Онлайн чтение книги Песок
ГЛАВА I

— Я знал, что объяснения неизбежны, — сказал Клэвленд.

Он помолчал минуту, обдумывая дальнейшие слова.

Легкий вызов прозвучал в его прекрасном голосе.

— Во всяком случае, я знал, что женщине такие объяснения покажутся необходимыми.

Если он надеялся услышать ответ на свое вызывающее замечание, он ошибся. Каро сидела совершенно неподвижно в венецианском кресле с высокой спинкой, опершись своей стройной рукой на темную резьбу деревянной ручки и откинув голову назад.

Внизу, под окнами, прозвучал рожок автомобиля. Где-то оркестр играл какой-то красивый мотив.

«Вероятно, в Грин-парке», — подумал Клэвленд.

Стоило ли затевать ссору в такой прекрасный летний день? Начинать такой ненужный разговор? Ведь так легко все можно было уладить. Он увидел свое отражение в зеркале и аккуратно поправил свой галстук.

Скучающий взор его снова остановился на Каро. Время проходило, а она все еще ничего не говорила.

— Ну? — спросил он.

Она посмотрела на него со странным выражением, и Клэвленд невольно подумал о том, какие красивые глаза у Каро. Он вспомнил, что всегда любовался ее «необыкновенными глазами». Они были действительно необыкновенные: глубокие, прозрачные и зеленоватые, с ясным, почти детским выражением.

— Джон, — мягко сказала Каро, — о чем ты думаешь?

Мальчишеская улыбка озарила лицо Клэвленда, придавая ему какое-то странное очарование. Он подошел к Каро и остановился около нее.

— О твоих глазах, — сказал он. — Знаешь, дорогая, они… они такие замечательные.

Несмотря на улыбку, он был настороже и, заметив странное выражение ее ясных глаз, внезапно нахмурился, отошел и быстро произнес сквозь зубы:

— Боже! Неужели мы не перестанем думать об этой проклятой истории! Неужели ты не можешь понять меня! Я не знаю, как объяснить тебе, но, видишь ли, мужчина может увлекаться другой женщиной и это совершенно не влияет на жизнь, на его любовь, на его настоящую любовь к жене.

— Я могу этому поверить, — сказала Каро, — я могу даже с этим согласиться.

— В таком случае, дорогая, если ты можешь понять, то почему же не забыть обо всем раз навсегда и продолжать нашу прежнюю жизнь? Если ты все понимаешь, то зачем мы спорим о пустяках?

— Мы не спорим о пустяках, — прервала его Каро, — мы вообще не спорим, мы стараемся обсудить вопрос о твоей и моей совместной жизни.

— Опять все сначала, — с раздражением заметил Клэвленд.

С резким движением он отошел от нее.

— Мы еще ни разу не обсуждали этого вопроса, — ответила Каро.

Она встала и подошла к Джону, который стоял у окна, сердито глядя на улицу. Она молча посмотрела на него, изучая его лицо.

Он с некоторым удовлетворением почувствовал ее пристальный взгляд, так как гордился своей наружностью. Его внешность во многом помогала ему в жизни, особенно в отношении женщин.

Каро решительно прервала его размышления. Его красивая наружность давно перестала нравиться Каро.

— Джон, — произнесла она очень спокойно, — наша совместная жизнь не может больше продолжаться.

Он обернулся к ней резко, с низко наклоненной головой, словно дикий зверь, готовый к прыжку. Его гневный взгляд был устремлен на нее.

Каро побледнела. Джон дрожал от бешенства. Несвязные слова срывались с его уст.

— И, — продолжала Каро ясным, но тихим голосом, — я ухожу от тебя. По крайней мере, на некоторое время. Я уезжаю завтра.

— Неужели? — спросил Джон хрипло. — Ты уезжаешь? Я не допущу этого. Ты думаешь, что я позволю тебе поступить таким образом и сделать меня всеобщим посмешищем? Ты так много говорила о долге, чести, сдержанности, совести и тому подобной чепухе. Может быть, ты повторишь все это себе самой? Я поступил глупо — я ничего не отрицаю, — и сознался тебе, что жалею о случившемся, я сделал все, что мог. Разве твоя собственная совесть безукоризненно чиста, не правда ли?!

— Да, чиста, — сказала Каро страстно, обернувшись к нему при его последних словах. — Ты это знаешь, в глубине души ты никогда не сомневался, что я и Чарлз были лишь друзьями. Да, я нуждалась в друге в то ужасное, тягостное время, когда ты был влюблен в Сильвию Беннет, когда тебе было безразлично, что все знали, говорили об этом и что я так страдала.

Джон стоял неподвижно, то бледнея, то краснея, с вызовом во взоре и гневной улыбкой.

— Мы решили не говорить о прошлом. По крайней мере, я был уверен, что все забыто. Но теперь я убеждаюсь, что все твои уверения о прощении — лишь пустые слова. Но, во всяком случае, ты могла бы не напоминать мне каждый раз об этом прошедшем эпизоде, из-за которого ты оставляешь меня.

— Нет, — ответила Каро тем же ровным, холодным голосом. — Я не настолько безрассудна и несправедлива. Я ухожу от тебя из-за того, что ты не сдержал своего слова, которое ты дал мне.

— Каким образом? — спросил он резко.

Каро снова посмотрела на него с тем странным выражением, которое он прежде заметил в ее глазах, когда стоял около нее.

— Каким образом? — повторил он враждебно.

— Три месяца тому назад, когда мы ужасно поссорились, — сказала она, — ты обвинил меня, что я люблю Чарлза Форсайта. Ты выразился более грубо, более низко. Потом ты просил у меня прощения, клялся мне, что сам не верил в свое обвинение. Ты знал, что был не прав тогда, а сегодня, после всего, ты опять намекаешь на это. Я никогда не прощу тебе. Это так низко, подло и достойно презрения! Ты знал, что Чарлз защищал тебя всегда, так как был твоим другом и хотел предотвратить трагическую развязку, предвидя, чем должен кончиться такой брак, как наш. Ты знал, с какой чуткостью и благородством Чарлз делал все для нас, и ты оскорбляешь его и меня таким обвинением, желая унизить меня и оправдать свою собственную измену.

Густая краска залила лицо Джона.

— Это подло с твоей стороны все время напоминать о том же! — крикнул он вне себя. — Я уже говорил тебе и снова говорю то же самое — я жалею, что Сильвия Беннет не умерла. Я ненавижу ее, ненавижу одно напоминание о ней!

— О Джон! — прервала Каро с презрением. — Мы не должны разговаривать таким образом — я не допущу этого. Я должна была сказать тебе раньше и жалею, что не сказала. Я знаю всю правду, знаю, что ты вернулся к Сильвии, даже знаю, сколько раз ты виделся с ней за последние месяцы. А ты ведь по собственной воле поклялся мне никогда больше не встречаться с ней.

Резкое восклицание сорвалось с уст Джона. Он закусил губу, и тонкая полоска крови показалась на ней под рядом белых зубов. Лицо его побледнело и выглядело испуганным и смущенным.

Каро не могла видеть его смущения. Она услыхала сдавленный, беззвучный голос Джона:

— Кто сказал тебе, черт возьми? Если я узнаю, я разделаюсь с ним. Кто сказал тебе, я спрашиваю?

Он схватил Каро за плечи и грубым движением притянул к себе.

Не стыд и унижение от сознания собственной вины и измены заговорили в нем, а лишь дикая вспышка безвольной натуры, которая боится нести ответственность за собственные поступки.

Каро вначале надеялась, что Джон сознается во всем, поступит по отношению к ней так же честно, как она поступила по отношению к нему.

Но вместо этого она услыхала слова:

— Кто сказал тебе, черт возьми?

Она ответила ледяным голосом:

— Это совершенно безразлично, как я узнала. Я знаю и поэтому ухожу от тебя.

— Проклятие! — воскликнул Джон. — Разве я не сказал тебе, что ненавижу эту женщину? Неужели ты не хочешь понять, что я говорю правду?

Его слова вызвали в Каро негодование.

— Как ты смеешь! Как ты смеешь! — сказала она гневно. — Ведь ты же помнишь… ты… ведь ты любил эту женщину.

— О, любовь! — прервал он презрительно. — Женщины всегда говорят о любви. Я увлекся ею. Мы, мужчины, все таковы. Может быть, ты и права, но такие вещи не имеют для нас никакого значения. Ты, наверно, сочтешь мои слова ложью, если я скажу тебе, что значение Сильвии в моей жизни было ничтожно. Мое чувство к ней было страстью, вот и все.

— Не говори о любви или страсти, ты недостоин этого, — устало произнесла Каро.

Взор Джона остановился на ее лице. Усталость в ее голосе показалась ему нежностью. Он смягчился и подошел к ней.

— Слушай, Каро. Все произошло таким образом. У Сильвии были мои письма, я должен был вернуть их. Она поклялась, что отдаст их только мне лично. Мне пришлось отправиться за ними. Это было после того, как я дал тебе слово, понимаешь? Она лгала, конечно. Такие женщины всегда лгут. Неужели ты не хочешь понять? Но, Каро, видишь ли, я не хотел идти…

— О Джон, не лги больше. Не лги, не лги!.. Я не спрашиваю тебя ни о чем, ты ничего не должен говорить мне или, по крайней мерю, не говори неправду. Ведь я все знаю, знаю, почему ты вернулся к Сильвии. Я знаю все о твоих письмах, которые ты написал ей в течение последних трех месяцев. Она сама прислала их мне.

— Эти письма у тебя? Ты… ты читала их? — пробормотал Джон.

Инстинктивно он поднял руки, словно желая закрыть ими лицо, но остановился и сжал руки в кулаки. Затем он быстро повернулся к ней спиной, и она увидела, как темная краска стыда залила его шею. Ей показалось, что стыд давит его, и, несмотря на ее безразличие к нему, возникшее за последние месяцы, она страдала за Джона. Она разделяла его унижение. Каро снова заговорила, стараясь словами заглушить неприятное чувство, но охрипший, бормочущий голос Джона прервал ее:

— Ради Бога, не говори больше!

Она поняла его мольбу, но не поддалась состраданию. Нужно было покончить раз навсегда.

— Джон, мы должны поговорить об этом, — сказала она неуверенно. — Неужели ты не видишь, что мы не можем продолжать нашу жизнь, словно ничего не случилось? Я могла бы, по крайней мере я думаю, что смогла бы, простить обыкновенную измену. Ведь ты сам говоришь, что для мужчины это так мало означает. Я поборола бы себя, но твоя измена была глубже, ужаснее, я никогда не прощу тебя.

— Боже! Как подлы некоторые люди, — произнес Джон. — Сохранить мои письма и послать тебе… Каро!

Он быстро обернулся к ней с протянутыми руками.

— Если бы только ты знала! Тысячу раз я проклинал себя за то, что упоминал о тебе и Чарлзе в этих письмах. Это было низко, несказанно подло с моей стороны. Я не знаю, как я мог… я, вероятно, потерял голову, так как ревновал тебя, а ты была так холодна ко мне после первой ссоры. О, ты старалась скрыть свои чувства, но ты стала иной.

— Как все могло остаться по-прежнему? — резко спросила Каро. — Ведь мы любили друг друга, во всяком случае думали, что любим. Для многих людей любовь кажется тем, чем они хотят изобразить ее. Я любила тебя, я думала и даже теперь думаю, что ты отвечал мне тем же, поскольку ты вообще способен любить.

— Я обожаю тебя, Каро. Клянусь тебе!

Он подошел к ней, и на его бледном лице, преображенном на мгновение, засверкали глаза с тем выражением обожания и страсти, которое она когда-то любила в нем.

— Перестань! — сказала она. — О Джон, не стоит больше говорить, все кончено. У нас есть единственный выход: остаться друзьями. Я могу быть твоим другом, Джон.

— Другом! — сказал он хрипло. — Боже, и это жена предлагает своему мужу!

— Да, и это все, — сказала Каро дрожащим шепотом.

С уст Джона сорвался сдавленный звук — не то смех, не то рыдание. Каро подняла глаза и увидела его искаженное лицо, на нем не было ни малейшего следа нежности и сдержанности. Вид его снова вернул ей спокойствие.

— Ты думаешь, — начал Джон, — что я соглашусь с твоим глупым предложением? Мы будем друзьями! Но ведь ты — моя жена. Это твои проклятые холодность и сдержанность заставили меня уйти к другой. Ты говорила, что простила меня, но была так холодна со мной. Ты говорила мне нежные слова, но обращалась со мной черство и презрительно. Вот как ты поступила. Я не стараюсь казаться святым. А ты все время изображала святую и продолжала встречаться с Чарлзом, пока я не потерял голову. А теперь, после всего, ты обвиняешь меня и грозишь уйти от меня. Что бы я ни сделал, ты виновата во всем! Ты заставила меня…

«Снова та же вспышка слабой и подлой натуры, которая во всем находит себе оправдание», — подумала Каро.

«Ты заставила меня» — было припевом и подействовало успокаивающе на уставшие нервы Каро. Она сказала спокойно:

— Это твой ответ и оправдание. По-твоему, я совершила преступление и толкнула тебя на низкую измену, когда ты предавал все наши лучшие чувства. К несчастью, этот факт, который ты для себя считаешь оправданием, с другой точки зрения может показаться достаточным основанием для того, чтобы я оставила тебя. Ты говоришь, что моя холодность, мое неумение прощать заставили тебя поступить так. Теперь снова ты хочешь, чтобы я простила. Но в таком случае мое прощение опять было бы таким же холодным и неполным, и это для тебя послужит основанием искать развлечений, считая, что я являюсь виной твоих поступков. Таким образом, наша совместная жизнь превратится в беспрерывные измены с твоей стороны (виной которых буду я, конечно), а с моей стороны в притворное прощение. Разве тебя прельщает такая жизнь?

Джон сделал резкое движение гнева и раздражения.

— Подходящий разговор для супругов, — произнес он.

— Да, ты прав, — коротко ответила Каро, — поэтому окончим его, Джон. Я уезжаю завтра. Я буду путешествовать целый год. Нашей семье ты можешь дать какие угодно объяснения. Я ни в чем не буду возражать тебе. Я повидаюсь с моим отцом перед отъездом и ему одному скажу всю правду.

— Ты, кажется, подумала обо всем, — горько рассмеялся Джон.

Она сделала рукой легкое, беспомощное движение; это напомнило ему всю беспомощность и нежность, которую он так любил в ней когда-то и которая теперь только раздражала его.

— А, хорошо. Ты уезжаешь и предоставляешь мне объясняться со всеми, — сказал он вне себя от гнева. — Прекрасное развлечение для меня!

— Джон, — воскликнула Каро, — мы расстанемся скоро, очень скоро… Мы были женаты четыре года. Мне двадцать три, а тебе двадцать семь. Жизнь сулила нам так много прекрасного, и ничего не сбылось из всех ожиданий. Эти годы прошли бесследно. Ты изменял мне, а я была холодна к тебе, не могла простить твоих поступков — по нашей вине мы дожили до этого объяснения сегодня. Мы не можем продолжать…

— Я могу… я мог бы… — начал он.

— А я не могу. У меня не осталось никаких чувств к тебе, никакой любви. Дай мне уйти от тебя мирно, расстанемся друзьями.

Ее слова «дай мне уйти» тронули Джона, разбудили в нем воспоминания. Он остановился около нее, тяжело дыша, и она заметила, что он дрожал.

— Каро, — сказал он очень тихо, — Каро, моя дорогая, маленькая Каро.

Она отпрянула от него.

— Молчи, молчи, я не могу этого перенести.

— Ты должна выслушать меня. Я хочу, чтобы ты выслушала меня. Я люблю, я буду любить тебя новой любовью. Я ведь так обожал тебя, Каро!

Каро посмотрела на Джона сквозь слезы, покачав головой, и слова ее падали вместе со слезами:

— Оставь меня… дай мне уйти… я не могу вынести этого. Все прошло: любовь, гордость, вера.

И он внезапно понял, что прошлого не вернуть, что он взывал о том, чего уже не было.

Он отошел от Каро, готовый расплакаться.

— Хорошо, — проговорил он с усилием, — может быть, я виноват, но я получил по заслугам. Я уйду, я не могу видеть, как ты уезжаешь! Прощай!

Она старалась произнести что-то и не могла; она почувствовала, как Джон взял ее руку, затем услыхала, как захлопнулась дверь.

Он ушел.