Онлайн чтение книги Сага о Волсунгах
VIII. Сигмунд с сыном надевают волчью шкуру

Надо теперь сказать о том, что Синфьотли показался Сигмунду слишком молодым для мести, и захотел он сперва приучить его понемногу к ратным тяготам. Вот ходят они все лето далеко по лесам и убивают людей ради добычи. Сигмунду показался мальчик похожим на семя Волсунгов, а считал он его сыном Сиггейра-конунга и думал, что у него – злоба отца и мужество Волсунгов, и удивлялся, как мало он держится своего рода-племени, потому что часто напоминал он Сигмунду о его злосчастии и сильно побуждал убить Сиггейра-конунга.

Вот однажды выходят они в лес на добычу и находят дом некий и двух людей, спящих в доме, а при них толстое золотое запястье. Эти люди были заколдованы, так что волчьи шкуры висели над ними: в каждый десятый день выходили они из шкур; были они королевичами.

Сигмунд с сыном залезли в шкуры, а вылезть не могли, и осталась при них волчья природа, и заговорили по-волчьи: оба изменили говор. Вот пустились они по лесам, и каждый пошел своей дорогой. И положили они меж собой уговор нападать, если будет до семи человек, но не более; и тот пусть крикнет по-волчьи, кто первый вступит в бой.

– Не будем от этого отступать, – говорит Сигмунд, – потому что ты молод и задорен, и может людям прийти охота тебя изловить.

Вот идет каждый своею дорогой; но едва они расстались, как Сигмунд набрел на людей и взвыл по-волчьи, а Синфьотли услыхал и бросился туда и всех умертвил. Они снова разлучились. И недолго проблуждал Синфьотли по лесу тому, как набрел он на одиннадцать человек и сразился с ними, и тем кончилось, что он всех их зарезал. Сам он тоже уморился, идет под дуб, отдыхает…

Он молвил… «… [6]Место, не поддающееся прочтению в рукописи. на помощь, чтоб убить семерых, а я против тебя по годам ребенок, а не звал на подмогу, чтоб убить одиннадцать человек».

Сигмунд прыгнул на него с такой силой, что он пошатнулся и упал: укусил его Сигмунд спереди за горло. В тот день не смогли они выйти из волчьих шкур. Тут Сигмунд взваливает его к себе на спину и несет в пещеру: и сидел он над ним и посылал к троллам волчьи те шкуры.

Видит однажды Сигмунд в лесу двух горностаев, как укусил один другого за горло, а затем побежал в лес и воротился с каким-то листом и приложил его к ране, и вскочил горностай жив-здоров. Сигмунд выходит из пещеры и видит: летит ворон с листком тем и приносит к нему; приложил он лист к ране Синфьотли, и тот вскочил здоровым, точно и ранен никогда не бывал. После этого вернулись они в землянку и были там, пока не пришла им пора выйти из волчьих тех шкур. Тут взяли они шкуры и сожгли на костре и закляли их, чтобы они никому не были во вред. А в том зверином обличий свершили они много славных дел на землях Сиггейра-конунга. И когда Синфьотли возмужал, то решил Сигмунд, что хорошо испытал его.

Вот немного времени проходит, и задумывает Сигмунд отомстить за отца, если удастся. И вот однажды выходят они вон из землянки и подкрадываются к дому Сиггейра-конунга поздно вечером и вступают в сени, что перед палатой; а стояли там пивные чаны, и они за ними спрятались. А королева знает, что они тут, и хочет с ними повидаться; а когда они сошлись, то и порешили, что примутся за месть, как только стемнеет.

У конунга с Сигню было двое детей, оба в младенческих летах. Играют они на полу золотыми кольцами и бегают за ними по палате и прыгают. А одно кольцо выкатилось в сени те, где сидел Сигмунд с сыном, и мальчик выскочил вслед, чтоб поймать кольцо. Вот видит он, сидят два человека, огромных и грозных, и шлемы у них нахлобучены, и брони блестят. Тут бежит он назад в палату к отцу и говорит ему все, что видел. Тут догадался конунг, что хотят его застигнуть врасплох.

Вот слышит Сигню, что они говорят; встает она с места, берет обоих детей и ведет в сени те и молвит:

– Да будет вам ведомо, что они выдали вас, и вам мой совет, чтобы вы их убили.

Сигмунд говорит:

– Не хочу я убивать детей твоих, хотя они меня и предали.

Но Синфьотли не смутился и ударил мечом и убил обоих детей и бросил их в палату перед Сиггейром-конунгом. Тут конунг встает и велит людям, чтоб они схватили тех двух людей, что спрятались в сенях в тот вечер. Вот выбегают люди и хотят наложить на них руки, но они защищаются крепко и храбро, и хуже всех достается тому, кто к ним поближе. Но, наконец, одолевают их числом, и вот они схвачены и узами связаны, и в цепи закованы, и сидят так всю ночь. Вот думает конунг про себя, какой бы смерти их предать, чтоб подольше они умирали; а когда настало утро, велит тут конунг насыпать большой курган из камней и дерна. А когда курган соорудили, повелел он поставить посреди кургана того огромную плиту, одним концом кверху, другим книзу. Была она так велика, что шла от края до края кургана, и обойти ее было нельзя. Тут велит он взять Сигмунда и Синфьотли и посадить в курган тот по обе стороны плиты, ибо думал, что тяжелее им будет умирать врозь и все же слышать друг друга. А как начали закрывать курган тот дерном, то приходит туда Сигню и несет в охапке пук соломы и бросает в курган к Синфьотли и велит рабам скрыть это от конунга; они на то согласились, и засыпан был курган. А когда стемнело, молвил Синфьотли Сигмунду:

– Сдается мне, что хватит нам пищи на время; вот королева бросила нам в курган мяса и обернула его соломой.

А как взялся он за мясо, – видит: засунут туда меч Сигмундов, и узнал он его наощупь по рукояти, потому что темно было в кургане том. И сказал он про то Сигмунду, и оба обрадовались. Вот всадил Синфьотли острие то в плиту и нажал крепко – и меч пробивает камень. Ухватился тут Сигмунд за острие, и стали они пилить плиту ту и не переставали, пока не перепилили, как в песне сказывается:

И вот они – оба вместе в кургане том и режут насквозь дерн и камень, и так выходят вон из кургана.

Вот идут они назад к палате то, – а люди там все спят. Они натаскали дров к палате и подожгли дрова. И проснулись от дыма те, что были внутри, а палата та уж над ними пылает. Конунг спрашивает, кто зажег огонь.

– Здесь я сам друг с Синфьотли, сестричем моим, – сказал Сигмунд, – и сдается нам, знаешь ты теперь, что не все Волсунги умерли.

Он просит сестру свою выйти к нему и принять от него добрый почет и великую честь, и хочет он возместить ей за все ее горести. Она отвечает:

– Узнай теперь, как припомнила я Сиггейру-конунгу смерть Волсунга-конунга. Я послала на смерть наших сыновей, потому что казались они мне негодными для мести; и я же ходила к тебе в лес под видом волвы, и Синфьотли – наш сын. И оттого у него великое мужество, что рожден Синфьотли от сына и от дочери Волсунга-конунга. И с тех пор я делала все, чтоб Сиггейр-конунг принял смерть. И так много учинила я для мести той, что дольше мне жить не под силу. Умру я теперь с Сиггейром-конунгом добровольно, хоть жила я с ним неохотно.

Затем поцеловала она Сигмунда, брата своего, и Синфьотли и вошла в огонь и пожелала им счастья. Тут приняла она смерть вместе с Сиггейром-конунгом и всей его гридью. Оба родича взяли корабли и дружину, и поехал Сигмунд в свою отчину и прогнал из страны того князя, что сел там на место Волсунга-конунга.

Стал тут Сигмунд мощным конунгом и славным, мудрым и великим; взял он себе жену по имени Боргхилд. Было у них двое сынов: один звался Хелги, а другой Хамунд. А когда родился Хелги, явились норны и предвещали ему судьбину и молвили, что быть ему из всех конунгов славнейшим. Сигмунд в то время вернулся с войны и подошел к сыну с пучком порея в руке, и тут дал он ему имя Хелги и при даче имени такие дары: угодья Хрингстадир и Солфьол и меч, и пожелал ему хорошо расти и удаться в род Волсунгом. Вырос Хелги великодушным и многолюбимым и первым среди мужей во всяком деле. Сказывают, что он выступил в поход пятнадцати лет от роду. Был Хелги конунгом над дружиной, а Синфьотли был придан ему в помощь, и правили дружиною оба.