Онлайн чтение книги От чёрного и белого израненное сердце Clear and Muddy Loss of Love
Глава 1 - И вот так красивую девочку сделали мальчиком

Белые облака неторопливо плыли над пышной травой, устилавшей землю. Ветер гулял по равнине, поднимая волны изумрудной ряби. Небосвод, казалось, был тщательно промыт – он был сияюще голубым. Вместе с освежающим воздухом, наполнявшим лёгкие, чувствовался и особенный аромат дождя, характерный только для степи. На линии горизонта синий и зелёный плавно сливались в единую, мягко изгибающуюся нить.

  Среди бесконечной лазурной зелени медленно двигались белые комочки, похожие на цветы хлопка. То были овцы, кнутом погоняемые небольшой группой воинов, верхом на лошадях. Внезапно послышался отдаленный стук лошадиных копыт. Энергичное войско появилось из глубины степей. Воин с распущенными волосами, облачённый в звериные шкуры, ехал впереди них. На лбу у него была широкая повязка, а на лице росла окладистая борода. Он наклонился вперед, привстав на стременах. В его глазах светились радость и уверенность; одной рукой он сжимал поводья, а другой хлестал лошадь.

– Но! – крикнул мужчина, и лошадь ответила ему звучным ржанием. Огромная толпа была оставлена далеко позади. Длинная грива красивого коня и распущенные волосы воина развевались на ветру. Один человек и одна лошадь, скачущие в едином порыве, раскованные и свободные.

  С другого конца к ним мчался всадник. Он слез с лошади в нескольких метрах от них, затем опустился на одно колено. Мужчина натянул поводья. Воины, следовавшие за ним, останавливались один за другим. Ни один человек не сделал и лишнего полушага.

– В чём дело? – голос мужчины гремел, полный жизненной силы.

– Докладываю кагану*, хатун* рожает!

(П/п: Каган – высший титул правителя в средневековой тюркской или монголоязычной кочевой империи, «хан ханов».

Хатун — женский титул, аналогичный мужскому титулу «хан», широко использовавшийся в Тюркском каганате, Монгольской империи и Османской империи.)

  Черный конь мужчины стрелой промчался мимо гонца, прямо вперёд. До предполагаемой знахаркой даты оставалось ещё три дня. Со своими людьми он усмирил небольшое восставшее племя так быстро, как только смог, но, несмотря на то, что спешил обратно и дни и ночи, он всё равно опаздывал.

  Мужчина беспрепятственно преодолел весь оставшийся путь. Оказавшись около большого шатра, он слез с лошади. Снаружи собрались люди степей. Они опустились на одно колено и прижали правые кулаки к середине груди: «Приветствуем кагана».

Только шесть из них слегка поклонились в знак вежливости, и произнесли: «Каган».

  Из палатки донеслись страдальческие крики и вопли. Выражение душевной боли, не сочетающейся с внешностью этого человека, отразилось в его глазах. Он подошёл ко входу в шатёр, но знахарка преградила ему путь:

– Каган, госпожа сейчас рожает... Вы не можете сейчас  войти.

  Взгляд тигриных глаз мужчины в одно мгновение стал острым, как меч. Знахарка вздрогнула, затем отступила в сторону. Холодно фыркнув, мужчина вошёл в шатёр.

  Внезапно донёсся пронзительный звук плача. Мужчина в мгновение ока подошёл к кровати:

– Мэй-цзы*, как ты?

(П/п: 妹子 [mèizi]. В буквальном значении — младшая сестра, используется на юге Китая. Также может использоваться как обращение к девушке младше говорящего или в романтическом ключе.)

  Увидев вошедшего, женщина изо всех сил попыталась приподнять уголки губ. Пряди ее влажных черных волос прилипли к её мертвенно-бледному лицу. Но, несмотря на внешнюю слабость, в её ясных глазах отражалась огромная сила духа.

  Женщина тихо позвала: «Каган». Всего в единственном сказанном слове была слышна нежность, не свойственная людям степей.

  Мужчина был слишком высок, поэтому опустился на одно колено у кровати. Он обхватил ладонями щеку женщины, затем осторожно вытер пот с её лица. Грубые пальцы создавали разительный контраст с нежной кожей:

– Я припозднился.

– Каган, это мальчик или девочка?

  Мужчина бросил на ребёнка короткий взгляд, затем ответил:

– Мальчик. Наш первый ребенок - мальчик.

Женщина расцвела улыбкой облегчения, затем от слабости закрыла глаза. Поначалу мужчина испугался, но, проверив её дыхание, снова успокоился. Он натянул для неё одеяло из звериной шкуры.

  Повитуха дрожала, купая младенца, думая: «Это явно девочка. Почему он сказал, что это мальчик?»

  Закончив с купанием, она как следует завернула ребенка, а затем отдала его мужчине. Поражённая его холодным взглядом, она опустила голову и молча отступила в сторону. Мужчина держал в одной руке запеленутого младенца. Он раздвинул ткань, посмотрел, затем плотно обернул нижнюю часть тела младенца шкурой зверя, оставив открытой только ее плоскую грудь. Шкура дикого зверя неприятно покалывала нежную кожу девочки, отчего та без остановки плакала.

– Знахарка!

  Знахарка опустилась на колени перед мужчиной, держа десятидюймовую золотую иглу:

– Эта служанка здесь.

– Татуировка волчьего вожака.

– Поняла.

  Малышка заплакала ещё громче, когда на её груди капля за каплей проступили капли крови. Тень душевной боли скользнула по глазам мужчины. Нанесение татуировки на тело младенца было необходимым обычаем для степных людей, но, как отец, он не мог избежать боли в своем сердце. Однако сейчас он мог лишь грубо успокоить:

– Войны степей проливают кровь, а не слёзы. Не плачь.

  Как мог маленький ребёнок понять слова своего отца? Она зарыдала ещё громче. К счастью, татуировка волчьего вожака была, наконец, закончена менее чем за час. Знахарка схватила горсть трав и посыпала грудь младенца. Кровотечение быстро прекратилось. Мужчина бросил взгляд на повитуху:

– Оставайся в шатре и ухаживай за хатун. Через некоторое время этот каган найдет кого-нибудь, кто отправит тебя обратно на юг.

  Та, в свою очередь, распростерлась по земле, как будто ей была дарована амнистия:

– Благодарю великого кагана!

  Мужчина вышел из ханского шатра с младенцем на руках. Он незаметно оглядел выражения лиц всех присутствующих, затем поднял младенца высоко над головой, крепко обвязав звериную шкуру вокруг талии младенца своими большими руками:

– Это первый сын Фужун и этого кагана! Этот каган официально дарует Фужун титул хатун племени Чэнли, расторгая брачные договорённости с племенем Туба!

Все вооруженные воины преклонили колени к земле, громко прокричав:

– Поздравляем кагана!

Двое из шести мужчин, стоявших ближе всех, улыбнулись и кивнули, но у остальных четверых были странные выражения лиц. Они хотели заговорить, но остановили себя. Один из мужчин, у которого была густая копна седых волос, вышел:

– Каган. Несмотря на то, что она родила принца, она все ещё южанка, чуждая племени. Зато у принцессы племени Туба, возможно, благороднейшая кровь степей...

– Неужели дядя Бабу сомневается в благородстве крови этого кагана? – прервал его мужчина.

– Нет, вовсе нет. Просто наше племя Чэнли и племя Туба заключили брачный союз по благословению духов. Если он будет внезапно расторгнут, это может вызвать недовольство племени Туба.

Мужчина холодно рассмеялся:

– Дядя стареет? Если племя Туба посмеет выразить своё недовольство, этот каган лично уничтожит их вместе с моими воинами!

– Однако мы не можем нарушать клятвы...

– Слова дяди разумны. Изначально именно потому, что моя избранница южанка, этот каган удовлетворил пожелания нескольких дядюшек временно закрепить за ней статус наложницы. Этот каган также заключил сделку: если Фужун родит мальчика до дня свадьбы, она будет запечатана как хатун. Неужели дядя забыл?

– Это...

– Хорошо. Тогда пусть дядя будет тем, кто расскажет всему племени о новом статусе Фужун.

– Слушаюсь.

В нужный момент появился ещё один старейшина. Он улыбнулся и сказал:

– Дал ли Каган имя принцу?

Мужчина улыбнулся. Он ответил этому человеку совершенно другим тоном:

– Я уже думал об этом, но мне ещё предстоит принять решение.

Старец погладил бороду:

– Как насчет Агулы?

–Агула? Цянь Агула? Превосходно! Я прислушаюсь к дядюшке!

  Слово «Агула» на языке степей означало «высокие горы». Глядя на запеленутого младенца, словно вырезанного из белого нефрита, мужчина подумал: «Пусть твой папа и вынужден растить тебя мальчиком, папа верит, что его и Фужун ребёнок станет высокой и величественной горой, даже будучи дочерью».

… …

Природная граница, называемая рекой Ло, разделяла территорию на северные земли Цзин и южные земли Вэй.

  В царстве Вэй были частые дожди и плодородная почва, пригодная для сельского хозяйства, поэтому царство Вэй на протяжении тысячелетий развивало земледелие.

  Земли царства Цзин же были засушливыми; на здешней почве могла расти только трава, поэтому народ Цзин следовал пути кочевников.

  На севере жили три основных племени: племя Чэнли, племя Туба и племя Вэйке. Эти три племени занимали самые плодородные луга степей. Остальные мелкие племена выбрали покровителя на которого можно было бы положиться. Племя Чэнли было самым сильным из всех, а Цянь – фамилией царствующего клана.

  Суровый мужчина с младенцем на руках был нынешним каганом племени Чэнли: Цянь Сухбару, что означало «свирепый тигр».

  Жители степей называли людей, живших на южном берегу реки Ло, южанами. Всех «южан» люди степей видели народом второсортным, хилым и ни на что не годным. Ни один из них не допустил бы и мысли, что благороднейшего происхождения человек из правящего клана вдруг решил бы жениться на женщине с юга, позволив ей продолжить свой род.

Однако Сухбару был совершенно особенным каганом. Это было связано с опытом в его юности.

  Когда Сухбару было четырнадцать, два его дяди вступили в сговор с двумя другими крупными племенами, чтобы свергнуть старого кагана. В сопровождении сотни верных воинов на лошадях Сухбару бежал в царство Вэй, переправившись через реку Ло. Там он познакомился с совершенно другой культурой.

  Жители царства Вэй не пасли скот, а лошади среди простого народа были огромной редкостью! Южане также селились на одном клочке земли в течение нескольких поколений. Они разводили скот в загонах, домашнюю птицу и засевали поля. Сухбару приютила фермерская семья в одной из пограничных деревень королевства Вэй. Он прожил там пять лет. У этой фермерской пары была дочь по имени Фужун. (П/П: 芙蓉 - лотос; лотосовый. также обр. в знач.: красота; прекрасный)

  В течение многих поколений они жили в небольшом посёлке под названием Фужун. Это название как нельзя лучше подходило их дочери.

  Сухбару был благодарен этой семье. Он никогда не жаловался и не ворчал, когда выполнял работу по хозяйству. Пожилая пара очень полюбила его за прямоту и честность, присущую людям степей. В те времена север и юг разделяла природная граница, поэтому между ними никогда не было военных конфликтов, поэтому супруги даже позволили своей дочери обручиться с Сухбару.

Но накануне их свадьбы в деревню вдруг ворвались чужеземцы. На следующий день Сухбару уехал с ними. Перед уходом он подарил Фужун ожерелье из волчьих клыков. Он сказал ей: «Мэй-цзы, подожди, пока да-ге* вернется и женится на тебе».

(П/п: 大哥 dàgē — старший брат. Также может использоваться как обращение жены к мужу)

  Оказалось, что за пять лет старый каган успел навести порядок в племени, и за эти годы даже отвоевал несколько лугов у границы. Но прежде чем племя Чэнли смогло восстать из пепла под его руководством, его здоровье начало ухудшаться. Все взрослые сыновья старого кагана погибли в бою во время переворота пять лет назад. Только его младший сын, Сухбару, остался невредим.

  Цянь Сухбару вернулся в степи и принял власть из рук своего отца. Он отправил предыдущего кагана на покой. Под его руководством племя Чэнли вернуло себе статус одного из самых могущественных племен всего за пять лет.

  Племя Туба боялось этого молодого «свирепого тигра». Они добровольно уступили три плодородных луга и предложили заключить союз между двумя родами путём брака.

  Обсудив всё с шестью важными старейшинами, Сухбару принял предложение племени Туба и согласился на перемирие. Однако он не переставал тосковать по своей невесте, с которой они так и не успели пожениться. В конце концов, проигнорировав все возражения и взяв с собой нескольких доверенных подчиненных, он отправился лично найти свою возлюбленную.

  В то время Фужун уже считалась «старой девой». Не в силах смириться со слухами и клеветой в деревне, эта пара добрых фермеров уже покинула этот мир.

  Сухбару дал тяжёлую клятву перед их могилами: он никогда и ни за что в жизни не оставит Фужун.

  Как ни странно, жители степей питали глубокое предубеждение к «южанам», несмотря на отсутствие взаимодействия между севером и югом. Шесть важных старейшин пользовались авторитетом и обладали большими силами. У Сухбару не было другого выбора, кроме как заставить свою дочь стать разменной монетой ради исполнения своего долгосрочного плана.

  Тогда он думал: и он, и его жена ещё молоды. Скоро у них родится сын. Когда это время придёт, будет вполне возможно восстановить личность его дочери. У степных племён не было таких предрассудков, как у южан; они не относились к своим дочерям хуже, чем к сыновьям.

  Вот так, из-за действий своего отца, Цянь Агуле был дарован титул первого принца племени Чэнли, а вместе с ним и татуировка волчьего вожака…