Онлайн чтение книги Сестры
Паутина женщин

Под утро всегда сладко спится. Подолгу с вечера не можешь заснуть. Просыпаешься среди ночи. Слышишь, как дождь в окно постукивает. Скребет водяными когтями, как тоска. Поворачиваешься с левого на правый бок. Все неудобно.

Катя закидывала на мужа ногу. В одеяле он выглядел подобно холму. Шотландский холм. Олегу тоже не спалось. Ныли колени. Погода. Суставы не выдерживали нагрузки от давления. То ли давления веса, то ли атмосферного. Крутились. Взяли телефоны. Лежали так циклопами в темноте, то и дело тыкая пальцами в свой светящийся глаз.

Читали всякие статейки. Закон о животных. Люди голодают у Думы. Семь дней на воде, и все для того, чтобы поскорее прошел второе чтение закон о правах животных. К голодающим выходят время от времени депутаты, что-то спрашивают и уходят обратно в свою теплую Думу, в теплую думу о родине.

Кевин Спейси и Вайнштейн лечатся от сексуальной зависимости в специальной клинике, после того как их обвинили в харассменте. Особенно было досадно за Кевина Спейси. Олег его даже оправдывал, что Катю бесило еще больше. Нельзя оправдывать негодяев, даже если они любимые великие актеры. Олег обычно мямлил что-то о невнятности границ между знаками внимания и домогательствами. Между способом завоевать свой объект вожделения и эксплуатацией нижестоящих сотрудников. Олег предполагал, что скандалы с актерами – удачный способ отвлечь внимание от чего-то более значительного. Катя же ощущала, что мир наконец-то подошел к важным переменам – уже занес одну ногу над следующей ступенью развития. И по этому случаю ни Кевину Спейси, ни Харви Вайнштейну никаких поблажек – пусть расплачиваются! Современный человек должен это осуждать.

Возмущение постепенно улеглось, после того как Катя оставила под новостями комментарии, где изложила в четкой форме, что она думает об этом всем.

Гнев бодрит, особенно праведный. Катя продолжила серфить.

Участница группы «Пусси Райот» и активист «Божьей воли» поженились. И стали компромиссной ячейкой общества. Это баян, но все равно удивительный. Чубайс пообещал России большую газовую турбину, пообещал лидерство России на рынке беспилотных автомобилей. Олег увлекся подборкой статей про Чубайса, а Катя пролистывала исповедь Алехиной и Энтео, открывая каждую гиперссылку. Сон не шел, зато шел пятый час. А в семь уже вставать. Мир, такой далекий от их постели, такой безумный, такой круглосуточный, мир, в котором совершенно не было их, их бессонницы, рассказывал истории одну за другой, меняя фотографии, темы, персонажей. Холивары сменялись холиварами, люди троллями. Это было где-то там, по ту сторону, в заэкранье. Где их (Кати и Олега) никогда не будет. И хорошо, наверное, что так.

Олег закрыл свое жидкокристаллическое око. Дыхание его стало более ровным. Послышался тихий храп, звучащий как двигатель беспилотного автомобиля. Спейси, Вайнштейн и Чубайс лечились от сексуальной зависимости на большой газовой турбине.

Катя еще повертелась, уткнулась в огромное плечо мужа, убирала и возвращала руку ему на грудь. Отворачивалась, поворачивалась. В окно продолжал скрестись дождь. Не спалось. Вязкое чувство, будто ты в болоте между бодрствованием и сном. И неясно, какой берег ближе. Еще эта полутошнота…

Катя открыла сайт «чайлд. ру». Стала читать описание первой недели беременности: беречь себя, отказаться от ядов, не принимать никаких лекарств без согласования с врачом. Первая неделя считается от первого дня последней менструации. Катя перелистала до третьей недели. «Оплодотворенная яйцеклетка попадает в матку, где имплантируется в эндометрий, если имплантация пройдет благополучно, то… Ощущения женщины в этот период похожи на ощущения приближающейся менструации… В месте образования плаценты начинают образовываться ворсинки, в каждую из которых врастает капилляр… Из задней части внутризародышевого листка в утолщенный тяж мезодермы прорастает аллантоис». Текст становился все чудесатее. «Эмбрион напоминает небольшой шарик диаметром до 0,2 мм». Перелистнула на описание четвертой недели. Катя читала, не понимая слов. Как мантру. Как молитву.

Три года попыток. Обещанного же три года ждут. Пора уже. К вопросу подходили обстоятельно, по науке. Обследовались: анализы, УЗИ, цитология. Олег сдавал спермограмму раз в полгода. Уже шесть раз. С научной точки зрения они были абсолютно способны к деторождению. Показаний к ЭКО не было. Но зачатия не случалось. Не считая двух замерших беременностей на очень раннем сроке. Самопроизвольные выкидыши. Катя научилась об этом не думать как о чем-то страшном. Погрешности, говорила она о выкидышах. Артем был зачат относительно легко. Значит, все нормально должно быть и дальше.

Катя отложила телефон и попробовала сконцентрироваться на своем животе. Есть ли там уже зарожденная жизнь? Получилось ли в этот раз? Как и прежде, ей казалось, что получилось. Что она ощущает, как ворсинки врастают капиллярами и пятая часть миллиметра постепенно становится миллиметром. Она уже видела себя округлившейся, с налившейся грудью. В джинсах со специальной резинкой для живота. Представляла, как гордо заходит в лифт, и соседи смотрят на нее с восхищением. Она уже планировала семейную фотосессию, где она, как женщина-весна, в развевающемся платье, с венком в волосах из живых белых цветов. Ее русые волосы волнами спадают на плечи. Олег обнимает. Их животы почти одинакового размера, и в этом есть комический эффект. А Артем прислоняется головой к животу, укрытому мягкими светло-зелеными складками. И они все босиком. На каком-нибудь коврике под искусственную траву.

Катя коснулась живота. Вспомнила маму. Бабушку, тетю, другую бабушку, сестру Машу тоже вспомнила. И стало ей казаться, что весь мир окутывает паутина из женщин. Женщины плетут эту паутину из самих себя, как волшебные пауки. Священные пауки. Изредка в паутине появляются мужчины. Паутина из женщин обволакивала землю одним большим сотовым облаком. И где-то там, внутри нее, была Катя. Одна из. Липкий паутинный сон наконец-то забрал ее к себе из другой всемирной паутины.

Под утро так сладко спится. Снятся цветные, манящие сны.

Олег обычно вставал первым и шел в ванную. Ему выходить раньше всех, чтобы успеть до часа пик. Потом уже Катя будила Артема. Сквозь сон он просил: «Еще пять минут, еще пять минут». Катя снимала с сонного пижаму и надевала на него носки. Сладкий, домашний, теплый мальчишка. Артем постепенно просыпался. Становился более вредным, ворчливым, капризным. Утро, ничего не поделаешь. Катя велела ему чистить зубы. Кормила тостами с маслом и вареньем. Мальчику нужны быстрые углеводы. Отводила в школу. Идти всего пятнадцать минут – быстро. Если кое-кто не хочет прыгнуть во все лужи. В школьных штанах. И в кого вырастают такие дети?! И почему нельзя отвешивать им подзатыльники?! У этих психологов с теорией привязанности, наверное, никогда не было настолько вредных детей. И дойдя до школы, Катя поняла, что чего-то недостает из утреннего комплекта. Она есть, сын есть, сменка есть. Рюкзак!

– Я думал, ты возьмешь его, ты же всегда берешь, – флегматично сказал Артем.

Катя очень хорошо помнит про теорию привязанности и осознанное родительство. Поэтому подзатыльники под запретом. Рука так и зудит, но она хорошая мать и никогда не позволит себе выйти за рамки. И Катя идет домой за рюкзаком. Незапланированные полчаса из жизни. Но дети, сперва дети, а потом все остальное. В материнском сердце уживаются и ненависть, и любовь. Дети – наше все, так ведь?

И тут Катя вспомнила, что давно не заглядывала в электронный дневник. Бездны разверзлись перед ней.