Онлайн чтение книги После того, как меня превратили в собаку, я стал жить у своего врага After Being Turned Into a Dog, I Conned My Way Into Freeloading at My Rival’s Place
После того, как меня превратили в собаку, я стал жить у своего врага Глава 4: Он меня не любит

Глава 4: Я Ему не Нравлюсь

Нин Янь на самом деле беспокоился, что Линь Жун не поймет, что он пытается сказать, поэтому он рявкнул еще пару раз, просто чтобы быть уверенным.

Линь Жун понял, что Нин Янь ничего не делает, но ему все равно потребовалось несколько мгновений, чтобы понять почему. Он неохотно повернулся и попятился из ванной.

Нин Янь сосредоточил свое внимание на ногах. Балансирование на сиденье унитаза имеет примерно тот же уровень сложности, что и выполнение акробатического трюка.

Линь Жун вернулся в гостиную и погладил себя по щеке. Нахмурив брови, он расхаживал взад-вперед.

Он подумал о том, чтобы позвонить своему другу, но, поразмыслив, осторожно решил открыть поисковую систему и набрал “могут ли собаки писать в туалет сами?”

Страница загрузилась, и на экране появилось несколько ссылок. Среди них было даже несколько видео, на которых кошки прыгали на унитаз и писали сами.

Он нахмурился, но тут же подумал о другой проблеме.

Пока он размышлял, он прислушался к звукам, доносившимся из туалета, и снова разные эмоции промелькнули на его лице.

Он задумался на несколько мгновений, а затем медленно, очень медленно подошел к углу коридора, высунул голову и заглянул в сторону ванной.

Задница щенка теперь была высоко поднята.

Словно почувствовав, что задница у него слишком высоко, щенок слегка опустил ее.

Все тело щенка было чисто-белым, и у него были заостренные уши, которые были немного большими для его лица.

Глаза выглядели так, будто кто-то подкрасил их, а ресницы были белыми. Если бы они не смотрели на вас, вы бы определенно описали эти глаза как красивые.

Щенок был неопределенной породы, но немного похож на лису, и у него был мягкий и пушистый хвост.

На первый взгляд можно было подумать, что это послушный и хорошо воспитанный щенок.

... Впрочем, только на первый взгляд.

В этот самый момент послушный и хорошо воспитанный щенок поднял свою задницу в воздух, и эти две круглые ягодицы забрали все внимание Линь Жуна.

Линь Жун прищурился.

Нин Янь, наконец решив свой вопрос, удовлетворенно встряхнул мехом. Он слегка взвизгнул, показывая извращенцу, что может вернуться.

Он не рассчитывал потом обернуться и увидеть голову мужчины, высунувшуюся из-за угла коридора.

Мужчина погладил подбородок и задумчиво посмотрел на него. Нин Янь понятия не имел, как долго этот человек смотрел на него.

Нин Янь вспотел.

А потом его мех вздулся.

Бесстыдно! Он велел Линь Жуну уйти, а тот вместо этого вернулся и украдкой смотрел, как он делает свой дела!

Линь Жун заметил, как лицо щенка исказилось от гнева, и слегка кашлянул. Он подошел с серьезным выражением лица, поднял щенка и положил его обратно на землю. Он схватил туалетную бумагу, вытер щенку задницу и спустил воду.

Нин Янь взвыл от гнева.

Большая рука потянулась и взъерошила его мех так, что он стал взъерошенным.

Нин Янь продолжал ворчать в гневе.

Удивительно, но Линь Жун не опустил Нин Яня. Он подумал об этом, но решил отнести щенка в гостиную. Усевшись на диван, он посадил Нин Янь к себе на колени и нежно погладил щенка по голове.

Широкая ладонь мужчины прошлась по его меху с достаточной силой, чтобы чувствовать себя комфортно.

Нин Янь прищурился и лег, слегка фыркнув и искоса взглянув на мужчину.

Линь Жун взглянул на щенка и не удержался, чтобы не рассмеяться.

На самом деле это было немного неловко для Нин Янь.

Этот парень действительно может улыбаться наедине, но на публике он такой холодный и отстраненный.

И он явно влюблен в него, так почему же он должен изображать из себя святошу всякий раз, когда они встречаются!

Конечно, Линь Жун не мог знать, что происходит в голове Нин Яня.

Когда смех утих, Линь Жун продолжал гладить щенка по голове и задал вопрос, о котором он думал раньше: “Сесе, у тебя раньше был хозяин?”

Нин Янь помолчал, с подозрением думая о том, почему Линь Жун спрашивает об этом сейчас.

Линь Жун на самом деле не хотел ответа. Он просто продолжал гладить и говорить: “Ты знаешь, как пользоваться туалетом... Кто-то, должно быть, обучил тебя, верно?”

Нин Янь молчал.

Линь Жун пощекотал подбородок щенка своими слегка озябшими пальцами и продолжил спрашивать: “Ты заблудился или кто-то бросил тебя?”

Нин Янь спрятал лицо от чувства вины.

Хотя Линь Жун продолжал смотреть на него непостижимым взглядом, его движения оставались мягкими.

Что же касается Нин Яня, то он мог только притворяться таинственным во всем этом деле.

До тех пор, пока извращенец может придумать логическую историю для себя, он не будут беспокоиться о деталях.

Линь Жун перестал бормотать щенку о “предыдущем хозяине” и быстро ушел в свои мысли. По мере того как он продолжал поглаживать, атмосфера вокруг человека и собаки каким-то образом становилась уютной.

Это было так удобно, что Нин Янь закрыл глаза. Он не заметил, как мужчина некоторое время смотрел куда-то вдаль, а потом, когда тот пришел в себя, время от времени поглядывал на свою задницу.

Линь Жун пару раз сжал его пальцы, но в конце концов не смог устоять перед искушением и поднял руку.

Уши Нин Яня от удовольствия лежали на голове, когда он почувствовал, что его тискают за задницу.

Его глаза распахнулись, и он резко повернулся к мужчине.

Мужчина встретился с ним взглядом... и снова ущипнул за задницу.

Нин Янь чуть не подпрыгнул в воздух.

Он встал и недоверчиво уставился на мужчину.

Линь Жун тихонько кашлянул и тихо спросил: “Один из твоих родителей - корги, верно?”

Нин Янь молча уставился на него.

Сам ты корги! Вся твоя семья корги!

Он снова сел и постарался спрятать свою задницу. Затем он поднял голову и с вызовом выдохнул.

Мужчина смотрел на него в течение трех секунд… а потом поднял его в воздух и ущипнул за задницу с выражением тихого удовлетворения.

Нин Янь взвыл в ответ.

Большой извращенец, иди умри, извращенец! Отпусти мою задницу!

====

Через несколько мгновений Линь Жун удовлетворенно вздохнул, и Нин Янь захотел спрятаться от мира.

Он, наконец, понял, что мужчина поднял его на диван с такой нежностью, потому что все это время собирался щипать его зад. Ублюдок!

Как только его лапы коснулись земли, он юркнул в темный угол и настороженно уставился на человека, как и прошлой ночью.

Увидев это, Линь Жун наконец понял, что он сделал. Он искренне извинился: “Извините, я просто не смог удержаться.”

Нин Ян зарычал в ответ.

Слишком поздно извиняться, извращенец из извращенцев!

Линь Жун хотел что-то сказать, но в этот момент раздался звонок его друга. Он мог только послать Нин Яну умиротворяющий взгляд, прежде чем пойти на кухню и поболтать со своим другом.

Нин Ян навострил уши.

Кто-то придет на ужин?

Он слушал вполуха и почти ничего не слышал. Увидев, что Линь Жун уходит, он обиженно обернулся и лизнул себя в зад.

Он же не виноват, что его попка такая симпатичная, что ее можно ущипнуть!

Сколько бы Линь Жун ни пытался соблазнить щенка, Нин Янь держался от него на расстоянии до самого вечера. Придурок наконец-то понял всю важность случившегося и трезво пообещал: “Клянусь, я больше никогда не ущипну тебя за задницу.”

Нин Янь тяжело фыркнул, чтобы показать, как сильно его не волнует это обещание.

Он подумал, что извращенец никак не может устоять перед искушением, которое предлагает его задница.

Около шести вечера раздался звонок в дверь, и дверь открылась, чтобы показать двух гостей.

Нин Янь узнал обоих. Один из них был последней знаменитостью Цзян Мо, а другой-Цзян Сяонин, выходец из богатой семьи. Оба были лучшими друзьями Линь Жуна.

Только сейчас Нин Янь кое-что вспомнил. Он неловко посмотрел на стены… Если подумать, разве Линь Жуну не стыдно позволять людям навещать его, когда его стены увешаны такими плакатами?

Очевидно, Цзян Мо и Цзян Сяонин точно знали, что происходит, и были здесь несколько раз. Они не выказали никакого удивления стенам и вместо этого закричали, как только вошли: “Собака! Где щенок? - Где он?”

Линь Жун достал тапочки и жестом предложил им переобуться. Он услышал их вопрос и обернулся, чтобы посмотреть на белого щенка, спрятавшегося за диваном на другом конце гостиной, который бдительно смотрел на них.

-Сесе,- тепло и задумчиво позвал Линь Жун,

“Сесе?” Цзян Сяонин закончил переодеваться в тапочки и спросил со смехом в голосе: «Что это за «се»?»

Линь Жун промолчал и осторожно взглянул на щенка, кашлянул и отвел взгляд.

Нин Янь сидел молча.

Теперь он знает, что нужно учитывать его чувства? Почему он не думал раньше, когда он все время называл его “Сесе”?

Как только Цзян Сяонин вошел в гостиную, он заметил маленькую собачку, спокойно наблюдавшую за ними из угла. Он мгновенно развеселился.

Этот настороженный взгляд был так выразителен, что сразу было видно, что щенок кричит на них мысленно. Какой умный пес!

- И он тоже щенок мужского пола!” Цзян Сяонин шагнул вперед и начал трепать шерсть щенка без всякого чувства страха. Ему не потребовалось много времени, чтобы привести Нин Яня в состояние ошеломленного замешательства, так что он даже не успел крикнуть: “Щенок-самец, ты придурок!”

Цзян Мо последовал за ним и удивленно посмотрел на щенка, когда он спросил: “Как ты его нашел?”

Мужчина снова посмотрел на щенка.

Нин Янь уставился на него.

Линь Жун опустил глаза и ответил: ”Он очень милый, поэтому я взял его к себе.”

Нин Янь хмыкнул и взмахнул хвостом.

Посмотри на этого парня.

Цзян Сяонин думал, что то, как его приятель взаимодействовал со щенком, было интересно, но он не мог точно сказать, почему. Когда он насытился поглаживанием щенка, он встал и оглядел кухню, прежде чем поддразнить: «Плакатов стала больше, да?»

Услышав это, Нин Янь ударил лапой по полу, и чувство застенчивости поднялось в его сердце.

Что касается Линь Жуна, то его губы дернулись вверх, и каждый мускул на его лице, даже брови, сложились в выражение полнейшего нежного счастья.

Нин Янь прекратил то, что делал, и долго смотрел на мужчину, прежде чем прийти в себя.

Хм, сталкер.

Трое людей сидели вокруг и ели горячую похлебку с включенным на полную мощность кондиционером. Цзян Сяонин и Цзян Мо были здесь не по какой-то конкретной причине, а просто чтобы поболтаться и перекусить.

Нин Янь почувствовал, как у него заурчало в животе от запаха горячей кастрюли. Он с недовольным видом улегся на пол и, слушая их разговор, позволил своим мыслям переключиться на случайные темы.

Если подумать, он всегда задавался этим вопросом раньше.

Он и Линь Жун были не более чем знакомыми, и в глубине души он считал Линь Жуна своим главным соперником. У них также была та неудача на Weibo, где он чуть не показал, насколько он был зол на Линь Жуна.

Тогда он задавался вопросом, почему, независимо от того, насколько вежливо он выглядел на публике, Цзян Мо и Цзян Сяонин, как лучшие друзья Линь Жуна, казалось, не только чувствовали его соперничество с Линь Жуном, но и улыбались каждый раз, когда видели его.

... Это не было похоже на обычную вежливость или ловушку. Так почему же они каждый раз так ему улыбались? Тогда инстинкт Нин Яня подсказывал ему, что происходит что-то странное, но он не мог понять, что именно. Теперь он понял.

Потому что они знают, что их лучшая подруга влюблена в него!

Он думал о том о сем, пока вдруг не уловил, что кто-то упомянул его имя. Он тут же перестал собирать шерсть, навострил уши и внимательно прислушался.

Цзян Сяонин сказал: “Хэ Цуншэн собирается устроить вечеринку по случаю дня рождения через две недели. Ты все еще помнишь это, Лин?”

Линь Жун помолчал и кивнул.

Нин Янь был знаком с Хэ Цуншэном. Хотя они и не были лучшими друзьями, они часто тусовались вместе, так как отец Хэ Цуншена был высшим руководителем на одном из спутниковых каналов.

Нин Янь удивился, почему они говорили о Хэ Цуншэне в то же время, когда они говорили о нем, когда Цзян Мо подхватил разговор и прошептал: “Я слышал, что он планирует признаться Нин Яню в тот день.”

Единственным ответом Нин Яня было потрясенное молчание.

Какого черта?

Он резко выпрямился в шоке и уставился на троих мужчин, собравшихся вокруг стола.

Очевидно, никто не обращал на него внимания, пока они продолжали болтать.

Сказав это, Цзян Мо и Цзян Сяонин внимательно посмотрели на выражение лица Линь Жуна.

- Думаю, это правда. Похоже, ему помогают два приятеля Хэ Цуншэна. Похоже, они планируют грандиозное событие, что-то вроде публичной исповеди.” - с сомнением произнес Цзян Сяонин.

Нин Ян продолжал пребывать в шоке.

Что происходит?

Он, Цуншен, собирается признаться? Ему?

Уверен, что они не ошиблись парнем?

Они с Хе Цуншеном знакомы уже два года, и он понятия не имел, что он нравится этому парню!

Почему за те два дня, что он был собакой, он узнал что не только Линь Жун влюблен в него, но теперь еще и Хе Цуншенг? Неужели он вдруг стал каким-то сердцеедом, особенно с мужчинами?

Нин Янь не знал, что делать, но подсознательно хотел посмотреть, как отреагирует Линь Жун.

Мужчина опустил глаза, и выражение его лица ничего не выражало.

Цзян Мао и Цзян Сяонин переглянулись, прежде чем Цзян Сяонин неуверенно сказал: «Я могу быть предвзятым, но я не думаю, что Нин Янь относится к тому типу людей, которые любят кого-то вроде Хэ Цуншэна.»

Нин Янь быстро кивнул.

У него нет ни одного из этих чувств к Хэ Цуншену, они просто обычные друзья!

Цзян Сяонин продолжал: “Но посмотри на себя. Даже он, Цуншен, попытается, почему бы и тебе не попробовать? Как ты можешь быть удовлетворен, скрывая все в своем сердце?”

Нин Янь снова посмотрел на молчаливого человека и почувствовал, как его сердце бешено колотится. Он сглотнул. (P.S. вот и первый тудум)

Линь Жун открыл рот.

Он сказал: “Янян меня не любит.”

Цзян Мо нахмурился и спросил: “Ты уже говорил это раньше. Но если ты не попытаешься как ты это поймешь –”

Линь Жун поднял глаза, посмотрел на двух своих друзей и медленно произнес: “Яньянь сам сказал это: я ему не нравлюсь.”

Цзян Сяонин и Цзян Мо были ошеломлены.

Как и Нин Янь.

Это было все, что Линь Жун мог сказать на эту тему. Он опустил глаза и продолжил есть.

В комнате повисла короткая напряженная пауза. Похоже, это был первый раз, когда Цзян Мо и Цзян Сяонин услышали об этом. Им потребовалось несколько мгновений, чтобы все обдумать, но они решили, что ничего не добьются, задавая больше вопросов. Вместо этого они выглядели так, будто не знали, как реагировать.

Через некоторое время они оба вздохнули и продолжили есть.

В наступившей тишине никто не заметил маленького щенка, чье лицо колебалось между неуверенностью и чувством вины.

Он... когда он сказал это Линь Жуну?

Он... совсем ничего не помнит?