Онлайн чтение книги Ричард Длинные Руки — ландесфюрст
Глава 6

Во дворе конюхи вывели Зайчика, он что-то пережевывает на ходу, из пасти летят искры. Бобик радостно распрыгался вокруг, лорды вышли меня проводить, кто-то поправляет попону, кто-то услужливо держит стремя.

Подбежал молодой парень в потертой одежде королевского лучника, я узнал гонца, что привез новости о замке Сворве в Армландии. Он сорвал шапку и низко поклонился.

– Ваша светлость?

Я кивнул.

– Говори.

Он спросил просительно:

– Помните, вы запретили мне поступать в королевскую армию?

Я ухмыльнулся.

– Надеюсь, ты так и поступил?

Он сказал серьезно:

– Да, я честный человек. Но, ваша светлость, а теперь можно?

– Что? – не понял я. – Королевской армии больше нет!

Он сказал хитренько:

– Я имел в виду вашу армию.

Я расхохотался. Мои лорды тоже довольно заулыбались, я покачал головой.

– Я не король.

– Но будете же, – сказал он убежденно.

Я не успел ответить, виконт Рульф вытащил из кошелька монету и бросил ее лучнику. Тот ловко поймал.

– Будет, – заверил сэр Геллермин, и остальные довольно закивали, – и ты вступишь в нее. Скоро!

Зайчик ринулся с места так стремительно, что у меня едва не оторвалась голова, вот уж не думал, что такая тяжелая, видно, в ней мысли, мысли надежные, государственные, а не какие-то поэтические…

Ветер засвистел в ушах и начал выворачивать веки, едва выметнулись за ворота Савуази. Я поспешно пригнулся, укрываясь как надежнейшим щитом мощной гривой, и только иногда поглядывал щурясь, узнавая места, по которым меня несет как брошенного мощной катапультой.

В одном месте проскочил, едва не стоптав стадо гусей, между двумя селами, пронесся по кромке пруда, но уловил за камнями, мимо которых пронеслись, странный серебристый блеск, трепещущий, как крылья испуганной бабочки, что никак не решит, безопаснее взлететь или остаться.

Рука моя сама по себе придержала Зайчика, я всмотрелся, свет прерывается, возникает снова, слишком похожий на разряд молнии, причем – идущий странно горизонтально…

– Бобик, – велел я, – сидеть, морда толстая. Зайчик, подожди меня здесь, присмотри за этим непутяшкой…

Он фыркнул недовольно, а я, покинув седло, заспешил, стараясь двигаться бесшумно, к странному месту.

Камни, к счастью, не грохочут под моими сапожищами, я вскочил на вершинку гребня и увидел, как шагах в пяти от меня некто в черном плаще с капюшоном на голове время от времени вытягивает руки вперед, а там, в сотне ярдов от нас, в густой зеленой траве, мужчина только что перехватил ножом горло убитого стрелой оленя и начинает снимать шкуру.

Я подкрался неслышно, приставил острие меча к прикрытой капюшоном шее мага и сказал негромко:

– Даже не дыши, подлая тварь!.. А теперь поворачивайся ко мне… медленно и даже очень медленно…

Он вздрогнул, потом застыл, а когда я чуть надавил острием в то место, где шея соединяется с черепом, вздохнул и начал поворачиваться.

Я держался настороже, готовый к любой неожиданности, но невольно вздрогнул, увидев прекрасное женское лицо, молодое и со скорбными глазами. Светлые локоны опускаются из-под капюшона на плечи и грудь.

– Ведьма, – определил я. – Сними клобук.

Я не опускал меч, острием направленный теперь ей в горло, а она медленно подняла руки, капюшон упал на спину, золотые волосы засияли во всем блеске. В больших голубых глазах страх, но нет паники, а скорее, я бы сказал, непонятная вселенская печаль.

– Ты его хотела убить? – спросил я.

Она ответила негромко:

– Нет.

– Не верю, – сказал я зло. – А что ты делала?

Она ответила почти равнодушно:

– Все равно убьешь, разве не так?

– Я хочу знать, – отрезал я, – за что!

Она чуть поморщилась.

– Ну… за преступную любовь… Это сэр Каниг, мы с ним играли еще детьми… Родители обещали нас поженить, когда вырастем, я уже тогда в него влюбилась…

Она умолкла, я спросил настойчиво:

– И что дальше?

Она ответила с болью в голосе:

– Его взяли оруженосцем к герцогу Бреддеру, там он был через несколько лет возведен в рыцари. А когда собирался возвращаться, к герцогу приехала из столицы его племянница. Он был очарован этой ведьмой, потерял рассудок, забыл обо мне и о возвращении…

Я переспросил:

– А она точно его околдовала с помощью черной магии?

Она не сказала сразу же, что да, именно так, а как же, что я и ожидал, однако запнулась, потом произнесла тихо:

– Я так решила… ибо чем еще как не черной магией можно объяснить? Хотя говорят, мужчина может за одну минуту забыть прошлую любовь и увлечься другой женщиной… Я в это все еще не верю…

Я пробормотал:

– Ну, это зря.

– Что, – спросила она отчаянным голосом, – вы так можете? Почему?

Я наконец опустил меч, а затем, подумав, со стуком вбросил его в ножны.

– К сожалению, леди, – сказал я деревянным голосом, – иногда что-то в нас происходит. Отворачиваемся от красивых и верных, бросаем свои души под ноги дурам и шлюхам.

Она как будто и не заметила, что минуту назад у ее горла был острый клинок, а теперь исчез.

– Неужели это правда?

Голос ее был полон отчаяния. Я ощутил себя как уж на сковородке, не могу смотреть в ее чистые честные и такие страдающие глаза.

– Леди, – пробормотал я, – лучше вам не баловаться с этой магией… Она ведь тоже не белая. Белой не бывает, все это черное и нечестное.

Она опустила голову.

– Милорд, я совсем потеряла голову от отчаяния.

– Подумайте, – предложил я, – если бы ваша попытка удалась? Он бы женился на вас…

– Да…

– Но разве вы бы забыли, – продолжал я, – что он одурманен вами, а любит другую? Что вы его держите в плену?.. Это нечестно, и вы себя будете грызть всю оставшуюся жизнь. Я же вижу, вы человек хороший, а хорошие люди почему-то совестливые.

Она прошептала:

– Моя магия не действует на него… наверное, сама не хочу, чтобы полюбил меня против воли…

– Просто он толстокожий, – предположил я. – Мы вообще как-то мало чего чувствуем в этой тонкой области… В общем, леди, доброго вам дня, я откланиваюсь, так как весьма… это… спешу!

Она сказала с тоской:

– Вы же паладин? Так убейте меня…

– За что?

– За колдовство…

– Вся любовь, – сказал я мрачно, – колдовство. Ка-а-ак прыгнет, бывает, когда и не ждешь, не знаешь, что и делать! А когда ждешь – не приходит, сволочь, где-то прячется. Или на другого посматривает…

Она спросила с отчаянием:

– Вы так меня и оставите?

– Как?

– Ну… не убив? Вы же должны искоренять колдовство?

– А так будете мучиться дольше, – сказал я твердо. – И жизнь не покажется… э-э-э… раем. И все-таки, леди…

Я заколебался, она спросила с надеждой:

– Что?

– У кого была пусть самая несчастная и безответная любовь, – сказал я невесело, – все равно неизмеримо богаче того, кто вообще не любил, не страдал, у кого не рвалось сердце от ревности и боли.

Я попятился, поклонился еще раз, повернулся и, провожаемый ее удивленным взглядом, побежал к Зайчику. Они с Бобиком бросились навстречу, я вскочил в седло и поскорее послал его дальше от места.

Бобик знает дорогу или уверен, что понял меня правильно, – несется так, что, если не останавливать, догоним только в Геннегау. Места, не затронутые войной, и только когда запахло Армландией, ощутилось недавнее скопление большой массы вооруженных людей на ограниченной площади: все вытоптано сапогами и копытами, везде пятна выжженной земли, пепел и зола, а дальше утоптанная до плотности камня земля, где прошла тяжеловооруженная рыцарская конница.

Бобику все войны и конфликты неинтересны, он знает, что жизнь прекрасна и удивительна, мчится красивыми прыжками, подпрыгивает на бегу, хватая широко раскрытой пастью бабочек – не так летают, дуры, – выпугивает из высокой травы птиц – а чего тут разгнездились без разрешения, – насмешливо оглядывается на Зайчика, попробуй догони, лосяра…

В какой-то момент он насторожил уши и на бегу повернул голову. Я уже знаю этот жест, придержал Зайчика, до слуха долетел лязг мечей, злые возгласы, затем отчаянный женский крик.

Первой мыслью было правильное: чего, дура, полезла в глухой лес? После чего я должен бы продолжить путь, уже не дурак – искатель приключений, мудрый местами правитель, но руки сами повернули арбогастра в ту сторону.

Пес ринулся туда первым, арбогастр сделал мощный прыжок, проламываясь сквозь высокую зеленую стену кустарника, и я успел подумать со стыдом, что все-таки я другими местами еще дурак…

На открытой площадке между редкими деревьями-великанами двое мужчин деловито связывают брыкающуюся женщину, я успел увидеть распущенные дико красные волосы, еще двое переворачивают мужские тела в простой одежде, что распростерлись в лужах собственной крови, а четверо оседланных коней отбежали в сторону и смотрят с вялым интересом.

На треск кустарника все замерли, но мечи обнажили только двое, а те, что с женщиной в руках, остановились и, держа ее крепко, смотрят настороженно и злобно.

Бобик сел в сторонке мирно, замер, а то погоню обратно, на него покосились сперва, тут же перевели хмурые взгляды на меня.

– Эй, – сказал я весело, – а что тут происходит?

Один прорычал злобно:

– Езжай, куда едешь. И собаку свою плешивую убери.

– Ого, – сказал я, – за собаку ты мне ответишь, морда тупоносая. Объясняю еще раз – я хозяин этих мест. Потому повторяю вопрос: что… здесь… происходит?

Тот же один сказал мрачно:

– Тебе сказали, убирайся подобру-поздорову.

– Ответ неверен, – сказал я. – И слишком груб.

Оба не ждали, что я успею выдернуть меч с такой скоростью и одновременно пошлю вперед коня. Зайчик сшиб одного грудью, второй пытался отклониться, но я без труда достал его лоб кончиком клинка.

Мы пронеслись вперед, развернулись. Сбитый с ног старается подняться, но падает на локти, а те, что с женщиной, переглянулись и, бросив ее на траву, выхватили мечи.

Я неторопливо слез с коня, похлопал по крупу, чтобы отошел: мужчинам нужна арена для выяснений, хто тут альфа, а хто просто самец.

– Спрашиваю еще раз, – сказал я, – что здесь происходит?

Один из тех, кто держал женщину, сказал резко и повелительно:

– Вы здешний лорд? Просто забудьте о том, что видели. Езжайте по своим делам. Не хочу обидеть, но здесь силы, с которыми задираться не стоит никому.

Я проговорил медленно:

– Я вообще-то как бы тоже сила… Сложите оружие и склоните головы. Может быть, я вас и помилую…

Они смотрели на меня неотрывно, третий тем временем уполз в сторонку, я усилил запаховое – ага, подкрадывается, дурак, со спины, хотя его выдает и шелест травы под сапогами, и хруст песка, не говоря уже о тошнотворном запахе чеснока.

Тот, что с мечом в руке над лежащей женщиной, сказал громко, явно стараясь, чтобы я смотрел только на него и слушал его:

– Лучше ты признай нашу силу и…

Я резко развернулся, полоснул мечом не глядя. Успел увидеть боковым зрением, как стальная полоса клинка красиво прошла строго горизонтально по короткой шее, в следующее мгновение уже стою лицом к этим двум, оба начали даже улыбаться, сволочи…

– Итак?

Они заорали и ринулись как два дурака, кривляясь и делая угрожающие движения. Сердце мое стучит часто и мощно, изнутри прямо прет, эти оба двигаются так медленно, словно выползают из клея. Я рубанул одного по дурной голове, от удара второго уклонился, он провалился мимо, я ударил вдогонку и услышал хруст черепа, будто проломил скорлупу яйца дракона.

Женщина дергается в путах, во рту белеет туго свернутая тряпка. Я неторопливо подошел, подумал, развязать сперва или выдернуть кляп, решил сначала избавить от веревок, пусть помолчит, пока могу вот так, а когда выдернул наконец эту грязную тряпку, изумился, сколько ее вошло, целая простыня, ну и глотка, просто чудо.

– Какие же сволочи, – прохрипела она люто. – Убили моих слуг… Тьфу!.. Вообще-то спасибо.

– Вполне уместно, – согласился я. – Я всегда за это «вообще-то спасибо» тружусь как пчелка. Что-то ваши слуги одеты лучше вас… гм… леди.

Она смерила меня надменным взглядом, никакой благодарности, кроме формального «спасибо».

– И что?

– Да так, – сказал я, – наводит на размышления.

– Какие?

– Это ваши кони?

Она оглянулась.

– Не все.

Я кивнул.

– Кладу голову, что смогу сказать, какие из них чьи. Хотя не понимаю…

Она поморщилась.

– Чего?

– Зачем вам кони? – поинтересовался я. – Разве не проще на метле? Или вороны клюют в полете?

Она посмотрела с холодным достоинством.

– Намекаете, что я ведьма?

– Это и так видно, – сообщил я, – без всяких намеков.

– Откуда видно?

– Во-первых, – сказал я, – рыжая, а это самые опасные ведьмы, прирожденные, во-вторых, зеленущщие глаза, а в-третьих… женщины все ведьмы.

Она поморщилась.

– Чувствую грамотного, вы ведь грамотный?

– Только крупными буквами, – признался я скромно. – И чтоб с картинками. Ладно, леди, я вроде бы вам чуточку помог, за что получил чуточку спасибо, а теперь прощайте и будьте здоровы…

Зайчик подбежал на свист, женщина покосилась на этого красавца из блестящей черноты.

– У вас неплохой конь. Сколько за него хотите?

– Вы столько не стоите, – сообщил я любезно.

Зайчик подставил бок, я вскочил, не касаясь стремени. Женщина торопливо вскрикнула:

– Погодите! Вы не можете меня оставить вот так!

Я галантно улыбнулся.

– Леди! Еще как смогу.

Она закричала:

– Да погодите же вы! Я хорошо заплачу.

– Мои услуги не продаются, – сказал я гордо. – Больше за «спасибо» работаю, но это когда вожжа под хвост попадет, а такое бывает редко.

Она сказала настойчиво:

– Я вам заплачу очень хорошо!

Я смерил ее оценивающим взглядом.

– Глядя на ваше оборванное платье, можно предположить, чем вы намерены расплатиться. Но для меня это слишком мелкая монета.

Мне показалось, что ее щеки покраснели от стыда, но сказала она с еще большей настойчивостью:

– Не судите по платью! Я переоделась, чтобы оставаться неузнанной. Я королева Мезины Ротильда Дрогонская!

Я оглядел ее критически.

– Да ну?

Она сказала резко:

– Что не так? Не похожа?

– Ничуть, – сказал я.

– Чем же? – спросила она.

– Красивая слишком, – буркнул я.

Она вскинула брови, в глазах отразилось великое удивление.

– И чем это мешает?

– Королева должна быть умная, – пояснил я. – А господь два горошка не кладет в одну ложку. Королева еще должна быть хитрая, коварная, подлая, эгоистичная, злобная, подозрительная…

Она сперва было соглашалась – видно по глазам, – потом в какой-то момент решила, что достоинств слишком много, поморщилась.

– И все-таки я королева!

– И что королева Мезины делает в Турнедо? – спросил я. – Не боится быть арестованной за топтание чужой земли?.. Крестьянину еще сойдет, он же дурак, а если действительно королева, то это наглое и неспровоцированное вторжение! Можно сказать, акт агрессии без объявления войны, предательское нападение, что возмутит всю мировую общественность…

Она проговорила уже с нерешительностью, видя, что ее титул на меня не подействовал:

– Может быть, вы слезете с коня?.. Я могу, конечно, путешествовать одна, но было бы лучше, если бы меня немного проводили…