Онлайн чтение книги Заговор Plot Against
Глава 2. АНГЕЛ С ПРОБЛЕМАМИ

Она была ангелом, но не была совершенна.

Скажем, она была ангелом с проблемами.

Она – Хуан Ии, пятая начальница европейского направления отдела дешифровки особого подразделения 701.

О ней ходило не меньше слухов, чем о слепом А Бине. Люди по-разному и с разными чувствами пересказывали их, исходя из своих представлений о добре и зле, своих знаний и опыта. Их истории были настолько захватывающими, что у меня возник порыв написать о ней, единственной женщине – начальнице отдела дешифровки. Однако я не осмеливался взяться за перо, потому что мне все никак не удавалось встретиться с тем, кто знал ее лучше всех – с директором Анем, который был таким же человеком, как и директор Цянь из предыдущей истории, рассказавший мне про А Бина.

Директор Ань был четвертым директором особого подразделения 701, он обладал огромным опытом и квалификацией и являлся одним из девяти основателей этого подразделения, которых именовали «Девять благородных мужей». В настоящее время большинство из них уже ушли в мир иной, директор Ань – единственный, кто еще жив, ему уже далеко за восемьдесят. Однако он еще довольно крепок: когда мы обменялись рукопожатиями, я почувствовал силу в его руке, да и голос его звучал уверенно и энергично, вот только было тяжело понимать его говор уроженца Сянси16Сянси-Туцзя-Мяоский автономный округ в провинции Хунань, КНР.. Он вышел на пенсию в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, после чего поселился в захолустном городке на севере, который не был его родиной и не был местом работы, это место выбрал для него его внук, которому не было и года. Говорят, что директор Ань – человек странный. Когда пришел срок выходить на пенсию, он не поехал в Пекин, Шанхай или другой крупный город, а попросил у организации помочь ему поселиться в каком-нибудь никому не известном городке. Неважно где, главное, чтобы это было незнакомое место! Это поставило начальство в тупик, ведь Китай такой огромный, и незнакомых ему мест великое множество. Как же определить, куда его послать? В итоге он сам решил: дал годовалому внуку монетку, чтобы тот кинул ее на карту Китая. Куда монетка упадет, там он и найдет пристанище. Была в этом кармическая предопределенность. И вот так он все эти годы жил как птица, оторвавшаяся от своей стаи, практически прервав все контакты с особым подразделением 701, а за давностью лет было нелегко найти его и встретиться.

Впоследствии, естественно, я его нашел, но можно представить, каким сложным делом оказалось заставить его говорить. Вне всяких сомнений, его решение удалиться и оборвать все контакты было связано с желанием молчать, и я мог это понять. Но не мог принять. В конце концов мое великое терпение и искренность одержали победу над его упорством, но победа эта была не полная, а лишь частичная. Он согласился рассказать о Хуан Ии, но заставил меня на бумаге подписать обещание не упоминать в книге ничего, связанного с его историей. А история эта произошла на самом деле, я уже слышал ее в подразделении 701 и верю: если ее опубликовать, то это будет самая интересная часть моей книги. Но сейчас мы скрепили договор подписями, и эта история – табу для меня, тайна за семью печатями, которую надо держать в строгом секрете, и больше я не буду затрагивать эту тему. Даже намекать не буду. А еще он потребовал от меня, чтобы я описал историю Хуан Ии так, как рассказывает именно он, и это также закреплено на бумаге. Поэтому мне остается только рассказать его версию событий.

Однако, говоря по правде, рассказывал он не так хорошо, как мои земляки. Вероятно, из-за возраста говорил он очень медленно, и я потратил на его рассказ почти в два раза больше сил, чем на историю А Бина, с трудом привел в надлежащий вид, и все равно осталось много мест, которыми я недоволен. Тем не менее выбора у меня нет, ведь добавлять что-либо я не могу и переделывать не имею права, могу только удалять лишнее и вносить стилистические исправления.

Таким образом, рассказ получился такой.

01

Моя история начинается в Москве. Я – дитя революции, вырос в Москве, прибыл туда в тысяча девятьсот тридцать первом году, когда мне было всего четыре года, а на Родину вернулся лишь в двадцать лет, в тысяча девятьсот сорок седьмом году. В Москве я изучал радиотехнику, поэтому по прибытии в Китай организация отправила меня в подразделение 701. Вначале я занимался самым основным – радиоперехватом, а потом, из-за того что я прекрасно говорил по-русски, я какое-то время занимался сбором и переработкой данных. В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году меня с женой Сяо Юй направили в Москву. Сяо Юй работала в посольстве, а я изучал методы дешифровки в закрытом отделении криптографии при мехмате МГУ. Это изменило мою судьбу. Все мои ошибки и достижения, победы и поражения, удачи и неудачи – все они были связаны с дешифровкой. Даже сейчас то, что я выпал из поля зрения людей и живу здесь затворником, следствие этого. Мой руководитель Андронов часто говорил: это не профессия, это – заговор, всем заговорам заговор! Человек, который долго занимается этим таинственным и тайным, требующим высокого интеллекта делом, страдает физически и морально. Напряжение накапливается постепенно, день за днем, оказывая незаметное влияние, а в итоге ты уже не можешь вести нормальную жизнь.

По логике вещей, я должен был закончить обучение в июле тысяча девятьсот шестидесятого года, но еще в марте я внезапно получил извещение от организации о необходимости немедленно вернуться на родину. Извещение доставил товарищ под кодовым именем Самолет. Это была женщина родом из Чанчуня, высокого роста, с лицом красного цвета, как у спортсменов-пловцов, это был цвет здоровья. Она была моей начальницей в период пребывания в Москве, когда я номинально был студентом, а на самом деле имел секретный статус – говоря начистоту, был шпионом, занимался сбором информации о методах Советского Союза по дешифровке военных секретов США. Моим научным руководителем был Лев Андронов, всемирно известный математик, вместе с тем он был знаменитым дешифровщиком, доставлявшим массу проблем американцам. Наша организация сделала так, чтобы меня распределили к нему, с тем чтобы я использовал его положение и собрал данные о военном состоянии стран Запада. За три года, что мы провели бок о бок, наша дружба день ото дня становилась все крепче, он не только был моим учителем, наставником, он стал мне как родной отец. Я позднее изменил имя на Ань Цзайтянь17Фамилия «Ань» – это первый иероглиф из китайской транскрипции фамилии «Андронов». именно из уважения к нему и в память о нем. Узнав о том, что мне надо возвращаться, я сожалел, что придется расставаться с ним, а также что мое обучение еще не закончилось. Не получив из-за внезапного отъезда диплома, который уже был практически в моих руках, я испытывал огромное сожаление.

То, что произошло позднее, – не просто сожаление. Когда я уже оформил в университете все необходимые документы, накануне моего отъезда на поезде я получил еще одну горестную весть – моя жена Сяо Юй погибла в автокатастрофе. Машина, на которой она ехала, столкнулась с грузовиком и упала в пропасть, все, кто был в тот момент в автомобиле, погибли. Не говоря о том, что все люди погибли, даже их тела нельзя было увидеть. Мне сказали, что машина, упав в пропасть, загорелась и все тела обгорели до такого состояния, что невозможно было определить, кто есть кто. В итоге в больнице провели химический анализ, чтобы идентифицировать погибших. Когда я увидел Сяо Юй, она уже была в черной урне.

Урна с прахом!

С урной Сяо Юй я покинул Москву. Я и сейчас помню, что в тот день внезапно пошел снег, он лежал на вокзале сугробами, на душе у меня было так же мрачно и холодно, как и на улице. Поезд, груженный прибывшими из Китая яблоками и свининой, стоял у платформы. Представители русской и китайской сторон разгружали и принимали товар. Все эти вещи шли в уплату долга китайской стороны. Как и говорили, у советской стороны были строгие требования к качеству товара, на платформе стояло несколько специальных блоков для измерения разгруженных яблок. Размер их определялся по науке и по шаблону – не нужны были слишком большие и слишком маленькие. Свинину также проверяли тщательно – если попадались куски со шрамами или рубцами, их тоже откладывали.

В то время отношения между Китаем и СССР были довольно непростыми. Мой багаж тоже был подвергнут тщательной проверке на станции. Мой наставник Андронов, увидев это, еще раз попытался уговорить меня не уезжать. В те дни он постоянно пытался это сделать. Как раз накануне мы долго разговаривали ночью, он проанализировал перспективы отношений между нашими странами и мое возможное будущее. Он полагал, что возвращение – это худший выбор для меня. Он словно предвидел, что отношения между Китаем и СССР ухудшатся, и подозревал, что, вернувшись на родину, я займусь дешифровкой советских сообщений, чем запятнаю нашу крепкую дружбу. Он надеялся, что я останусь, закончу учебу, может быть, даже смогу защитить кандидатскую, сосредоточусь на научных знаниях и не буду вовлечен в дешифровальную деятельность. Мой руководитель сказал:

– Это идеологический вопрос. Если говорить точнее, то он не имеет никакого отношения к науке, мой собственный опыт должен стать тебе уроком. У меня уже нет дороги назад, но ты точно можешь не идти по моим стопам, можешь стать просто ученым.

Но я знал, что это невозможно. Можно сказать, что я от рождения был «человеком идеологии». Я уже говорил, что я – дитя революции, партия воспитала меня, и когда партия и страна нуждаются во мне, я не могу иметь собственных желаний и делать свой собственный выбор.

После проверки багажа наставник спросил, знаю ли я, кто этим занимался. Я ответил:

– Не знаю.

– КГБ.

Я думаю, он уже догадывался о моем тайном статусе, но изобразил удивление:

– Разве это возможно?

Он рассмеялся:

– Друг мой, думаю, ты можешь быть честен со мной, ведь кроме должности младшего научного сотрудника института изучения криптографии Китайской академии наук у тебя же есть еще и другая должность?

– Господин Андронов, почему вы вдруг заговорили об этом?

– Потому что в последнее время я ощутил, что у тебя много тайн.

– Господин, у меня нет тайн от вас.

– Друг, ты не говоришь правду.

Указав на урну с прахом, он спросил, как умерла моя жена Сяо Юй. Он сказал, что не верит, что это была случайная автокатастрофа. Я поклялся, что все было именно так. Что же все-таки произошло, я и сам не знал, однако это все, что я мог ответить, несмотря на мое к нему доверие. В конце он торжественно попросил меня запомнить его слова: если после возвращения на родину от меня потребуют заниматься расшифровкой секретов его страны, я ни в коем случае не должен соглашаться.

– Я так говорю, во-первых, потому что не могу этого принять, исходя из наших дружеских отношений, а во-вторых, потому что сейчас твоих навыков недостаточно, чтобы добиться успеха.

– Вот именно поэтому я еще вернусь и продолжу учебу.

Он покачал головой:

– Нет шансов. Так же, как у наших стран нет шансов вернуться к тем отношениям, которые были раньше. И мы больше не сможем быть в отношениях «учитель – ученик», поэтому останемся друзьями!

Его лицо стало печальным, он обнял меня и произнес:

– Садись в поезд! Счастливой тебе дороги!

На том мы и расстались.

Я вошел в вагон, и вскоре в дверь купе постучали. Вошедшим оказалась товарищ Самолет, в руках она держала черный чемодан. У меня был такой же, он стоял под столиком. Она поставила свой чемодан рядом с моим, назвала мне код от своего и, уходя, прихватила мой – абсолютно такой же. Я не знал, что у нее в чемодане, но понимал, что содержимое было важнее моей жизни. Если по дороге произойдет непредвиденная ситуация, мне прежде всего надо заботиться не о своей жизни, а о сохранности того, что в чемодане.

Спасибо, господин Андронов, за пожелания, в дороге все будет хорошо!

02

В первый же день после моего возвращения в Пекин ко мне в гостиницу пришел какой-то человек, чтобы забрать чемодан, который дала мне товарищ Самолет. На второй день заместитель начальника оперативного отдела штаб-квартиры принял меня. Фамилия его была Те, ему было за пятьдесят, он был наполовину седой, из-за чего выглядел старым. Однако голос у него был зычный, говорил он прямо и твердо, как генерал. Когда-то он занимал пост первого директора подразделения 701, из-за его характера подчиненные за глаза называли его Мина. Два года назад он покинул подразделение 701 и перевелся в штаб-квартиру, где занял более высокую должность – заместителя начальника отдела, занимавшегося оперативной работой. Его секретарем был молодой человек по фамилии Ли, владевший русским языком, до моего отъезда в Москву мы несколько месяцев работали вместе. Так как времени было не так много, наше знакомство было поверхностным, но, когда мы встретились после этих нескольких лет, наши отношения стали более теплыми. Накануне моей встречи с начальником Те он приходил ко мне в гостиницу поболтать, расспрашивал меня о жизни, рассказал новости отдела и был очень приветлив. Он поведал, что из-за моего возвращения у начальника Те изошли ожесточенные споры с другими руководителями.

– Возможно, вы не в курсе, в эти годы мы расшифровали коды высшего военного руководства вражеских сил – Америки, Великобритании и Тайваня. В этом деле материалы, которые вы доставали, сыграли важную роль. Поэтому в организации очень положительно оценивают ваш труд. И некоторые были не согласны с вашим возвращением, они полагали, что вы слишком хорошо справляетесь там, жалко, если вернетесь.

– Сейчас ситуация сложная для работы, очень много ограничений, не то что раньше.

– Да, настоящее не сравнить с прошлым.

Затем он спросил меня о перспективах российско-китайских отношений. Я ответил: не очень хорошие. Он сказал:

– Действительно, не очень хорошие. Естественно, мы считаем так же, но найдутся люди, которые, наоборот, скажут, что перспективы прекрасные. Не знаю, обратили ли вы внимание, в гонконгских газетах пишут, что Чан Кайши18Чан Кайши (1887–1975) – политический деятель, возглавлявший партию Гоминьдан с 1925 года после смерти Сунь Ятсена, маршал и генералиссимус. Был президентом Китайской Республики. После поражения Гоминьдана в 1949 году бежал на остров Тайвань, где возглавил правительство. собирается отпраздновать свой юбилей в Нанкине.

– Да пусть говорит что хочет, это всего лишь слова, лишь лясы точит.

– Два года назад он лишь болтал, а сейчас – сказал-сделал, все уже по-другому. Ты жил за границей, не в курсе, что происходит в стране, сейчас для нас самый сложный период. В стране каждый год происходят стихийные бедствия, на международной арене отношения с СССР стали сложными, и на границе с Индией напряженная обстановка. Можно сказать, «и в стране печали, и за границей проблемы». Твои проблемы вдохновляют других, которые желают воспользоваться ситуацией, «бросают камни на упавшего в колодец», добивая лежачего. Чан Кайши питает именно такие радужные планы, планы низкого человека.

– Десять лет назад, когда разразилась Корейская война, он ведь тоже воодушевился и каждый день посылал самолеты бомбить приморские города, а также направил туда огромное количество шпионов, чтобы действовать и снаружи и изнутри, и провести контрнаступление на Китай? А что в итоге? «Курица улетела, яйца разбились», он остался ни с чем, потерял тот капитал, что имел.

– История повторяется. В отличие от того, что было десять лет назад, изменились крикливые лозунги, раньше это был призыв «Нанесем контрудар по Китаю», теперь – «Вернем Китаю былую славу». Поэтому они сменили «золотой код» на шифр «Возродим былую славу № 1».

Я знал, что «золотой код» – это тайный шифр связи Тайваня и шпионов в КНР, шифр самого высокого уровня, созданный специально для этих целей американским специалистом. Срок его службы – двадцать лет, сейчас его используют всего лет десять. Лишь года два назад у нас стало немного получаться его расшифровывать, но процесс этот был такой медленный, что у них еще не было необходимости его менять. Если его поменяли, это означает, что они действительно собираются воевать.

Я спросил:

– Кто занимается расшифровкой?

– Ваше родное подразделение – 701.

Значит, подразделение 701 снова столкнулось с серьезным испытанием. Десять лет назад они не слышали, а теперь не видят. Я спросил Ли, кто сейчас глава подразделения. Он ответил: Ло. Я знал ее, это была выдающаяся женщина. Когда я работал в отделе радиоперехвата, она была начальницей. Насколько мне было известно, она не умела расшифровывать коды. Ли рассмеялся:

– Да, она занималась радиоперехватом, ничего не понимает в дешифровке. Но ничего страшного в этом нет, главное, чтобы вы умели, ведь сейчас вы – замглавы подразделения 701 и начальник группы расшифровки кода «Возродим былую славу № 1».

Услышав это, я остолбенел:

– Я же не так много знаю, как же я могу брать на себя такую огромную задачу?!

– Все уже решено. Вчера документы были отправлены, я только вас информирую. После обеда начальник Те встретится с вами, сейчас у него совещание.

Он искренне поздравил меня с повышением сразу на три ранга. Теперь я – самый молодой замглавы подразделения в нашей системе. Казалось, я был без сознания, так и пребывал в оцепенении до тех пор, пока он не встал, чтобы уходить. Тогда я начал поспешно просить, чтобы организация пересмотрела свое решение, вряд ли я справлюсь. Я сказал, что это совсем не то же самое, что после легкой борьбы загнать утку на насест, они требуют невозможного.

Он без обиняков ответил:

– Если есть какие-то вопросы, выскажите их начальнику Те. Бесполезно говорить это мне. Но и разговор с начальником Те тоже вряд ли что-то изменит.

И действительно, когда я после обеда встретился с начальником Те, он прямо мне сказал, что у меня нет возможности отказаться.

– И не надо больше даже думать об этом! – поучал он меня звонким голосом. – Никаких сомнений! Просто радостно заступаете на должность! Прямо сейчас входите в роль! Нашей организации пришлось проявить жесткость, чтобы отозвать вас от Андронова. У вас нет возможности обсуждать это решение. Это во-первых. Во-вторых, ваша задача крайне важная, повторюсь, нашей организации пришлось проявить жесткость, чтобы отозвать вас от Андронова. Это говорит о том, что расшифровать шифр «Возродим былую славу № 1» намного важнее, чем любой другой. Это наша самая насущная задача. Первоочередная задача. Почему так срочно и так важно – это понятно. У старины Чана19Имеется в виду Чан Кайши. есть прекрасные мечты, к тому же он предпринимает и реальные действия. Вы, должно быть, знаете: в прошлом году Тайвань закупил у Америки современного вооружения на сумму один миллиард семьсот миллионов долларов. Один за другим проводятся военные маневры под лозунгом «Вернем Китаю былую славу», в Китай направляются целые партии шпионов, а сейчас поменяли шифр, и все в таком роде, и этим не ограничиваются. И все это говорит о том, что сейчас их призывы – это не просто слова. Они готовятся к крупным действиям. С другой стороны, допустим, что они только лишь говорят, но отправлено столько шпионов, и неясно, что они хотят, что говорят, что делают прямо у нас под носом. Мы ничего не знаем, не понимаем, мы не в курсе. Мы лишь вслепую тут нарушаем какие-то планы, там распускаем клевету, куда ж это годится? Это никуда не годится! Поэтому этот код «Возродим былую славу № 1» необходимо расшифровать, это наша первоочередная задача! В-третьих, если есть какие-то требования или проблемы, говорите, все в организации, включая и лично меня, приложат все усилия, чтобы помочь. Я понимаю, что, несомненно, возникнут огромные трудности. Я слышал, как начальник Лю говорил, что этот код – высочайшего уровня, самый продвинутый из тех, что использовал Гоминьдан до сегодняшнего дня. Его срок – тридцать лет. То, что такой высокоуровневый код отдали спецслужбам, а не военным и не высшим руководителям, уже само по себе говорит о том, что шпионская сеть играет необычную роль в операции «Возродим былую славу». Вы только что вернулись, поэтому еще ничего не знаете об этом коде, не знаете, с какими столкнетесь проблемами, и еще не понимаете, какие требования выдвигать. Ничего страшного, начальник Лю в курсе. Когда мы закончим, я передам вам код. Хорошенько вникните, подумайте, а потом составьте план действий, включая трудности и требования, и подайте в виде доклада, а я сразу же дам вам ответ. Как вы смотрите на это?

А что я мог сказать? Естественно, только одно: «Хорошо!» Что касается этого дела – работы и моего личного будущего, для меня это было полной неожиданностью, а вот в том, что касается моей жены Сяо Юй, я испытал потрясение, я был ошеломлен. Начальник Те сказал, что завтра в МИДе будет проходить панихида по моей жене, на которой он будет присутствовать в качестве учителя Сяо Юй.

Я спросил:

– Что это значит?

В ответ он тоже задал мне вопрос:

– Разве вы не чувствовали, что Сяо Юй оказывает вам действительную помощь? Смогли бы вы так успешно переправлять товарищу Самолету все эти разведданные, которые собрали, работая с Андроновым?

Естественно, не смог бы. Я же был студентом, редко имел возможность показываться на людях, тем более встречаться с женщиной намного старше меня. В действительности большинство добытых сведений я передавал товарищу Самолет через Сяо Юй. Она занималась секретарской работой в посольстве, а Самолет была родственницей начальника ее отдела, у них были хорошие отношения, они часто виделись, поэтому легко можно было передать материалы. Однако я всегда полагал, что Сяо Юй не в курсе моей истинной должности и уж тем более не знает о наших секретных связях с товарищем Самолет. Оказалось, что это не такой уж великий секрет! Начальник Те рассказал мне, что Сяо Юй все знала и сама давно была моей коллегой, но скрывала это от меня, чтобы облегчить давление на меня, ну и в рабочих интересах. В определенном смысле ее статус был даже выше моего! И именно поэтому начальник Те от имени руководства ее отдела принял участие в панихиде, ведь она была нашей коллегой, а работа в МИДе – это было лишь на словах, маска, прикрытие.

Для меня это стало настоящим потрясением. Я тут же подумал о том, что в смерти Сяо Юй, несомненно, есть скрываемые факты. Начальник Те сказал:

– Если говорить об умалчиваемых подробностях, то это не только причина смерти…

Действительно, «умалчиваемых подробностей» было столько, что я даже не знаю, с чего начать. На самом деле с того момента, как я познакомился с Сяо Юй, все, кажется, уже было предрешено. Это был действительно тайный мир, в котором отношения мужа и жены служили придатком рабочих отношений, прикрытием, частью мер по защите безопасности. И именно с целью прикрытия МИД провел гражданскую панихиду, в ведомственной газете была соответствующая статья, как будто им не терпелось всем рассказать, что во время работы за рубежом Сяо Юй «попала в смертельное ДТП» и «погибла при исполнении служебных обязанностей». Но и этого оказалось недостаточно. После панихиды начальник Те забрал у меня урну с прахом жены, а когда я заступил на должность в подразделении 701, то обнаружил, что урна прибыла в мою комнату раньше меня: образцовое обиталище души, перед которым дымились благовония, сквозь дым от которых на меня с фотографии смотрела Сяо Юй, словно нас разделял долгий и сложный путь.

Я понимал, что это было сделано, чтобы показать всем: Сяо Юй ушла. Как именно? Конечно же, «попала в смертельное ДТП». А если урна с ее прахом будет стоять в комнате, то эта новость быстро распространится и постепенно об этом узнают все в подразделении 701. Люди в нашей системе поднаторели в создании такого рода прикрытий.

03

Вернусь к моему рассказу. Когда мы встречались с начальником Те, на встрече присутствовал еще один человек – начальник отдела Лю.

Если секретарь Ли был как тело для Те – был у него на побегушках, подавал чай и воду, помогал заниматься повседневными делами, то начальник Лю был его мозгом, он был мудр, обладал даром предвидения, мог давать дельные советы и разрабатывать планы, обладал большой целеустремленностью и решительностью. Начальник Лю был одним из первых дешифровщиков нового Китая. Находившийся в его ведомстве отдел контролировал всю работу нижестоящих подразделений по дешифровке. Вскоре после того, как я вернулся с панихиды по Сяо Юй, начальник отдела Лю пришел ко мне в гостиницу. Он был предельно вежлив, называл меня «замглавы Ань», что было непривычно. Поначалу мы просто болтали, обсуждали общих знакомых, коллег, а потом разговор вышел на шифры и коды: его нынешняя работа вскоре станет и моей работой. Говоря о коде «Возродим былую славу № 1», он вдруг спросил меня:

– Заместитель Ань, скажите, когда вы учились в СССР, не слышали ли об одном ученом-математике?

– О ком именно?

– Елена Скинская.

– Естественно, слышал!

Она очень известная в СССР женщина, имеющая выдающиеся достижения в области математики, но как человек очень заносчивая и надменная. Говорят, однажды ее пригласил на обед Сталин, а она отказала, потому что хотела посмотреть футбольный матч. Конечно, Сталин ей этого не простил, и в результате ей пришлось бежать в Америку.

Лю спросил:

– А вам известно, чем она занималась после приезда в США?

– Да, она помогала американцам создавать шифры.

– Судя по всему, вы действительно много про нее знаете. Она ведь была однокурсницей вашего учителя Андронова, у них хорошие отношения.

– Да, Андронов часто упоминал ее имя. Вы наверняка знаете, что, уже будучи в Америке, она разработала для американских военных код, известный под именем «Беда века». Говорят, что это один из самых труднейших кодов, существующих сейчас. Но американцы все-таки не осмелились использовать его, потому что она ведь была родом из Советского Союза.

Лю сказал, что знает об этом, и спросил меня:

– А вы в курсе, что потом стало с этим кодом?

– Нет, не знаю.

– А я знаю. – И он передал мне папку с кучей материалов. – Код, который нам сейчас надо взломать, – «Возродим былую славу № 1» – это и есть разработанный Еленой Скинской код «Беда века».

Я не верил своим ушам!

Однако все обстояло именно так. Говоря словами начальника Лю, американцы побоялись использовать этот код, но просто так отказываться от него им было жаль, тогда они перепродали его на Тайвань, а Гоминьдан купил его, словно сокровище. Папка выскользнула у меня из рук… У меня возникла физиологическая реакция на услышанное: в глазах потемнело, ноги подкосились, казалось, что кровь потекла в обратном направлении… Тем же вечером я написал доклад начальнику Те, в котором особо подчеркнул, что код этот – высококлассный математический шифр, один из лучших в мире, а не просто цифровой код. По моему мнению, с нашими нынешними силами взломать его невозможно, чтобы сделать это, надо привлечь людей со стороны, и не просто обычных людей – надо найти выдающегося математика. Одновременно с этим я снова заявил, что это слишком трудная для меня задача, и снова предложил пересмотреть мою кандидатуру на должность начальника группы, отвечающей за взлом кода «Возродим былую славу № 1».

На следующий день после обеда передо мной появился секретарь Ли, за ним стоял начальник Те. Он вошел в мою комнату и, улыбнувшись, произнес:

– Судя по всему, вы лучше всех понимаете Скинскую.

– Она училась на одном курсе с моим учителем Андроновым.

– Теперь вы понимаете, почему я остановил свой выбор именно на вашей кандидатуре?

– Но у меня недостаточно способностей для этой должности, я не математик…

Начальник Те прервал меня:

– Вы уже подошли. Способность вовремя предоставить реальный, выполнимый проект – это показатель соответствия служебному положению. Честно скажу вам, меня давно уже предостерегали специалисты, что нашими нынешними силами не взломать этот код, поэтому поиск людей – необходимость. Скажите, кого вы хотите перевести к вам в отдел? Мы – потомки Цзу Чунчжи20Цзу Чунчжи (429–500) – китайский математик и астроном., у нас нет нехватки в выдающихся математиках. А если есть, то отправляйтесь на поиски, приглашайте их. Если у вас не получится, я попробую пригласить их, у меня не выйдет, я найду того, кто справится. В общем, не надо боятся, что не сумеете пригласить, бойтесь, что не найдете, не сможете найти.

Как я, по правде говоря, пойду искать? Я же был всего лишь солдатом Восьмой народно-освободительной армии, потом переквалифицировался, у меня не было никакой теоретической базы, я был дешифровщиком, изучавшим это искусство с наставником. Я плохо разбирался в состоянии математической науки в Китае. Поставь передо мной шеренгу математиков, я не буду знать, кого выбрать.

Начальник Те выслушал меня и высказал свое мнение:

– То, что вы говорите о затруднениях, – это хорошо, но нельзя позволять затруднениям испугать вас. Я знаю, что в Америке все, занимающиеся криптографией, очень высоко оценивают этот код, но у нас есть благоприятные условия для его взлома, потому что Скинская – из Советского Союза, в ее коде наверняка присутствуют моменты, которые свойственны советской школе шифрования. За последние годы мы в разной степени контактировали и с учеными-криптографами, и с математиками из СССР, а раз были контакты, значит, есть понимание, и в этом наше преимущество. Во-вторых, вы столько проучились рядом с ее однокурсником Андроновым, и вряд ли не будет результата. Поэтому, я думаю, вы можете так не бояться трудностей, а если боитесь, то все равно выход один – встретиться с ними лицом к лицу, отступать нельзя! Это первое, о чем я собирался сказать.

Во-вторых, он потребовал от меня немедленно приступить к действию, завербовать кого надо и закупить что надо, нельзя терять ни минуты. Начинать надо сейчас, сначала – найти нужных специалистов, потом вернуться в подразделение 701 и развернуть работу, нельзя ждать, нельзя медлить.

В-третьих, начальник Те дал название этой операции. Он сказал:

– Код, который мы должны расшифровать, называется «Возродим былую славу № 1», а нашу операцию мы назовем «Лучший из лучших»21Тяньцзы ихао дословно переводится «Небо № 1», это выражение в китайском языке употребляется в значении «лучший из лучших, не имеющий себе равных»., если вы не хотите быть начальником группы, ничего, тогда я займу эту должность, а вы будете моим замом. Это – моя единственная уступка вам, но если вы опять будете говорить о трудностях и соберетесь бросить работу, то уж не обессудьте, я уже не буду так вежлив!

Это был его ультиматум.

У меня не было другого выбора, но я не знал, с чего начать. К счастью, был еще начальник Лю, который являлся выпускником-отличником математического факультета Университета Цинхуа22Университет Цинхуа – один из ведущих университетов КНР, расположен в Пекине. и давно уже общался с учеными-криптографами, поэтому он сразу же подсказал мне кандидата. Этого человека звали Ху Хайбо, он недавно вернулся из Америки, несколько лет назад его завербовали для дешифровки секретные службы военно-морского флота. Он отличился на этой работе, расшифровав за короткое время несколько иностранных кодов высокого уровня. Все вращавшиеся в этих кругах изумлялись этому. Начальник Лю сказал:

– Он, несомненно, самая подходящая кандидатура, но, боюсь, маловероятно перетащить его к нам, разве что начальник Те сам возьмется за это дело.

Я доложил об этом начальнику Те, тот сразу же, ни минуты не колеблясь, лично отправился к соответствующему начальнику из ВМФ. Ху Хайбо в тот момент был в Пекине, но прибыл на следующий же день. Ему было сорок с лишним лет, на нем была синяя форма капитана первого ранга, он носил очки, имел пышную шевелюру, говорил медленно, и на вид был умным, интеллигентным человеком. Когда я подошел, начальники Те и Лю уже разговаривали с ним, было похоже, что они уговаривают его перевестись к нам, но капитан Ху уже отказался. Когда начальник Те представил нас друг другу, он, словно собираясь разрубить этот гордиев узел, решительно сказал:

– Давайте так: пока не будем говорить о переводе, думаю, это будет трудно сделать. Даже если вы согласитесь, не факт, что это будет возможно. Предлагаю компромисс: мы несколько месяцев попользуемся вашими услугами, а с вашим начальством я договорюсь, хорошо?

Капитан подумал, а потом искренне и немного растерянно произнес:

– Товарищ начальник, не то чтобы я не хотел, но… Как бы вам сказать… Код Скинской я не смогу взломать. Она создала код советского образца, а я никогда не соприкасался с такого рода кодами, не говоря уж об их изучении, так что, даже если я переведусь к вам, помочь ничем не смогу.

Начальник Те ответил:

– Никто не соприкасался с советскими кодами, ведь отношения между нашими странами такие прекрасные, по крайней мере были раньше, зачем нам было взламывать их коды? К тому же никто и представить себе не мог, что код Скинской в итоге окажется на Тайване!

Капитан Ху сказал:

– Да уж, раньше они всегда использовали американские коды.

– Поэтому это будет впервые, такого никогда не было, мы как будто заново сотворим мир! Вот почему операция носит название «Лучший из лучших»23Игра слов. По-китайски выражение «сотворить мир» дословно переводится «создать небо и землю», а название операции, как было сказано выше, переводится как «Небо № 1», «первое небо».. Однако, по моему мнению, все коды мира в чем-то похожи. Вы взломали столько кодов, никто не сравнится с вами в том, что касается опыта и навыков. И я все же надеюсь, что вы протянете нам руку помощи.

Капитан улыбнулся, качая головой:

– Товарищ начальник, вы не правы. Все как раз наоборот, все коды абсолютно не похожи друг на друга, советский и американский – это совершенно не одно и то же. Один – очень сложный, стремится создать глубокие затруднения, техническая составляющая в нем особенно велика. А второй стремится к тому, чтобы завести в тупик, он одерживает победу благодаря загадочности и хитроумности. Можно сказать, что они отличаются, как небо и земля. Один летит в небо, второй зарывается в землю. Между ними такая огромная разница. И это – результат продуманных действий ученых обеих стран, разрабатывающих коды. Они специально стремились к различиям, и чем их больше, тем лучше. И потом, в мире криптографов есть одно неписаное правило: тот, кто взламывает американские коды, не занимается кодами советскими, потому что не может этого делать. У каждого есть свои плюсы и минусы, таков уж человек, если силен в одном, в другом зачастую бывает слаб, и чем сильнее в одной сфере, тем слабее в другой. Вот и я так же, вы считаете меня сильным, но у меня нет достоинств, чтобы взломать «Возродим былую славу № 1», есть только слабые стороны. Возможно даже, что любой найденный вами математик будет сильнее меня.

Начальник Те указал на меня:

– Он ищет повсюду, но новичку придется начинать все в одиночку, я в душе не уверен, поэтому специально обратился к вам. Думал, что ваш приход прибавит уверенности. Я и не предполагал, что в этом деле столько всего скрыто.

Капитан ответил:

– Если найдете подходящего человека, то не будет играть роли то, что он новичок. Взлом кода можно сравнить с отношениями мужчины и женщины. Если ты много раз вступал в любовные отношения, не факт, что и на этот раз получится. Тут самое главное – чувство, предопределение и чуткость.

Он предположил, что не лишним будет сходить в НИИ Академии наук КНР и попробовать поискать там. В последние годы немало математиков вернулось из-за границы, и большинство работает именно там. Он сказал:

– Хотя не каждый сможет заниматься этим, но без математика тут точно не обойтись. Там людей много, есть из кого выбрать. Я могу предоставить вам материалы для отбора, они помогут вам подобрать подходящую кандидатуру.

Материалы были у него на работе, поэтому начальник Те велел мне пойти вместе с капитаном Ху забрать их. Мы все вместе вышли на улицу, и, пока ждали машину, он вдруг вспомнил одного человека и обернулся к начальнику Те:

– Если вы сможете найти ее, то она, скорее всего, именно тот человек, который вам нужен.

Он рассказал, что она работала раньше в американском центре Рэнд24Рэнд (RAND) – аббревиатура от англ. Research and Development (Исследования и разработка). Это некоммерческий центр стратегических исследований, расположенный в Санта-Монике, США. и, насколько ему известно, уже расшифровывала советские коды. Начальник Те широко открыл глаза и спросил: как же ее найти? Капитан ответил, что несколько лет назад он столкнулся с ней в Харбинском военно-промышленном университете, тогда это была молодая и красивая девушка, но потом она покинула университет, и где она сейчас, он не знает.

– Как ее зовут? – спросил начальник Те.

– Хуан Си.

– У нас есть имя, фамилия, место работы, разве же не найдем?

Начальник Те тут же дал мне указание разделить силы. Одна часть сотрудников под руководством начальника Лю отправится в Харбинский военно-промышленный университет искать женщину по имени Хуан Си, а вторая, под моим руководством, – в НИИ математики при Академии наук.

04

НИИ математики при Академии наук располагался в северной части района Хайдянь25Северо-западный район Пекина. Здесь располагается большое количество вузов, поэтому иногда его называют «университетским районом»., его двор казался вымершим. В тот же день после обеда я съездил в организацию, где работал капитан Ху, чтобы забрать документы, а на обратном пути как раз проезжал мимо и под видом просто прохожего проскользнул внутрь. Как только я прошел ворота, сразу же увидел статую Цзу Чунчжи, сверкавшую на солнце. Вдалеке какой-то юноша смотрел на солнце, словно пытался рассчитать, на какой высоте оно находится. Когда я уходил, встретил старика в очках для близоруких с толстыми линзами, он собирал только что высыпавшуюся из корзинки картошку. Одна укатилась в канализацию, но старик не сдавался: словно величайшее сокровище, он достал ее и положил в корзину. Судя по всему, моя страна сейчас в таком бедственном положении, о котором я не догадывался.

В тот же день вечером я заселился в институтскую гостиницу под именем Ян Сяоган. Для того времени гостиница была довольно высокого уровня, ведь в нее часто селили иностранных специалистов. За столом у двери сидел охранник, который, казалось, знает всех, кто входит и выходит. Когда я зарегистрировался на у стойки регистрации, увидел, что в холле сидят и беседуют двое иностранцев – мужчина и женщина. Я не понимал, о чем они говорят, но они точно были не из Советского Союза.

Примерно три часа назад секретарю местного парткома Вану позвонил руководитель Академии наук и сообщил, что я скоро «удостою их визитом». Он сказал:

– Как только он прибудет, немедленно сообщи мне. – Перед тем как повесить трубку, руководитель дал наставление: – У него особая миссия, вы должны гарантировать его безопасность.

Поэтому секретарь парткома, положив трубку, сразу же помчался в гостиницу и сел в только что отремонтированном холле, со страхом и трепетом ожидая моего появления. Периодически он, несмотря на дождь, выходил на улицу и всматривался вдаль, предполагая, что я прибуду в срок. Можно сказать, что он ждал меня и тщательно обдумывал, что именно он скажет во время моего «визита». Но когда я действительно появился, он всего лишь пару раз взглянул на меня, даже поздороваться не подошел, не говоря уж о «теплом приеме».

Причин такой негостеприимности было, как я думаю, две: во-первых, в тот момент шел дождь, было темно, и я, словно дезертир, скрывающийся от армии, вбежал в гостиницу. Выражение моего лица и одежда указывали на мрачное и взволнованное состояние, я никак не походил на «важную персону». А во-вторых, регистрируясь у стойки регистрации, я использовал ненастоящее имя – Ян Сяоган. Я обратил внимание на то, что сначала секретарь парткома отреагировал на мое появление: когда я вошел в холл, он внимательно и настороженно осмотрел меня, даже походил рядом, словно разведчик. Когда я пошел регистрироваться, он последовал за мной и для отвода глаз завел разговор с сотрудником за стойкой. Плохой был из него разведчик! Но когда я достал рекомендательное письмо, написанное на самой простой бумаге и свидетельствовавшее о том, что я всего лишь простой преподаватель некоего южного вуза по имени Ян Сяоган, он внезапно утратил ко мне интерес и сразу же отошел от меня. Я спиной чувствовал, как удаляются его тяжелые шаги. Закончив регистрацию, я отправился наверх и видел, что секретарь нервно прохаживается у двери. Его встревоженный взгляд то и дело устремлялся в дождливую темноту, словно я еще в пути и в любой момент могу материализоваться из этой темноты.

Говоря по правде, я и не думал, что из-за моей старой привычки пожилой секретарь парткома будет понапрасну нервничать больше часа. Я имею в виду свою привычку регистрироваться под чужим именем, но это иногда была насущная необходимость. При мне всегда было несколько незаполненных рекомендательных писем, мой выбор имени и статуса определялся личными предпочтениями и часто был случаен. Вот смотрите, в этот раз при заселении я засунул руку в рюкзак и нащупал какое-то письмо – у меня было много одинаковых по размеру и качеству бумаги. Сначала я вытащил рекомендательное письмо от правительства некой северной провинции на имя начальника отдела Синь Сяофэна, но подумал, что эта должность не очень подходит моему нынешнему виду – как мокрая курица, тогда я нащупал в рюкзаке другое письмо, это было письмо на имя Ян Сяогана. Нет нужды говорить, что и Синь Сяофэн, и Ян Сяоган – это не мои настоящие имена. Настоящее было Ань Цзайтянь, а положение – заместитель главы подразделения 701, кодовое имя – А705, что означало «пятый по старшинству в подразделении 701». Если говорить о количестве моих личин, то я не уступаю старым аферистам, можно сказать, что из списка в сто фамилий26Список «Сто фамилий» (Бай цзя син) – рифмованный список всех китайских фамилий. Создан в начале эпохи Северная Сун (960-1279) неизвестным автором. Использовался для заучивания иероглифов. Изначально в него входили 411 фамилий, в настоящее время – 504. для своих фальшивых имен я использовал половину. Только в этот раз по пути на родину в течение восьми дней я употребил шесть имен – Ли Сяньцзинь, Чэнь Дунмин, Дай Сунмин, Лю Юйтан и др. Они в определенной степени отражают, сколько событий пришлось пережить за это путешествие и присущую мне осторожность. Осторожность, а не трусость. Осторожность и трусость, как и спокойное безразличие и подавленность, кажутся внешне похожими, но по сути отличаются, как небо и земля.

Секретарь Ван уже заказал для меня комнату – номер триста один. Это был сьют27Сьют – номер в гостинице с улучшенной планировкой. Обычно состоит из двух или более комнат., в котором находилась огромная деревянная кровать с классической узорной резьбой, на ней высились шелковые одеяла и подушки, москитная сетка была сделана из нейлона, тонкого и прозрачного, словно крылышки цикады. В номере также был раздельный санузел. Внешняя комната была просторной, со всем необходимым: здесь стоял уютный диван, модный телефон, вешалка, настольная лампа, чайный столик и чайные принадлежности, пепельница и другие предметы обихода, а под потолком вентилятор. Этаж был самый верхний, а местоположение – конец коридора, поэтому здесь не только было тихо, но и обеспечивалась конфиденциальность, и было чувство безопасности. Именно такой номер и был мне нужен, ведь я служил в особом подразделении 701. Но он был зарегистрирован на имя Ань Цзайтяня, а не Ян Сяогана. Ян Сяоган мог проживать лишь в обычном номере, которых было много, выбор был большой, в соответствии с моими пожеланиями мне достался номер двести один, находившийся под номером триста один. Это тоже был сьют в конце коридора, и хотя предметов обихода тут было меньше, но в целом он отвечал моим требованиям. Поэтому, после того как вошел, я решил остаться в нем.

Так как я всю дорогу бежал под дождем, то немного устал, поэтому после заселения я быстро помылся, лег и очень быстро заснул неспокойным сном. Однако оглушительный раскат грома разбудил меня. Я услышал, как что-то без остановки стучит по оконной раме. Не понимая, что происходит, я подошел к окну посмотреть. Оказалось, что справа от окна растет финиковая пальма высотой примерно с гостиницу. Было лето – пора цветения, ветви пышно разрослись, и одна из них доставала до моего окна и при помощи ветра нагло стучала в окно. Я выглянул наружу. Одно ответвление от пальмы росло прямо в стену под моим окном, и если бы его конец вовремя не спилили, вполне возможно, что он пробил бы стену и оказался прямо в комнате. А из-за того, что конец отпилили, само ответвление выглядело особенно толстым и прочным, оно словно образовывало мостик и заканчивалось прямо под моим окном. Физически сильный и не боящийся высоты человек мог бы подобраться к моей комнате, разбить окно и влезть внутрь.

Куда это годится?

Никуда не годится!

Поэтому я спустился и потребовал другой номер.

На стойке регистрации не согласились поменять номер. Я на ходу придумал несколько причин, по которым мне это необходимо, но их посчитали совершенно безосновательными и отказали мне. Так как я не испытывал страха, то и голос мой от волнения становился все громче. Но сотрудник гостиницы вообще не испугался, он украдкой поглядывал на находившегося за моей спиной секретаря парткома и с презрительным молчанием игнорировал меня. В отчаянии я, совершенно не похожий на человека, наделенного тайной властью, стал запугивать его:

– Я – гость секретаря Вана, посодействуйте, пожалуйста. Хорошо?

В этот момент секретарь Ван как раз стоял рядом, он был утомлен длительным ожиданием и, услышав мои слова, отреагировал немного нервно, но вежливо спросил:

– Я секретарь Ван, позвольте спросить: а вы кто?

– Я из подразделения 701.

– Ваша фамилия Ань?

– Да, меня зовут Ань Цзяйтянь.

Он ахнул, мгновенно подскочил ко мне и крепко пожал руку. Сила его рукопожатия и внешний вид давали понять, что он хочет как можно скорее что-то рассказать, я не знал, что именно, но понимал, что некоторые вещи нельзя рассказывать здесь, это может доставить мне неудобство. Поэтому я очень умело перевел рукопожатие в теплые объятия и, когда моя голова оказалась у его плеча, тихо произнес:

– Здесь неудобно говорить, отведите меня в мою комнату.

05

Естественно, это был номер триста один.

Войдя в комнату, я первым делом подошел к окну, чтобы посмотреть на ту ветку финиковой пальмы. Она раскачивалась на ветру, и звук, который она издавала, напоминал морской прилив. Казалось, ветвь пытается ударить меня, но никак не достает, за метр-два до меня она отскакивала обратно. Я подумал, что кошка, возможно, смогла бы допрыгнуть, но из людей лишь у Ши Цяня из «Речных заводей»28«Речные заводи» – китайский классический роман XIV века, автором которого является Ши Найань (1296–1372). В романе описываются подвиги и приключения 108 «благородных разбойников» – повстанцев лагеря Ляншаньбо. Одним из этих героев был Ши Цянь – вор, прозванный «Блохой на барабане» за его выдающиеся воровские способности. была такая способность. Я верил в то, что я осторожный человек, но я также верил, что каждый сотрудник подразделения 701 должен был быть осторожным. Потому что, как говорил глава штаб-квартиры, «один сотрудник нашего подразделения стоит любого полевого командира».

И действительно, в то время радиостанция JOC каждый день вела трансляции для наших сотрудников в надежде на то, что мы перебежим на их сторону. За каждого предлагали определенную сумму, самая большая стоимость превышала несколько сотен тысяч долларов, самая низкая – несколько тысяч. Например, я, конечно, не стоил десятков тысяч, но моя цена была больше десяти. То есть тот, кто переправит меня в некую страну, получит эту сумму. Несомненно, на такие деньги всегда найдутся желающие рискнуть. Говоря по правде, во время командировок у меня всегда на душе было неспокойно, я подозревал всех и вся. Может, потому что я многое повидал, может, потому что ситуация была такая… Кстати, о ситуации – все знали, что положение серьезное, продолжает ухудшаться и неизвестно, до чего в итоге дойдет дело. Если подумать, ведь и правда, раньше никто не мог и представить, что наш былой «старший брат» СССР превратится в нашего противника, что две наших страны поссорятся и станут врагами, «меч будет вытащен из ножен и натянуты стрелы», ситуация будет крайне напряженной, что мы будем вести открытую и закулисную борьбу. А еще с каждым днем усиливающееся напряжение в Тайваньском проливе, Чан Кайши строит планы по «возрождению былой славы Китая»… В такой ситуации я четко ощущал, как уменьшается моя смелость, я становлюсь все более подозрительным и осторожным. Да, осторожным. Осторожным, а не трусливым. Но в моей осторожности была скрыта и трусость. Моя новая комната была намного лучше предыдущей, говорят, что в соседних номерах специально разместили двух охранников. Мне понравилось это ощущение. Ощущение безопасности. Судя по всему, товарищ секретарь парткома – не «ученый, который ничего не понимает в реальной жизни», как я про него слышал.