Онлайн чтение книги Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед
Глава XXXI. СОСИСКИ И ЗОНТИКИ

Закончив созерцание одинокого, печального, навевающего меланхолию места, туристы отправились на поиски экипажа, поскольку хотели как можно больше успеть осмотреть за оставшееся до экскурсии время. Широкая карета, обитая утрехтским бархатом, вскоре предоставила им уютный приют. Жонатан дал понять кучеру, что вначале они хотят проехать в порт, затем прокатиться и осмотреть улицы и парки города. Кучер подчинился желанию пассажиров, и лошади затрусили к порту Глазго.

В торговой части города туристы увидели действительно очень красивые улицы: банки, общественные здания, музеи, приюты, убежища, больницы, Биржа, библиотека, клубы, залы для собраний и другие постройки встречаются здесь во множестве. Здания изобилуют массивными, часто неудачно расположенными колоннами. Пристрастие англичан к этим архитектурным элементам может сравниться только с их любовью к лошадям, а пожалуй, даже превосходит последнее. Нередко обе страсти объединяются, и случается увидеть бронзовых коней на каменных колоннах, что не добавляет монументальности памятнику. Порт Глазго отличается большой коммерческой активностью. Огромные пакгаузы протянулись вдоль набережных Клайда и хранят горы и горы товаров. Но после Ливерпуля Глазго уже не ошеломлял, и фиакр, нигде не останавливаясь, быстро проследовал дальше.

Куда же теперь смышленый кучер повез своих седоков? В какие районы города направил он их пытливые изыскания? Этого они никогда не смогли узнать. Они вспоминали потом красивые кольца аллей, случайный парк на верхушке холма с великолепными, почти совсем новыми сооружениями, какие-то памятники, здания, изгибы незнакомых улиц… Когда впоследствии Жак изучал план Глазго, пытаясь понять, где же они были, он так и не смог узнать этот парк и отнес его к тем пленительным, волшебным уголкам страны сновидений, в которую в юности уносит нас по ночам воображение.

Как бы там ни было, два часа спустя путешественники оказались снова на Сент-Джордж-сквер. Жонатан щедро заплатил любезному автомедону[189]Автомедон (фр.)  — шутливое название искусного возницы. и справился, не найдется ли поблизости кафе, чтобы позавтракать. Искомое находилось неподалеку от Биржи. Завтрак был ничем не примечательным, если не считать того, что холодная лососина была подана под уксусом и без капли масла. После пиршества и до самого отправления французы фланировали по окружающим вокзал улицам, и Жак читал все вывески, делясь с другом довольно своеобразными идеями:

— У англичан все-таки великолепные названия, с полнокровными звучными слогами, приятными на слух и на вид. Я нахожу, что они превосходят наши французские имена.

— Тебе так кажется, потому что ты — иностранец, — возразил другу Жонатан, — но для самих англичан эффект абсолютно другой. А кстати, ты хотел бы зваться, например, мистер Тэйлор, мистер Бекон или мистер Фокс?

— Конечно, нет ничего достойнее!

— А это между тем, как если бы ты звался господин Портной, господин Сало или господин Лис. Вполне вероятно, что обычное простонародное французское имя придется по вкусу в Англии и что имя господин Уложилошадь покажется очень благозвучным.

— Все это сбивает меня с толку.

— То же можно сказать про любой язык. Послушай, как хорошо звучат испанское Акуадо, итальянское Буонкомпаньи, Циммерманны и Шнайдеры немцев и так до Ротшильда, чье настоящее имя — Майер, а для немцев он всего-навсего господин барон Красного щита!

— Что я могу возразить? — сдался Жак. — Твоя эрудиция меня приводит в замешательство.

Так, беседуя о том о сем, путешественники очутились перед колбасной лавкой, где работала необычная машина, движимая паром. Это был удивительный механизм. На одном его конце ставили живого поросенка, а на другом тот появлялся в виде очень аппетитных сосисок.

— Какой народ! Какое гениальное применение пара в гастрономии! — воскликнул пораженный Жак. — И еще удивляются, что подобная нация становится владычицей мира! Вот увидишь, в один прекрасный день будет изобретена машина в пятьсот лошадиных сил, способная цивилизовать дикарей Океании!

— Это будет, безусловно, не хуже английских миссионеров. Одно другого стоит, — скептически заметил менее восторженный Жонатан.

— После такого зрелища нам уже не остается ничего другого как уехать; хочу покинуть Глазго, унося в душе это потрясающее впечатление.

Сказано — сделано, и друзья тут же отправились на станцию железной дороги Глазго — Эдинбург. Оттуда они поехали поездом, идущим через Дамбартон и Баллох к южной оконечности озера Ломонд.

Жонатан за одиннадцать пенсов взял билеты третьего класса, и французы вошли в купе, в котором ухоженный домашний скот чувствовал бы себя неуютно. Там не было не только дверей, но и стекол, так что ввиду усиливавшегося дождя путешественникам пришлось укрыться под раскрытыми зонтами.

— Надо заметить, — произнес Жонатан, — что в Англии столь мало привыкли к солнечному свету, что зонты для англичан не что иное, как приспособление для получения тени — «umbrella»![190]Английское «umbrella» происходит от итальянского «ombrella» («зонтик»), восходящего к слову «ombra» («тень»).