Глава 7

Онлайн чтение книги Звездный лед Pushing Ice
Глава 7

На стене кабинета Беллы появилось лицо юноши с кожей, из-за перегрузки туго обтягивающей кости. Подбитые мягким материалом зажимы фиксировали его голову. Вокруг все было нечетким, залитым красным светом: балки из гофрированной пеностали, путаница труб, экраны, где мелькают схемы и цифры. Под перекрещенными ремнями противоперегрузочного крепления на юноше были пиджак и белый свитер с высоким воротом. На темной материи пиджака выделялись цветные ленты и металлические знаки отличия. Его короткие черные волосы были аккуратно зачесаны набок и поблескивали, словно он вымыл их и смазал бриолином перед записью.

– Я приветствую капитана и команду торгового судна «Хохлатый пингвин». Говорит командор Ван Жаньминь, капитан исследовательского корабля «Шэньчжоу-пять», от имени Народной Демократической Республики Великий Китай. Для меня большая честь протянуть вам руку дружбы. Уважаемая команда торгового судна «Хохлатый пингвин», пожалуйста, примите предложение китайского народа объединить взаимовыгодно усилия в деле исследования аномалии Януса.

Белла остановила запись.

– Все как в прошлый раз. Фраза не совсем та, но дух совершенно такой же.

– Мне нравится, как он подчеркивает слова «торгового судна», – заметил Крэйг Шроуп. – Будто не знает, что мы – полноправная дипломатическая миссия ООЕ.

– Паренек просто следует пекинской инструкции, – ответила Белла. – Говорит, что приказано. Посмотри с их стороны: отчего им признавать наш статус, если мы не признаем их?

– Потому что Китай – страна-отщепенец, а мы – полноправный член ООЕ. Для меня достаточно этой причины.

Белла попыталась представить, насколько заметно окружающим ее беспокойство и напряженность. Она еще не говорила со Шроупом о втором визите Светланы и с тревогой ожидала запрошенного нового разъяснения с базы. А еще Белла, мучаясь совестью, надеялась, что китайская проблема разрешится сама собой и на руках останется лишь одна крупная неприятность.

К сожалению, прекрасное многоярусное, слегка напоминающее пагоду творение Пекина функционировало безукоризненно. Его двигатель выдавал устрашающие два g тяги, что позволит китайцам изучать Янус гораздо дольше, чем доступно «Хохлатому пингвину». Если бы гонка началась в равных условиях, то, несомненно, китайцы победили бы вчистую. «Шэньчжоу-5» уже подошел на пять световых минут к «Хохлатому пингвину». А это вовсе не расстояние по меркам пустых, долгих световых часов за поясом Койпера. Корабли сблизятся и больше, ведь направляются к одной цели.

– Можно прослушать и остальное, – предложила Белла.

– Увольте. Там есть кто-нибудь еще или нам предлагают всегда одного и того же парнишку?

– Только Ван. Может, лишь ему одному Пекин доверяет говорить с нами. Мы пока не знаем в точности, как много людей на борту этой штуковины. Пекин уверяет, что несколько дюжин. Но возможно, они преувеличивают.

– Не важно. Чтобы понять наш ответ, хватит и одного.

– Ответ мы и не обсуждали. Не нам решать, кому ползать по Янусу.

– В том-то и дело – решать не нам. ООЕ уже все решила за нас. Нам дали мандат.

– Крэйг, бросьте. – Белла глянула на него так, будто он сказал глупость. Так хотелось расколоть маску равнодушия на лице человека, разгромившего Шалбатану. – Вы же понимаете, что это значит на самом деле.

– Только то, что мальчик Ван может забирать свой мячик и бежать домой.

– Нет, это значит, что Пауэлл потянул за ниточки в Ниагара-Фолс. Да он и сам признался. Вы же знаете, насколько он близок с Ингой де Йонг.

– Представитель «Глубокой шахты» заседает в Совете безопасности, – с педантичной медлительностью указал Шроуп. – Потому известие о возможности Пауэлла влиять на решения ООЕ – вряд ли новость.

– Думаю, тут дело глубже и основательней. Пауэлл понимает, насколько ценен Янус для бизнеса. Может, с нашим нынешним статусом и не совсем чисто, но, если мы вернемся с полными трюмами сногсшибательных технологий, способных изменить мир, всем будет трижды наплевать на протокольные мелочи. Разве нет?

– Потому мы и потянулись за лакомым пирожком. Вот только он такой величины, что запросто может раздавить нас, – заметил Шроуп, пожав плечами с образцово деланым равнодушием. – Мы очень рискуем. Потому я предложил бы отставить в сторонку вопросы финансовой выгоды.

– Я не ставлю их во главу угла, – заявила Белла чуть раздраженно и умолкла, опасаясь не сболтнуть лишнего.

Да, Шроуп – ее подчиненный, его нужно ставить на место, но капитан всегда сдерживала себя. Его связи шли до самого верха, до Пауэлла Кагана. После отличной работы на Шалбатане, вопреки новоявленным многочисленным врагам, Шроуп стал любимчиком начальства.

У Беллы тоже имелись связи с Каганом, но другого свойства. Скорее во вред, чем на пользу. До «Хохлатого пингвина» и даже до Гаррисона она была фавориткой Кагана. Белла неистово рвалась наверх, лезла с огромным трудом, а Каган распахнул перед нею двери. Он помог ей сделать карьеру быстрее, чем возможно благодаря одним лишь талантам и амбициям. У Беллы хватало и способностей, и честолюбия, и она верила, что получила должное. И не верила в то, что придется заплатить.

А теперь же понимала: платить приходится всегда. Ничто выглядящее завлекательно не достается даром – в особенности когда вовлечены люди вроде Пауэлла Кагана.

Он хотел не просто талантливую протеже. Каган сделал ее любовницей. И она, хотя и разменяла четвертый десяток, наивно приняла интрижку за настоящее чувство. Каган был старше на двадцать два года и безмерно богат. Дюжину месяцев она жила в его глянцевом мирке, с личными самолетами и островами. Потом блуждающий его взгляд упал на кого-то помладше, и Белла безо всякого предупреждения обнаружила себя в космосе. Однажды личный самолет попросту привез ее вместо острова на космодром. И все.

Она оказалась на орбите, так и не поняв, что же произошло. Продвижение по службе было гениальным ходом. Белла всегда мечтала летать – и Каган дал ей эту возможность, одновременно убрав из своей жизни и не ощутив при том ни единого укола совести.

Вначале она была слишком оглушена и ошеломлена, чтобы испытывать ненависть или боль. Вместо того смущалась и переживала: вот же дурочка, не поняла очевидных всем правил игры. И как могла с самого начала не догадываться, чем все – причем обязательно – закончится?

Другие мужчины, возможно, и нервничали бы, видя брошенную любовницу под своим началом, но у Кагана была на редкость толстая шкура. Разговаривая с Беллой, он, похоже, не испытывал ни малейшего сожаления о сделанном. Хуже того, он иногда намекал на проведенное вместе время, усмехаясь лукаво и мечтательно, – наверное, думал, что и Белла вспоминает прежнее с удовольствием, словно любовники расстались достойно и по обоюдному согласию.

Потеря Пауэлла Кагана не стала концом жизни для Беллы. Вскоре она встретила Гаррисона и прожила с ним несколько замечательных лет до печального финала. Гаррисона она сохранила в сердце, а к Кагану в ней не осталось ничего, кроме легкого презрения. Белла давно уже пообещала себе не позволять чувствам влиять на профессиональные отношения, и глава компании в ее глазах стал лишь абстрактной фигурой, не имеющей ничего общего с человеком, так холодно и расчетливо избавившимся от нее. Долгое время его удавалось не замечать – работа на «Хохлатом пингвине» давала известную независимость от компании. Янус изменил все. А дело с ООЕ и вовсе оказалось чем-то невообразимым.

Шроуп явился на борт до того, как «Хохлатый пингвин» попал на передовицы газет. Но Белла сразу заподозрила неладное в его назначении. Даже если Каган и не думал плохо о Белле, он мог захотеть карьерного продвижения для своего нового протеже – вплоть до капитанского кресла. При желании Шроуп с его связями мог сильно испортить Белле жизнь. Капитан лезла из кожи вон, защищая его – как защищала и Свету – в немалой степени оттого, что старалась побороть свое предубеждение.

Рядом со Шроупом ей всегда казалось, будто он подталкивает ее проболтаться, сказать что-нибудь такое, о чем пожалеешь потом – и обязательно услышишь от обвинителя при служебном расследовании. Потому Белла всегда старалась придержать язык, беседуя со Шроупом.

Когда Джим Чисхолм был здоров, многое было гораздо легче. И теперь, ввиду опасности сорваться и наговорить колкостей Шроупу, Белла пыталась вообразить рядом за столом Джима, предупреждающе глядящего на нее.

– Я всего лишь хочу сказать, отчего бы не дать китайцам кусочек пирога? – осведомилась Белла с максимальной любезностью, на какую была способна.

– Объект – наш, – отрезал Крэйг.

– Но с чего ООЕ решать, кого допустить на Янус? Если я не ошибаюсь, он – инопланетный артефакт. Может, я пропустила где-то параграфик мелким шрифтом, но, кажется мне, нигде в уставе ООЕ не сказано, что Инге с ее братией причитается лучший кусок.

– Если китайцем это не понравится – что же, не стоило выкидывать себя из клуба, играясь в игры, правил которых не понимаешь.

Китай продолжал эксперименты с самореплицирующейся нанотехнологией вопреки предупреждениям остальных членов – и однажды блестящая серая жижа проглотила половину Нанкина. Тогда Китай выгнали из ООЕ.

До сих пор по миру бродили слухи о саботаже: мол, агенты корпораций, заинтересованных в мире без нанотехнологий, проникли на лаборатории в Нанкине и спровоцировали цепное размножение. Слухи никто не принимал всерьез, но Белла не могла отделаться от ощущения, что китайцев все-таки подставили странным и незаметным образом. Конечно, они сделали – и продолжали делать вдали от комиссий ООЕ – много скверного. Но разве это повод не давать им хотя бы взглянуть на Янус вблизи? И винить их за желание взглянуть?

Вполне разумное, типично человеческое желание.

– Знаешь, если у них не случится аварии, они все равно придут к Янусу, хотим мы того или нет. А раз этого не избежать, не лучше ли подумать над тем, как сотрудничать с ними?

– Им просто надо держаться подальше от нас. Или мне стоит напомнить, что такое «зона эксклюзивных интересов»?

– Она шириной в световую секунду, – выговорила Белла раздраженно. – Это юридическая абстракция, никем не принимаемая всерьез.

– Все же это граница. И в тот момент, когда они пересекут ее…

– И что тогда? – спросила Белла, вдруг встревожившись.

– Тогда мы должны ответить на агрессию. Причем как следует. Как вы прекрасно знаете, средства у нас есть.

* * *

На четырнадцатый день полета, за неделю до запланированной встречи с Янусом на флекси Беллы появилось лицо Пауэлла Кагана. Там, откуда он звонил, все было залито ярким до боли, белейшим светом, от которого небо казалось блеклым. Каган сидел на открытой веранде, окруженной белыми стенами, за белым столом. Из-за стены высовывались макушки сине-серых деревьев, вдали виднелись обожженные солнцем безлесные горы, пустые и бледные, как выцветшие бумажные вырезки.

– Белла, прости за внезапный звонок, – выговорил он с театральным величественным спокойствием, – но новости мои столь важны, что я не решился доверить их тексту. Если ты не одна, то я бы попросил извиниться и выслушать меня в одиночестве. Это послание должна видеть только ты, и никто иной.

Он развел руками, снова сцепил их, будто давая время нажать «паузу», но Белла была уже в своей комнате, одна и вне слышимости посторонних.

– Я продолжу, если ты дашь голосовую авторизацию.

– Каган, продолжай, – прошептала она.

– Новости мои не слишком хороши.

В безжалостном полуденном свете кожа его казалась такой же шершавой и мертвенной, как поверхность флекси. Сожженная солнцем докрасна, она была единственным цветным пятном на экране.

– Но начну я с хорошего. У вас все-таки будет сто двадцать часов на Янусе – при условии, конечно, что вы сбросите толкачи перед обратной дорогой. Вы пойдете слишком быстро для того, чтобы достичь орбит Земли или Марса, но это не проблема. Мы снимем команду шаттлами, а тягачами подвезем топливо для торможения. Честно говоря, мы охотно спишем «Хохлатый пингвин». Ко времени возвращения домой старый бродяга с лихвой окупит себя.

Белла в недоумении смотрела на него. Зачем Пауэлл рассказывает заведомо известное?

– Так что о дороге назад не беспокойся, – заверил он, слегка – самую чуточку – улыбнувшись. И добавил уже куда суровее: – Беспокоиться тебе следует о Светлане Барсегян.

Белла повторила имя про себя – медленно и холодно.

– Не знаю, как представить поделикатней, хм… но возня с измерениями давления открыла кое-что очень неприятное. У Светланы Барсегян неплохой послужной список, но в данный момент дела ее далеки от идеальных. Мы полагаем, сейчас у нее, э-э…

Он умолк, будто бы подыскивая в растерянности слова. Но Белла хорошо его знала. У Пауэлла не бывало ничего недодуманного и случайного.

Выдержав паузу, Каган выдал якобы найденные в тяжелых сомнениях слова:

– Это стресс. Нервный срыв, рожденный напряжением миссии к Янусу. Ведь все началось после аварии с Майком Такахаси, разве нет? Смерть коллеги… – Пауэлл умолк, затем поправил себя: – Жуткая смерть коллеги, неразрывно связанная с миссией. Белла, всякий из нас по-своему справляется с неприятными переживаниями. Большинство берет себя в руки и продолжает работать, живет дальше изо дня в день, из года в год, из смерти в смерть. Но кое для кого из нас настает день, когда слабеют руки. Мы упускаем себя. Разваливаемся на части. Боюсь, именно это и произошло со Светланой Барсегян.

– Нет! – выдохнула Белла, будто отрицание могло как-то изменить послание, записанное Каганом много часов назад.

– Несомненно, на нее очень повлияла гибель коллеги. Ее нервы сдали, и она не смогла вынести мысль о продолжении экспедиции. Покинуть ее Светлана не может. И признаться себе и другим в истинной причине своих проблем – тоже. Но человеческий разум изобретателен. Когда появляется нужда, он изыскивает пути и средства вопреки запретам.

Каган отодвинулся от устройства, записывавшего его речь. На мгновение в лице старика промелькнули замешательство, горечь, сожаление.

– Тяжело это говорить. Мне не хочется верить в злой умысел, продуманную сознательную махинацию. Но мы располагаем несомненными свидетельствами. Предъявленное Светланой Барсегян – неправда. Данные, которые, по ее словам, она скачала из бэкапа, подделаны ею.

– Нет! – повторила Белла.

– Для нее было крайне важно поколебать твою уверенность в успехе миссии, – продолжил Каган неумолимо, – и для того нет иного способа, кроме обмана. Как я уже говорил, скорее всего, она даже не подозревает о своей мотивации. Барсегян искренна в своем заблуждении, считая, будто действует во благо. Но это не отменяет того факта, что на нее больше нельзя положиться. Белла, через семь дней ты прибудешь к Янусу. Ты действуешь не просто под эгидой «Глубокой шахты». Ты посол Организации Объединенных Экономик. Ты действуешь от имени всего человечества. Нельзя позволить себе ошибку, опрометчивое суждение. Крайне важно достичь цели с командой, которой можно доверять целиком и полностью. А это значит: Барсегян необходимо немедленно отстранить от дел. Нельзя ждать, пока она сделает еще одну ошибку. Следует действовать как можно скорее, убрать ее решительно и аккуратно, чтобы было время восстановить мораль и нормальное функционирование корабля до прибытия к Янусу.

Каган покачал печально головой.

– Если бы можно было избежать отсылки этого сообщения! Да, я уже переговорил с Крэйгом Шроупом. Он полностью в курсе. Я понимаю: тебе нелегко. Ты в дружеских отношениях с ней, она нравится тебе, ты доверяешь ей. Я могу лишь надеяться, что необходимые для успеха меры не повредят вашей дружбе.

Послание Кагана закончилось. Флекси замолчал на секунду. Затем выскочило сообщение о входящем звонке, и экран заполнило лицо Крэйга Шроупа.

– Белла, как я понимаю, Пауэлл прислал вам сообщение?

– Да, – подтвердила она, все еще ошеломленная.

– Тогда нам следует поговорить.

* * *

Он пришел в ее офис, уселся за стол, и оба молча смотрели друг на друга, не решаясь начать разговор. Возбужденные рыбы сбились в плотную стайку, тыкались в стекла, словно нетерпеливая публика, носились по аквариуму. Обычно их кормили в это время, но напряжение последних дней выбило Беллу из колеи. Капитан забывала и о рыбках, и о себе. Внутри ее сворачивался мощный, готовый вырваться штормовой вихрь.

– Я этого не сделаю, – сказала она наконец резко и прямо. – Я не собираюсь валить Светлану только потому, что ее обеспокоенность не понравилась Пауэллу.

– Никто никого не собирается валить. Речь идет всего лишь об установлении истины. Сперва факты, потом суждения. Именно так я работал на Шалбатане.

– Крэйг, это не Шалбатана. Речь идет о моей лучшей подруге.

– Лучшие друзья тоже слетают с катушек.

– Только не Света. Она не слетит и слететь не может.

– Это всего лишь частное мнение. Я видел достаточно результатов психологического анализа. Надлом всегда как гром среди ясного неба. На работах с высоким уровнем стресса и ответственности люди иногда выгорают. Ломаются. – Он посмотрел на нее и добавил осторожно: – Это случается и с лучшими из нас.

Белла покраснела. Она и понятия не имела о том, что Крэйг может знать о ее психологическом срыве. Капитан снова представила сидящего невдалеке Джона Чисхолма, предупреждающего о том, чтобы капитан не ляпнула глупость сгоряча.

– Да, у меня бывали проблемы, но обошлось без обвинений в подделке данных.

– Я это прекрасно знаю. И всего лишь хочу подчеркнуть: никто не застрахован.

Он щелкнул кнопкой на ручке, постучал ею по столу.

– Ладно, у меня есть план. Отчего бы нам не посмотреть на данные независимо от Светланы? Для этого придется взять из ее группы кого-то, готового сотрудничать с нами. Думаю, новенького, пришедшего в ее группу на последней смене.

– И кого же?

– Я подумываю о Мередит Бэгли. Совсем еще ребенок. И отличное чувство локтя. Она знает «Шипнет» и сможет добыть нужные цифры для нас. Тогда у нас будут на руках факты.

– Я хочу сперва обсудить все со Светой!

– Говорить с ней сейчас было бы серьезной ошибкой, – предупредил он, глянув на нее уныло. – Она слишком умна и предприимчива. Если вы считаете беседу с ней абсолютно необходимой, конечно… Но я бы очень не советовал.

– Крэйг, не совсем понимаю, отчего мне нужно напоминать вам о субординации на этом корабле.

– Разумеется, – выговорил он, внезапно смущенный. – Простите, пожалуйста. Я знаю, иногда мои слова звучат так, будто я пытаюсь выглядеть главным. Конечно же, это недопустимо и бестактно. Просто на Марсе мне дали карт-бланш абсолютно на все. Единственным, перед кем я отвечал, был лично Пауэлл Каган. Старые привычки уходят с трудом.

– Понимаю. Но я буду весьма благодарна, если вы станете следить за собой тщательнее.

– Конечно же – и я очень, очень извиняюсь. Я всего лишь хочу блага «Глубокой шахте» и стараюсь ради того.

Белла улыбнулась натянуто:

– Всем известно: на Марсе вы проделали блестящую работу. Потому я очень рада видеть вас в качестве моего заместителя. Но сейчас речь идет о женщине, которой я доверяла многие годы. Я не стану обращаться с нею как с уголовницей и не позволю унизить ее публично.

– Я приму все меры, чтобы не допустить огласки, – заверил он, глядя на нее ободряюще. – Вы не против, если я использую ваш флекси?

Поколебавшись секунду, Белла пододвинула компьютер к Шроупу. Тот проверил штатное расписание, удостоверяясь, что Мередит Бэгли не спит, затем позвонил и забарабанил пальцами по столу, ожидая ответа.

– Бэгли на связи, – отозвалась она радостно, будто ожидала кого-то другого. – Чем могу быть…

Белла наклонилась так, чтобы ее лицо попало в камеру:

– Мередит, не могли бы вы немедленно прийти в мой офис?

– И пожалуйста, не разговаривайте ни с кем по дороге, – добавил Шроуп.

Она явилась через две минуты, уже не радостная, а напуганная – словно ожидала выволочки. Бэгли лишь недавно влилась в группу Светланы – разумная, но нервная девочка, еще толком не вписавшаяся в команду. Она встала, теребя густые черные волосы, переводя взгляд с капитана на Шроупа.

– Все в порядке, – успокоила ее Белла. – Волноваться не о чем, вы не совершили ничего плохого. Кстати говоря, я более чем удовлетворена вашей работой.

– Нам нужно, чтобы вы сделали кое-что для нас, – сказал Шроуп. – Процедура простая и не займет много времени. Сегодня лифт ведь заработал уже?

– Мы пока еще отлаживаем кое-какие мелочи…

– Не важно. Мы не станем жаловаться на ухабистую езду.

Шроуп снова склонился к флекси и глянул на рабочее расписание, затем – на Беллу:

– Лучше времени не найти. Она спит сейчас.

Бэгли посмотрела на офицеров озадаченно, но не спросила, кто такая «она». Должно быть, догадалась.

Они вышли из офиса Беллы и направились к ближайшему лифту. Кабина уже ждала там, но Шроуп не преминул вызвать схему линий и посмотреть, где другие кабины.

– Люди в техническом отсеке, – сообщил он. – Я надеялся, что нам не помешает никто.

Крэйг попытался вывести на флекси изображение с камеры наблюдения внутри отсека, но связь с ним отсутствовала.

– Я могу позвонить и сказать, чтобы освободили отсек, – предложила Белла.

– Думаю, будет лучше, если мы просто явимся неожиданно, – ответил Шроуп и добавил после рассчитанной паузы: – Это, конечно же, лишь предположение.

Они заняли трехместную, каплевидной формы кабину. Крэйг набрал код назначения, и лифт пошел вдоль несущей колонны – медленней обычного. Проходя наиболее поврежденные места, он и вовсе замедлялся до черепашьего шага. Миновав район разрушенной мастерской, кабина набрала скорость и опустилась между топливными баками.

Бэгли уселась на заднее сиденье и всю дорогу молчала.

Как и ожидалось, у мастерской стояла другая кабина. Все трое вышли на титановый пол отсека. Теперь они были километром ближе к корме «Хохлатого пингвина», чем капитанский офис, и с куда меньшим количеством изоляции между ними и реактором. Пол содрогался, словно внизу, всего в нескольких метрах, сверлили и долбили. Белла чуть не нутром ощущала, как надрывается двигатель. Шроуп открыл дверь шлюза и обнаружил: отсек уже освещен и согрет. Двое находившихся в нем обернулись, удивленные неожиданным гостям. Белла узнала работавших: Роберт Англесс и Габриэла Рамос, оба ветераны «Хохлатого пингвина». В случае конфликта они встанут на сторону Светланы.

– Роберт, Габриэла, – сказала капитан вместо приветствия. – Я прошу прощения, но у нас возникло важное и срочное дело. Не могли бы вы покинуть отсек на несколько минут?

Те посмотрели обиженно и недоуменно. На полу стояло их оборудование, от него, словно выпущенные кишки, тянулась к стенам путаница оптоволоконных кабелей. На полу и на складном столе лежали развернутые флекси, показывающие головокружительно сложные трехмерные диаграммы потоков топлива – таким рисункам позавидовал бы и Эшер.

– Это и в самом деле займет всего несколько минут, – повторила Белла.

– Вам дали приказ, – добавил Шроуп. – Отложите ваши дела и уходите. Снаружи – кабина лифта. Можете подождать в ней.

Англесс и Рамос сочли за благо не препираться, оставили оборудование включенным и вышли в шлюз. Когда закрылась его внутренняя дверь, Белла заметила:

– Вряд ли они будут ждать там. Поедут наверх и разбудят Светлану.

– Это нарушение приказа.

– Они скажут, что не поняли и не знали, что у вас есть право отдавать приказы.

Шроуп щелкнул пальцами, подзывая Бэгли:

– Мне нужны забэкапленные данные по давлению в баках. Вы ведь можете извлечь их?

– Да, – согласилась Бэгли настороженно.

– Тогда займитесь. Запишите данные в новую папку на вашем флекси и дайте мне и капитану доступ без возможности изменения содержимого.

– Уже делаю, – сообщила Бэгли, возясь с оптоволоконным кабелем.

Белла обрадовалась тому, что девушка, очевидно, знала свое дело. Лучше уж покончить с неприятным как можно скорее.

Вдруг пол дрогнул сильней, напоминая о частых – и всегда пугающих – нестабильностях в работе реактора.

– Что это было?

– Кабина, покидающая шлюз, – пояснил Шроуп. – Они двинулись наверх.

* * *

Света плеснула водой на лицо, кое-как обтерлась губкой, надела и застегнула бюстгальтер, влезла в спортивные штаны, потянулась за свежей тенниской. Сверху стопки лежала одна грязно-коричневая, со скверного качества рисунком: эмблема «Хохлатого пингвина», зубастый ухмыляющийся пингвин с отбойным молотком, теперь изгнанный с корабельного бока. Рука дрогнула, готовая выронить эту тенниску и потянуться за другой. Но затем Светлана чертыхнулась сквозь зубы и надела эту. После Барсегян поправила прическу и покинула комнату, оставив Перри приводить себя в порядок.

Англесс еще ждал снаружи.

– Говоришь, пять минут назад? – спросила она.

– Уже шесть-семь.

– Ты ехал в последней кабине?

– Нет, там осталась еще одна.

Светлана потрусила вдоль коридора, пока не достигла иллюминатора, из-за ускорения оказавшегося вделанным в пол, отодвинула заслонку и посмотрела сквозь мутное от абляции исцарапанное стекло на несущую колонну. Снизу приближалась кабина.

Перри – уже в фирменной кепке – присел рядом на корточки:

– Ты уже готова рассказать мне, в чем дело?

– А ты что думаешь? – буркнула она обиженно. – Мы пошли со своими опасениями к Белле. Вот и ответ.

– Но ты доверяешь Белле.

– Да. Но не доверяю Шроупу. Похоже, решал тут он.

Она встала и босиком – времени не было даже надеть кроссовки – пошлепала по коридору. Перри – следом, продевая на ходу руки в протертые рукава старой джинсовой рубахи.

– Может, оно и совсем по-другому.

– За моей спиной? Уж вряд ли.

– Света, потише. Не веди себя так, будто на корабле уже бунт.

– Мое суждение оспорили! Во мне усомнились! Это чересчур.

Когда они достигли двери, кабина как раз прибыла. Больше у шлюза не было никого. Светлана встала, сложив руки на груди, будто глава трибунала, готовящийся приговорить мародеров к расстрелу. За темным окном дверной створки показалась кабина. В шлюз шагнули люди. Поскольку не было разницы давлений, внутренняя дверь открылась почти одновременно с наружной.

– Света? – проговорила Белла, когда их взгляды встретились.

К чести капитана, надо отметить – она и бровью не повела.

– Белла, я рада видеть тебя. Ты, случаем, не в моих краях побывала?

– Вы знаете, где мы побывали, – ответил Крэйг Шроуп. – Именно потому вы здесь. Полагаю, вам донесли Англесс и Рамос?

– Никто не доносил! И если я обнаружу, что вы хоть пальцем их тронули…

– И тогда что? – осведомился он, усмехаясь. – Ну же, скажите мне, что вы сделаете.

– Хватит, – процедила Белла, становясь между ними. – Давайте оставаться в рамках приличия.

– Можно мне идти? – спросила Бэгли робко.

– Да, – разрешила Белла. – Спасибо, Мередит.

– Что бы то ни было, вам не следовало тащить ее туда! – выдохнула Светлана. – Не следовало использовать ее против меня.

– Я никуда не тащила ее, но лишь попросила сделать для меня работу, – возразила Белла. – Слушай, нельзя разговаривать здесь. Давай пройдем в мой офис.

– Все? – спросил Перри.

– Кроме вас, – указал Шроуп. – Дело касается лишь Светланы и нас.

– Тогда это дело коснется тебя и меня.

– Бойс, не стоит. Спектр ваших перспектив резко сузится, – предупредил Шроуп.

– И дальше что? – осведомился Перри.

– Прекратите! – рявкнула Белла. – В мой офис! Перри – и ты тоже. И давайте вести себя как профессионалы.

В офисе с одной стороны стола уселись Белла со Шроупом, с другой – Светлана с Перри.

Капитан расстегнула молнию на куртке, вынула флекси из-за пазухи, развернула на столе так, чтобы Светлана с Перри видели экран.

– Света, я полагаю, ты понимаешь, что здесь.

– Думаю, да.

– Ты явилась ко мне с проблемой. Я выслушала тебя и посоветовалась с компанией.

– И получила порцию лапши на уши.

– Это по-твоему. Я решила посоветоваться с ними опять.

– О нет! – выдохнула Светлана, ощутившая накативший ледяной ужас – будто прервался вдруг ритм двигателя. – Неужели ты послала данные им?! После всего, что я сказала тебе?

– А что мне еще оставалось делать?

– Тебе следовало действовать, исходя из моих данных. Отчего ты не поверила мне?

– И похоронить важнейшую во всей истории человечества космическую экспедицию? Экспедицию, за спиной которой стоит ООЕ? Экспедицию, которую невозможно повторить, на чей успех рассчитывает вся обитаемая Солнечная система? Света, брось. Никто не обещал нам легкой прогулки туда и обратно.

– Поверить не могу, что ты послала им данные… Из всего, что тебе не следовало делать, это…

– Я поступила, как считала лучшим, на основе переданных тобой данных, – отрезала Белла жестко и холодно. – Я могла бы просто не принять их во внимание.

– И что же сообщили сверху? – поинтересовался Перри, все еще сохраняющий видимость спокойствия.

– Они сказали, – проговорила Белла и запнулась, не в силах продолжить.

– Что данные подделаны, – договорил Шроуп, постукивая ручкой по флекси.

– Именно это Светлана и говорила вам!

– Нет. Они сказали, что это Светлана подделала данные, – поправил его Шроуп. – Ничего экстраординарного в них никогда не было.

– Не может быть, – пробормотал Перри, глядя на жену вопросительно.

– Теперь уже может, – ответила та.

– Посмотрите сюда, – указал Шроуп, обращая внимание Перри на экран. – Никакой разницы между данными в бэкапе и теми, что доступны по корабельной сети.

– Но я же видел своими глазами разные данные!

– Вы определенно видели что-то, – заметил Шроуп. – Но сомневаюсь, что вы полностью поняли увиденное.

– Белла испортила все, – слабо проговорила Светлана, зная, что никакие ее слова уже не помогут, не изменят ситуацию. – Она все испортила, отослав им данные из бэкапа…

– Не говорите глупостей! – сурово отрезал Шроуп.

– Наверное, им нелегко было подменить эти данные, – продолжала Светлана, – но, когда я обнаружила разницу между зависимостями, у чинов «Глубокой шахты» не осталось выхода и они нашли способ поменять бэкап. А ты, Белла, позволила им. Ты показала им числа и привлекла их внимание к бэкапу.

– По-твоему, компания уже смогла подменить и данные, недосягаемые за пределами технического отсека? – осведомилась Белла.

– При необходимости они смогли отыскать способ.

– Думаю, тут она права, – заметил Перри. – Если они действительно посчитали это важным…

– Полагаю, наш диалог уже зашел слишком далеко, – заявил Шроуп, клацнув решительно ручкой – будто судейский молоток опустил. – Светлана, для вашего сведения: «Глубокая шахта» уже рекомендовала отстранить вас. Мы могли бы сразу действовать согласно рекомендации, но из уважения к вам решили провести дополнительную проверку.

– О, ребята, я так благодарна!

– Мы проверили их версию, – продолжил Шроуп. – Проверили, потому что не было оснований сомневаться в ваших словах. Но вы, Светлана, обманули наше доверие. Вы испортили все. И подвели нас.

– А-а, надо же!

– Да разве ты не видишь что ее подставили?! – рявкнул Перри. – Она не сделала ничего плохого. Белла, да ты же знаешь Свету! Она никогда не предаст тебя!

Белле, очевидно, было не по себе.

– Мне жаль, что дошло до такого, но я вынуждена учитывать факты и только факты, – сказал она и посмотрела на Светлану умоляюще. – Я должна отстранить тебя. Если поступлю иначе, то это будет прямое нарушение моих обязанностей капитана этого корабля.

– Вам вряд ли стоит оправдывать свои действия, – заметил Шроуп.

– Заткнись, – посоветовала ему Белла. – Это касается только меня и Светы.

– Не делай этого, – попросила та. – Послушай меня. Послушай – иначе мы все умрем.

– Я не могу. У меня нет выбора.

– Тогда нам конец. Всем.

– Обещаю, когда мы вернемся домой, то проведем тщательнейшее расследование, – сказала Белла. – Мы выясним все до последней мелочи. Если компания и в самом деле подделала данные, мы найдем тому доказательства. Найдем того, кто заговорит – и поможет тебе оправдаться.

– Ты разве не поняла? Если я права, мы не вернемся домой!

Белла закрыла глаза:

– Мы вернемся домой. Что бы ни случилось, мы вернемся. Я обещаю.

* * *

– Не надо меня ненавидеть, – попросила Белла, когда они остались наедине. – Пожалуйста, только не это.

Светлана глядела на своего капитана, и в глазах ее читалась не ожидаемая Беллой ярость незаслуженно обиженного человека, но скорее тяжелое недоумение.

– Тогда не делай этого, – произнесла она тихо. – Если наша дружба значит хоть что-нибудь – не делай.

– У меня нет выбора. Я должна руководствоваться фактами. А они дают картину хуже некуда, – произнесла Белла, глядя пристально Светлане в глаза, пытаясь отыскать ниточку, все еще связывающую их, уцепиться, спасти дружбу. – Но я и вправду приложу все усилия, когда мы вернемся домой…

– Мы не вернемся.

– Я поговорю с Райаном Эксфордом! – Белла вдруг просветлела: вот оно, решение. – С тобой произошел несчастный случай. Как я понимаю, ты покинула медицинский отсек без позволения на то Райана. В самом деле, ты обязана еще оставаться там. События последних нескольких дней не должны были произойти. Думаю, для нас нетрудно будет сделать так, чтобы они и в самом деле не произошли.

Она замолчала, надеясь, что Света увидит смысл в ее предложении.

Но та лишь тряхнула упрямо головой:

– Несчастный случай со мной не имеет отношения к данным по давлению топлива. Ты прекрасно знаешь это. К чему притворство?

– Я всего лишь пытаюсь помочь.

– Если ты меня отстранишь, это не изменит главного: нам не хватит топлива вернуться домой, – проговорила Света с ледяным, бесящим спокойствием.

– Я ни на секунду не сомневаюсь в том, что ты веришь в свои слова. Но я не могу допустить, чтобы ты рассказывала это встречным и поперечным. Света, у меня под командой – корабль. И у меня задание. И вся чертова планета Земля смотрит на меня, сверлит взглядом спину, ожидая, что я возьму и споткнусь. Что я испорчу все.

– Ты уже портишь все.

Белла лишь чудовищным усилием воли сохранила спокойствие.

– Знаешь, Света, я бы не назвала свою работу простой. Я – женщина пятидесяти пяти лет, командующая пятьюдесятью тысячами метрических тонн шахтерского корабля с экипажем в сто сорок пять человек…

– Сто сорок четыре – если ты, конечно, не хочешь считать Майка Такахаси экипажем, – холодно заметила Светлана.

– Значит, сто сорок четыре. Из них гораздо меньше половины – женщины. Конечно, дела у нас обстоят лучше, чем в былые времена, но мы на подобных работах по-прежнему в меньшинстве. И, будучи капитаном такого корабля, я не могу выказать ни секундной слабости, не могу дать ни малейшей поблажки никому – а в особенности другой женщине, да к тому же и моей ближайшей подруге.

– Значит, ты сделаешь из меня жертву ради демонстрации того, что крутостью и суровостью не уступишь никакому мужчине?

– Света, избавь меня от твоей жалости. На моем месте ты поступила бы так же.

На секунду показалось, что маска холодного упрямства сдвинулась, в лице Светы промелькнуло понимание. Но правильным поступок своего капитана Светлана Барсегян не посчитала уж точно.

– Белла, пожалуйста, измени свое решение. Дай мне время доказать, что я права. Позволь мне просверлить бак и ввести датчик, измерить давление прямо. Позволь хоть что-нибудь!

– Если бы я могла. Если бы я верила тебе. Но сейчас я тебе не верю. Хотя, думаю, ты не лжешь. Просто у тебя…

– Галлюцинации?

– Света, однажды мне случилось выгореть. Я знаю, каково оно. Минуту назад ты нормален, идешь под всеми парусами. И вдруг – разлетаешься на части. В этом нет ничего постыдного. Это не делает тебя плохим человеком.

На мгновение Белла осмелилась предположить, что снова достигла цели, и Света поняла: ее капитану неприятно мучить подругу и суровые меры вызваны лишь необходимостью. Белла искренне сочувствовала ей и хотела только добра.

А та выдала:

– Я понимаю. Дело ведь не во мне и не в тебе – а в Пауэлле Кагане.

– Извини? – произнесла Белла тихо.

– Белла, все знают о том, что между вами было. Мы все знаем: ты трахалась с ним. Это далеко не простые деловые отношения.

Лицо Беллы залила жаркая краска стыда. За все годы дружбы она никогда не заговаривала о своем романе с Каганом – и была полностью уверена, что Света не знает абсолютно ничего. Оказывается, знает – и затаила до поры, как лезвие в ножнах.

– Это было четверть века назад, – выговорила капитан, чуть не плача.

– Старые привычки живут долго. Сейчас ты его не трахаешь, но стоит ему приказать: «Прыгай!» – как ты, виляя хвостом, спросишь: «Как высоко?»

– Пожалуйста, не говори больше ни слова. Ни единого!

– И после стольких лет ты до сих пор еще не можешь признаться себе.

– В чем?

– В том, что зря выбрала его инструментом карьеры.

Белла замахнулась, чтобы дать пощечину. Но сдержалась в последний момент, когда Света уже выставила руку защищаться.

– Тебе не следовало это говорить, – процедила Белла. – Совсем не следовало. Совсем.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином Litres.ru Купить полную версию
1 - 1 21.11.16
2 - 1 21.11.16
Пролог 21.11.16
Часть первая. 2057+
Глава 1 21.11.16
Глава 2 21.11.16
Глава 3 21.11.16
Глава 4 21.11.16
Глава 5 21.11.16
Глава 6 21.11.16
Глава 7 21.11.16
Глава 8 21.11.16
Глава 7

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть