Онлайн чтение книги Прикосновение разрушения A Touch of Ruin
Глава II. Прикосновение двуличия

Тело Персефоны вибрировало, разогретое искрой, что подбросил Аид. Выйдя из-под контроля, пламя охватило все ее тело. В поисках того, на что можно было бы отвлечься, она вышла из дворца и пошла по саду, вдыхая аромат влажной почвы и сладких цветов. Богиня гладила лепестки и листья, мимо которых проходила, пока не вышла к дикому полю, где желтеющая трава танцевала на легком ветерке.

Персефона бросилась бежать, и там, где ее ноги касались земли, распускались оранжевые цветы. Ей даже не приходилось сосредотачиваться на магии. Она лучами исходила из ее тела, свободная и неконтролируемая. К богине присоединились доберманы Аида, гоняясь друг за другом, пока она не остановилась у края луга Гекаты.

Богиня сидела, скрестив ноги, возле своего коттеджа, с закрытыми глазами. Персефона не знала, медитирует ли та или плетет заклинание. Девушка предполагала, что богиня колдовства и вовсе может в этот момент насылать проклятие на кого-то из смертных в верхнем мире за какое-нибудь гнусное преступление против женщин.

Цербер, Тифон и Орф не последовали за Персефоной, когда та приблизилась к богине.

– Уже насытилась? – спросила Геката с закрытыми глазами.

Персефона никогда не простит Аиду то, что случилось перед всеми его людьми и теперь останется в веках.

– А разве похоже? – проворчала она.

Из-за сексуального отчаяния богиня была мрачнее тучи.

Геката приоткрыла сначала один глаз, потом второй.

– А, – произнесла она. – Хочешь вместо этого попрактиковаться?

– Если только можно будет что-нибудь взорвать.

Едва заметная улыбка мелькнула на ягодных губах Гекаты.

– Тебе предстоит помедитировать.

–  Помедитировать ?

Меньше всего на свете Персефоне сейчас хотелось остаться наедине со своими бушующими мыслями. Геката похлопала по земле рядом с собой. Персефона вздохнула и села. Все ее тело пронизывало напряжение, руки были теплыми и вспотевшими.

– Твой первый урок, богиня. Контролируй свои эмоции.

– Разве это урок?

Геката бросила на нее многозначительный взгляд.

– Хочешь поговорить о том, что произошло? Те двери распахнулись из-за твоей магии. Никто не открывал их изнутри.

Персефона поджала губы и отвела взгляд. Она и правда думала, что кто-то открыл двери, а не ее магия их распахнула. Почему-то от этого вся ситуация стала еще унизительнее.

– Не расстраивайся, моя милая. Это случается и с лучшими из нас.

Ее слова заинтриговали Персефону.

– И с тобой тоже?

Геката рассмеялась:

– Нет, дорогая, мне не нравятся люди.

Она нахмурилась.

Персефона знала, что ее эмоции связаны с ее силами. Цветы вырывались из-под земли, когда она злилась, и стебли оплетали Аида в моменты страсти без предупреждения. Здесь стоило вспомнить и Минфу, превратившуюся в куст мяты из-за своих же оскорбительных слов, и Адониса, которому в Саду богов Персефона угрожала превратить его конечности в ветви. Не говоря уже о том, как богиня весны разрушила оранжерею своей матери.

– Ладно. Ты права, у меня есть проблема, – признала Персефона. – Как мне с ней справиться?

– С помощью практики, – ответила Геката. – И постоянной медитации. Чем чаще ты будешь медитировать, тем больше от этого выиграешь – и ты, и твоя магия.

Персефона поморщилась:

– Но я ненавижу медитацию.

– А ты когда-нибудь пробовала медитировать?

– Да, и это ужасно скучно . Надо ведь просто… сидеть .

Уголки рта Гекаты приподнялись.

– Ты заблуждаешься. Цель медитации в том, чтобы обрести контроль. Разве контроль – это не то, чего тебе так не хватает, Персефона?

Голос Гекаты отозвался где-то глубоко внутри, с нотой соблазна. Персефона не могла отрицать, что страстно жаждала того, что предлагала богиня. Она хотела обрести контроль над всем – своей магией, своей жизнью, своим будущим.

– Я слушаю, – произнесла Персефона.

Геката продолжила с лукавой улыбкой:

– Смысл медитации состоит в том, чтобы оставаться сосредоточенной каждую секунду, вместо того чтобы отвлекаться на то, что тебя изводит, – на то, что тянет тебя вниз, заставляет твою магию создавать вокруг тебя щит.

Геката заставила ее выполнить несколько медитаций, велев сосредоточиться на дыхании. Персефона была уверена, что все могло бы пройти спокойно, если бы ей удалось не дать своему разуму отвлекаться на Аида. Она могла поклясться, что дважды он был прямо за ней. Богиня чувствовала его дыхание на своей коже, мягкое царапанье его бородки на своей щеке, когда он шептал ей на ухо.

«Я думал о тебе весь день».

По спине у нее пробежала дрожь, и внутри все напряглось.

«О том, какая ты на вкус, как мой член скользит внутри тебя, как ты стонешь, когда мы занимаемся любовью».

Персефона прикусила губу, и между ног у нее заполыхал пожар.

«Я хочу любить тебя так страстно, чтобы твои крики достигли ушей всех живых».

Персефона сделала резкий вздох и открыла глаза. Она взглянула на Гекату – та бросила на нее многозначительный взгляд, изогнув бровь, и встала.

– А знаешь, – произнесла она. – Давай-ка встряхнемся.

* * *

– Я опоздаю! – Персефона скинула одеяло и вскочила с кровати.

Аид застонал и протянул к ней руку.

– Вернись в постель, – сонно произнес он.

Не обращая на него внимания, она забегала по комнате в поисках своих вещей. Сумочку Персефона нашла на кресле, туфли – под кроватью, а одежду – смятой в складках простыней. Она высвободила ее, но Аид выхватил вещи у нее из рук.

– Аид… – зарычала она и потянулась к нему.

Его руки обхватили ее за талию, и он перекатился, прижав ее своим телом.

Она засмеялась, извиваясь под ним:

– Аид, прекрати! Я и так опаздываю, и в этом виноват ты.

Он выполнил свое обещание, вернувшись в подземное царство около трех утра. Скользнув в кровать позади нее, он поцеловал ее с пожеланием доброй ночи, но не остановился на этом. Позднее в глубоком сне она нажала кнопку «Отложить», когда зазвенел будильник.

– Не опаздываешь. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее. – Я доставлю тебя туда за секунды.

– Хм-м, – она уперлась руками ему в грудь. – Спасибо, но я предпочитаю длинный путь.

Он изогнул бровь и бросил грозный взгляд, прежде чем скатиться с нее. Она снова встала, подняла свою смятую одежду и поморщилась.

– Позволь, я помогу, – Аид щелкнул пальцами, и на богине появилось строгое черное платье и туфли на каблуках.

Она опустила взгляд и провела ладонями по слегка переливающейся ткани.

– Я обычно не ношу черное, – произнесла она.

Аид ухмыльнулся.

– Порадуй меня, – произнес он.

Когда Персефона собралась, он настоял на том, чтобы ее отвез его водитель, и в итоге она оказалась на заднем сиденье черного «Лексуса» Аида. Антоний, циклоп и слуга бога мертвых, сидя на водительском кресле, насвистывал мелодию, в которой Персефона узнала песню из альбома Аполлона «Белый ворон». Хотя музыка этого бога ей не особо нравилась, пятничный вечер она провела именно в его клубе, празднуя день рождения своей лучшей подруги, Лексы Сидерис. В клубе крутили исключительно его песни, и теперь у богини было ощущение, что она знает их все наизусть, отчего ее тошнило от них еще больше.

Она изо всех сил старалась не обращать внимания на неумолкающий фальцет Аполлона и вскоре отвлеклась на переписку с Лексой.

«Теперь ты официально знаменитость» – таким было первое сообщение подруги.

Богиню накрыла волна тревоги, когда Лекса отправила несколько ссылок на «срочные новости» газет со всей Новой Греции – все они были о ней и Аиде.

Персефона перешла по первой ссылке, потом по следующей и следующей. Большинство статей пересказывали на свой лад подробности ее публичного воссоединения с Аидом и иллюстрировались изобличительными фотографиями. Богиня покраснела, увидев их. Она не ожидала, что царь мертвых появится в верхнем мире, и при виде его у Персефоны едва не разорвалось сердце. Она подбежала к нему, прыгнула в его объятия и обвила ногами, словно так и надо. Руки Аида подхватили ее снизу, а их губы слились в поцелуе, который она до сих пор ощущала на своих губах.

Персефона должна была предвидеть эту бурю в медиаизданиях, но после вечеринки по случаю дня рождения Лексы она провела выходные в подземном царстве, уединившись с Аидом в его спальне – изучая, лаская и подчиняясь. Она даже не задумывалась о том, что происходило в верхнем мире после ее ухода. А с такими изображениями сложно было избежать домыслов и слухов по поводу их отношений.

Последний заголовок напугал ее больше всего:

Это был самый страшный ее ночной кошмар.

Она пробежала глазами статью, с облегчением обнаружив, что там нет информации, раскрывающей ее божественное происхождение, но Персефоне все равно стало не по себе. Там говорилось, что она из Олимпии, четыре года назад начала посещать Университет Новых Афин и окончила его по специальности «Журналистика». В статье также было несколько цитат студентов, утверждавших, что «они с ней знакомы», – перлы вроде «можно сказать, она действительно умна», «она всегда была тихоней» и «она много читает».

Еще статья подробно расписывала историю событий ее жизни, включая стажировку в «Новостях Новых Афин», статьи об Аиде и их примирение возле «Кофе Хаус».

«Очевидцы говорят, что им были неизвестны мотивы Аида, когда тот объявился в верхнем мире, но оказалось, что он сделал это с целью искупить вину перед журналисткой Персефоной Роузи, из-за чего возникает вопрос: когда начался их роман?»

Персефона осознала иронию всей ситуации – она была журналистом-расследователем. Она обожала исследовать. Обожала добираться до сути проблемы, предоставлять факты и спасать смертных от гнева богов, полубожеств и их самих.

Но сейчас все было иначе.

Речь шла о ее личной жизни.

Она знала, как работает пресса – теперь она стала загадкой, которую нужно разгадать, и те, кто исследовал ее прошлое, стали угрозой всему, над чем она так упорно трудилась.

Угрозой ее свободе.

«Я знаю, что сейчас ты психуешь, – написала Лекса. – Не надо».

«Тебе легко говорить. Это не твое имя пестрит во всех заголовках».

Подруга ответила:

«Технически это не твое имя, а Аида».

Персефона закатила глаза. Она не хотела быть чьей-то собственностью. Она хотела иметь собственное имя, заслуженное тяжелым трудом, но отношения с богом лишили ее этого.

И что скажет ее начальник?

Деметрий Аэтос был замечательным руководителем. Он верил в правду и стремился доносить ее при любых обстоятельствах. Он уволил Адониса за то, что тот назвал Персефону стервой и украл ее работу. Поняв, под каким давлением она оказалась из-за своих статей об Аиде, он сказал ей, что она не обязана продолжать, если не хочет. Но все это было тогда, когда он не знал, что она встречается с богом мертвых.

Каковы будут последствия?

Боги , ей нужно прекратить думать об этом.

Она сосредоточила взгляд на телефоне и написала ответ Лексе.

«Прекрати избегать ЛУЧШЕЙ новости этого дня. Поздравляю с первым днем!»

Лексу наняли планировать мероприятия фонда «Кипарис», некоммерческой организации Аида. Персефона узнала об этом вскоре после объявления о запуске проекта «Алкион».

Лексе предложили работу прямо в день ее рождения.

– Она бы в любом случае получила эту работу, – пожал плечами Аид, когда Персефона спросила, не он ли все это устроил. – Она идеально для нее подходит.

«Спасибо, солнышко! Я так волнуюсь!» – ответила Лекса.

– Мы на месте, миледи.

Слова Антония привлекли ее внимание к Акрополю.

Персефона широко распахнула глаза, внутри у нее словно затянулся узел, когда она выглянула в окно.

У входа в здание высотой в сто один этаж собралась огромная толпа. Охрана вышла к ним, чтобы контролировать ситуацию, и расставила барьеры. Несколько смущенных работников пытались прорваться в здание сквозь орущую толпу. Персефона поняла, что все они здесь из-за нее, и порадовалась, что окна машины Аида были практически черными и через них невозможно заглянуть в салон. И все же она слегка соскользнула вниз по сиденью, застонав:

– О нет.

Антоний приподнял бровь, посмотрев на нее через зеркало заднего вида:

– Что-то не так, миледи?

Она встретилась с ним взглядом, смущенная его вопросом.

Конечно, что-то не так!

Пресса, эта толпа, они угрожали… всему.

– А ты не мог бы высадить меня через квартал отсюда? – спросила Персефона.

Антоний нахмурился:

– Лорд Аид велел мне высадить вас возле Акрополя.

– Лорда Аида здесь нет, и, как видишь, это невозможно, – сказала она, стиснув зубы. Потом она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Пожалуйста?

Циклоп смягчился и сделал, как она велела. Пока они ехали, Персефона создала пару солнцезащитных очков и собрала волосы в пучок. Эту маскировку вряд ли можно было назвать достаточной, но ее должно было хватить, чтобы не привлечь внимания прохожих.

Антоний снова бросил на нее взгляд и предложил:

– Я могу проводить вас до дверей.

– Нет, все в порядке, Антоний. Спасибо.

Циклоп поерзал на сиденье – ему явно было некомфортно.

– Аиду это не понравится.

Она встретилась с Антонием взглядом в зеркале.

– Ты ведь не расскажешь ему, правда?

– Так было бы лучше для вас, миледи. Лорд Аид обеспечил бы вас водителем, чтобы привозить и увозить с работы, и эгидой для защиты.

Персефона не нуждалась ни в водителе, ни в охране.

– Пожалуйста, – попросила она Антония. – Не говори Аиду.

Ей нужно было, чтобы он понял. Иначе она будет чувствовать себя узницей, а это то, от чего она пыталась сбежать больше восемнадцати лет.

Циклоп сдался не сразу, но потом наконец кивнул:

– Как пожелаете, миледи, но если что-то пойдет не так, я сразу же позвоню боссу.

Отлично . Этого ей будет достаточно. Она похлопала Антония по плечу:

– Спасибо, Антоний.

Персефона покинула безопасный салон машины и пошла с опущенной головой в сторону Акрополя. Гудение толпы становилось все громче, и богиня замерла, увидев, что людей стало еще больше.

– О боги, – простонала она.

– Да уж, заварила ты кашу, – произнес голос у нее за плечом. Она развернулась и увидела прекрасного голубоглазого бога.

Гермес .

За последние несколько месяцев он стал одним из ее любимых богов. Он был красивым и смешным и всегда подбадривал ее. Сегодня он был одет как смертный. Ну, по большей части. Гермес по-прежнему был неестественно прекрасен благодаря золотым кудрям и сияющей бронзовой коже. В качестве наряда он выбрал розовую рубашку поло и темные джинсы.

– Кашу? – смущенно переспросила она.

– Смертные говорят так, когда попадают в неприятности. Ты разве никогда не слышала?

– Нет, – ответила она, но в этом не было ничего удивительного. Богиня провела восемнадцать лет в стеклянной тюрьме. Она много чего не знала. – Что ты здесь делаешь?

– Увидел новости. – Он широко улыбнулся. – Вы с твоим мальчишкой-игрушкой[1]Boy-toy ( англ . «мальчик-игрушка») – молодой человек, состоящий в любовной связи с женщиной, которая обычно старше по возрасту и содержит его (прим. переводчика) . теперь официально в отношениях.

Персефона вперила в него свирепый взгляд.

– Мужчиной-игрушкой? – предложил он.

Она все еще гневно смотрела на него.

– Ладно, хорошо. Богом-игрушкой.

Она сдалась и вздохнула, спрятав лицо в ладонях.

– Я больше никогда не смогу никуда ходить.

– Это не так, – произнес Гермес. – Ты просто не сможешь никуда ходить, не окруженная толпой.

– Тебе никто не говорил, что от тебя нет никакой пользы?

– Нет. В смысле, я же посланник богов и все такое.

– А электронная почта тебя разве не заменила?

Гермес надул губы.

– Ну и от кого теперь тут никакой пользы?

Персефона снова выглянула за угол здания. Она почувствовала, как подбородок Гермеса уткнулся ей в макушку, когда он проследил за ее взглядом.

– А почему ты просто не перенесешься внутрь? – поинтересовался он.

– Я пытаюсь сохранить видимость, что я смертная, а это значит, что мне нельзя пользоваться магией в верхнем мире.

Она была не в настроении объяснять, что еще только учится контролировать свою магию.

– Но это же безумие. Почему ты не хочешь ступить на эту притягательную дорожку?

– Что тебе непонятно в нормальной смертной жизни?

– Вообще ничего.

Конечно, он не понимал. В отличие от нее Гермес всегда существовал как олимпиец. По правде говоря, он начал свою жизнь так же, как жил сейчас, – плутовски.

– Слушай, если ты не собираешься помочь…

– Помочь? А ты просишь?

– Нет, если это значит, что я буду должна тебе услугу, – быстро ответила Персефона.

У богов было все: богатство, власть, бессмертие – их валютой были услуги, которые являлись, по сути, контрактом. Его детали определялись в будущем, и от его исполнения нельзя было отказаться.

Она предпочла бы умереть.

– Тогда не услугу, – сказал он. – Свидание.

Она бросила на него раздраженный взгляд.

– Ты хочешь, чтобы Аид тебя уничтожил?

– Я хочу повеселиться со своей подругой, – парировал Гермес, скрестив руки на груди. – Так что давай, уничтожь меня.

Она уставилась на него с притворным подозрением, а потом улыбнулась:

– Договорились.

Бог ответил ей обворожительной улыбкой:

– Как насчет пятницы?

– Проведи меня в это здание, и я проверю свое расписание.

Он широко улыбнулся:

– Будет сделано, Сефи.

Гермес исчез и тут же возник в самом центре толпы. Его фанаты завизжали, умирая от восторга. Гермес упивался вниманием, выписывая автографы и позируя для фотографий. Тем временем Персефона прокралась по тротуару и никем не замеченная проникла в Акрополь. Она бросилась к лифтам, опустив голову, пока ждала своей очереди в группе людей. Девушка чувствовала, что они таращатся на нее, но это было не важно. Она уже была в здании, ей удалось избежать толпы, и теперь она могла попасть на работу.

Когда она приехала на свой этаж, в приемной ее встретила новый секретарь, Елена. Она заменила Валери, которая поднялась на несколько этажей, устроившись на работу в креативное агентство «Дуб и орел», маркетинговую компанию Зевса. Елена была моложе Валери и еще училась, а значит, была готова угождать и улыбаться. Еще она была очень красивой – с синими, как сапфиры, глазами, светлыми волосами, ниспадавшими каскадом локонов, и идеальными розовыми губами. При этом в целом она просто была очень милой. Персефоне она нравилась.

– Доброе утро, Персефона! – произнесла девушка нараспев. – Надеюсь, вам было не слишком сложно попасть в здание.

– Вовсе нет, – богине удалось сохранить спокойный голос. Наверное, это была вторая по величине ложь, что она когда-либо произносила, – после ее обещания матери держаться подальше от Аида. – Спасибо, Елена.

– Вам уже несколько раз звонили за сегодняшнее утро. Если там были истории, которые могли вас заинтересовать, я отправляла их вам на голосовую почту. А если звонили с просьбой об интервью, я записывала сообщение, – она подняла огромную стопку цветных стикеров. – Они вам нужны?

Персефона уставилась на кипу записок:

– Нет, спасибо, Елена. Ты и правда лучшая.

Девушка улыбнулась.

Стоило только Персефоне повернуться к своему столу, как Елена окликнула ее:

– Ой, а еще Деметрий просил вас зайти к нему.

Ужас тяжелым грузом опустился у нее внутри, словно кто-то закинул камень прямо ей в горло. Она сглотнула и вымученно улыбнулась:

– Спасибо, Елена.

Персефона пересекла рабочий зал с идеально ровно расставленными столами, бросила вещи и налила себе чашку кофе, прежде чем отправиться в кабинет Деметрия. Она застыла в дверях, оказавшись не готовой привлечь к себе внимание. Ее начальник сидел за столом, уставившись в планшет. Деметрий был привлекательным мужчиной среднего возраста с темными волосами с проседью и неизменной легкой щетиной. Он всегда выбирал цветную одежду и галстуки с рисунком. Сегодня на нем была ярко-красная рубашка и голубая бабочка в белый горошек.

На столе перед Деметрием лежала стопка газет с заголовками, подобными:

Лорд Аид встречается со смертной? Журналистку застали целующейся с богом мертвых. Смертная, оклеветавшая царя подземного мира, влюбилась?

Деметрий, должно быть, почувствовал ее взгляд, потому что наконец поднял глаза от планшета. Статья, которую он читал, отразилась в его очках в черной оправе. Она прочитала заголовок. Это был еще один шедевр о ней.

– Персефона. Пожалуйста, входи. Закрой дверь.

Камень у нее в животе вдруг стал еще тяжелее. Закрыться в кабинете Деметрия было подобно возвращению в оранжерею матери – ее тревога возросла, и она вдруг ощутила страх быть наказанной. Ее кожа заполыхала, горло сжалось, язык стал толстым и неповоротливым… Казалось, Персефона вот-вот задохнется.

«Вот оно, – подумала она. – Сейчас он меня уволит».

То, как он оттягивал время, привело ее в отчаяние. Зачем он предложил ей сесть? Почему вел себя так, словно будет неприятный разговор?

Она сделала глубокий вдох и присела на край стула.

– Чем вы занимаетесь? – спросила она, глядя на кипу газет. – Выбираете лучшие из лучших?

– Не смог удержаться, – усмехнулся он. – Такая захватывающая история.

Персефона бросила на него сердитый взгляд.

– Вам что-то было нужно? – наконец спросила она в надежде сменить тему – в надежде, что причина, по которой он вызвал ее к себе, не имела ничего общего со всеми этими заголовками.

– Персефона, – произнес Деметрий, и она поморщилась от деликатного тона его голоса. Что бы там ни было, ничего хорошего ее ждать не могло. – У тебя огромный потенциал, и ты уже доказала, что готова бороться за правду – я это очень ценю.

Он умолк, и ее тело еще больше напряглось, приготовившись к удару, который он собирался на нее обрушить.

– Но… – произнесла она, догадываясь о направлении разговора.

Деметрий взглянул на нее с еще большим сочувствием.

– Ты знаешь, что я бы не стал тебя просить, если бы мне не пришлось, – сказал он.

Она заморгала, нахмурив брови:

– Просить о чем?

– Об эксклюзивном интервью. О твоих отношениях с Аидом.

Ужас выбрался из ее живота, распространившись на грудь и легкие, и богиня почувствовала, как кровь отлила от ее лица.

– Почему вам приходится об этом просить? – ее голос звучал напряженно, и она пыталась сохранить спокойствие, но ее руки, сжимающие чашку с кофе, уже дрожали.

– Пер…

– Вы сказали, что не стали бы просить, если бы вам не пришлось, – перебила она. Она устала от того, как он произносит ее имя. Устала от того, как долго он переходит к сути. – Так почему вы просите?

– Это пришло сверху, – ответил он. – Мне ясно дали понять, что ты либо даешь нам интервью, либо больше здесь не работаешь.

– Сверху? – повторила она и на мгновение замолкла, вспоминая имя. Наконец оно всплыло в ее голове. – Кэл Ставрос?

Кэл Ставрос был смертным. Он являлся главным исполнительным директором «Эпик Коммьюникейшнс», которым принадлежали «Новости Новых Афин». Персефоне мало что было о нем известно, кроме того, что он был любимцем таблоидов. По большей части потому, что он был красив – его имя в буквальном переводе означало «коронованный как самый красивый».

– Зачем главному исполнительному директору требовать эксклюзивное интервью?

– Не каждый день узнаешь, что на тебя работает подружка самого бога мертвых, – произнес Деметрий. – Все, к чему ты прикоснешься, превратится в золото.

– Тогда дайте мне писать о чем-нибудь еще, – попросила она. – У меня на голосовой почте и среди писем куча наводок.

Это действительно было так. Сообщения лились на нее потоком с того момента, как была опубликована ее первая статья об Аиде. Персефона медленно рассортировывала их, организуя по папкам в соответствии с богами, которых они критиковали. Она могла написать о любом олимпийце, даже о собственной матери.

– Ты можешь написать о чем-нибудь еще, – сказал Деметрий. – Но, боюсь, нам все равно нужно от тебя эксклюзивное интервью.

– Вы ведь это не всерьез? – все, что она смогла выдавить, но лицо Деметрия выражало однозначный ответ. Она предприняла еще одну попытку: – Это ведь моя личная жизнь.

Взгляд ее начальника упал на стопку газет перед ним.

– И она стала публичной.

– Кажется, вы говорили, что поймете, если я захочу прекратить писать об Аиде.

Персефона заметила, как у Деметрия опустились плечи, и ей стало немного легче оттого, что он, по крайней мере, тоже был слегка этим деморализован.

– У меня связаны руки, Персефона, – ответил он.

После затянувшегося молчания она спросила:

– И это все? У меня нет права отказаться?

– У тебя есть выбор. Мне нужна статья к следующей пятнице.

После этого Деметрий ее отпустил.

Персефона вернулась к своему столу. Ее разум отчаянно пытался найти выход из сложившейся ситуации – иной, кроме как написать статью или уволиться. Она мечтала работать на «Новости Новых Афин» с тех самых пор, как решила пойти на журналистику в свой первый год в колледже. Она полностью поверила в их мантру рассказывать правду и обличать несправедливость.

Теперь она спрашивала себя, не было ли все это бессмысленно.

Как отреагирует Аид, когда она расскажет ему, что главный исполнительный директор «Эпик Коммьюникейшнс» потребовал историю о них самих? Задавшись этим вопросом, она тут же осознала, что по-прежнему не хочет, чтобы Аид вел за нее ее битвы. Ей был ненавистен тот факт, что она знала – они бы послушались Аида из-за его статуса древнего олимпийца, но не ее – ту, кого они считали смертной женщиной.

Нет, она обязана найти решение сама, и в одном она была абсолютно уверена – Кэл пожалеет о своей угрозе.

Персефона не поднимала взгляда от своего компьютера с тех пор, как вернулась от Деметрия. Несмотря на то, какой сосредоточенной она казалась со стороны, богиня чувствовала на себе любопытные взгляды. Ей казалось, будто по ее коже ползают пауки. Она изо всех сил старалась сконцентрироваться, просматривая сотни сообщений в почтовом ящике и прослушивая голосовую почту от людей, у которых «была для нее история». Большинство из них были о том, как Зевс и Посейдон превратили их мать / сестру / тетю в волка / лебедя / корову по какой-то гнусной причине, и Персефоне вдруг стало интересно, как Аид мог быть с ними в родстве.

Лекса проверила ее во время ланча, прислав сообщение:

«Как ты? Все нормально?»

«Нет, все становится только хуже и хуже», – ответила Персефона.

«????»

«Расскажу потом. Слишком долго писать».

«Хочешь выпить?» – уточнила Лекса.

Богиня рассмеялась:

«Нам же завтра на работу, Лекс».

«Я просто пытаюсь быть хорошей подругой».

Персефона улыбнулась и сдалась:

«Ну, если только немного. К тому же нам нужно отметить ТВОЙ первый день в фонде «Кипарис». Как у тебя дела?»

«Великолепно, – ответила Лекса. – Мне еще много чему надо научиться, но, похоже, тут будет потрясающе».

Весь оставшийся день Персефона старательно избегала Деметрия. Елена была единственной, кто с ней заговорил, да и то только для того, чтобы сообщить, что для нее пришло письмо в розовом конверте. Открыв его, Персефона увидела, что конверт набит грубо вырезанными бумажными сердцами.

– Ты не видела, кто положил его мне в почтовый ящик? – спросила она Елену. На конверте не было ни обратного адреса, ни марки. Кто бы ни был отправителем, он принес его сам.

Девушка покачала головой:

– Он уже был здесь утром.

«Как странно», – подумала богиня и выкинула письмо в мусорное ведро.

В конце дня Персефона на лифте спустилась на первый этаж и обнаружила, что толпа по-прежнему ждет снаружи. Она поразмышляла над вариантами. Можно было просто выйти через парадный вход и смело встретить толпу. Охрана могла бы сопроводить ее, но только до тротуара, если она не позовет Антония, чтобы тот ее отвез. Она знала, что циклоп с радостью приедет, но его преданность ей ослабеет, если он увидит, что эти люди до сих пор ждут, пока она выйдет с работы, а ей очень, очень не хотелось, чтобы к ней приставили эгиду. Также была небольшая вероятность, что ее магия всколыхнется, если что-то пойдет не так, а богиня не хотела идти на риск. Значит, перемещение тоже было исключено. Оставался лишь один вариант – найти другой путь из здания.

Других выходов было несколько. Нужно было лишь найти тот, у которого не стоят осатанелые фанаты. Она могла показаться параноиком, но на самом деле Персефона всего лишь была хорошо проинформирована. Обожатели богов готовы были сделать все, что угодно, чтобы взглянуть, прикоснуться, ощутить вкус божества, включая их значимых близких.

Она повернулась и пошла по коридору в обратную сторону от толпы в поисках другого выхода.

Персефона подумала о том, чтобы выйти через подземную парковку, но ей не очень-то хотелось оказаться загнанной в угол кучкой незнакомцев в месте, где было темно и пахло бензином и мочой.

«Может, через пожарный выход?» – подумала она. Даже если из-за этого включится сирена. К этим дверям не было доступа снаружи, а значит, там ее никто не будет поджидать.

Окрыленная идеей добраться до дома и провести вечер с Лексой после напряженного дня, Персефона ускорила шаг. Свернув за угол, она вдруг с кем-то столкнулась. Она не подняла головы, чтобы посмотреть, кто это, опасаясь быть узнанной.

– Извините, – пробормотала она, отступила на шаг и торопливо пошла к выходу впереди.

– Я бы на вашем месте не стал выходить через ту дверь, – голос остановил девушку, когда ее ладонь коснулась металлической ручки. Она обернулась и встретилась взглядом с парой серых глаз. Лицо мужчины было худым и красивым, с острыми скулами и полными губами, окруженным копной непослушных волос. На мужчине был серый комбинезон уборщика. Она никогда прежде его не видела.

– Потому что включится сирена? – уточнила она.

– Нет, – ответил он. – Потому что я только что вошел через ту дверь, и если вы та женщина, о которой говорят в новостях последние три дня, думаю, люди за дверью ждут именно вас.

Она раздосадованно вздохнула и добавила несчастным тоном:

– Спасибо за предупреждение.

Она повернулась к прилегающему коридору, но мужчина снова окликнул ее:

– Если вам нужна помощь, я могу вытащить вас отсюда.

Персефона ответила скептическим взглядом:

– Как именно?

Уголки его рта приподнялись, но выглядело это так, словно он давно забыл, как нужно улыбаться.

– Вам вряд ли понравится.