с сильными и длинными ногами. Хотя она уже тяжело дышала от усталости, в глазах её читалась непреклонная враждебность. Тонкий слой алого пота окрасил траву под ней. Сердце Агулы наполнилось восторгом: это действительно ферганская лошадь!

Толпа расступилась, как только увидела Агулу. Агула крепче обняла Сяоде и сжала ногами живот своей лошади, направляясь в круг.

Вперёд вышел воин и поднял Сяоде на руки, помогая ей спуститься на землю. Агула и Байин спешились со своих лошадей и опустились перед Сухбару на одно колено.

— Отец.

— Каган.

Сухбару забрал Сяоде у воина. Неся ее одной рукой, он указал подбородком:

– Разве не ты всегда жалуешься отцу, что твой конь недостаточно быстр? Гляди. Подчинишь эту лошадь — и она твоя.

Агула не так уж часто пороявляла огромный восторг, но сейчас она практически прыгала, совершенно не пытаясь скрыть переполнявшую её радость — как и свойственно детям.

– Благодарю отца-кагана!

Байин скрестил руки на груди и гордо вздернул подбородок. Его взгляд проследил за спиной Агулы. Несколько воинов, пытавшихся заарканить лошадь, остановились и уступили ей дорогу.

Толпа начала шуметь, множество воинов пихали друг друга, пытаясь протиснуться вперёд. Они хотели посмотреть, как этот принц, благословлённый небесами, будет укрощать норовистого коня, которого и дюжина людей не сумела покорить.

Агула остановилась в трёх метрах от ферганской лошади. Она избавилась от ятагана на поясе и хлыста, бросив их на землю. Ферганская лошадь с опаской следила за движениями Агулы. Она предупреждающе фыркнула, топнув передними копытами.

Агула слегка согнула колени и естественно раскинула руки, медленно приближаясь к ферганской лошади.

Вдруг! Ферганская лошадь издала протяжное ржание. Толпа ахнула – эта лошадь успела лягнуть уже многих людей, оставив их с переломанными костями!

– Братик!

– Анда!

Сяоде и Байин до ужаса перепугались. Улыбка тотчас сошла с лица Сухбару. Он никогда раньше не видел, чтобы лошадь так вела себя перед Агулой.

Агула тоже остановилась. К счастью, лошадь пока не предпринимала никаких попыток напасть. Толпа в безмолвии замерла. Человек и лошадь стояли лицом к лицу.

Долгое время ничего не происходило, и Сухбару успокоил Сяоде. Он протянул руку, и охранник вручил ему лук и стрелы. Тогда он прицелился, натянув лук до упора, без колебаний готовый пристрелить лошадь насмерть, если бы та сделала ещё хоть одно движение.

В этот момент Агула, стоявшая лицом к лошади, внезапно обернулась. Увидев действия своего отца, она встревоженно замахала руками:

– Отец! Не стреляй!

Это застигло Сухбару врасплох, он ослабил тетиву лука. Неужели его дочь действительно могла общаться с лошадьми?

Агула снова шагнула вперёд, вплотную подойдя к ферганской лошади. На этот раз та не сопротивлялась. Она лишь тихо стояла, тяжело дыша через нос.

Встав на цыпочки, Агула похлопала кобылу по шее, коснувшись ладонью влажной шкуры – она действительно устала.

Ферганская лошадь снова коротко фыркнула, как будто жаловалась на перенесенные обиды. Агула расцвела ослепительной улыбкой, затем нежно обняла её за шею.

Под вздохи толпы ферганская лошадь, опустив голову, легонько потёрлась о щёку Агулы. Воин своевременно подал узду и седло, однако Агула не взяла их.

Человек и лошадь подошли к Сухбару. Кобыла послушно следовала за Агулой, её никто не вёл.

Агула опустилась на одно колено, затем подняла улыбающееся лицо с испачканной кровавым потом щекой:

– Отец-каган, Агула справился с заданием.

Сухбару от души рассмеялся, затем махнул своей большой рукой:

– Конь твой!

Толпа взорвалась волнами радостных возгласов. Агула встала, затем сказала Сухбару:

– Отец-каган, у ферганской лошади в животе жеребёнок. Пусть отец-каган выделит ей отдельную конюшню и позволит мне лично позаботиться о ней.

– О? Выходит, нас ждёт такое радостное событие? Эта ферганская лошадь – одна на миллион. Кто бы мог подумать, что их окажется двое?

Агула поспешила сказать:

– Отец-каган, я уже обсудила это с ферганской лошадью. Её жеребёнок будет конём Сяоде!

Байин был совершенно не рад услышать это:

– Анда, почему ты не подумал обо мне?

– Как настоящий мужчина может думать о том, чтобы отобрать что-то у девочки? И кроме того, жеребенку нужно три года, чтобы вырасти, и пять лет, чтобы стать хорошим скакуном. Неужели ты планируешь ездить с нами на охоту верхом на пони? – Агула подошла на шаг ближе, и продолжила шёпотом, так, что только они двое могли слышать – Ты не боишься, что Харбара и его друзья будут смеяться над тобой? Милый анда, прошу, уступи моей сестрёнке этого пони. Взамен я подарю тебе ожерелье из волчьих клыков!

– Правда?

– Обещаю!

Гнев Байина наконец сменился восторгом. Он обнял Агулу за плечи.

Возможно, из-за переполняющей её в тот момент радости от того, что она заполучила превосходного скакуна, Агула обняла Байина в ответ.

… …

Прошло три года. На обширном лугу группа подростков собралась в круг.

– Перестань драться! Харбара, прекрати сейчас же! Иначе я расскажу отцу-кагану! – встревоженно крикнула Сяоде. Несколько раз она хотела броситься в атаку, но ее снова и снова удерживали наблюдавшие за ней подростки.

Сяоде уже не та малышка, с которой должны были нянчиться отец и брат – теперь она стала пятилетней маленькой леди. Жеребёнок, рожденный ферганской лошадью, тоже успел подрасти.

Внутри образованного подростками кольца лежал труп волка, из тела которого торчали две стрелы. Четыре юноши сцепились друг с другом.

Двое из них явно имели возрастное преимущество. Они сидели на двух мальчишках гораздо младше себя, своим весом накрепко прижимая их к земле.

Теми, кого впечатали в землю были Цянь Агула, принц степи, и её анда, Гуци Байин, а нападавшими – были Цянь Харбара, внук одного из высокопоставленных старейшин Цянь Гергена, и его Анда Адуцинь.

Агула и Баинь уже вступили в период раннего отрочества, однако перед лицом пятнадцатилетних подростков они, очевидно, были в невыгодном положении

Адуцинь ужасно избил Байина, а Харбара, страшась последствий, связанных со статусом Агулы, лишь держал её за шею, не позволяя двигаться:

– Агула, если ты признаешь, что сегодня проиграл, я отдам тебе этого волка!

– Анда, не говори этого! Харбара, ты, бесстыжий кусок коровьего навоза, очевидно, что мой Анда выстрелил первым! Вы все бандиты, воры! – громко закричал Байин.

Как только он это сказал, на него снова посыпались несколько тяжёлых ударов. И всё же, несмотря на разбитый нос, он всё ещё отказывался сдаваться. Со взглядом, полным упрямства, он боролся изо всех сил.

Агула с большим усилием втянула воздух, затем спокойно сказала:

– Харбара, я не могу позволить тебе заполучить этого волка, несмотря ни на что! Хватит ли у тебя смелости вступить со мной в честное соревнование?

– Какое соревнование? – холодно рассмеялся Харбара.

– Пойдем в охотничьи угодья. Только мы двое, один на один. Посмотрим, кто больше настреляет дичи. Ты осмелишься?

Лицо Харбары помрачнело. Не говоря уже о ферганской лошади, Агула была известна как отличная охотница. Она всё ещё была слишком мала, чтобы пользоваться большим луком, но каждый её выстрел попадал в точно цель, каждый взмах лука гарантировал успех.

Он был старше Агулы на целых семь лет. Если он победит, это будет бесславная победа, а если проиграет, дедушка точно накажет его…

Как раз в тот момент, когда Харбара колебался, Сяоде тихо подняла камень. Она обошла вокруг, чтобы найти подходящее место. Подойдя к Харбаре сзади, она сильно ударила его камнем по затылку:

– Отпусти моего братишку!

Харбара вскрикнул от боли. Он яростно встал и развернулся, чтобы атаковать подлеца, но как только понял, что это была Цянь Номин, сердито схватился за голову и громко выругался:

– Грязная тварь, в которой течёт кровь южан, только и знаешь, как нападать со спины! Адуцинь, мы уходим!

Он оттолкнул Сяоде, а затем поспешил убраться. Упавшая на землю Сяоде, с личиком, покрасневшим от гнева, крикнула ему вслед:

– Харбара, а ну стой!

– Сяоде! – Агула поднялась с земли и помогла встать Байину, а затем сказала Сяоде – Приведи лошадей, мы возвращаемся домой.

– Братик! Харбара зашёл слишком далеко, я всё расскажу отцу-кагану!

– Сестрёнка, сначала сначала приведи лошадей. Мы поговорим об этом дома. У братца Байина течёт кровь.

Агула скользнула взглядом по округе, наблюдая как любопытные юные зрители спешно расходились. Байин грубо вытер кровь с носа и возмущенно сказал:

– Харбара, этот вонючий кусок коровьего навоза, этот бандит, этот вор! Я определенно заставлю его заплатить за всё, когда вырасту!

Агула стряхнула сорняки с тела Байина:

– Пойдём к знахарке?

– Не нужно! Просто проводи меня к ручью, я умоюсь перед возвращением. Если остальные увидят меня в таком виде, я умру со стыда!

– Как только вернёмся, я вырву волчьи клыки, чтобы сделать для тебя ожерелье.

Глаза Байина расширились:

– Для меня? – Когда он увидел, как отчаянно его анда боролся за этого волка, то подумал, что это для Номин!

Агула изогнула уголки губ, затем указала на пару ферганских лошадей, которых вела Сяоде – Ты забыл? Я обещал тебе.

Агула молчала на обратном пути. Как только она увидела вдалеке вход в лагерь, она заговорила:

– Мэймэй, не рассказывай отцу-кагану о том, что произошло сегодня.

– Почему? Харбара ударил тебя, и даже оскорбил маму!

Агула повернулась, чтобы посмотреть на Сяоде своими чистыми янтарными глазами, а затем серьезно сказала:

– Именно поэтому нельзя об этом рассказывать. Матушка очень огорчиться, если узнает.

– Анда прав! Если ты всё равно скажешь кагану, значит, я зря умывал лицо? Не волнуйся, братец Байин обязательно отомстит за тебя!

Сяоде взглянула на своего братика, а затем на Байина.

– Поняла. Я никому не скажу. – со вздохом ответила она.