Онлайн чтение книги Поездка в Скарборо
Действие третье

Картина первая

Гостиная лорда Фоппингтона.

Входят лорд Фоппингтон и ла Вароль.

Лорд. Эй, малый, карету!

Ла Вароль. Ваша светлость! Как, вы решаетесь вставать с постели?

Лорд. Скажи лучше, как я решаюсь предстать перед дамами.

Ла Вароль. Ваша светлость лучше бы подольше посидеть дома. Мильорд очень мало заботится о своей ране.

Лорд. О моей ране? Я не согласен долее сидеть взаперти, хотя бы у меня было столько же ран на теле, сколько их бывало в моем сердце. Вароль, разнеси визитные карточки, как я приказал. Нынче вечером я буду у моего тестя сэра Тэнбелли. Исполнение жениховских обязанностей я намерен начать званым ужином за его счет. Да, послушай, передай мистеру Ловлессу, что я жду его на ужин со всей компанией, а если он откажется, он мне больше не друг.

Ла Вароль. Все будет исполнен, мильорд! (Уходит.)

Входит Том Фэшон.

Фэшон. Твой покорный слуга, братец. Как ты себя чувствуешь?

Лорд. Так хорошо, что приказал подать карету, Том. Смерть меня миновала.

Фэшон. Я очень рад.

Лорд (в сторону) . Ну, это ты врешь! (Громко.) Признайся, Том, неужели сердце твое не забилось от радости, когда ты услыхал, что меня поддели на шпагу?

Фэшон. Почему ты так думаешь?

Лорд. Именно так было со мной, когда я услышал, что дяде, которому я наследовал, прострелили голову.

Фэшон. Это было дурно с твоей стороны.

Лорд. Почему?

Фэшон. А потому, что он был добр к тебе.

Лорд. Добр? Будь я неладен! Он заставлял меня голодать! Он не давал мне денег даже на женщин!

Фэшон. Если так, то он удержал тебя от множества невыгодных сделок. Ни одна женщина не стоит и гроша, коли берет деньги.

Лорд. Будь я младшим братом, я думал бы так же.

Фэшон. Значит, ты не бываешь по-настоящему влюблен?

Лорд. Никогда, чтоб мне помереть!

Фэшон. Зачем же ты затеял всю эту историю с Амандой?

Лорд. Затем, что она кичится своей добродетелью, и я считал делом чести обольстить ее.

Фэшон. Чудесно! (в сторону.) И вот кому судьба посылает десять тысяч годового дохода!.. Но к делу! (Громко.) Братец, хоть я и знаю, что разговор о делах, особенно денежных, не столь приятен тебе, как разговор о женщинах, мои обстоятельства таковы, что я прошу тебя запастись терпением и выслушать меня.

Лорд. Серьезность твоих обстоятельств, Том, – самый плохой в мире довод, чтобы я терпеливо слушал. Я убежден, что ты произнесешь прекрасную речь, но – чтоб мне онеметь! – ты избрал самое худшее начало из всех, какие мне довелось слышать за последний год.

Фэшон. Очень жаль, что ты так думаешь.

Лорд. Еще бы! Ну, так и быть, рассказывай, но пра-ашу покороче.

Фэшон. Хорошо. Вкратце мое дело таково: мои путевые издержки настолько превысили ничтожные доходы с моей годовой ренты, что я вынужден был заложить ее за пятьсот фунтов, которые тоже давно истрачены. И, если ты не окажешь мне услуги и не выкупишь ее, мне остается только выйти на большую дорогу.

Лорд. По чести, Том, если хочешь знать мое мнение, я считаю это наилучшим выходом для тебя. Если ты преуспеешь, то освободишься от долгов одним путем, а если тебя схватят (проводит рукой по шее), то освободят от них другим путем.

Фэшон. Я рад, что ты сегодня весел и надеюсь почувствовать на себе последствия твоего доброго расположения.

Лорд. Неужели ты вправду надеешься, что я дам тебе пятьсот фунтов?

Фэшон. Я не считаю это твоим долгом, братец, а лишь прошу об одолжении.

Лорд. Значит, ты так или иначе хочешь их получить! Но сейчас самое неподходящее время, чтобы сорить деньгами, разрази меня бог! Налоги так велики, расходы по имению так непомерны, арендаторы такие мошенники, а букеты в такой цене, что я доведен до крайности, черт побери, и должен был сократить расходы на пудру до пяти гиней в месяц. Посуди сам, могу ли я уделить тебе хоть пять фунтов?

Фэшон. Если не можешь, значит, мне остается умереть с голоду. Вот и все. (В сторону.) Будь он проклят!

Лорд. Одно могу сказать – тебе следовало бы жить поскромнее.

Фэшон. Но послушай, если тебе не хватает десяти тысяч в год, как же ты предлагаешь мне обойтись двумя сотнями?

Лорд. Не горячись, Том. Горячность – вреднейшая штука для цвета лица. Я не хотел бы опечалить тебя, но раз уж об этом зашла речь, я вынужден напомнить, что рысак требует лучшего ухода, нежели ломовая лошадь. Природа создала между нами некоторое различие.

Фэшон. Да, она сделала тебя старше. (В сторону.) Чтоб ей пусто было!

Лорд. Дело не только в этом, Том.

Фэшон. А в чем же еще?

Лорд (оглядывает себя, затем брата). Спроси женщин.

Фэшон. Ах ты, флакон духов, мускусная крыса! Ты что же думаешь, что твое преимущество надо мной заключается не только в старшинстве?

Лорд. Да, чтоб мне помереть!

Фэшон. Клянусь всем святым, ты князь всех хлыщей!

Лорд. О, я горжусь тем, что являюсь главой такой влиятельной партии.

Фэшон. Неужели тебя ничем не проймешь?! Защищайся, трус!

Лорд. Видишь ли, Том, я всегда считал тебя глупым малым, и вот одна из глупейших затей, какие мне приходилось видеть. Ты так обнищал, что жизнь стала тебе в тягость; ты ищешь ссоры со мной, надеясь либо проткнуть меня и наследовать мое состояние, либо напороться на мою шпагу и тем положить конец своим несчастьям. Но этому не бывать!.. С кротостью философа и благоразумием государственного мужа я ухожу, не вынув шпаги из ножен… (Уходит.)

Фэшон. Ах так! Прощай же, братец! Совесть, отныне я могу пренебречь тобой! Эй, Лори!

Входит Лори .

Лори. Вы меня звали, сударь?

Фэшон. Отличные вести, Лори. Сиятельный лорд преподнес мне такую пилюлю, что мигом излечил меня от всех угрызений совести.

Лори. Вот теперь у меня отлегло от сердца. А ведь я был полон опасений, сударь, с тех пор как ваша совесть имела дерзость затесаться в нашу компанию.

Фэшон. Будь покоен, она не воротится. Мой братец щелкнул ее по носу, а я спустил ее с лестницы. Беги скорее на постоялый двор, вели немедленно заложить карету и заезжай за мной к тетушке Куплер.

Лори. Так, значит, сударь, вы прямым путем едете за счастьем?

Фэшон. Еду, Лори, еду! Иди, Лори, лети!

Лори. Счастливый день в моей жизни! Лечу на крыльях! Наконец-то я получу свое жалование!

Уходят .

Картина вторая

Сад за домом Ловлесса.

Входят Ловлесс и слуга .

Ловлесс. Хорошо, оставь меня.

Слуга уходит .

А ведь вдовушка нейдет у меня из ума! Никогда еще сердце мое не было покорено столь внезапно! Надо же ей было оказаться подругой моей жены! Это судьба, так пусть судьба и отвечает. Я этого не хотел. О небо, вот и она!

Входит Беринтия .

Беринтия. Отчего вы так задумчивы, сударь? Надеюсь, вы не больны?

Ловлесс. Я пытался понять, сударыня, болен ли я, или нет. Вот в чем причина моей задумчивости.

Беринтия. Разве это так трудно понять? Я всегда полагала, что каждый хорошо знает свое тело, хотя мало кто знает свою душу.

Ловлесс. А если я подозреваю, что болезнь моя заключена именно в душе?

Беринтия. О, тогда я берусь прописать вам лекарство!

Ловлесс. Увы! Вы не представляете себе, за что беретесь!

Беринтия. Надеюсь, вы позволите мне быть вашим врачом в этом случае?

Ловлесс. Это моя единственная мечта, хотя, говоря правду, у меня есть основания думать, что, если я доверюсь вам, болезнь моя только усилится.

Беринтия. Почему?

Ловлесс. О, вы можете выдать меня моей жене!

Беринтия. И, таким образом, потерять пациента?

Ловлесс. Так вы сохраните мою тайну?

Беринтия. Свято.

Ловлесс. Поклянитесь.

Беринтия. Клянусь женщиной.

Ловлесс. Вы клянетесь моим божеством; поклянитесь своим, и я поверю вам.

Беринтия. Хорошо, тогда клянусь мужчиной.

Ловлесс. Отлично! Так выслушайте же, в чем состоит моя болезнь, и дайте совет. Когда я увидел вас в театре, ваш мимолетный взгляд взволновал меня. Я увидел свою погибель, но не в силах был отвести от нее глаз. Я глядел на вас, покуда сердце мое не затрепетало… Вот и теперь при вашем приближении болезнь моя настолько усилилась, что, если вы не поможете мне, я превращусь в пепел на ваших глазах. (Берет ее за руку.)

Беринтия. О боже, пустите! Это чума, и мы заразимся ею! (Вырывает руку.)

Ловлесс. Так умрем же вместе, мой ангел!

Беринтия. В вас сидит демон!.. Пустите же! Сюда идут!..

Входит слуга .

Слуга. Сударь, госпожа вернулась и желает вас видеть.

Ловлесс. Хорошо, скажи, что я иду.

Слуга уходит .

Но, прежде чем уйти, дайте мне испить за ее здоровье из чаши блаженства.

Беринтия. Не приближайтесь, или, клянусь, я возненавижу вас!

Ловлесс (целуя ее). В делах любви женским клятвам не больше веры, чем клятвам мужчин. (Уходит.)

Беринтия. Ф-фу!

Входит полковник Таунли .

Таунли (в сторону) . Ого! Что я вижу! Беринтия и Ловлесс… Они шептались… Так вот причина ее холодности ко мне!.. О женщина! Берегись же, Ловлесс. Долг платежом красен. (Громко.) Сударыня, я ваш покорный слуга. Мне незачем справляться о вашем здоровье: лицо ваше пышет румянцем.

Беринтия. Не более обычного.

Таунли. Разве что щеки пылают более обычного…

Беринтия. О… я возвращаюсь с прогулки…

Таунли. И только? Кстати, это не мистер Ловлесс ушел отсюда?

Беринтия. Да, он сопровождал меня.

Таунли. Вот как!

Беринтия. По-моему, он человек весьма приятный и в его обращении есть что-то подкупающее.

Таунли (в сторону) . Так-так! У нее даже недостает скромности притворяться! (Громко.) Сударыня, смею ли я обеспокоить вас серьезной беседой?

Беринтия. О, сколько угодно. Но прошу вас, пусть она будет как можно менее серьезна!

Таунли. Не правда ли, вот уже около двух лет, как я осмеливаюсь ухаживать за вами?

Беринтия. Не помню в точности, но это действительно длится утомительно долго.

Таунли. Разве вы не давали мне все это время основания считать, что мои ухаживания приняты благосклонно?

Беринтия. Должна сказать, что вы были необычайно назойливы, а я значительно более терпелива, чем вы того заслуживали.

Таунли. Я приехал сюда по вашему желанию и единственно ради встречи с вами. И что же? После целого месяца мучительного ожидания вы не соблаговолили объяснить или хоть как-нибудь оправдать свое поведение!

Беринтия. О небо! Мне оправдывать свое поведение?! Мне оправдываться перед вами? Грубиян! Ну-с, мой милый, серьезный полковник, имеете ли вы добавить еще что-нибудь?

Таунли. Ничего, сударыня, разве только что теперь меня ничуть не удивляет то, чему я был свидетелем несколько минут назад. Женщина, которая может играть нежными чувствами своего возлюбленного, способна кокетничать с мужем своей подруги.

Беринтия. Совершенно верно. А этот пылкий возлюбленный способен, чтобы не скучать в отсутствии кокетки, совращать жену своего друга. Ах, полковник, ради бога, не говорите мне о чести и о дружбе!

Таунли (в сторону) . Черт побери! Откуда она узнала? (Громко.) Сударыня, я вас не понимаю!

Беринтия. А я не притворялась, будто не понимаю вас. Но вот и она сама. Вероятно, вы пожелаете остаться с ней наедине.

Таунли. Сударыня, ваше встречное обвинение – слабый способ защиты. И чтобы доказать, насколько вы ошибаетесь, я уклоняюсь от счастья, которое вы мне предлагаете. Ваш покорный слуга, сударыня.

Входит Аманда. Полковник Таунли шепчет ей что-то и уходит.

Беринтия (в сторону) . Однако он ничуть не потерялся, честное слово! Но как они нежно расстаются! (Громко.) Кузина, я надеюсь, ты не выговаривала своему поклоннику за то, что он был со мной? Уверяю тебя, что мы говорили только о тебе.

Аманда. Фи, Беринтия, мой поклонник! Неужели ты никогда не научишься серьезно говорить о чем бы то ни было?

Беринтия. Я говорю вполне серьезно.

Аманда. В твоем тоне так перемешаны насмешка и серьезность, что я не знаю, как отнестись к твоим словам. Мистер Ловлесс только что ушел. Может быть, это всего лишь мое воображение, но я замечаю в его поведении какую-то перемену, и это тревожит меня.

Беринтия. Ты ревнуешь, только и всего.

Аманда. Только и всего?! Так ревность – это ничто, по-твоему?

Беринтия. Это было бы ничем, будь я на твоем месте.

Аманда. Что бы ты стала делать?

Беринтия. Я бы излечилась от нее.

Аманда. Но как?

Беринтия. Я бы обращала на своего мужа не больше внимания, чем он на меня. Видишь ли, Аманда, ты можешь подозревать и сердиться, раздражаться, худеть, бледнеть, дурнеть, если тебе угодно, а я скажу тебе, что ни один стоящий мужчина не бывает верен своей жене. Не был и никогда не будет.

Аманда. Ты в самом деле думаешь, что он обманывает меня? Я никогда не подозревала его.

Беринтия. Думаю? Я убеждена в этом!

Аманда. Убеждена?!

Беринтия. Всецело! Он влюбился, когда был в театре.

Аманда. Верно… Но кто мог сказать тебе об этом?

Беринтия. Кто?… Таунли. Мне кажется, что муж твой избрал его своим поверенным.

Аманда. О Ловлесс! Какая низость! А что говорит об этом Таунли?

Беринтия (в сторону) . Зачем бы ей спрашивать о Таунли? (Громко.) Что он говорит? Он сурово осуждает Ловлесса и очень нежно отзывается о тебе.

Аманда. Правда? О мое сердце! Я совсем больна. Милая Беринтия, не оставляй меня ни на минуту…

Уходят.

Картина третья

Перед домом сэра Тэнбелли Кламси.

Входят Том Фэшон и Лори.

Фэшон. Итак, Лори, вот наше поместье, если только нам удастся вступить во владение. Но мне кажется, что наш фамильный замок похож на Ноев ковчег, в котором обитает всякой твари по паре.

Лори. Э, сударь, что за беда! Заполучите наследницу, а дом пусть забирает дьявол!

Фэшон. А по-моему, надо заполучить дом, а дьявол пусть забирает наследницу. Но не будем терять времени. Постучи-ка!

Лори стучит в ворота .

Фу, черт, оглохли они, что ли? Стучи-ка сильнее!

Лори. Ей-богу, сударь, это какой-то заколдованный замок. Сейчас выйдет великан с палицей и вышибет нам мозги! (Стучит опять.)

Фэшон. Тише. Идут.

Слуга (за сценой.) Кто там?

Лори. Отопри дверь и посмотри. Что ты разговариваешь через дверь, мужлан!

Слуга (так же). Сейчас поговорим по-другому! Томас, у тебя мушкет заряжен?

Фэшон. Тьфу! Будь с ним поласковей, Лори, не то нас застрелят на самом пороге счастья.

Лори. Ей-богу, вы правы, сударь. Эй, мистер! Как вас там! Не угодно ли вам впустить нас – или мы должны рыдать здесь, словно плакучие ивы?

В окне появляется слуга с мушкетом в руках.

Слуга. Чего вам?

Фэшон. Повидать сэра Тэнбелли, с вашего разрешения.

Слуга. Повидать сэра Тэнбелли? Это еще как будет угодно сэру Тэнбелли.

Фэшон. Так соблаговолите ж узнать, сударь, угодно ли это сэру Тэнбелли!

Слуга. Давно бы так-то, по-хорошему. Эй, Ральф, поди узнай, угодно ли сэру Тэнбелли принять гостей. Да вели няньке, чтобы заперла мисс Хойден, прежде чем отопрут ворота.

Фэшон. Ты слышал, Лори?

Входит сэр Тэнбелли Кламси со слугами, вооруженными ружьями, дубинками, вилами и т. п.

Лори. О-о-о! (Прячется за спину Фэшона.) О господи!.. Мы пропали!

Фэшон (к Лори) . Дурак! Твоя трусость погубит нас!

Лори. Моя трусость, сударь! Черт побери, сударь, но… я… ничего не боюсь… (в сторону.) Где бы спрятаться?

Сэр Тэнбелли. Кто это? У кого тут дело ко мне?

Фэшон. У меня, сударь, если вас зовут сэр Тэнбелли Кламси.

Сэр Тэнбелли. Сударь, меня зовут сэр Тэнбелли Кламси вне зависимости от того, есть ли у вас дело ко мне, или нет. Как видите, я не стыжусь ни своего имени, ни обличья.

Фэшон. Сударь, у вас нет к тому оснований, насколько мне известно.

Сэр Тэнбелли. Сударь, если у вас их тоже нет, я желаю знать, кто вы такой. Пока я не узнаю вашего имени, я не приглашу вас в дом. А когда узнаю, ставлю сто против одного, что тоже не приглашу.

Фэшон. Надеюсь, сударь, вы сочтете это письмо достаточной рекомендацией. (Дает ему письмо.)

Сэр Тэнбелли. Батюшки, ведь это от миссис Куплер! Тысячу извинений, ваша светлость! (Слуге.) Эй, беги скорее в дом, затопи камин в гостиной, расставь по местам все стулья с ковровой обивкой, достань медные подсвечники да укрась их зеленью получше… Ну, мигом! (Поворачивается к Фэшону.) Милорд, я прошу прощения у вашей светлости. (Слуге.) А ты, слышишь, беги к няньке, скажи, чтоб выпустили мисс Хойден.

Слуга уходит .

Надеюсь, ваша светлость простит мне домашний беспорядок. Мы не привыкли принимать людей вашего звания. Но где же ваша карета и слуги, милорд?

Фэшон. Сударь, чтобы доказать вам и вашей дочери, сколь нетерпеливо я стремлюсь породниться с вами, я велел карете следовать за мной, а сам примчался с одним слугой.

Сэр Тэнбелли. Ваша светлость оказывает мне слишком много чести. Зачем было подвергать свою особу излишней усталости и опасностям? Да-да, опасностям! Но моя дочь постарается вознаградить вас за все, насколько это будет в ее силах. Хотя отцу и не след хвалить свое дитя, должен сказать, что Хойден не лишена прелести.

Фэшон. Сударь, мне это известно, хотя я и незнаком с мисс Хойден. Всеобщая молва отдает ей должную дань.

Сэр Тэнбелли. Милорд, я покорнейший слуга всеобщей молвы. Моя дочь молода, милорд. Хойден молода, ваша светлость, должен сказать, что светского лоска у нее нет – зато порода чувствуется. Для девушки ее возраста она у меня очень видная. Прошу, милорд, входите, прошу, милорд!

Фэшон. Сударь, только следом за вами.

Уходят.

Картина четвертая

Комната в доме сэра Тэнбелли Кламси.

Мисс Хойден одна.

Хойден. Никогда в жизни ни с кем не обращались так, как со мной! Я отлично знаю, чтó позволено другим девушкам, хоть из меня и желают сделать дуру. Хорошо, что едет жених, а то впору сбежать хоть с пекарем, честное слово! Кто ни постучи в ворота, меня сразу же на замок! Собака и та целый день свободно бегает по дому…

Нянька (за дверью). Мисс Хойден! Мисс! Мисс Хойден!

Входит нянька .

Хойден. Ну, чего раскричалась, а? Даже в ушах звенит!

Нянька. Чего раскричалась? Кое-кто приехал… так у тебя еще не так в ушах зазвенит!

Хойден. Мне-то что за дело, кто приехал? Мне наплевать, кто там приезжает или уезжает, раз я все равно взаперти, словно вино в погребе.

Нянька. Это, мисс, потому, что мы боимся, как бы вино не выпили, пока оно еще зелено.

Хойден. Не беспокойся – не так уж я зелена!.. И не перезрела, как ты.

Нянька. Поговори у меня, поговори! Вот запру тебя опять и не дам посмотреть на лорда!

Хойден. На лорда?! Значит, мой муж приехал?

Нянька. Он самый! А уж собой хорош!

Хойден (обнимает няньку). Милая няня, прости меня! Никогда больше не обижу тебя… А если хоть раз обижу, ударь меня три раза и ущипни за щеку!

Нянька. Гляди, как растаяла! Доброты у ней хоть отбавляй!

Хойден. Нянюшка, ты только не обманывай меня… В самом деле это он приехал?

Нянька. Ну да, он, он!

Хойден. Боже мой, пойти надеть кружевной воротник, а там пусть запирают хоть на месяц!

Уходят.

Мисс Хойден бежит, припрыгивая и размахивая куклой.