Онлайн чтение книги Рассмешить богов
Глава 2

Король Поморья и его старший сын молча сидели за тяжелым дубовым столом в королевском кабинете и выжидающе смотрели друг другу в глаза. Между ними важно расхаживал крупный черный ворон с золотыми колечками на лапках и что-то пристально высматривал на поверхности стола, то одним глазом, то другим, смешно склоняя голову набок.

– Будет в гляделки-то играть, – сказал наконец Зиновий, понимая, что безмолвный отпрыск вряд ли заговорит первым. – Набрался смелости перечить отцу, так иди до конца. Нечего отмалчиваться.

Пафнутий пожал плечами:

– Я все сказал. И по-прежнему жду ответа.

– Он все сказал! – передразнил наследника его величество. – Строптивый мальчишка! Выдрать бы тебя как следует, чтоб не лез куда не просят! Чего молчишь, я что, сам с собой разговариваю?

– Если вы хотели только высказать свое недовольство, – неохотно отозвался наследник, – то я ухожу. Я и так знаю, что вы недовольны.

Зиновий погладил птицу и вдруг хитро усмехнулся. Черные глазки-бусинки под седыми бровями слегка прищурились, отчего его величество стал похож на шкодливую мышь, вплотную подобравшуюся к сыру.

– Дерзишь, Пафнутий. Раньше ты себе такого не позволял.

– Надоело, – кратко объяснил Панфутий.

– Лучше бы тебе молчать надоело! Опозорил отца перед всем миром, а теперь молчит! То ли отвага кончилась, то ли без Шеллара не сообразишь, что сказать!

– Мне нечего сказать. Извиняться не стану. Слов обратно не возьму. Добавить к сказанному ничего не желаю. Все.

– Не желаешь, вот как. Что ж, упрям ты был всегда. А вот смелости тебе недостает. Вон даже сейчас в меч вцепился – боишься, значит. И какой из тебя, такого труса, король?

– Вы полагаете, нам здесь нечего опасаться? Я все больше сомневаюсь в вашем душевном здравии.

– А есть чего?

– Вы сами не догадываетесь, что будет, если мы не уйдем?

– Хочешь опять отца дураком выставить? Я не догадываюсь, я знаю. Придут меня убивать. Этого ты боишься?

– А не надо?

– Так меня же убивать придут, не тебя, – откровенно насмехаясь, хихикнул Зиновий. – Сядь, поганец, нечего тут обиженную физиономию делать. Ты меня сегодня тоже обидел, так что терпи теперь. И послушай, сын мой, что я скажу. Никогда не задумывался, почему в свои сорок лет ты до сих пор не король? Молчишь, понятное дело, я по глазам должен догадываться, о чем думает мой сын. К собственным дурацким привычкам уважения больше, чем к родному отцу. Так вот, ты думаешь, что я жаден до власти и не желаю ее никому уступать, пока жив. А когда я говорю, что мой сын не готов принять посох, ты в это не веришь и считаешь, что я просто оправдываю свою жадность. А на самом деле, Пафнутий, ты действительно не готов. Ты трус и всегда был трусом… И не смотри на меня так. Ты ни разу не попытался изменить мое мнение о тебе. Ты уходишь в сторону при любом конфликте, ты даже мнение свое всегда держишь при себе. Отмолчаться, уклониться, отступить – вот твоя жизнь. Ни разу ты не принял бой, ни разу даже попытки не сделал отстоять свою правоту, хотя чаще бывал прав, чем наоборот.

– Доказывать что-то тебе? – с отвращением поморщился Пафнутий. – Или Лисавете? Это не страшно. Это противно.

– Ну-ну, дальше? Всего полчаса назад ты был разговорчивее. Мне даже показалось, что его высочество наконец набрался смелости и сможет доказать, что достоин посоха, а ты опять молчишь.

– Я буду вести себя так, как считаю нужным, – резко бросил принц и встал, спугнув ворона. – По-твоему, мужество состоит в том, чтобы по любому поводу закатывать скандалы и истерики? Тогда отдай посох Лисавете, и прощай. Уж она точно его достойна.

– Сядь! – прикрикнул король. Пафнутий продолжал стоять. – Сядь, кому говорю!

Наследник, по-прежнему молча, отошел к окну и демонстративно отвернулся.

– Вот так всегда! – со вздохом развел руками Зиновий. – Ты можешь послушаться или не послушаться, но в любом случае ни слова возражения. Тютя ты, Пафнутий, что тебе еще сказать. А еще в короли метишь. Сядь.

– Слова пусты, – упрямо ответил Пафнутий, не оборачиваясь. – А доказывать очевидное глупо. Особенно когда тебя не слышат.

Зиновий снова вздохнул, посмотрел на птицу и хлопнул себя по плечу:

– Иди сюда, Берендей. Хоть ты меня понимаешь, раз уж с детьми так не повезло. Птица и кошка никогда не договорятся, как ни пытайся. Одно утешение – когда-нибудь и мы посмеемся, наблюдая, как кошка пытается договориться с собакой и не сможет понять, отчего разговор не ладится…

Старый король, кряхтя, выбрался из кресла, положил посох поперек стола и подошел к окну, у которого продолжал стоять его строптивый сын.

– Вот что я тебе скажу, Пафнутий, – проворчал он, распахивая створки. – Коли ты хоть раз в жизни набрался смелости мне возражать, может, еще не все потеряно. Вот тебе последняя возможность доказать, что ты не трус. Сможешь проявить себя – отдам посох. Может, как-нибудь управишься с этой сворой бездельников – нашими придворными. Солнце их знает, может, это и молча как-то можно уладить… Вот он, посох, на столе, можешь взять себе, если сумеешь управиться хотя бы с теми, кто сейчас сюда придет. Сам заварил кашу, сам и расхлебывай. А я пойду прогуляюсь, давно мы с Берендеем ворон не гоняли…

И, подобрав свой долгополый кафтан, Зиновий принялся перелезать через подоконник.

– Отец, – негромко окликнул его Пафнутий.

– Что тебе еще?

– Тридцать локтей до земли.

– Твое это дело сопливое, сколько до земли? Жену свою учить будешь! Я сорок лет в это окно на прогулку хожу! – сварливо отозвался Зиновий и, заметив в глазах сына невысказанное изумление, снисходительно усмехнулся. – А ты что, дурень, думал, ты один такой? Вся семья у нас такая. В каждом поколении кто-то один. Ты к Кондратьевым байстрюкам присмотрись, как подрастут, мало ли…

Пафнутий улыбнулся и задумчиво погладил меч.

– Опять боишься? – насмешливо поинтересовался отец.

– Думаю, – отрицательно качнул головой Пафнутий.

– О чем?

– Оружием или так?

– А какая разница?

– Ты прав. Если дойдет до драки, все равно всех придется убить.

Зиновий одобрительно кивнул, посмотрел на солнце и, раскинув руки, похожие на крылья из-за широких свисающих рукавов, шагнул с подоконника. Пафнутий снова улыбнулся и посмотрел в окно. Два ворона взмыли над деревьями старого парка и куда-то полетели, – видимо, гонять ворон, как и было обещано.

– Ты что, правда не знал? – раздался где-то рядом знакомый насмешливый голос.

Пафнутий отрицательно покачал головой и сел за стол, положив меч на колени.

– А твои дети знают?

Пафнутий покачал головой повторно и задал встречный вопрос:

– Ты откуда знаешь?

– Да я такие вещи просто вижу. Но твой старик меня приколол.

– Чем?

– Рассуждениями про птицу, кошку и собаку. А чего он тебя дразнил насчет меча? Ты правда, когда боишься, за меч хватаешься?

– Да.

– Почему?

– Чтобы остаться человеком. Страх – провоцирует. Оружие – сдерживает.

– А по желанию ты не можешь?

– Нет. Помолчи.

– Постараюсь, – хихикнул голос. – Тебе помочь или сам справишься?

Пафнутий молча пожал плечами.

– Твоя разговорчивость меня умиляет. Ладно, молчу, молчу.

Ждать пришлось недолго. Всего через несколько минут послышались шаги в коридоре, затем дверь быстро и почти бесшумно открылась, впустив в кабинет четырех человек. Еще некоторое количество осталось за дверью, – видимо, капитан Полянский привел с собой и подчиненных. Вошедшие выглядели деловито и сосредоточенно, хотя старший зять и младший сват Лисаветы держались слегка неестественно. Буквально через секунду их деловитость куда-то исчезла, и они растерянно остановились, не зная, что делать дальше. Капитан, с откровенным недоумением оглядев комнату, пожал плечами:

– Простите, ваше высочество, но, как мне кажется, вы изволите ошибаться. Его величества здесь нет, следовательно, вряд ли ему что-то угрожает. Я полагаю, нам надлежит извиниться за недоразумение и удалиться.

Пафнутий одарил гостей вопросительным взором, как бы интересуясь, в чем, собственно, дело.

– Где король? – опомнился князь Горайский, старший зять Лисаветы.

– Вернулся в Лондру, – последовал закономерный ответ. – Извольте выйти вон, господа, это королевский кабинет, а не кабак.

– Сию минуту, – поклонился капитан. – Прошу нас извинить, видимо, произошла какая-то ошибка.

Младший сват, князь Поземский, откровенно замялся, и Горайский втихомолку ткнул его локтем, указывая взглядом на дверь. Мужчины поклонились, желая выказать извинения и уйти, но тут раскрыла рот принцесса Лисавета. Видимо, до нее не дошло, что соратники избрали лучший выход из положения.

– Я уверена, – предположила она, – он его уже убил и выбросил в окно.

– Если он выбросил его в окно, – терпеливо пояснил капитан, взглядом давая понять принцу, как его достала эта навязчивая дура со своими идиотскими подозрениями, – то его величество, несомненно, должен лежать внизу. Мы сей же час спустимся и проверим, не лежит ли он и в самом деле там. Пойдемте же, господа.

– А если он спрятал тело где-то в другом месте? Если они сговорились с придворным магом, разве вы не знаете, что это за разбойник? Убили, а тело телепортом унесли! Драконам скормили! Если мы его не найдем теперь, то не найдем никогда…

– Матушка Лисавета, – вмешался зять, видя, что целеустремленная теща вот-вот подведет всех под большущие неприятности, – если вы сомневаетесь в словах уважаемого дядюшки, то самым лучшим выходом будет их проверить, не совершая опрометчивых глупостей. Сейчас мы все вместе покинем это помещение и все проверим. Или вам хочется, чтобы его величество над нами потом смеялся?

– А то и заподозрил в чем… – добавил сват, нервно оглядываясь. – Только сегодня его высочество высказывал предположения, будто супротив его величества злоумышляют. А если его величество в гневе, как это с ним бывает, то не поверит, что мы о нем беспокоились, а решит, будто мы и есть злоумышленники.

– Значит, мы пойдем выяснять, – закипятилась Лисавета, – а братец тем временем удерет?

– Я оставлю своих людей под дверью, – пообещал капитан. Похоже, он готов был и голову оставить, лишь бы отвязаться от ее высочества.

Пафнутий молчал. Действительно, господа, зачем тратить лишние слова, если разговор превосходно ведется и без вашего участия?

– А если телепортом удерет? – не унималась принцесса, не желая признать поражение и отступить, пока еще не поздно. – Я же говорила, они с придворным магом…

Свою глубокую мысль она не закончила, так как на стол неизвестно откуда запрыгнула огромная лягушка размером с доброго кота. Видимо, Толик заскучал в своем углу. Лисавета, которая до смерти боялась лягушек, истошно завизжала и бросилась вон из комнаты, к величайшему облегчению соратников.

– Извините, мэтр Силантий, – куда-то в пространство покаялся зять, уверенный, что автором лягушки является не кто иной, как придворный маг, – матушка в последнее время что-то не в себе…

– У нее, похоже, климакс тяжело протекает, – проворчал капитан и на всякий случай еще раз поклонился. – Теперь надо мной весь полк смеяться будет, еще и прозвище какое-нибудь развеселое придумают… Господа гусары на такие вещи мастера…

Пафнутий молча усмехнулся вслед удаляющимся господам и отпустил рукоять меча, за которую все это время держался под столом.

– Получается, я тебе и не понадобился. – Послышался тихий смешок из дальнего угла.

– Лягушка – это шедевр, – сообщил Панфутий вместо ответа.

– А что, догонять мы их не будем?

– Зачем?

– А старик твой не заругается, что ты их отпустил?

Пафнутий в который раз пожал плечами, давая понять, что мнение отца по поводу происшедшего его мало волнует. Затем подошел к окну, полюбовался видом зеленеющего парка и задумался, как же теперь вернуть драгоценного родителя с прогулки.

Как и предполагал Кантор, его величество где-то пропадал до самого ужина, а они с Ольгой все это время просидели в гостиной. Хорошо хоть, приходила Кира и пригласила их пообедать, а то бы еще и голодными остались. А его величество, разумеется, о такой мелочи, как обед, и не вспомнил. Обед… фи, какие низменные вопросы! У его величества тут дела государственной важности, не до обедов его величеству!

Почувствовать его состояние Кантор не смог из-за амулета, который Шеллар III никогда не снимал, но на глаз определил, что короля, во-первых, достали до самых печенок, во-вторых, он все же удовлетворен результатом и, в-третьих, ему не терпится что-то спросить. Никаких намеков на обед, не говоря уже об ужине. Кантор не удержался от маленькой пакости и с живейшим участием поинтересовался, обедал ли его величество.

Король отмахнулся от глупого вопроса, с размаху плюхнулся в кресло и первым делом добыл из карманов трубку, табак и спички.

– Я надеюсь, что Кира вас покормила, – сказал он и вытряхнул из кисета последние остатки табака.

– Конечно, – тут же заверила его Ольга. – Мы обедали, не беспокойтесь.

– Я так и предполагал, – удовлетворенно кивнул король, который, похоже, и не собирался беспокоиться.

– А вы случайно не предполагали вернуться раньше? – опять не удержался раздосадованный Кантор.

– Разумеется, предполагал. Я же не думал, что Зиновий такое безобразие устроит…

– Какое? – тут же полюбопытствовал Кантор, которому было интересно, чем завершился ультиматум Пафнутия.

– Да как обычно, ты что, Зиновия не знаешь? Он все-таки согласился на отставку, но перед этим попортил крови всем, кто оказался поблизости. Пафнутия посохом огрел, мне рассказал, кто я есть на самом деле… остальным тоже досталось. Император Лао был шокирован и теперь, наверное, думает, что поморцы – дикие, некультурные варвары. Но ты меня отвлек, погоди немного. Где этот Жак, вечно он опаздывает! Пока его нет, докладывай.

Кантор честно доложил все, что счел достойным внимания. Его величество, как и ожидалось, заинтересовался личностью перепуганного лондрийского придворного и доставал бы Кантора своими уточняющими вопросами еще часа два, но это издевательство прервал Жак, появившийся телепортом в сопровождении одного из младших придворных магов.

– Вызывали, ваше величество? Приветствую всех.

– Садись. – Король кивком указал на ближайшее кресло. Маг немедленно удалился, а его величество продолжил, одарив своего шута укоризненным взглядом: – Почему так долго?

– Я спал, – пояснил Жак. – Мне надо было встать, умыться, одеться…

– Похмелиться, – добавил король.

– Неправда, что вы из меня алкаша делаете. Я просто спал.

– Днем?

– Ну и что, если мне хотелось.

– То есть, получив от своего короля важное и срочное задание, ты, вместо того чтобы заняться порученным тебе делом, завалился спать?

– Да нет, – засмеялся Жак. – На самом деле ваше суперважное поручение тянет минут на пять, а вы его позабыли на полдня. Вот я и решил поспать, пока вы о нем не вспомните.

– Так ты разобрался? – Его величество заинтересованно потянулся к тому самому предмету, который так ловко и нахально умыкнул из-под носа принцессы Элизабет.

– А что тут разбираться, обычный голопроектор, притом дешевый и маломощный. Еще могу сказать точно – эти штуки не взрываются и никакой другой опасности для человека не представляют. А где вы его взяли? Опять Мафей взялся за старое? Я уж думал, он повзрослел наконец и здоровый регулярный секс отвратит его от детских глупостей…

– Я хотел бы, – прервал его рассуждения король, – чтобы ты объяснил мне, что это такое и для чего предназначено. Тебе разве не рассказали о происхождении этого предмета?

– Нет, а что?

– Он был помещен над моей головой. И если он, как ты уверяешь, неопасен, то мне хотелось бы знать, для чего в таком случае этот… голопроектор был вставлен в абажур вместо осветительного шара. Не случайно же он там оказался. Итак, для чего предназначены подобные вещи?

– Да ни для чего… – Жак слегка растерялся. – Для развлечения. Создавать объемные изображения…

– Это вроде как видик? – заинтересовалась Ольга. – Кино показывать?

– Кино? Да нет, кино плоское, а это объемное… Ну ты что, не знаешь, что такое голопроектор? Их еще не было в ваше время?

– Не было.

– А кино-то хоть цветное было?

– Было.

– Жак, – перебил король, – последний вопрос является уже праздным любопытством. Давай о деле. Итак, этот механизм предназначен для создания объемных изображений? Где именно должно находиться изображение?

– Ну откуда я знаю где… Как его настроить…

– В данном случае как он настроен? Можем ли мы посмотреть его в действии?

– Ну вы любопытный, ваше величество! Так вам интересно, что на кубике записано? А вдруг там порнуха, а вы ее при Ольге посмотрите? Потом краснеть будете…

– Жак, перестань паясничать! Это серьезно! К твоему сведению, я уже понял, какого рода изображение мы сейчас увидим, и могу поспорить, это будет вовсе не то, что ты предположил. Но все же хотелось бы убедиться.

Жак вздохнул.

– На какой высоте эта фигня висела?

– Немного выше моего роста. А это имеет значение?

– Имеет. Значит, надо примерно… Кантор, а залезь-ка на стол и подними эту штучку…

– Не надо, – перебил король. – Или уронит, или в дырку провалится. Я сам подержу, к тому же мне для этого нет необходимости топтаться ногами по уникальной мебели.

– Ну держите. – Жак протянул его величеству голопроектор. – Поднимите над головой и нажмите вот эту кнопочку… Нет, не так, это будет вверх ногами! Блестящей стороной от себя поверните.

– Ах, извини. Ты сказал, эту кнопочку?

В нескольких локтях от короля воздух стал уплотняться, образуя не то дым, не то туман красновато-коричневого цвета. Кантору даже показалось, что эта странная дымка светится. А спустя миг в сумрачной подсветке выпрямилась зловещая черная фигура. Рогатый демон с багровыми глазами и несуразно огромными клыками, одетый в столь же несуразные доспехи и черный плащ. Призрак протянул когтистую руку, указывая корявым пальцем точно на его величество, и проревел загробным голосом:

– Его душа принадлежит мне!

– Это моя, что ли? – прокомментировал король, не высказав никаких протестов по поводу услышанного. – Ясно. Так я и думал. Как его выключить? Жак, прекрати идиотский смех! Или же изволь объяснить, что смешного ты узрел в этой отвратительной провокации!

Жак хохотал. Он заливался смехом, задыхался, тихо повизгивал и хлопал себя по коленкам от полноты чувств. Вот и пойми их, этих переселенцев… Кантор никогда не считал себя трусом и на самом деле таковым не являлся, но при виде этого демона едва удержался, чтобы не начать палить в него прямо в королевской гостиной. Если честно, удержало его лишь отсутствие аналогичной реакции со стороны остальных присутствующих. В бесстрашии короля и Ольги Кантор не сомневался, но то, что всеми признанный трус Жак не испугался ни капельки, а чуть не помер со смеху, ввергло отважного стрелка в некоторую растерянность.

– Хватит ржать, – с упреком заметила Ольга. – Лучше бы объяснил, чтоб и люди посмеялись.

– Это же Панмурин, – простонал Жак, утирая слезы. – Дурацкий персонаж из компьютерной игры… Какой идиот додумался… ой нет, господа, я помру сейчас…

– Жак, – мрачно заметил король, аккуратно возлагая на стол несостоявшуюся провокацию, – а теперь представь себе, что эта образина возникла посреди зала на глазах всех присутствующих как раз в тот момент, когда Морриган пыталась доказать, что на мне нет темного колдовства. Представь – и тебе сразу станет не смешно. Кажется, я должен выразить свою сердечную благодарность нашей верной и бесценной подданной, которая умеет так замечательно и полезно падать на ровном месте.

– Вот видишь, – хихикнул Жак, – ты опять спасла королевство. Тебе еще одну почетную грамоту дадут. С портретом короля. И как это ты так здорово упала?

– Отвяжись, – мигом помрачнела Ольга. – Мало того что меня придворные дамы засмеют, так и ты туда же!

– Не посмеют! – заверил ее Жак. – Побоятся! А если окажется, что ты опять спасла королевство, они вообще себе последние волосенки вырвут от огорчения. Кстати, тут народ делает ставки, как скоро королева застукает тебя в постели с королем, – не желаешь сделать выгодный вклад? На «никогда» ставят мало, у тебя есть шанс выиграть кучу денег.

– Жак, у меня нет времени на твои похабные шуточки, – оборвал его король. – Я не дослушал доклад Кантора, поэтому посидите с Ольгой здесь и подождите.

– Потом вы послушаете доклад Ольги, – продолжил за него Жак. – А ближе к ночи дойдет очередь и до меня. Может, я лучше пойду досплю?

– А я буду еще час ждать, пока ты умоешься? Нет уж, сиди и жди. Я тут король или хрен собачий, что ты вечно пытаешься оспорить мои приказы?

Жак немедленно заткнулся. А Кантор покорно поплелся в кабинет, мысленно вопрошая небо, за что ж ему все это. Неужели злодейке судьбе показалось, что он чего-то недополучил от любознательных голдианцев?

Как он и ожидал, король вцепился в загадочную персону перепуганного лондрийца и первым делом выдавил из Кантора подробное описание объекта и список действий, в коих объект был замечен. Как оказалось, все это лишь ради установления личности загадочного труса – как только Кантор упомянул, что этот самый придворный обещал своему королю разобраться самолично, Шеллар III возрадовался и объявил, что господина этого знает. Кипучая деятельность его величества тут же изменила направление – Кантор был на пять минут забыт, зато из приемной был призван Жак. За пять минут король быстро начертал коротенькое письмецо, одновременно излагая Жаку инструкции: распинать дежурного телепортиста, немедленно мчаться в Лондру и лично кузену Элвису сие послание вручить. После чего дождаться ответа и немедленно тащить домой и сам ответ, и все, что Элвис изволит к нему приложить, включая лично лорда Сильверстоуна. Это, как добавил его величество, запечатывая конверт, дабы Жаку королевская служба не казалась скучной. И чтобы Жак расстался с иллюзиями, будто работа – это место, где спят.

Затем Шеллар снова взялся за Кантора.

Последующие часа полтора прошли в тщетных попытках доказать упрямому королю, что лорда Сильверстоуна он не встречал ни в этой жизни, ни в прошлой, и вообще впервые слышит это имя. Также Кантор тщетно надеялся, на то, что сейчас Жак приведет этого придурка и король расспросит его самого, чем его так напугал товарищ Кантор.

Жак вернулся один. Молча, чтобы не раздражать короля лишний раз и не нарываться на дополнительный кусок работы, протянул ответ Элвиса и тихонько присел рядом с Кантором.

Быстро пробежав глазами ответ, его величество бросил письмо на стол и в сотый раз повторил свой вопрос:

– Кантор, напряги память получше, это очень важно. Где ты мог видеть этого господина? Не можешь вспомнить, где видел, попробуй вспомнить голос. Повторяю, это не просто важно, это жизненно важно.

Кантор в ужасе от мысли, что сейчас весь процесс пойдет по второму кругу, возмущенно воскликнул:

– Да почему вы решили, что я непременно должен его знать? Может, он где-то обо мне слышал! А может, он вообще ошибся, может, я только похож на кого-то, кого он знал! Может, ему вообще все мистралийцы на одно лицо!

Король замер, не донеся трубку до рта, и на его лице промелькнула тень озарения. Жестом приказав всем молчать, он нашарил на столе письмо лондрийского кузена и еще раз пробежал глазами. Медленно отложил трубку и застыл, уставившись отсутствующим взглядом куда-то поверх шкафа. Жак и Кантор переглянулись, но сказать что-то не вовремя и сбить короля с мысли поостереглись – а вдруг мысль окажется особо ценная…

Судя по тому с какой скоростью Шеллар III сорвался с места, ему действительно пришло в голову что-то выдающееся. И эта замечательная мысль, похоже, не сулила ничего хорошего загадочным врагам его величества. Кантор хорошо помнил, что означает внезапный ледяной блеск в глазах короля и жесткая, безжалостная решимость в его голосе.

– Кантор, до моего возвращения вы с Ольгой свободны, сидите у нее и вместе ждите, чтобы я потом не искал вас по всему дворцу, – приказал король таким тоном, будто и в самом деле намеревался лично бегать по дворцу в поисках Кантора. – Жак, немедленно найди мэтра Истрана и срочно зови сюда. Очень быстро. Ты едешь со мной.

– Куда? – поинтересовался Кантор, провожая взглядом шута, который рванул в указанном направлении без всяких уточнений и лишних вопросов. Король поднял глаза от бумаги, на которой уже принялся торопливо что-то черкать, и холодно осведомился, почему Кантор до сих пор здесь.

«О, это серьезно…» – подумал Кантор и поспешил последовать примеру благоразумного шута. По крайней мере, теперь можно наконец спокойно уединиться и отдохнуть. Судя по размаху королевских мероприятий, Ольга понадобится его величеству не скоро.

С тех пор как его величество научился гневаться, все окружающие стали прилагать максимум усилий, чтобы впредь не доводить его до такого состояния. Однако порой обстоятельства от подданных не зависели, и рано или поздно король все равно должен был разгневаться. На счастье придворных, в тот момент когда Шеллар был во гневе, никого из них поблизости не оказалось, и под раздачу попал верный Жак, то есть единственный из подданных, у кого хватило наглости заявить своему повелителю прямо в глаза:

– Ваше величество, сто раз уже видел вас в плохом настроении, но таким противным вы еще ни разу не были! А если вас королева таким увидит, представьте себе, что она о вас подумает?

В ответ на сию непочтительную речь его величество рявкнул на шута печально известным «королевским рыком», после чего приказал сесть, заткнуться и молчать. Жак немедленно выразил готовность слушать и повиноваться, после чего нагло улегся на диван, свернулся клубочком и закрыл глаза. Король онемел от возмущения.

– Ты что, пьян? – спросил он, с трудом найдя слова.

– Ничуть, – отозвался Жак. – Просто, когда я сплю, я особенно молчалив. И никому не мешаю.

Король сердито проворчал, что пришибет паршивца, если тот вздумает храпеть, и замолчал. Подглядывать Жак не рискнул, тем более он и так прекрасно знал, что сейчас сделает его величество. Шеллар закурит, упрет подбородок в кулаки, как обычно, и надолго задумается, попыхивая трубкой, мрачно глядя перед собой. Так он будет сидеть долго-долго, прерываясь только на то, чтобы выбить трубку и набить ее заново, пока не успокоится. Или пока ему что-нибудь в голову не стукнет.

На этот раз Жак едва успел задремать, как его величеству что-то стукнуло в голову. Если он, конечно, размышлял о деле, а может быть, он все-таки устыдился, обдумывая свое поведение. В любом случае гневаться его величество перестал и мрачно позвал:

– Жак!

– Да? – откликнулся шут, не двигаясь с места.

– Брось дурака валять, иди сюда, – ворчливо скомандовал король. – Можно подумать, ты трое суток не спал!

– Ну трое не трое… – Жак сполз с дивана и перебрался в одно из кресел поближе к столу. – Но в последнее время я вообще что-то плохо сплю. Чего вы так разозлились-то? Что не нашли комнату? А может, ее там и не было?

– Должна была быть! Ладно, Элизабет обещала найти план дома и исследовать методично и кропотливо, подключив к делу специалистов. Пусть исследует. Я в архитектуре несилен, просто знаю, что потайная комната должна быть!

– И что вы хотели в ней найти? Что там, по-вашему, должно находиться?

– Т-кабина, – проворчал король. – Трижды долбанная Т-кабина, через которую дал деру хитрожопый лорд Сильверстоун! Которого кузен Элвис так неосмотрительно выпустил из дворца, полагая, будто тот и в самом деле отправится искать бригаду декораторов и разбираться!

– Ваше величество! – напомнил Жак. – А можно по порядку? Я ничего не понял. С чего вы решили?

Король со вздохом откинулся на спинку кресла:

– Да тут ничего сложного. Когда Кантор предположил, что лондрийский придворный принял его за кого-то похожего, тут меня и осенило. Я попытался прикинуть, на кого он может быть похож, и тут же вспомнил. Это говорят все, кто знал мэтра Максимильяно, и я тоже готов подтвердить, ибо лично встречался с этим человеком. Кантор похож на отца. Выглядит он немного старше своих лет, а мэтр, как и все маги, скорей всего, выглядит моложе. И если предположить, что лорд Сильверстоун действительно ошибся, приняв Кантора за уважаемого мэтра, то возникают следующие вопросы: почему он испугался? Какие у него причины бояться этого человека? Они встречались прежде? Или же они видятся сейчас? Я отправил тебя к Элвису с письмом, в котором просил прислать ко мне Сильверстоуна, либо, если это невозможно, любую информацию о нем. И Элвис прислал. Очень занимательная информация. Человек без прошлого, внезапно откуда-то возникший бастард старого лорда. Со странностями, но в целом весьма приличный молодой человек. Ни в чем порочащем замечен не был до сегодняшнего дня. Он, если ты не в курсе, отвечал за оформление зала. На настоящий момент исчез бесследно. В сопровождении группы сотрудников службы безопасности он отправился разыскивать рабочих, которые украшали зал, якобы затем, чтобы всех их передать в руки правосудия и всеми силами помочь в розыске виновного. Зашел домой за списком имен и адресов – и загадочным образом пропал из собственной спальни. Притом что под дверью его ждали, а за окнами наблюдали снаружи. Какой напрашивается вывод? Агенту Сильверстоуну, или как там его на самом деле, показалось, что он видит в зале своего начальника. Возможно, провокация была организована без ведома этого самого начальника, а возможно, парень его боится, как Акрилла меня. В любом случае он должен был, присмотревшись, понять свою ошибку и перестать бояться, но почему-то не перестал. Значит, ему было чего опасаться. Выходит, что он виноват. И более того, он практически провален. Поэтому он под первым же правдоподобным предлогом бежит домой и эвакуируется, как сделал бы любой нормальный агент на его месте. Вот такая вырисовывается неприглядная ситуация. Твои друзья из агентства «Дельта» нам вовсе не друзья, и напрасно ты им так доверяешь. Можешь, конечно, сомневаться, но против фактов не попрешь. Сей предмет, – король кивнул на проектор, все еще валявшийся на столе, – уж точно не графиня Монкар мне подсунула. И недовольные подданные Элвиса здесь тоже ни при чем.

– Я ничего не понимаю… – жалобно запричитал Жак. – Зачем?

– Чтобы ответить на этот вопрос, мне не хватает информации, – серьезно пояснил король. – Причин может быть бесконечное множество. Спроси у них, если хватит смелости. Но я бы тебе советовал больше туда не ходить. У тебя и так хватает неприятностей.

– То есть?

– Забыл, почему ты так плохо спишь? Или тебе непонятно, кто любезно предоставил господину Дорсу информацию о тебе, а возможно, и сам детонатор презентовал? Нет, можно, конечно, предположить, будто на почтенного магната снизошло озарение и он мистическим путем познал неведомое, но я все же материалист и предпочитаю более рациональные объяснения непонятным явлениям. Твои друзья тебя хорошенько подставили, вот что кажется мне более вероятным.

– Постойте, а как же… Они же…

– Ты хочешь напомнить мне о свадьбе, но боишься показаться бестактным? – мгновенно догадался король. – Позволь напомнить, что противоядие тебе никто добровольно не давал. Ты его украл, если только не собираешься сейчас изменить показания. Нет? Так вот, дорогой друг, ты не знаешь, как бы все сложилось, будь эти таинственные господа дома? Позволили бы они тебе спасать меня или же послали бы куда подальше, а то и прихлопнули бы на месте, чтоб меньше знал? А так они оказались перед фактом – и поступили наилучшим для себя образом: сделали вид, будто так и надо, будто они тебя поддерживают и полностью одобряют. Хотя сами в это время злорадно потирали руки, поскольку ты, сам того не ведая, помог им загнать меня в угол. Возможно, они уже тогда планировали похищение детонатора. А ты так удачно спас мне жизнь, что я оказался перед тобой в неоплатном долгу. Значит, когда встанет вопрос о твоей жизни или смерти, для меня будет делом чести не бросить тебя в трудную минуту. Что сейчас и происходит. Если тебе кажется, что я ошибаюсь, опровергни мои предположения.

Жак мрачно вздохнул:

– У вас выпить есть?

– Прекрати! – нахмурился король. – Что за манера – как только что-то не так, сразу же надираться до состояния бревна! Мало мне кузена-алкоголика! Ты еще заплачь для полноты картины.

– Хотелось бы… – так же мрачно отозвался Жак, но плакать все же не стал. – Знаете, как оно – чувствовать себя по уши в дерьме?

– Если ты имеешь в виду в буквальном смысле, то нет, – серьезно пояснил король. – А если в переносном… Меня тоже предавали. И это, несомненно, обидно до глубины души. Но в данном случае следует не плакать, а действовать. Я полагал, у тебя есть какие-то сведения, которых не знаю я и которые могли бы хоть что-то изменить в столь печальном раскладе, но, вместо того чтобы обсудить создавшееся положение, ты просишь выпить. Следовательно, тебе нечего сказать по делу?

– Не знаю… может быть… подумать надо… а вам срочно?

– Зависит от того, как скоро ко мне опять явится посланник с очередным требованием. Кстати, что тебе сказали господа из агентства в ответ на твою слезную просьбу о помощи?

– Обещали подумать. А Морриган что сказала?

– Тебе действительно хочется это слышать?

– Дайте я угадаю. От души пожелала мне скорей сдохнуть?

– Не совсем, но близко к этому. А господа, значит, все обещают… Не знаю, Жак, можешь ли ты рассчитывать на их помощь, если то, что я о них думаю, правда. Но все же попробуй настаивать, вдруг я все-таки ошибаюсь или чего-то не учитываю. Если эти господа тебе действительно помогут, я пересмотрю свое мнение о них. Возможно, сегодняшняя провокация была самодеятельностью лорда Сильверстоуна, и именно поэтому он так перепугался при виде начальника. А возможно, в самом агентстве существуют внутренние разногласия, хотя это и вызывает сомнения. Хотелось бы знать, является ли такое ко мне отношение официальной линией вашей конторы, или же это происки некой группы лиц, имеющей свои интересы. И в особенности меня интересует личное отношение ко всему этому конкретного человека, с которым ты общаешься.

– Человек, с которым я общаюсь, – решительно начал Жак, – относится к вам хорошо. И никаких пакостей против вас не замышляет. Иначе он бы не допустил, чтобы Кантор при вас околачивался. Ведь что не так – и Кантор заложник, а его этот дяденька ни в коем случае не хотел бы подвергать опасности. Да и начальник этого человека тем более не позволил бы…

– Потому что служба службой, а сын у него один, сколько бы детей ему ни приписывали досужие сплетники, верно я понимаю? – задумчиво продолжил король. – Жак, ты лично видел мэтра Максимильяно, бывшего полевого агента, а ныне начальника, не знаю, как называется его должность… видел?

– Ну видел, – сдался Жак. – И мне показалось, он тоже ничего против вас лично не имеет, хотя и признаёт, что ваше любопытство может выйти боком двум мирам сразу. Так это и мое мнение тоже, я сам вам говорил…

– Я помню, – согласился король. – Но позволь напомнить, что ты частное лицо и можешь себе позволить поступать сообразно своему личному мнению. А твои приятели – люди несвободные. Они на службе. И особенность их работы такова, что независимо от личных убеждений, мнений и привязанностей поступать они обязаны так, как им прикажут.

– А как же история с Кантором и его рукой? – напомнил Жак. – Это же прямое нарушение, как мне кажется.

– Что ж, если почтенный мэтр провернул все это без ведома начальства и до сих пор успешно скрывает, то он безусловно хороший вор. Но из этого следует, во-первых, что в агентстве «Дельта» не чтят свои же собственные правила и, во-вторых, что мэтр Максимильяно очень уязвим для шантажа. Если кто-то узнал о его служебном проступке, то можешь себе представить возможные последствия?

– Нет, об этом еще не знают! – с уверенностью заявил Жак. – Помните, я вам рассказывал, что кто-то залез в его личные файлы? Если бы у них уже был компромат, его бы не искали.

– Он что, не совсем здоров – держать такие сведения в доступных местах? Да и вообще, зачем он их хранит? Для кого? Сам ведь и так все знает!

– Да нет, ТЕХ сведений там не было, понятно, что он не стал бы их вообще хранить. Но там было обо мне. И это кто-то прочел. Он еще подумал, что это я, и хотел на меня наехать.

– Знаешь, у меня создается впечатление, что в агентстве «Дельта» полный бардак и каждый делает что хочет. Я не удивлюсь, если окажется, что эта контора уже давно не выполняет своего предназначения «стражей заповедника», а занимается совершенно противоположным. Если не вся, то некоторая ее часть точно. Поэтому я повторяю, будь осторожнее с этими людьми. И доверять им можешь только в том случае, если они действительно тебе помогут, что будет доказательством их непричастности к афере с детонатором. Но даже в этом случае ты можешь доверять только тем, кто конкретно будет участвовать в твоем спасении, а не всей организации в целом. И постоянно должен будешь помнить о том, что если один агент помог тебе решить проблему, то другой такой же агент ее создал. И создаст еще не одну, если будет продолжать в том же духе. Кстати, ты с Толиком не советовался?

– Толик, добрая душа, сделал ручками вот так, – Жак изобразил как, – и заверил меня, что нет проблем. Сейчас он мигом призовет и запустит мне в нос десятка три трудолюбивых рыжих муравьев с полпальца каждый, и они дружным строем прошествуют к месту назначения, выгрызут капсулу и вытащат ее наружу. Вас бы вдохновила такая процедура?

– Жак, ты болван! – рассердился король. – Идиотский вопрос! Если бы речь шла о жизни и смерти, я бы пренебрег вдохновением и как-нибудь стерпел процесс выгрызания! А ты струсил и отказался! Неужели умереть менее страшно, чем немножко потерпеть? Подумаешь, муравьи! Ведь они же призванные и не съели бы тебя!

– Если ничего лучше не придумается, я попробую, – вздохнул Жак. – Честное слово, наберусь смелости и попробую…

– Так я и поверил, что ты когда-либо наберешься того, чего у тебя нет! Вот что, Жак, я категорически требую, чтобы ты представил мне господина Толика. Во-первых, я должен выяснить, что он здесь делает и на чьей стороне играет, а во-вторых, хочу оказать ему посильную помощь в его замыслах с муравьями. И еще – настоятельно рекомендую тебе это сделать до следующего требования вымогателей, потому что иначе, как только это требование поступит, слово короля, я собственноручно тебя скручу и оттащу к доктору Кинг. С помощью мага она успешно найдет твою капсулу и вырежет ее за пять минут. Возможно, ты после этого останешься инвалидом, но жить будешь.

– Я скажу Толику, если увижу, – пообещал несчастный шут. – Но не обещаю, что он согласится.

– Почему он вообще меня избегает с таким упорством? Он чего-то боится или ему просто физиономия моя не нравится?

– Его отпугивает ваше чрезмерное любопытство, о котором он наслышан.

– А если я пообещаю не утомлять его своим любопытством?

– Разве что поклянетесь. Но я в любом случае спрошу. Кстати, ваше величество, если вам эта аппаратура не нужна, можно я ее заберу?

– Пока нужна. Я хотел показать мэтру и еще кое-кому, так что не сейчас. Кстати, напомни мне, будь добр, как это включается.

– Вот здесь, видите этот рычажок? Легонько передвигаете вправо. Только легонько, не сломайте.

– Спасибо, я понял. Кажется, в отличие от моего кузена, я до сих пор не демонстрировал склонности нечаянно ломать хрупкие предметы. И еще, Жак, я хотел поговорить с тобой вот о чем. Ты помнишь нашу беседу о перемещениях?

– Когда?

– Давно, еще в первые месяцы нашего знакомства. Помнишь, меня занимал вопрос: если при перемещении происходит обмен, почему в вашем мире ничего не известно об этом явлении? Ведь по теории в тот же момент, когда у нас появляется переселенец, на его месте должен появиться маг, с которым произошел обмен. Если в Средние века, как ты утверждаешь, с магом бы очень быстро расправилась инквизиция, то в более развитую эпоху все должно быть как-нибудь иначе. К примеру, что случилось с магистром Буллисом, появившимся из ниоткуда рядом с бездыханным телом господина Хаббарда в конце двадцатого века?

– Это вам лучше было бы у Ольги спросить… – Жак задумчиво взъерошил свою и без того лохматую шевелюру. – Ей легче предположить.

– Я спрашивал. Учитывая тот факт, что господин Хаббард погиб в автокатастрофе, Ольга с уверенностью утверждает, цитирую: «Если ваш магистр не вписался под ближайший автомобиль, то, как только он объяснил, кто он такой, его тут же упекли в психушку».

– Вполне вероятно. Хотя могут быть варианты. Например, перепуганный маг мог начать отбиваться от злобных автомобилей, пасть жертвой отряда полиции и попасть в историю как очередной маньяк или террорист. А еще он мог попытаться телепортироваться и потеряться между мирами, как наш дорогой друг Орландо.

– А как с этим обстоит дело в ваше время?

– В наше… Не знаю. Могу предположить, что в наше время тоже первым делом будет психушка. А еще могу предположить, что агентство «Дельта» проверяет такие случаи и настоящих переселенцев из психушек забирает, но это, сами понимаете, только предположение. А чего вы вдруг вспомнили? Кажется, я в этом мире единственный переселенец, не сдвинутый во времени.

– Да, видишь ли, есть у меня кое-какие мысли… Я объясню тебе потом, это долгий разговор. Мне хотелось бы знать, что стало с тем конкретным магом, замученным в Кастель Милагро, который поменялся с тобой местами. По идее, в момент твоей смерти в комнате находились посторонние лица, наблюдавшие за тобой. Ты ведь выполнял для них некую работу, если я верно помню. Они следили, честно ли ты ее выполняешь, и ожидали результатов.

– М-да… – невесело вздохнул Жак. – Интересный результат они получили… Я даю дуба, а рядом со мной появляется из воздуха чужой мужик…

– Я хочу знать, что было дальше. Поинтересуйся, если можно, что известно об обстоятельствах твоей смерти, что нашла полиция при осмотре места происшествия – и вообще все, что сможешь узнать.

– Да зачем это вам? Решили заняться проблемой перемещений?

– Нет, я хочу знать, что стало с конкретным человеком.

– Зачем? Вы что, узнали, кто это был, и обнаружили, что это ваш знакомый?

– Опять нет. У меня возникли некоторые подозрения.

– Поделитесь?

– Пожалуйста. Представь себе описанную выше ситуацию и попробуй спрогнозировать варианты развития событий.

– Что-то мне сегодня плохо думается, расскажите сами. Вы ведь уже спрогнозировали, как я понял.

– Охотно. – Король поудобнее устроился в кресле и приступил к объяснениям. – Итак, первый вариант – переселенец был в очень тяжелом состоянии и почти сразу скончался. Второй вариант – он вполне сносно себя чувствовал и смог поговорить с людьми, находившимися в комнате. В результате они либо договорились о чем-либо, либо нет. В первом случае он ушел с ними, во втором в комнате должны были остаться следы конфликта. Собственно, я прошу тебя навести справки именно затем, чтобы проверить, не ушел ли он и в самом деле с ними и не стал ли с ними сотрудничать.

– А зачем?

– Подумай сам.

– Вы имеете в виду, что он рассказал им о вашем мире, стал оказывать магические услуги и все такое?

– Вот именно, Жак. Если бы его, как ты предположил, нашла полиция или же если бы он умер, все было бы ничего. Но если его забрали с собой те господа, которых потом так и не нашли…

– То что?

– Жак, если ты помнишь, это были преступники.

– Ё!..– ахнул Жак. – Я все понял, можете дальше не объяснять. Я выясню все, что возможно.

– Рад, что тебе не нужно разжевывать подробно. Если все понятно, действуй.

– Хорошо, обязательно, – кивнул Жак. – Вам еще что-то нужно или мне уже можно идти?

– На ужин не останешься?

– Да нет, мне надо Терезу встретить. Да и вы, наверное, уже привыкли ужинать с королевой. Наедине, при свечах, все такое…

Король ничего не ответил, но по его улыбке можно было догадаться, что упомянутые ужины с королевой для него действительно являются чем-то большим, нежели просто прием пищи.