Онлайн чтение книги Рохля
АКТ ТРЕТИЙ

Та же декорация. Между вторым и третьим актом антракта нет.

Карадин (так же высокомерно, как во втором акте). Тебе нужно еще денег? Ролло. Сегодня днем ты уже швырнул мне в лицо пятьсот тысяч франков.

Карадин. Верно. Как себя чувствует твоя жена?

Ролло. Очень хорошо.

Карадин. А… гм… твоя дочь?

Ролло (будто не заметив заминки). Тоже очень хорошо.

Карадин. Надеюсь, мне будет позволено поздороваться с дамами?

Ролло. Нет.

Карадин. Почему?

Ролло. Потому что Эдит, скорее всего, спит, а Алекса пошла в гости к подружке на угол бульвара Сен-Жермен.

Карадин невольно вскакивает с места.

Что с тобой? Садись, садись!

Карадин. Понимаешь, я спешу…

Ролло. Ну-ну! Признайся, что тебе скучно со мной, но не уверяй меня, будто ты спешишь.

Карадин. Да нет, именно спешу.

Ролл о (играя с ним, как кошка с мышкой). За двадцать лет нашей дружбы ты ни разу не собрался меня навестить. И если ты решился на это сегодня, значит, тебе совсем уж некуда было податься. Так что давай садись.

Карадин (растерянно). То есть, не то чтобы я очень спешил… Ролло (повелительно). Вот и я то же самое говорю. Садись, слышишь?!

Карадин (усаживаясь). Я, вообще-то, боялся, что не застану тебя…

Ролл о (изучая его). И, несмотря на это, все же зашел? Как это мило с твоей стороны! Впрочем, ты действительно рисковал не застать меня. Мы собирались пойти в театр.

А потом Эдит неважно себя почувствовала.

Карадин (неосторожно). Ах вот почему…

Ролло. Да. Именно поэтому.

Карадин. Странно, что я не встретил твою дочь.

Ролло. Что же здесь странного?

Карадин. А вот что: ты сказал, ее подружка живет на углу бульвара Сен-Жермен, а я, понимаешь ли, как раз иду с той стороны.

Ролло. Но я же тебе не сказал, когда именно она ушла.

Карадин. Ах да… верно…

Ролло. Ты говоришь так, будто она пригласила тебя сюда, а ты ее не застал.

Карадин опять встает.

Да не вскакивай ты все время, не раздражай меня!

Карадин. Ты намекаешь…

Ролло. Вовсе я ни на что не намекаю. Просто мне смешно при мысли о том, что еще сегодня утром ты считал ее двенадцатилетней девчушкой.

Карадин (успокоившись). Да, подумай только!

Ролло. Так ты сядь!

Карадин (садясь). Итак, это правда? Ты, значит, не собираешься просить у меня еще денег? Ей-богу, прямо не верится.

Ролло. Денег? Это было бы слишком хорошо.

Карадин. Ну, не слишком…

Ролло (с пугающим добродушием). Я, некоторым образом, собираюсь даже отплатить тебе разом за все. Расквитаться с тобой одним махом.

Карадин. Вот как?! Очень рад!

Ролло. Только вот перед этим я хотел бы попросить у тебя совета.

Карадин (весело) . Охотно помогу. Советчик – не ответчик!

Ролло. Вот какое дело. Мы с Эдит немного обеспокоены. Алекса завела с кем-то роман.

Карадин. О, в ее возрасте это несерьезно.

Ролло (наслаждаясь своим превосходством). Ты все еще продолжаешь относиться к ней, как к двенадцатилетней. Я тебе повторяю: у нее роман. Зашедший довольно далеко. С одним молодым человеком.

Карадин. Как?! (Встает.)

Ролло. Ох, опять ты вскакиваешь!

Карадин. Извини. (Садится.)

Ролло. Да. С молодым парнем – очень красивым, приятным, веселым, из приличной семьи. Его зовут Жером Жаке.

Карадин. Да я его видел пару раз, этого самого Жерома. Паршивый сноб, безмозглый сопляк!

Ролло. А главное, бедная жертва.

Карадин. Что?

Ролло. Да-да, жертва. Алекса использовала его как ширму. Ей-богу, здорово она нас провела!

Карадин. Как… ширму?

Ролло. Пока мы тут волновались по поводу Жерома, она делала что хотела… И связалась со старым хреном вроде меня. Очень глуп, очень богат и свинья свиньей!

Карадин. Откуда ты это знаешь?

Ролло. Ее мать нашла письмо.

Карадин. А?! (Встает.)

Ролло. Да что ты без конца вскакиваешь?!

Карадин. Не знаю, что на меня нашло. Известно, кто он?

Ролло. Этот старый козел?

Карадин. Ну… да.

Ролло. Я знаю только его имя: Максим.

Карадин. Максим… а дальше?

Ролло. Тот же вопрос и я задал Алексе. Она мне ответила: «Максим де Ларошфуко».

Карадин с облегчением смеется.

Тебе смешно?

Карадин (с нежностью) . Забавные они, эти девочки!

Ролло. Забавные – да не для их отцов!

Карадин (вынимая из золотого портсигара сигарету). Можно?

Ролло. О, пожалуйста! (Продолжает.) И вот, вообрази, нынче вечером этот старый сатир проделал наш с тобой трюк с фальшивым номером.

Карадин. Нет, серьезно?

Ролло. Он спросил у меня по телефону «Тюрбиго».

Карадин (воображая, что очень ловко выворачивается). Вот уж мне никогда не пришел бы в голову этот индекс!

Ролло. Ноэль, ты настоя… (Осекается.) Нет-нет, еще рано, не будем спешить. Продолжим по порядку.

Карадин (снова заподозрив неладное). Ты нынче вечером в хорошем настроении.

Ролло (не обращая внимания на его слова). Ноэль, я тебя знаю с двадцать восьмого года.

Карадин. Ага, мы, кажется, решили начать с потопа?

Ролло. Мое первое воспоминание о тебе – та история с вонючими шариками.

Карадин (развеселившись). Ну как же, помню!

Ролло. Ты хорошо помнишь дело с вонючими шариками?

Карадин. Довольно хорошо.

Ролло. Я их набросал целых шесть штук в колымагу математика.

Карадин. Да, папаши Мамонта.

Ролло. Именно, папаши Мамонта. Ну и воняло же там, внутри, аж тошно было!

Карадин. Могу себе представить!

Ролло. Но кто-то на меня донес. И Мамонт запер меня на два часа в своей машине. В самый подходящий момент, когда вонь достигла своего пика.

Карадин. Нда, и видик же у тебя был!

Ролло. Кто на меня донес?

Карадин (не моргнув глазом). Я, наверное.

Ролло. Конечно, ты! Потом, в тридцать втором, ты обворовал Мальбера, и я был наказан вместо тебя. Ты должен был быть мне признателен за это всю жизнь!

Карадин (все так же весело) . А я не был признателен.

Ролл о (глядит на него в упор и продолжает). Когда мы провожали девчонок из лицея, ты всегда оставлял мне самую противную.

Карадин. Да ведь мы с ними даже не разговаривали!

Ролло. И все равно, ты оставлял мне самую противную. В октябре тридцать второго года ты отбил у меня Франсуазу Мишале.

Карадин. Верно. Но ведь я тебе вернул ее в июле тридцать третьего!

Ролло. Ничего себе «вернул»! Во что она превратилась?! Возненавидела мужчин и спала со всеми без разбору, лишь бы забыть тебя.

Карадин. И это верно. Она тебе наставляла рога с рекордной скоростью.

Ролло. В семнадцать лет рогоносцами не бывают. И я не был рогоносцем, просто ты еще раз оставил меня в дураках.

Карадин. На кой черт ты вытащил на свет божий этот хлам?

Ролло. Ты ухитрился жениться на Веронике – на девушке, которая любила меня до того, что заболела менингитом.

Карадин. Ты, надеюсь, не станешь винить меня в том, что я сделал ее счастливой?

Ролло (ухмыльнувшись). Счастливой?! Ладно, молчу. В тридцать шестом, в тот момент, когда я менее всего был готов к этому…

Карадин (с обычным для себя высокомерием). Слушай, мне очень не нравится твой новый тон.

Ролло. Ничего, старина, сегодня ты услышишь много такого, что тебе не понравится. '

Карадин. Не пойму, чего ты добиваешься?

Ролло (которому уже наскучило играть в прятки) . А вот чего! Я пытался доказать тебе, что и в двадцать восьмом, и в тридцать третьем, равно как и в пятьдесят седьмом году ты всегда был сволочью, мой дорогой Ноэль!

Карадин (вставая). Тебе не кажется, что ты хватил через край?

Ролло. Ты сволочь, Ноэль. Садись!

Карадин. А ты… ты пьян в стельку. Я пошел.

Ролло. Садись, говорю!

Карадин. До свиданья.

Ролло. Садись, не то морду набью!

Карадин. Ну что спорить с психом! (Садится.)

Ролло. Вот так! Понимаешь, я поклялся жизнью Эдит, что не стану избивать тебя. Но ты уж не выводи меня из терпения.

Карадин. Ты поклялся не избивать меня?

Ролло. Да, и можешь мне поверить, меня на коленях умоляли. В общем, мне пришлось пообещать. Но и ты веди себя смирно.

Карадин. Я знаю, что ты намного сильней меня.

Ролло. О, намного! Чемпион по любительскому боксу в тридцать шестом году. Черный пояс дзюдо. И вдобавок себя не помню от ярости.

Карадин (развязно) . Ага, так ты, оказывается, в ярости?

Ролло. Да. И мне не нравится твоя наглость. Твой всегдашний тон мне не нравится, понял?

Карадин. Тем хуже для тебя.

Ролло. Ноэль, тебе давным-давно известно, что Алексе не двенадцать лет.

Карадин (растерянно) . Мне?

Ролло. Все считали, что ты верен Веронике. Особенно сама Вероника. А ты взял и украл у меня мою малышку!

Карадин. Ты… сошел с ума… или пьян?

Ролло. И когда ты увидел, что она не уступает, то вместо того, чтобы отказаться от нее, ты преследовал ее целых полгода, пока она не сдалась.

Карадин. Да никогда в жизни!…

Ролло. Вероника ведь правду сказала: наша дочь упряма и довольно резка.

Карадин (с запоздалым возмущением) . Как ты смеешь порочить эту девочку! Это безобразие!

Ролло. Напрасно стараешься, простофиля! Это я велел ей пригласить тебя сюда.

Карадин. Как?!

Ролло. Вот почему ты и не встретил ее на улице, по пути из вашего гнездышка.

Карадин. Из «вашего гнездышка»! Фу, какая пошлость!

Ролло (кричит). У меня доказательства! Понимаешь или нет: доказательства! Как ты думаешь, стал бы я тебя так оскорблять, рискуя навсегда лишиться возможности доить тебя, если бы у меня не было доказательств?

Карадин молчит.

Ага! Такой довод тебе не по зубам, верно? Когда я гадок, ты меня, кажется, лучше понимаешь!

Карадин (с притворным возмущением) . Но я все равно отрицаю!

Ролло. Этот старый козел – ты!

Карадин. Да хватит валять дурака!

Ролло (цитирует письма) . «Ты вновь возродила для меня любовь, дорогая!» «Твое тело – это маленькое чудо, которое я открою тебе самой». И дальше в том же духе.

Карадин. Любой может написать такие глупости.

Ролло. Да, только любой не мог написать: «Сегодня вечером Нико улетает в Бразилию. У нас впереди целый месяц счастья, мой ангел».

Карадин. Это я, что ли, написал?

Ролло. Ну надо же быть таким кретином! Всему свету известно, что только ты один зовешь свою жену «Нико», что у вас есть дела в Бразилии, что Вероника летала туда в начале июня и пробыла там ровно один месяц!

Карадин (сражен). О-о-о!

Ролло. Так что бесполезно было подписываться Максимом и вырабатывать себе новый почерк!

Карадин. Ладно, я признаюсь: я обожаю твою дочь…

Ролло. Давай уж сразу сведем все счеты. Десять лет назад ты так же обожал мою жену.

Карадин (искренно) . Вот уж чего не было, того не было!

Ролло. Не было, значит?

Карадин. Твою дочь – да, это я признаю.

Ролло. А что же тебе еще остается, как не признать!

Карадин {убежденно) . Но Эдит – никогда!

Ролло. Ну, совсем заврался!

Карадин. Я готов согласиться, что она очаровательна, но не в моем вкусе.

Ролло (возмущенно) . Не в его вкусе, скажите пожалуйста!

Карадин. Во всяком случае, у нас никогда ничего не было. Можешь поставить мне это в вину, но я повторяю – никогда и ничего!

Ролло. Эдит не стала бы зря хвастаться такими историями. Тем более что здесь и хвастаться-то особенно нечем.

Карадин. Весьма сожалею, но – никогда и ничего!

Ролло. Ну, черт подери, это я сейчас проверю! (Зовет.) Эдит!

Голос Эдит. Да, дорогой?

Ролло. Поди сюда на минутку!

Голос Эдит. Сейчас, дорогой!

Появляется Эдит.

Ролло. Этот поганец утверждает, что никогда не ухлестывал за тобой.

Эдит (с трогательным смущением). О, ну какая разница!

Ролло. Он даже утверждает, что ты не в его вкусе.

Эдит. Не надо волноваться, дорогой. Это же было так давно, он, наверное, просто забыл.

Карадин. Прошу меня простить. Мы ведь с вами… не… (Осекается.)

Ролло (яростно). Нет! Вы с ней – не!…

Карадин. О, ну тогда… понимаете, так трудно помнить всех, с которыми…

Ролло (к Эдит). Значит, ты просто хвасталась?

Эдит (оскорбленно). Кто, я?!

Ролло. Хотела вызвать интерес к своей персоне и ради этого выставила меня дураком перед ним?

Эдит (со слезами на глазах). Простите меня, Ноэль, мне не следовало бы вспоминать об этой истории. Но вы поймите, не могу же я позволить оскорблять себя!…

Карадин. Да-да, я понимаю, и все же, хоть убейте…

Эдит (с мягким упреком). Вспомните, Ноэль, – набережная Сен-Жанн-де-Люз…

Карадин (наконец вспоминает) . Ах, ну да!

Эдит. Вероника в тот момент решила порвать с вами. Вы даже просили меня тогда развестись с Леоном.

Ролло. Просил развестись?!

Карадин. Как я мог забыть?!

Эдит (снисходительно). Ну, подумаешь, двухнедельное увлечение…

Карадин. Это правда, Леон, я был влюблен в твою жену.

Ролло. И я ничего не заподозрил!

Карадин. Но я, наверное, почти сразу же понял, что у меня нет никаких шансов, и отступился.

Ролло (к Эдит) . Можешь идти к себе.

Эдит. Прошу меня простить, Ноэль, за то, что мне пришлось напоминать вам. Но для меня это воспоминание очень важно. Вы ведь единственный, кто осмелился заметить, что я красива.

Карадин (переполненный счастливыми воспоминаниями). Сен-Ж ан-де-Л юз!…

Эдит. Я молчала бы и дальше, если бы не эта драма. Мне очень жаль: ведь теперь из-за меня Леон обойдется с вами еще круче.

Карадин. И это будет справедливо. Я заслужил наказание уже за одно то, что забыл вас.

Ролло. Ну, вы кончили ворковать? Иди к себе!

Эдит. Спасибо за то, что вы не отреклись от этой истории. (Уходит к себе, по дороге торжествующе кивнув Ролло.)

Ролло. Видал? Так вот: ты еще гнуснее, чем тебе кажется.

Карадин (провожая взглядом Эдит). Непростительная глупость! Такая прелестная женщина! Тебе здорово повезло, Ролло.

Ролло. Нет. Вот тебе всегда везло. Даже слишком везло. Но сегодня удача от тебя наконец отвернется.

Карадин. То есть, это ты меня обездолишь?

Ролло. А ты никогда не боялся того, что рано или поздно придется заплатить за все?

Карадин. За что?

Ролло. За все то счастье, которым ты наслаждался столько лет незаслуженно. И которым ты пользовался как последний негодяй.

Карадин (по-прежнему нагло). И вот настал день расплаты?!

Ролло. Да, дорогуша моя, настал. У меня в кармане восемь писем Максима, которые я завтра же вручу Веронике с соответствующими разъяснениями. У нее – у Вероники – весьма опытные адвокаты. Когда они вышвырнут тебя на улицу, ты ведь останешься без гроша. (Потирает руки.) И тебя ждет жизнь, которую пришлось вести мне.

Карадин (хрипло). Ты… ты этого не сделаешь…

Ролло. Придется тебе распрощаться с миллионами, которые ты у меня украл.

Карадин. Что-то не помню, когда это я их у тебя украл.

Ролло (с издевкой) . И ты даже меня не сможешь доить. С меня-то ведь взять будет нечего, поскольку я уже не смогу больше доить мсье Карадина.

Карадин. Я выкуплю у тебя эти письма.

Ролло. Я это предвидел. Бакшиш!

Карадин. По миллиону за письмо!

Ролло (замахнулся было на него, но удержался) . Я поклялся не убивать тебя!

Карадин. Неужели тебе совсем не жаль Веронику?

Ролло. Ага! Ты тоже надеешься разжалобить меня Вероникой?! (Хихикает.) Она наложит на себя руки, не иначе!

Карадин. Наложит на себя руки? О нет!

Ролло. Ну и слава богу! А то я бы очень огорчился. К ней-то у меня никаких претензий.

Карадин. Да успокойся. Она, конечно, будет страдать… Ужасно…

Ролл о (искренне). Очень, очень жаль!

Карадин… но она сумеет отомстить мне.

Ролло (расцветая от злобной радости) . Ну и в добрый час!

Карадин. Из-за той истории с тобой, которая принесла ей столько горя, она, выходя за меня, приняла все необходимые предосторожности.

Ролло. Молодчина Вероника!

Карадин. Она взяла меня нищим. Нищим она меня и выгонит.

Ролло. Вот в этом я уверен.

Карадин. Но она этим не ограничится.

Ролло (ликующе) . Молчи, молчи, не то я умру от радости!

Карадин. Слушай, ты помнишь дело Мазукяна?

Ролло. Мазукян? Спекуляции золотом?

Карадин. Да. Я был замешан в этом деле.

Ролло. Милый, милый, милый Ноэль!

Карадин. Мы никому не причинили зла. Мы только обжуливали жуликов!

Ролло. Но правосудие, по-видимому, не захотело оценить ваше благородство должным образом?

Карадин. Да. Веронике тогда пришлось платить направо и налево. Сам Мазукян вел себя очень прилично. За исключением одного: он отдал ей все мои письма – те самые письма, за которыми так гонялось следствие.

Ролло (весело). А ты у нас, оказывается, великий мастер эпистолярного жанра!

Карадин. Я ни минуты не сомневаюсь: стоит Веронике прочесть письма Максима, и она использует против меня то, что я писал Мазукяну.

Ролло. И чем это пахнет?

Карадин. От пяти до десяти лет тюрьмы.

Ролло. Нет, ты меня просто балуешь!

Карадин. Да, от пяти до десяти.

Ролло. Это верняк?

Карадин. Не понял?

Ролло. И не могут дать условно? Или с отсрочкой?

Карадин. Отсрочка? При десяти годах?

Ролло. Извини, я изучил уголовный кодекс не так глубоко, как ты. Значит, тебе навесят целых десять лет?

Карадин. Пять как минимум.

Ролло. Нда, вы, должно быть, затеяли тогда грандиозную спекуляцию.

Карадин (не обращая внимания на его реплику). Тебе, верно, приятно было бы засадить меня за решетку, а?

Ролло. А как же! Я бы тебе туда апельсины носил!

Карадин. Эх ты, идиот безмозглый!

Ролло (беззлобно) . Ну, давай, давай, поругай меня напоследок.

Карадин. Для человека, который меня так ненавидит, ты слишком плохо меня изучил!

Ролло. Да, признаюсь, ты меня сегодня приятно поразил.

Карадин. Ты думал, я так и соглашусь отсидеть десять или хотя бы пять лет?

Ролло. Ничего страшного, отсидишь как миленький!

Карадин. Правильно я тебя прозвал: рохля он и есть рохля!

Ролло. Рохля, из-за которого ты сдохнешь!

Карадин. И все равно, ты рохлей был и будешь. Ты судишь людей по себе. Вот ты-то уж отбыл бы все пять лет покорно, как баран. Да и десять тоже. И еще стал бы благодарить бога за то, что так дешево отделался. Тебе и в голову не пришло бы, что есть другой выход. А вот у меня он есть!

Ролло. И я сильно подозреваю, что он придется мне по душе.

Карадин. Мой дорогой Ролло, когда человек моего склада совершает глупость, он знает, чем и как за нее платить.

Ролло. Прекрасно сказано! Особенно, когда он.совершает сразу две.

Карадин: Чего ты, в сущности, добиваешься? Отомстить за себя? Но за что же? За все – и ни за что. За четверть века черной зависти. Так скажи мне, что тебе доставило бы самую большую радость?

Ролло. Гм…

Карадин. Чтобы я умер, верно?

Ролло. Ну ясное дело. Просто я не смею требовать от тебя так много…

Карадин. Требуй, не бойся. Я решился.

Ролло (с марсельским акцентом) . Шютишь?

Карадин. Можешь не показывать письма Веронике. Сегодня ночью я покончу жизнь самоубийством.

Ролло (недоверчиво) . Так я тебе и поверил!

Карадин. Я убью себя, если ты поклянешься мне жизнью Эдит, что ты сожжешь эти письма, как только узнаешь о моей смерти из газет.

Ролло. Да что за проклятье, сегодня все заставляют меня клясться жизнью Эдит!

Карадин. Поклянись же!

Ролло (после короткого колебания) . Клянусь.

Карадин. Жизнью Эдит!

Ролло. Клянусь жизнью Эдит. (Со жгучим любопытством.) А как ты собираешься сделать это? Пуля в висок?

Карадин. Ну, нынче это не принято, старина.

Ролло. Почему же…

Карадин. Нет, я предпочитаю несчастный случай. Моя машина врежется в дерево. Можешь попрощаться со мной навсегда.

Ролло. Ты этого не сделаешь!

Карадин. Читай завтрашние газеты.

Ролло. Значит, ты это сделаешь?

Карадин. Посмотри на меня.

Ролло. Но это же идиотство! Конечно, приятно помечтать минутку… но ведь… жизнь! Все-таки – жизнь!

Карадин. Не смеши меня! Ты можешь себе представить, как я покидаю тюрму без гроша в кармане и обхожу бывших друзей, выклянчивая себе на пропитание?

Ролло. Очень даже могу! Именно этого я и добиваюсь!

Карадин. Ну так я не доставлю тебе такого удовольствия! Ты можешь только убить меня, не более того!

Пауза. Карадин встает и направляется к двери.

Ролло. Погоди! (Оттягивает воротник сорочки, совсем, как недавно.) Господи, что это со мной?!

Карадин (с притворным волнением). Надеюсь, тебя не хватил инфаркт от счастья?

Ролло. Просто невероятно! Что со мной творится?

Карадин. Ты у меня, что ли, спрашиваешь?

Ролло. Да нет, ты, конечно, покончишь с собой, я уверен…

Карадин. Я тоже уверен.

Ролло. Я получил даже больше, чем надеялся.

Карадин. Да уж… Если я что-нибудь делаю, то делаю как следует.

Ролло. И я ведь должен быть доволен.

Карадин. Похоже, что так.

Ролло. Особенно, если вспомнить, как ты со мной поступил.

Карадин. Неужели же ты не доволен?

Ролло. Доволен. Но не так, как хотелось бы.

Карадин. Извини, больше ничего не могу для тебя сделать.

Ролло (поразмыслив). Нет, решительно… не стоит тебе… не стоит самоустраняться. Меня это больше не волнует.

Карадин. Остерегайся первого порыва души, Ролло.

Ролло. Говорю тебе, меня это больше не волнует! Не стану же я, в самом деле, умолять тебя остаться в живых!

Карадин. Нет, не станешь. Ты просто вернешь мне письма.

Ролло. Ну, это уж нет, черт возьми!

Карадин. Да! Либо ты вернешь мне их по доброй воле, либо я убью себя, и тебе придется вернуть их поневоле. Я не желаю жить под угрозой разоблачения.

Ролло. Гляди-ка, ты опять командуешь!

Карадин. Я тебя просто информирую.

Звонит телефон.

Ролло (рычит в трубку) . Алло! Алло! Я слушаю! Вам еще не надоело сопеть в трубку, тюлень несчастный?… Отвечайте же, черт вас побери! (С треском швыряет трубку.) Так это, значит, не ты звонил?

Карадин. И сопел в трубку как тюлень?

Ролло. Да.

Карадин. Ты запамятовал, Леон, ведь я – Тюрбиго.

Ролло (пристально посмотрев на Карадина). Теперь я знаю, почему я не так счастлив, как должен был бы.

Карадин. Почему?

Ролло. Потому что ты меня не боишься. Потому что ты ни на йоту не утратил своей наглости. Потому что ты все это время был так спокоен и уверен в себе, словно и не висел на волоске по моей милости.

Карадин. Ну, не совсем так…

Ролло. Я, конечно, могу убить тебя. Но даже и этим я не возьму верх над тобой. Я ничего не могу с тобой сделать, потому что ты не боишься смерти. А смерти твоей я не хочу. Я хочу другого: чтобы ты умолял меня о пощаде. На колени!

Карадин. Да хватит дурака валять.

Ролло. На колени и моли о пощаде своего дорогого Рохлю!

Карадин. Нет уж, я предпочитаю несчастный случай.

Ролло. Ах так? Ладно, тогда употребим другое средство. Гораздо лучшее. Мне кое-что пришло в голову.

Карадин. Да неужели?

Ролло. Тебе все же придется поползать передо мной на коленях, Ноэль.

Карадин. Ты шутишь?

Ролло. Да-да, и умолять меня сжалиться, – и ты сделаешь это из-за Алексы.

Карадин (заметно теряет уверенность в себе) . Из-за Алексы?…

Ролло. О, я не стану посвящать ее в историю с Мазукяном. В ее возрасте жулики вызывают скорее симпатию, чем отвращение. Она способна понять и простить тебя. Я придумал кое-что получше.

Карадин. Кое-что получше?

Ролло. Удивляюсь, как это мне раньше не пришло в голову. Просто у меня против тебя столько всего накопилось, что не сразу и выберешь.

Карадин. Поистине так!

Ролло (раздельно) . Я расскажу ей о твоей идиллии с Франсуазой Мишале.

Карадин (кричит). Нет!!!

Ролло. И о том, как ты бросил ее, предоставив ей выпутываться самой.

Карадин (глухо). Только не это!

Ролло. Ну, тогда на колени, сию же минуту на колени!

Карадин. Мало тебе было того, что я согласился сдохнуть?!

Ролло. Мало!

Карадин. Теперь ты хочешь испоганить самую память обо мне?

Ролло. А мне наплевать, какую память ты по себе оставишь.

Карадин. Ты представляешь, какую боль причинишь ей?

Ролло (не повышая голоса). Трус! Трус, который прячется за мою дочь!

Карадин. Я люблю ее! Она – единственное счастье моей жизни!

Ролло. Меня этим не проймешь!

Карадин. Я умоляю тебя!

Ролло. На колени! Будешь умолять меня на коленях!

Карадин. Ну что ж… Мне теперь терять нечего. (Долго выбирает подходящее место и становится на одно колено перед Ролло.) На оба колена?

Ролло. Да уж, будь любезен!

Карадин (становится на оба колена). Ну, доволен теперь? Ролло. Нет. И я знаю, почему. Ты ведь думаешь, что все равно никто не узнает. (Зовет.) Эдит!

Голос Эдит. Да, дорогой?

Ролло. Поди-ка, полюбуйся!

Голос Эдит. Сейчас, дорогой!

Карадин (собираясь встать). Только не перед Эдит!

Ролло. Тогда, может быть, перед Алексой?

Карадин, присмирев, остается в прежней позе. Входит Эдит.

Эдит. О!

Ролло. Гляди, Эдит, он на коленях передо мной. Он меня умоляет!

Карадин. Это правда, я его умоляю.

Эдит (к Ролло). Мне стыдно за тебя! (Карадину.) Встаньте, пожалуйста.

Ролло. Не двигаться! (С отчаянием.) Эдит, ты-то знаешь, как я ждал этой минуты! Как я уповал на нее! И вот он стоит передо мной на коленях и умоляет о пощаде. А что еще я мог с ним сделать?! У меня в душе пустота. (Яростно.) Пусто! Пусто! Мне кажется, будто я потерял даром двадцать лет жизни!

Эдит. Боюсь, что ты прав.

Ролло. Но ведь это невозможно! Это было бы слишком глупо! Эй, Ноэль, ну-ка повторяй за мной: «Леон, ты гораздо умнее меня!»

Незаметно для присутствующих входит Вероника.

Карадин. Леон, ты гораздо умнее меня!

Ролло. Леон, ты гораздо красивее меня!

Карадин. Леон, ты гораздо красивее меня!

Ролло. Леон, ты нравишься женщинам больше, чем я!

Вероника. Прошу меня простить, но ключ был в двери. Я стучала, но, поскольку никто не ответил, я вошла.

Карадин и Ролло застывают от испуга.

Эдит (горячо). Вероника, дорогая, здравствуйте!

Вероника. Здравствуйте, моя дорогая. Ноэль, что здесь происходит?

Карадин (успевший тем временем подняться, отряхивая колени). Ничего. Ровным счетом ничего.

Вероника (внезапно взволновавшись) . Мазукян?

Эдит. Это что, ваша новая шутка – Мазукян?

Вероника (успокоенная ее простодушным тоном). Скорее, старая.

Эдит. Ах так, ну тогда не страшно. (Вдохновенно выдумывая на ходу.) Вообразите себе, эти двое идиотов заключили глупейшее пари. И Леон выиграл.

Вероника (медленно). Ах, вот оно что…

Эдит. И поскольку Ноэль проиграл, ему пришлось признать, что Леон умнее, красивее и обаятельнее его.

Вероника. Ноэль, это правда?

Карадин (обретя прежнее спокойствие). Не вечно же мне выигрывать.

Вероника. Леон?

Ролло молчит.

Леон, я к тебе обращаюсь.

Ролло (которого Эдит молит взглядом) . Да. (С усилием.) Просто глупое пари.

Вероника. Ну тогда вы действительно идиоты.

Ролло. Особенно я.

Карадин (любезно). Ну зачем же так?! Я по крайней мере так же глуп, как ты.

Ролло. А я говорю, нет. И вообще, иди к черту!

Карадин. Ну, если ты так настаиваешь…

Вероника. Так паясничать на пятом десятке!

Ролло (убежденнно). Да уж, можно сказать, настоящие паяцы! Ах какая мерзость!

Вероника (пораженная его горьким тоном) . Скажи пожалуйста, ты все свои пари принимаешь так близко к сердцу?

Ролло (с невыразимой печалью). Тебе этого не понять. С виду я это пари выиграл, а по сути проиграл.

Вероника. Что-то ты очень сложно выражаешься.

Ролло. Напротив, куда уж проще.

Вероника. А тебе не кажется, что он сложно выражается, а, Ноэль?

Карадин. Вовсе нет. Я ему сейчас даже симпатизирую. Как подумаю, к чему он мог бы меня принудить!…

Ролло (угрожающе). И к чему я, может быть, еще вернусь!

Карадин (пренебрежительно). Не думаю, момент уже упущен.

Ролло (ворчит). Ладно-ладно, тоже мне умник нашелся.

Вероника. Господи, до чего же они оба противные, с этими их секретами!

Эдит. Вот именно, противные!

Ролло (Веронике). Слушай-ка, ты тут назвала одно имя, которое меня очень заинтересовало.

Вероника. Вот как? Какое же?

Ролло. Мазукян.

Вероника. Ах вот что.

Ролло. Мазукян имеет какое-нибудь отношение к Ноэлю?

Вероника. Ни малейшего.

Ролло. Ну не скрывай! Ей-богу, мне интересно.

Вероника. Это дело Ноэля. Я расскажу только, если он мне позволит.

Карадин. А я не позволяю.

Ролло. Жаль!

Вероника (мужу). Объясни-ка, каким образом ты очутился здесь? Ты же должен был провести вечер в клубе.

Эдит (поспешно). А он встретил по дороге Леона. И Леон привел его к нам. Из-за этого знаменитого пари.

Вероника. Да, кстати, поговорим о пари.

Эдит. Да вы уже все о нем знаете. Вы же видели результат.

Вероника. Да, на финал я полюбовалась. Но мне интересно было бы узнать и о предмете спора.

Карадин (вполне овладев собой) . Кстати, а как ты сюда попала?

Вероника. Мне стало скучно. Твои друзья очень развлекли меня сегодня утром. И вот мне захотелось взглянуть, где и как они живут.

Ролло. Ей захотелось взглянуть на мартышек прямо у них в клетке. А что ж тут особенного? Мы, кстати, живем в двух шагах от зоосада.

Вероника. Я даже надеялась, что мне посчастливится еще раз перекинуться парой слов с вашим юным феноменом.

Эдит (с легкой обидой). Это вы Алексу называете нашим юным феноменом?

Вероника (с улыбкой). Да, прошу прощения, если это вас задело. Она мне нравится, эта малютка.

Ролло (внезапно решившись). Ты говоришь, что хочешь видеть Алексу?

Вероника. Да, если можно.

Ролло. Нет ничего проще. (Подходит к двери Алексы и поворачивает в ней ключ.) Алекса, выходи, малыш, поздоровайся с нами!

Алекса успела переодеться. Она ожидала увидеть Карадина, но не Веронику. Она крайне удивлена, но довольно хорошо скрывает это, и ее первые слова не выражают ее чувств.

Алекса. О, сколько народу!

Вероника. Ты, оказывается, держишь дочь под замком?

Алекса. Я плохо себя вела. (Делает легкий реверанс воспитанной девицы.) Добрый вечер, мадам. Добрый вечер, мсье.

Вероника. Ты запер дочь, чтобы она не видела, как Ноэль стоит перед тобой на коленях?

Алекса (со смесью жалости и презрения). О, вас заставили стоять на коленях!

Карадин (хорохорясь) . Просто глупое пари с вашим отцом.

Алекса (многозначительно посмотрев на Ноэля) . Я сижу взаперти с самого полудня. Надеюсь, вам не пришлось стоять на коленях все это время.

Вероника (успокоенная, меняет тему разговора). Значит, вы плохо вели себя?

Алекса. Да, я была такой дурочкой!

Карадин. Это меня удивляет.

Алекса. Благодарю за комплимент. Но я и правда была дурочкой.

Ролло. И еще какой!

Вероника (любезно) . Расскажите нам, что случилось. Я уверена, что все это сущие пустяки.

Алекса. О нет. Пустяками здесь не обойдешься – ведь я дочь моей родной матери.

Вероника (значительно более прохладным тоном). Ах вот вы о каких глупостях говорите?!

Алекса. А вы можете себе представить, чтобы я совершила какие-нибудь другие?

Вероника. Вы влюбились в кого-нибудь?

Алекса. Не знаю.

Карадин. Как же можно не знать?

Алекса. А я вот не знаю. Впрочем, теперь с этим уже покончено.

Эдит. О да, моя дорогая, конечно, конечно!

Алекса. Наверное, покончено. Я еще в этом не уверена.

Вероника. Но если вы еще его любите, почему бы вам не выйти за него замуж?

Алекса. Потому что я еще глупее, чем вы думаете: этот человек женат.

Вероника. А! (Еще более холодно.) Это очень, очень дурно, милочка!

Алекса. Я знаю. Я долго боролась с собой. Целых шесть месяцев. Как выразился папа, я доблестно защищалась.

Вероника. Этот женатый человек добивался вас целых шесть месяцев?

Ролло. Да, представь себе! Вот негодяй!

Алекса. Эта настойчивость меня и подкупила.

Вероника. И его жена ничего не заметила?

Ролло. Ничегошеньки! Ну не дура ли?!

Алекса. О, это-то как раз понятно. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь до такой степени боялся своей жены, как он.

Вероника (искренне). Боялся своей жены?! Боже, какая нелепость! Ты можешь это понять, Ноэль?

Карадин. Именно нелепость!

Эдит (к Ролло). Вообрази себе, что ты боялся бы меня!

Алекса. Когда он писал мне, он изменял свой почерк.

Вероника. Вот мерзавец!

Ролло. Очень рад, что ты так считаешь.

Алекса. И вот я, простофиля несчастная, целовала и прижимала к сердцу фальшивые слова, написанные фальшивым почерком!

Карадин. О, вы чересчур суровы!

Алекса. Впрочем, это всё глупости, и опять я болтаю больше всех. Вечная история! Но это ваша вина, мадам, не нужно было меня расспрашивать!

Вероника. Извините меня.

Алекса. О, я на вас не в претензии. Наоборот. Я воспользуюсь вашим присутствием, чтобы кое о чем попросить моего отца. При вас он, может быть, не осмелится мне отказать.

Ролло (нежно). Я тебе ни в чем больше никогда не откажу, Алекса.

Алекса. О, не обещай заранее. (Обнимает его и говорит, давясь слезами.) Папочка, милый, я хотела бы уехать.

Ролло. Ты хочешь наказать за свою ошибку меня?

Эдит. Уехать?!

Ролло. И наказать свою мать тоже?

Алекса. Я хотела бы уехать, и как можно скорей. Ненадолго! Всего на несколько недель, чтобы как следует разобраться во всем.

Вероника. Она права.

Карадин. Уехать? Куда это?

Ролло. А тебе очень хотелось бы знать, а?

Вероника. Не говори глупостей! Ему-то какое до этого дело?!

Ролло (надменно) . Вот именно! (Карадину.) Тебе-то какое до этого дело?

Карадин. Да, конечно… никакого…

Алекса (взглянув на Карадина). Мсье Карадин, вероятно, хотел сказать: «Ехать? Куда же тут ехать?»

Вероника. Вероятно.

Алекса. Ну так вот, я еще точно не знаю куда. Куда глаза глядят.

Карадин. Но вы уедете одна?

Ролло. Надеюсь, что одна!

Алекса. Нет, и не надейся. Ведь мало просто уехать. В наше время расстояния никого не разлучают. Я хочу поставить какого-нибудь парня между этим человеком и мною.

Вероника. Это, конечно, наилучшее решение… особенно, если вы его еще любите.

Эдит (обняв Алексу). Ты этого не сделаешь, милый мой ангелочек!

Алекса. Сделаю, мама. Сейчас по Парижу ходит кто-то, кто еще даже не подозревает о своем «счастье», и кому я скоро сделаю этот приятный сюрприз.

Ролло (Карадину). Что же ты не интересуешься, кто это?

Карадин. Не интересуюсь, как видишь.

Вероника. Он проявляет такт.

Ролло. Странно, то ты любопытен до неприличия, то молчишь, как истукан.

Алекса (пытаясь замять разговор) . Жером еще не звонил?

Ролло. Нет.

Алекса. Ты уверен?

Ролл о. Абсолютно! (Внезапно догадавшись.) Так это ты с Жеромом собираешься уехать?

Алекса. Да.

Ролло. Ну, тогда я спокоен.

Эдит. И я тоже.

Алекса (улыбаясь). Бедняжка Жером!

Вероника. Он настолько безопасен?

Эдит. Этот мальчик прекрасно воспитан!

Ролло. Прекрасно воспитан! Даже если бы ты решила сделать глупость, он не осмелится сделать ее вместе с тобой.

Алекса. Ну, не до такой же степени он хорошо воспитан!

Эдит. Но подумай, бедняжка моя дорогая, ты же его не любишь!

Алекса. О, можно научиться любить кого угодно.

Вероника. Вы заблуждаетесь. Мне понадобились многие годы, чтобы разлюбить вашего отца и полюбить другого.

Алекса. Да, но мой отец… он совсем не такой, как этот человек.

Ролл о (с достоинством). Спасибо тебе!

Эдит (с отчаянием). И ты опять станешь чьей-то любовницей!

Алекса (смеясь). Ой, мамочка, ты не умеешь говорить на эти темы!

Ролло. И все же твоя мать права.

Алекса. Но Жером, право же, очень мил. И он женится на мне, если уж тебе так этого хочется.

Ролло (решительно). Мне очень хочется. Мне этого необыкновенно хочется!

Алекса. Он ко мне давно уже пристает со свадьбой. Это я отказывалась.

Ролло. Но как же тот человек?

Алекса. Папа, тот человек… Я могу тебе обещать, что даже не стану прощаться с ним.

Карадин. Вы не имеете права так поступать!

Вероника. А ты-то зачем вмешиваешься?

Карадин. Может быть, тот человек вам все объяснит. Может быть, он не так уж труслив, как вы думаете! Ведь это же будет ужасно для него!

Ролло. А ты почем знаешь?!

Карадин. Мне кажется, хуже и быть не может. Быть брошенным вот так, без единого слова…

Алекса. А он предупрежден. Я его уже предупредила.

Карадин. Но ведь он не имеет возможности объясниться!

Вероника. Ты так пылко защищаешь его! Тебя прямо как подменили.

Звонит телефон. Ролло снимает трубку.

Ролло. Алло!… Опять кто-то пыхтит в трубку.

Алекса. Это Жером!

Ролло. Ты думаешь?

Алекса. Как я раньше не догадалась?! Я просто ждала другого звонка. (Берет трубку). Конечно, это Жером. Алло! Это ты, Жером? Это ты звонил два раза и пыхтел в трубку, как тюлень? (Остальным.) Конечно, это был он. (В трубку.) Да не волнуйся же так!… Что ты там бормочешь? Я ни слова не разберу! (Остальным.) Не обращайте на меня внимания, продолжайте разговор.

Вероника. Ну что вы, нам так интересно будет послушать!

Алекса (в трубку). Да, конечно, мы сегодня увидимся. Но только ненадолго… Да ты не дуйся, лучше спроси меня, почему ненадолго… Ну так вот, завтра мы вместе с тобой уезжаем из Парижа в пять часов… Да не вечера, а утра… Да, одни. Только ты и я… Господи, да не вопи же так!

Ролло (ухмыляясь). А что, он вопит?

Алекса. Поэтому мы встретимся сегодня только на минутку – я хочу провести напоследок вечер с родителями… Да, через десять минут, в том маленьком баре… И смотри, не задави кого-нибудь по дороге! (Вешает трубку.)

Вероника. Наверно, он очень мил, этот мальчик. Он сможет дать вам счастье.

Алекса. Вот только мне не посчастливилось полюбить его.

Эдит. Вот увидишь, ты его полюбишь!

Алекса. Это было бы слишком просто.

Карадин. И вы даже записки не оставите тому несчастному?

Ролло. Какому еще «несчастному»? Тому негодяю, ты хочешь сказать?

Карадин. Это одно и то же.

Алекса. Мсье Карадин прав. Так принято. Ну что ж, папа, если ты встретишь Максима…

Вероника. Ой, какое смешное имя!… Простите меня!

Алекса… то объясни ему, что мое сердце отнюдь не разбито, что я постараюсь как-нибудь пережить эту историю, что я на него не сержусь, что все, что было между нами, было прекрасно, но что все рано или поздно кончается. Ну да ты сможешь выразить все это лучше меня.

Ролло. Гораздо лучше!

Алекса. И последнее, папа: верни-ка мне письма Максима.

Ролло. Нет, никогда!

Алекса. Я прошу не потому, что собираюсь хранить их. Анонимные письма не хранят.

Ролло (восхищенно). Браво, молодец, дочка!

Алекса. Но их и не используют.

Эдит (настойчиво). Притом, ты же сам знаешь, – ты не сможешь их использовать.

Алекса. Отдай их мне. Я их сожгу у тебя на глазах.

Ролло. Подумай! Ты требуешь от меня слишком большой жертвы.

Алекса. Я смогу оценить ее по достоинству.

Эдит. И потом, это будет такой благородный жест, не правда ли, Леон?

Ролло очень неохотно вынимает из кармана пачку писем. Поколебавшись секунду, отдает их Алексе.

Алекса (которая слишком хорошо знает отца). Их было восемь!

Ролло. Я уже совсем вышел из доверия! (Вынимает последнее письмо и протягивает его Алексе.)

Эдит, О, как это дурно с твоей стороны! Ты хотел утаить его!

Алекса. Восемь! Теперь все в порядке. (Бросает всю пачку в камин.)

У Ролло вырывается приглушенный стон.

Эдит. Тебе плохо?

Ролло. А что, видно?

Эдит. Я не знаю, видно ли. Я – вижу. (Берет его за руку. Потом поворачивается к Алексе и говорит ей.) Ты можешь идти к Жерому.

Алекса. Извини, мама, я подожду, пока они сгорят дотла.

Карадин ( подбегает к Ролло, бурно радуясь). Нет, ей-богу, ты все-таки молодчина.

Ролло (сердито) . Ну-ну, потише! Не набрасывайся как сумасшедший!

Алекса наблюдает, как радуется Карадин, и поворачивается к нему спиной.

Вероника. Странная вещь! Я почему-то испытываю облегчение.

Ролло. Да, странная вещь!

Алекса (надевая пальто). Немного же осталось от моей любви!" Ну и пусть. В следующий раз буду умнее! Ладно… общий привет, я ушла! (Выходит, помахав на прощание всем рукой.)

Вероника. Нет, решительно малютка мне нравится! Чего не скажешь о ее Максиме.

Ролло. Ты и представить себе не можешь, какой это подонок!

Вероника. А ты с ним знаком, а, Ноэль?

Карадин (взяв себя в руки). Что за дурацкий вопрос!

Вероника. Только что ты его так горячо защищал.

Ролло. У него были причины заступаться за него. Потому что этот Максим как две капли воды похож на него самого.

Эдит (поправляет) . Только значительно моложе!

Вероника. Ах, моложе?! Приятно слышать, что он моложе.

Ролло. Тебе-то приятно! Для нас, к несчастью, этот факт ничего не меняет.

Вероника. Так кто же он?

Эдит (быстро). Вы его не знаете.

Вероника. А ты что скажешь, Леон?

Ролло. Ты не веришь Эдит?

Карадин (с подъемом). Мы его не знаем. Ясно тебе? И нечего настаивать!

Вероника ( пристально поглядев на него). Эдит, ваша дочь была права, вы необыкновенный человек.

Эдит (смеясь) . Ничего подобного, самый обыкновенный.

Вероника. Нет-нет! Вы немногословны, но, даже когда вы говорите, вы не бросаете слов на ветер. Я чувствую, что всем своим существом вы несете добро окружающим. Даже мне!

Карадин. Даже тебе? Что ты этим хочешь сказать?

Вероника. Я-то себя понимаю. (К Эдит). Вот только я не понимаю вас.

Эдит. А ведь меня как будто понять нетрудно.

Вероника (горячо) . Боже мой! Всю жизнь вы прозябаете здесь, рядом с этим бедолагой Леоном – сереньким, нищим, занудливым, лишенным самолюбия и будущности, с этим Рохлей – да, именно, с Рохлей! (К Ролло.) Ты не обижаешься?

Ролло (невозмутимо) . Ты же меня любила.

Вероника. А ведь Шарль Субрье, человек блестящего ума и остроумия, красивый как бог, сказочно богатый, был готов на все, лишь бы вы вышли за него замуж! (К Ролло.) Ты, конечно, об этом и не знал?

Ролло. Знал! Разве Эдит может что-нибудь скрыть?!

Вероника. И ты находишь это естественным?

Ролло (озабоченно). До сих пор находил… Но после того, что ты сказала…

Эдит (нежно, к Ролло). Вероника неспособна понять.

Ролло. Я тоже.

Эдит (еще нежнее). Тебе я объясню.

Вероника. Впрочем, это не мое дело.

Карадин. Вот именно.

Вероника (Карадину) . Ну, пошли… Максим!

Всеобщее изумление.

Карадин (скрывая испуг). Максим?

Ролло. Что ты там болтаешь?

Вероника. Ничего, пустяки. Как глупо! Это у меня невольно вырвалось. Вся ваша история так подействовала мне на нервы, незаметно для меня самой…

Ролло. Да, конечно, в этом и причина.

Вероника. Попрощайся же с нашими друзьями, Ноэль. Мы, может быть, теперь долго с ними не увидимся.

Карадин (удивленно). Почему?

Вероника. Дела в Бразилии требуют нашего присутствия. И потом, мы так давно не были вдвоем, – я, пожалуй, организую небольшое свадебное путешествие.

Карадин (без всякого энтузиазма). Это будет очаровательно.

Вероника. Эдит, разрешите мне поцеловать вас.

Эдит. Приятного путешествия, моя дорогая!

Целуются.

Карадин. Прощай, Леон!

Ролло. Можешь теперь назвать меня Рохлей.

Карадин. Ты не поверишь, но мне будет очень грустно без тебя.

Вероника выходит в сопровождении Эдит, за ними уходит Карадин.

Ролло (зовет). Эдит!

Слышно, как в передней захлопывается дверь. Входит Эдит.

(Торопливо и настойчиво.) Отвечай быстро, не раздумывая: я – серенький, нищий, занудливый, без самолюбия и будущего, и при всем этом ты любишь меня?

Эдит. Да, мой дорогой.

Ролло. И, несмотря на все это, ты предпочла меня Шарлю Субрье?

Эдит. Да, несмотря на все это.

Ролло (с отчаянием). Боже мой! Пятнадцать лет я прожил с такой необыкновенной женщиной, и о ком же были мои мысли?! О каком-то ничтожном Карадине!

Эдит. Бедняжка мой дорогой!

Ролло. А ты в это время меня любила?

Эдит. Ты же знал это.

Ролло. Я не знал, что ты меня любила.

Эдит (твердо). И все-таки это правда.

Ролло. Ты, наверное, часто сердилась на меня?

Эдит. Я сама удивлялась тому, что ты давал мне столько счастья. А я вот – не умела. И мне казалось, что это несправедливо.

Ролло. Ну ничего, теперь мы все наверстаем. Не будем больше заниматься никем, кроме себя. Станем эгоистами!

Эдит. Знаешь ли, мой дорогой, нам осталось не слишком много времени. Я теперь далеко не так красива, как раньше.

Ролло. О, неправда!

Эдит. Как было бы чудесно начать все заново, не откладывая. Ты еще мог бы гордиться мною. Меня могли бы называть маленькой красивой мадам Ролло.

Ролло. Ты всегда будешь красавицей!

Эдит. Все равно, давай поторопимся. Пусть все увидят нас счастливыми, пока счастье нам к лицу!

Короткая пауза.

Ролло. Прости меня за все.

Звонит телефон.

Алло! Я слушаю!… А, это ты… (К Эдит.) Это Карадин, он звонит из бистро. (В трубку.) Что?… Что ты мелешь?! (Возмущенно.) Что-о-о? (Задыхается от ярости.) Да как ты смеешь!… Ах ты!… (Бросает трубку.) Знаешь, что он мне сказал? Что он подло надул меня сегодня утром! Надул, ты слыхала?! И что он пошлет мне другой чек! На гораздо большую сумму! Ах, мерзавец! Ах, негодяй!

Эдит (тихонько). Ты опять?

Ролло (спохватившись). Да, ты права. Хватит! Он мне дорого обошелся, этот тип. Ничего, в один прекрасный день он мне за все ответит… А если даже не ответит… с меня лично хватит! Все, занавес!

И, как бы подчиняясь ему, опускается занавес.