Онлайн чтение книги Сатанстое [Чертов палец]
ГЛАВА X

Зима подходила к концу, и мне исполнился двадцать один год. Отец и полковник Фоллок, который нынче чаще прежнего приезжал к нам, стали серьезно поговаривать о путешествии, которое мы с Дирком должны были предпринять. Раздобыв карты, стали разрабатывать маршрут. Громадный план Мусриджа (Оленьей Горы) — так именовалось наше новое владение — внушал мне чувство вожделения note 2Один из жителей Нью-Йорка приобрел громадный участок земли, руководствуясь при покупке планом, но, прибыв на место, он убедился, что владение его совершенно лишено воды. Землемера призвали к ответу и обвинили в обмане, так как на плане повсюду были речки и озера. «Почему же здесь реки, которых на самом деле нет?» — спросил раздраженный владелец. «Боже мой — возразил ему составитель плана, — да разве вы когда-нибудь видели карту или план без рек? Это делается для красоты!»: на плане всюду значились холмы, речки, озера и леса. Быть владельцем или совладельцем всего этого мне казалось весьма завидным.

Прежде всего следовало решить, каким образом Дирк и я доберемся до Мусриджа, по морю или сушей.

Можно было дождаться, когда река очистится ото льда, и, воспользовавшись одним из судов, отплывающих раз или два в неделю из Нью-Йорка в Альбани, прибыть в этот город без особых затруднений. Но теперь, по случаю войны, все эти суда будут, без сомнения, заняты войсками, главным образом для доставки провианта и припасов, вследствие чего пришлось бы по пути испытывать много задержек и постоянно иметь дело с фуражирами, провиантмейстерами и разными поставщиками.

Дед мой, седовласый старец, проводивший обыкновенно все утро в халате и колпаке, но никогда не забывавший переодеться к обеду в камзол и парик, неодобрительно покачал при этом головой и сказал:

— Старайся иметь как можно меньше дела с этим народом, Корни! Знайте, что если вы попадете в их лапы, то они отнесутся к вам, как к бочонку солонины или мере картофеля, и если уж вам придется следовать за войсками, то лучше оставайтесь среди настоящих солдат, но только не среди этих пиявок-поставщиков!

Значит, о водном пути лучше было и не думать, а сухим путем, если воспользоваться санной дорогой, можно было добраться до Альбани в три, много в четыре дня. Решено было избрать этот последний вариант. Когда все было готово для нашего отъезда, родители наши преподали нам свои наставления.

Призвав меня в свой кабинет, отец сказал:

— Корни, мой друг, вот бумаги, удостоверяющие наши права на те земли, а вот карта той местности и рекомендательные письма к некоторым военным на случай, если вам придется следовать за армией. Вот это письмо к моему бывшему капитану Чарльзу Мерреуэзеру, который теперь уже полковник и командует батальоном. Свинина такого сорта, какую мы нагрузили на сопровождающий вас транспорт съестных припасов, должна продаваться не дешевле трех демижое note 3Два пенса. за бочонок, а мука по настоящим временам не дешевле двух демижое. Да вот тут есть письма и к Скайлерам; это очень именитые люди, и я служил с ними, когда был в твоих годах; они сродни Ван Кортландам и даже Рейсселаерам! Ах да, и если они будут торговать у вас соленые языки, помеченные на бочонке буквой Т…

— Кто? Скайлеры?

— Да нет же, конечно, поставщики армии… то ты скажи им, что эти языки домашнего засола и что их можно подать к столу самого главнокомандующего.

Таковы были напутственные наставления отца; наставления матери были несколько иного характера.

— Корни, дитя мое, ты теперь уезжаешь от нас; не забывай же моих наставлений и того, чем ты обязан и самому себе, и своей семье. Рекомендательные письма, данные тебе, раскроют перед тобою двери всех лучших домов. Ищи же преимущественно общества почтенных пожилых дам, — молодые люди много выигрывают, бывая в таком обществе, и в смысле своего поведения, и в образе мыслей и взглядов на жизнь!

— Но, дорогая матушка, если мы будем следовать за армией, как того желают и отец, и полковник Фоллок, то как же мы можем вращаться в обществе этих почтенных дам?

— Я говорю о том времени, когда вы будете в Альбани. Право, я не знаю, что вы будете делать при армии, раз оба не военные. Я достала для тебя рекомендательное письмо к мистрис Скайлер, занимающей первое место в графстве, и непременно желаю, чтобы ты вручил ей это письмо в собственные руки. Оказывается, что Герман Мордаунт…

— Как, неужели Герман Мордаунт и Аннеке?..

— Я ничего не сказала об Аннеке, — заметила, улыбаясь, мать, — но, действительно, сестра пишет мне, что Герман уже около месяца как уехал вместе со своей дочерью и мисс Уаллас в Альбани с каким-то секретным поручением от правительства. Но в Нью-Йорке поговаривают, что он выхлопотал себе это поручение, чтобы иметь предлог быть поближе к известному полку, в котором служит один его дальний родственник, намеченный им в зятья.

— Подобное предположение чудовищно! — воскликнул я. — Никогда столь навязчивое поведение не могло прийти в голову Аннеке!

— Не ей, конечно, но ее отцу! Это дело другое! Мы все, отцы и матери, чрезвычайно смелы, когда дело идет о счастье наших детей.

— Но кто может поручиться, что в этом ее счастье? И кто может знать, что творится в мыслях Германа Мордаунта! — воскликнул я.

— Люди обыкновенно судят по себе. Признаюсь, Корни, никакая невестка не была бы мне более приятна, чем Аннеке Мордаунт. Но майор Бельстрод — соперник очень серьезный!

— Другой невестки у вас, мамаша, не будет! — решительно воскликнул я. — Или я вовсе не женюсь!

— Что ты. Бог с тобой! Такой молодец, за которого с радостью пойдет любая девушка, и вдруг не женится! Да этого быть не может!

— Ну, не станем больше говорить об этом, а лучше скажите, правда ли, что мистер Ворден также уезжает в действующую армию?

— Совершенно верно, и не только он, но и мистер Ньюкем тоже!

Спустя дня три после этих напутствий наш маленький отряд выехал из Сатанстое. Наш обоз с провиантом, состоявший из нескольких саней, нагруженных верхом солониной и всеми другими просоленными продуктами из хозяйства полковника Фоллока, был отправлен под конвоем и ответственностью Джепа и еще двух-трех негров несколькими днями раньше, с таким расчетом, чтобы прибыть одновременно с нами в Альбани.

Наши сани были щедро снабжены буйволовыми и медвежьими шкурами, защищавшими нас от ветра и холода. На переднем сиденье помещались Дирк и я, на заднем — мистер Ворден и Ньюкем.

Мы выехали из Сатанстое 1 марта 1758 года. Погода стояла великолепная, хотя у нас в том году снегу было не очень много. Надо быть очень хмурым и мрачно настроенным человеком для того, чтобы путешествие в санях не подействовало бодряще и не показалось веселым и приятным.

Все мы были весело настроены, но Язон не мог не критиковать всего, что ему попадалось на глаза. По его мнению, все отдавало Голландией или Йорком: двери домов были не там, где бы он желал; окна помещались либо слишком высоко, либо низко; от жителей разило табаком, — словом, все решительно было ему не по вкусу.

Не успели мы отъехать на несколько миль от дома, как все признаки оттепели стали налицо и мы поняли, что нам надо спешить, если мы не хотим застрять в пути. К вечеру мы прибыли в замок Ван Кортланд. На следующий день ветер опять был южный, но мы уже поднялись в горы и продолжали спешить вперед, не теряя времени, и перед наступлением ночи прибыли в Фишкилль. Это было цветущее селение, жители которого, по-видимому, очень мало интересовались тем, что происходило вокруг. Здесь мы заночевали и поутру, выехав из местечка, заметили разительную перемену климата: вокруг еще царила настоящая зима; воздух был холодный; снег лежал толстым слоем на земле и на крышах строений, и сани неслись по нему, как крылатые птицы. Днем мы нагнали наш обоз, но оставили его позади и продолжали свой путь тем же форсированным маршем. Местами мы видели реку, еще скованную льдом, но предпочитали не уклоняться от большой проезжей дороги, считая этот путь более надежным.

На следующий день мы приехали в одну голландскую гостиницу, от которой недалеко было и до Альбани. Здесь мы решили передохнуть и несколько оправиться после дороги. Как Дирк, так и я в дорогу надели собольи шапки, а Язон более скромную, лисью; только старик Ворден не счел приличным для своего звания расстаться со своей обычной шляпой. Кроме меховых шапок, на всех были шубы. После недолгого обсуждения этого вопроса мы с Дирком решили, что самое пристойное — это въехать в город в дорожных костюмах и, лишь остановившись в гостинице, переменить их на городское платье. Но Язон рассудил иначе. Он был того мнения, что в данном случае следует надеть все, что есть лучшего, и, к крайнему моему удивлению, предстал перед нами в черных атласных брючках и яблочно-зеленом фраке, в пестрых шерстяных чулках и башмаках с громадными серебряными пряжками. Конечно, светлый яблочно-зеленый фрак был не по сезону, особенно здесь, где лежал глубокий снег и река была скована льдом. По счастью, погода стояла не особенно морозная, и солнце, несколько обогревая несчастного Язона, помешало ему окончательно замерзнуть в его светло-зеленом наряде. Переодевшись, умывшись и оправившись, мы поехали дальше и вскоре подъехали к берегу реки, где нашим глазам впервые предстали колокольни и крыши старинного города Альбани.

В первую минуту никто из нас не решался переправиться через Гудзон по льду в санях в марте месяце, но Язон на этот раз высказал совершенно резонную мысль:

— Посмотрите, — сказал он, — видите, вся река пестрит санями, между тем есть дорога и южнее, и севернее, а люди все-таки едут тут. Но если местные жители едут по льду, то это доказывает, что ехать так не представляет опасности!

Это было вполне резонно, но старик Ворден ни за что не решался ехать в санях и предпочел перейти реку пешком; он опасался даже идти подле саней и потому не пошел проторенной тропой, а стал пробираться сторонкой по снегу.

При виде такого множества саней, наполненных веселой разряженной молодежью, мы подумали, что тут какой-нибудь праздник. Когда мы были уже посредине реки, мимо нас пронеслись с быстротой стрелы богато изукрашенные сани; впереди стоял и правил лошадьми закутанный в меха возница, в котором я с первого взгляда узнал Бельстрода, а в санях среди пяти-шести розовых девичьих лиц мне бросилось в глаза лицо Аннеке Мордаунт. Не знаю, узнали ли нас, но я не мог не оглянуться назад и не взглянуть еще раз на это видение. В этот момент я увидел презабавную сцену: старик Ворден бежал что есть мочи по снегу, направляясь к набережной; за ним гнались легкие сани; видя, что почтенный старец бредет пешком, сидевшие в санях молодые люди желали нагнать его и предложить ему сесть в их экипаж, но испуганный старик бежал изо всех сил, пока, едва дыша и чуть не падая от изнеможения, не добрался наконец до набережной.