Онлайн чтение книги Рассказы
4

В предрассветном сумраке д-р Хелберсон медленно ехал в коляске со своим молодым другом Харпером по улицам Северного Берега. – Ну как, юноша? Вы по-прежнему верите в то, что ваш друг такой уж смелый или, скажем лучше, толстокожий человек? -спросил старший. – Вы все еще думаете, что я проиграл?

– Уверен, что вы проиграли,- с подчеркнутой убежденностью ответил другой.

– Клянусь, я буду рад, если это так.

Эти слова доктор произнес значительно, почти торжественно. Несколько минут оба молчали.

– Харпер,- заговорил доктор, лицо которого в тусклом свете мелькавших уличных фонарей казалось очень серьезным, – в этой истории меня многое беспокоит. Ваш приятель так презрительно отнесся к моему сомнению в его выдержке, – хотя это чисто физическое свойство и обижаться тут нечего, – и так бестактно потребовал, чтобы труп был трупом врача, что задел меня за живое, иначе я нс зашел бы так далеко. Если что-нибудь случится, мы погибли, и, боюсь заслуженно.

– Но что может случиться? Даже если эта история примет дурной оборот – чего я нисколько не опасаюсь, – Мэнчеру достаточно будет воскреснуть и объяснить все Джерету. С настоящим трупом из прозекторской или с одним из ваших умерших пациентов дело обстояло бы сложнее. Итак, д-р Мэнчер сдержал свое обещание: он изображал труп.

Доктор Хелберсон долго молчал, пока коляска двигалась черепашьим шагом по той же улице, по которой проезжала уже два или три раза. Затем он произнес:

– Ну, будем надеяться, что Мэнчер, если ему пришлось восстать из мертвых, вел себя осторожно. В таком положении любая ошибка могла все испортить, вместо того чтобы исправить.

– Да,- сказан Харпер,- Джерет убил бы его. Однако смотрите, доктор, – прибавил он, взглянув на часы в тот момент, когда на них упал свет фонаря, – наконец-то скоро четыре.

Спустя мгновение они вышли из экипажа и быстро направились к давно необитаемому дому, принадлежащему доктору, где, согласно условиям безумного пари, был заперт Джерет. Недалеко от дома они увидели человека, бегущего им навстречу.

– Вы не знаете, – закричал тот, приостановившись, – где найти врача? – А в чем дело? – уклончиво спросил Хелберсон. – Идите и посмотрите, – ответил человек и побежал дальше.

Они ускорили шаги. Подойдя к дому, они увидели, что туда один за другим поспешно входят взволнованные люди. В домах рядом и напротив окна спален были распахнуты, и из них торчали головы. Все наперебой задавали вопросы, но никто на них не отвечал. Те немногие окна, где шторы оставались опущенными, были освещены: видимо обитатели этих комнат одевались, намереваясь спуститься вниз. Как раз напротив того дома, куда шли Хелберсон и Харпер, стоял фонарь, бросавший неяркий желтый свет на происходящее, казалось намекая, что многое мог бы порассказать, если бы только захотел. Харпер, мертвенно бледный, помедлил у двери и дотронулся до руки своего друга.

– Нам, кажется, крышка, доктор,- сказал он взволнованным тоном, странно противоречившим шутливому оттенку его слов. – Игра обернулась против нас. Лучше не входить, я за то, чтобы остаться в тени.

– Я врач, – сказал спокойно Хелберсон,- моя помощь может понадобиться.

Они поднялись по ступенькам и остановились. Дверь была открыта. Уличный фонарь освещал вестибюль дома, набитый людьми. Некоторые уже поднялись на верхнюю площадку лестницы и, так как дальше не смогли протолкаться, стояли, ожидая, когда им повезет. Все говорили враз, никто не слушал друг друга. Внезапно наверху началась какая-то свалка: из двери выбежал человек, отбиваясь на ходу от тех, кто пытался задержать его. Он ринулся вниз сквозь толпу напуганных зевак, расталкивая их, отбрасывая к стене одних, других вынуждая вцепиться в перила, хватая людей за горло, нанося им удары, скидывая их с лестницы и наступая на упавших. Он был без шляпы, в растерзанной одежде. В бегающих, безумных глазах было нечто наводившее еще больший ужас, чем его нечеловеческая сила. Гладко выбритое лицо было бескровно, волосы белы как снег.

Толпа у подножья лестницы отхлынула, чтобы дать ему дорогу, и в ту же секунду Харпер бросился вперед. – Джерет! Джерет! – закричал он.

Доктор Хелберсон схватил его за ворот и оттащил назад. Человек посмотрел друзьям прямо в лицо невидящим взглядом, выскочил за дверь и исчез. Толстый полицейский, которому не удалось с такой же легкостью проложить себе путь, выбежал на улицу мгновение спустя и кинулся за ним, а из окон высовывались женщины и дети и вопили, направляя его по следам беглеца.

Лестница почти опустела, так как толпа бросилась на улицу, следить за погоней; д-р Хелберсон поднялся на площадку, сопровождаемый Харпером. Наверху в дверях полицейский преградил им путь.

– Мы врачи, – сказал доктор, и их пропустили.

Комната была полна людей, столпившихся в темноте вокруг стола. Вновь вошедшие протолкались вперед и заглянули через плечи стоявших в первом ряду. На столе лежало тело, по грудь прикрытое простыней и ярко освещенное лучами фонаря, который держал один из полицейских, стоявших в ногах трупа. За исключением тех, кто сбился у изголовья, все – в том числе и сам полицейский – тонули во мраке. Желтое лицо трупа было отвратительно, ужасно! Приоткрытые глаза закатились, челюсть отвисла, на губах, подбородке, щеках засохла пена. Какой-то высокий человек, по-видимому врач, стоял, наклонившись над телом, положив ему руку на сердце; затем он сунул два пальца в открытый рот мертвеца. – Уже шесть часов, как этот человек умер, – сказал он. – Нужно передать дело следователю.

Он вынул карточку из кармана, протянул ее полицейскому и направился к двери.

– Всем покинуть комнату! – резко приказал полицейский и поднял фонарь; труп, очутившись внезапно в темноте, исчез, как будто его сбросили со стола. Полицейский направил фонарь на толпу, и луч света, обегая комнату, выхватывал из мрака отдельные лица. Эффект был поразительный! Люди, ослепленные, смятенные, испуганные, шумно кинулись к двери, теснясь, толкаясь, натыкаясь друг на друга, спасаясь бегством, как призраки Ночи от лучей Аполлона. Полицейский безжалостно направлял свет фонаря на эту барахтающуюся, топочущую массу. Подхваченные общим потоком, Хелберсон и Харпер мгновенно оказались на улице.

– Боже мой, доктор, ведь я говорил вам, что Джерет убьет его, -сказал Харпер, как только они выбрались из толпы.

– Кажется говорили, – ответил доктор, не выказывая особого волнения.

Они молча шли квартал за кварталом. На сером фоне востока вырисовывались силуэты домов на холмах. По улице двигалась привычная тележка с молоком. Скоро должен был появиться посыльный из булочной; разносчик газет уже отправился в свой путь.

– Я думаю, юноша, – сказал Хелберсон, – что мы с вами слишком долго дышали утренним воздухом. Это вредно для здоровья, необходимо переменить обстановку. Что вы думаете о поездке в Европу?

– Когда?

– Ну, это безразлично. Полагаю, если мы выедем сегодня в четыре часа, будет еще не поздно.

– Встретимся на пароходе, – ответил Харпер.

Семь лет спустя, в Нью-Йорке, эти же двое сидели, беседуя, на скамье в Медисон-сквере. Какой-то человек, некоторое время незаметно наблюдавший за ними, подошел, приподнял учтиво шляпу, открыв белые как снег волосы, и сказал:

– Прошу простить меня, джентльмены, но тому, кто убил человека тем, что воскрес, лучше всего обменяться с убитым одеждой и при первом удобном случае бежать.

Хелберсон и Харпер обменялись многозначительными взглядами, – эти слова показались им забавными. Хелберсон добродушно посмотрел в глаза незнакомца и ответил:

– Я всегда думал точно так же. Я полностью согласен с вами относительно преимущ…

Он вдруг запнулся и побледнел как смерть. Приоткрыв рот, он глядел на человека. Его охватила дрожь.

– Ого! – сказал незнакомец. – Я вижу, вы нездоровы, доктор. Если вы не можете вылечить себя сами, я уверен, доктор Харпер поможет вам. – Кто вы такой, черт вас побери? – грубо спросил Харпер. Незнакомец подошел поближе и, наклонившись, сказал шепотом: – Иногда я называю себя Джеретом, но вам ради старинной дружбы, скажу правду: я доктор Уильям Мэнчер. Эти слова заставили Харпера вскочить.

– Мэнчер! – воскликнул он, а Хелберсон добавил: – Клянусь, так оно и есть!

– Да, – неопределенно улыбаясь, сказал незнакомец, – несомненно, так оно и есть.

Он запнулся, как будто пытаясь что-то вспомнить, затем начал напевать модную песенку. Он, по-видимому, забыл об их присутствии.

– Послушайте, Мэнчер, – сказал старший, – расскажите же, что случилось той ночью – с Джеретом, помните?

– Ах да, с Джеретом, – ответил тот. – Странно, что я вам не рассказал – я так часто рассказываю это. Видите ли, я подслушал, когда он говорил сам с собой, и понял, что он здорово напуган. И я не мог справиться с искушением воскреснуть и подурачиться, право, не мог. Вот я и воскрес, но я никак не думал, что он примет это всерьез, – никак не думал. А потом – поменяться с ним местами было нелегким делом, а потом – вы меня не выпускали, черт вас возьми!

Последние слова были произнесены с непередаваемой свирепостью. Друзья в испуге отступили.

– Мы? Но… но… – Хелберсон заикался, совершенно потеряв самообладание. – При чем тут мы?

– Разве вы не доктора Хелборн и Шарпер?‹В изменении фамилий – игра слова: Хелборн – исчадие ада, Шарпер – игрок, шулер. (Прим.пер.)› – спросил человек, смеясь.

– Действительно, моя фамилия Хелберсон, а этого джентльмена зовут Харпер, – ответил первый, немного успокоенный смехом Мэнчера. – Но мы уже не врачи, мы, мы… а, черт побери, мы – игроки, старина.

И это была правда.

– Прекрасная профессия, прекрасная. Кстати, надеюсь, Шарпер, как честный игрок, заплатил за Джерета? Очень хорошая, почтенная профессия, – задумчиво повторил он, с рассеянным видом отходя от них, – но я держусь прежней. Я – главный врач блумингдейлского сумасшедшего дома. Мне поручено смотреть за надзирателем.