Онлайн чтение книги Она проснулась в темноте She Woke to Darkness
Глава восьмая. (Конец рукописи Элси Мюррей)

Четверть часа спустя Эйлин все еще лежала лицом вниз на диване, когда в дверь снова постучали. Она перевернулась и села.

Новый звонок в дверь. Он был скорее неуверенным, словно посетитель на лестничной клетке боялся ошибиться дверью или опасался, как бы его присутствие не оказалось лишним.

Эйлин поднялась и пошла открывать дверь. Перед ней стоял высокий белокурый викинг с растрепанными волосами и смущенной улыбкой на губах. Слезы выступили на ее глазах.

— Дирк! — прошептала она. — Боже мой, Дирк! Что вы делаете? Только что звонила Ина. Она в ярости.

— Знаю. Я очень огорчен. Сегодня утром все в мире вверх тормашками. Я уже и не знаю, что со мной. Можно войти? Или вы предпочитаете, чтобы я ушел?

— Входите! Ина подозревает нас в самом скверном, и что бы мы теперь ни сделали, не имеет значения.

— Верно.

Его глаза были налиты кровью, а костюм так измят, словно он провел ночь валяясь в канаве. Он вошел в гостиную и тяжело сел.

— Я пришел умолять вас, чтобы вы меня простили. Не знаю точно, в чем я виноват, но все равно примите мои самые искренние извинения.

— Вы мне сейчас расскажете почему. Но сначала объясните, как вы сумели подняться, не позвонив снаружи.

— Я воспользовался вашим ключом, — и он раскрыл руку, в которой лежал ключ. — Дополнительный ключ, который был у вас вчера вечером. Вы дали мне его у Барта, не помните?

Эйлин отрицательно покачала головой и упала на диван напротив Дирка.

— Нет, я не помню, Дирк. Так я вам дала этот ключ?

— Черт побери! Не хотите же вы сказать, что тоже забываете, что делаете?

— У меня большой провал в памяти, и я не помню, что было вчера вечером.

— Только не это! Я рассчитывал на вас. Приходил ли я сюда после вечеринки, ведь вы меня приглашали?

— Не знаю. Я тоже не сознавала, что делала. Это истинная правда, Дирк. Я была в отключке после третьего мартини.

Она заколебалась и прикусила губу, чтобы скрыть смущение.

— Ладно, будет! Будет темнить! Я помню, что вы меня целовали. О! Это был всего лишь небольшой флирт без последствий. Но я не помню, что дала вам свой ключ.

— Тогда, значит, вы все забыли раньше меня, — мрачно констатировал Дирк. — А я надеялся, что вы расскажете мне, что было дальше. Я вернулся домой около четырех часов ночи. У Ины был нервный припадок, и она обвинила меня в том, что я провел ночь с вами. Она позвонила своим друзьям и узнала, что у Барта мы с вами условились о встрече на виду у всех. Я все отрицал и полез в бутылку, но, когда обнаружил у себя в кармане ваш ключ, подумал, что она, видимо, не ошиблась. Если я не приходил сюда, то где же меня носило?

— Вы не были у меня, либо были тут один. В этом я уверена.

— Когда вы вернулись?

Эйлин заколебалась. Ужасное сомнение закралось в ее голову.

— Что вы помните о вечеринке?

Дирк пожал плечами.

— Мои воспоминания несколько туманны. Вы бросили меня ради другого мужчины, которого я видел впервые. Весьма малосимпатичного, по-моему. Но вы прошептали мне на ухо, что из осторожности, чтобы не дать пищу злым языкам, будет лучше, если вы сделаете вид, что интересуетесь кем-то другим. Вы обещали мне избавиться от него и ждать у себя дома. Затем вы исчезли, и я не знаю, что было дальше. Я предполагал, что приходил к вам сюда.

— Вы не припоминаете, что делали, уйдя от Барта?

— Нет. Полный провал. Я не мог признаться в этом Ине. Тогда я придумал длинную историю и рассказал ей, что познакомился в каком-то баре с двумя мужчинами, пил с ними. Она мне не поверила. Она убеждена, что я закончил ночь с вами, эта ее уверенность подкрепила мою. Где вы были, если не вернулись домой?

Прежде чем ответить, Эйлин заколебалась. Она испытали сильное желание довериться Дирку, рассказать ему все подробности этой ужасной ночи и попросить у него совета. Хватит ли у нее мужества?

А если он сыграл какую-то роль в этой драме? В конце концов, она дала ему ключ от своей квартиры и пригласила прийти, хотя и не помнит этого. Но раз он был приглашен, а ее мозг был затуманен алкоголем, не мог ли он пойти следом и увидеть ее перед баром вместе с Винсентом Торном?

Она вздрогнула и отвела глаза.

— Я в ужасном положении, Дирк. Не знаю, что мне делать. Какое несчастье, что вы не пришли сюда! И что мы не провели ночь вместе. Если бы это было так, я охотно выдержала бы гнев Ины.

Дирк откинулся в кресле и с тревогой посмотрел на нее.

— Скажите мне все, Эйлин. Может быть, я смогу вам помочь. Во всяком случае, попытаюсь — обещаю вам это.

— Да, Дирк, я сейчас вам все расскажу. Надо это сделать. Я думаю, что сойду с ума, если не исповедуюсь кому-нибудь. Вы говорите, что я отключилась раньше вас… И чтобы отвести подозрение, бросилась на шею другому мужчине. Вы помните его имя?

— Думаю, что даже не слышал его. Мне он совсем не знаком. Я бешено ревновал, но повторял себе, что это лишь простой камуфляж, и этот тип служит нам прикрытием.

— Имя Винсент Торн говорит вам что-нибудь?

— Абсолютно ничего.

Эйлин глубоко вздохнула.

— Так вот, завтра, после того как вы прочтете газеты, вы его больше не забудете. Человек, носивший это имя, мертв, Дирк. Он лежит в гостиничном номере, куда я пришла вместе с ним. Боже, помоги мне! Я не знаю, почему последовала за ним. Не спрашивайте у меня объяснений. Я с ним даже не знакома. Не знаю, встречалась ли я когда-либо с ним, но сегодня утром я проснулась в номере отеля, а в нескольких метрах от меня лежал его труп.

— Вы говорите серьезно, Эйлин? Как умер этот человек?

— Я не знаю, — призналась она. — То есть, не знаю, кто его убил. Он был зарезан. Ножом. Кафельный пол был залит его кровью. Но это не я! Я не виновата! Я не могла бы этого сделать! Вы мне верите, правда? Даже в приступе безумия. И в комнате не было ножа. Я не нашла никакого оружия.

— Расскажите мне все, не упуская ни одной подробности. Ситуация кажется мне серьезной.

— Серьезной? Слабо сказано. С минуты на минуту полиция предъявит мне обвинение в убийстве. А я не могу доказать свою невиновность.

Она прервалась и дрожащим голосом спросила:

— Не хотите ли выпить, прежде чем я начну свой рассказ?

— Я пил уже предостаточно. Мы оба должны сохранить ясность мыслей.

Сидя очень прямо на диване, Эйлин начала свое повествование, стараясь ничего не забыть. Она не умолчала даже о гнусной детали с двухдолларовой бумажкой, засунутой ей в чулок.

Дирк слушал ее без единого слова, без единого жеста. Его лицо было мрачным, полузакрытые глаза уставились на носки ботинок.

— Не знаю, что и думать, — заключила Эйлин после того как повторила злобное обвинение Ины. — Ведь это впервые мы с вами занялись подобием флирта.

— И вы думаете, что это я убил вашего друга?

— Я… я… — пробормотала Эйлин, не в состоянии продолжать дальше.

— В действительности, Эйлин, ни вы, ни я не можем поклясться в обратном. Все вполне возможно. Сознаюсь, я вас ревновал к этому Торну. Предположим, что я видел, как вы ушли вместе с ним. Предположим, через пару минут я тоже вышел, чтобы догнать вас, надеясь, что вы избавились от этого приставалы и ждете меня перед дверью, как обещали. А когда я проходил мимо бара, увидел, что вы садитесь в машину вместе с ним…

Дирк прервался, его лицо скривилось в гримасе.

— Что бы я сделал в этой ситуации? Понятия не имею. Ревность — вот первое, что приходит в голову, чтобы объяснить мотив убийства Торна. Но, говорите вы, ни один мужчина не любит вас до такой степени, чтобы совершить убийство. А что вы можете знать? Вчера вечером я вас любил, Эйлин. Что делалось в моей голове, полной алкогольных паров? Конечно, я так не думаю. Но в то же время я ни в чем не уверен.

— О Дирк!

Рыдая, Эйлин бросилась на колени перед молодым человеком и положила голову на его ладони.

— Что нам делать?

— Как можно спокойнее рассмотреть все возможности. Вопли и слезы ничего не решат, нам потребуется все наше хладнокровие. Никто не может доказать, что вы пошли за Торном. Против вас говорит только ваш телефонный звонок ему на квартиру в полночь. Другими словами, многие могут подозревать, что вы ушли вместе, но вы можете доказать, что они ошибаются. Ральф Барнс проводил вас и оставил перед дверьми вашего дома. Если бы вы не забыли сумочку и ключи у него в машине, я подумал бы, что вы поднялись в свою квартиру и ждали меня.

— Увы, я этого не сделала. Как только полицейские инспекторы узнают о моем звонке Винсенту Торну, они сразу сделают вывод, что я пошла с ним в отель.

— Безусловно. И это еще не, все, Эйлин. Они придут к заключению, что я последовал за вами, проник в номер отеля и убил Торна в приступе ревности. У меня нет алиби, и каждый может обвинить меня в чем угодно.

— Все это мой грех. Если вы убили, то виновата я. Я заслужила все, что бы со мной ни случилось.

— Мы устроим так, чтобы ничего не случилось. Если бы мы только могли доказать, что были вместе здесь с полуночи до четырех часов утра! Тогда никому из нас ничего больше не грозило бы.

— И никто не сможет доказать, что это неправда?

Дирк покачал головой.

— Кроме Ральфа Барнса, который знает, что вы ходили звонить. Жалко, что вы сами не провели свое маленькое расследование в баре. Бармен не знает, кому вы звонили, и у него нет никаких причин пойти и показать против вас.

— Все эти сожаления излишни. Ральф в курсе. Он даже знает номер телефона, по которому я звонила. Узнав о смерти Винсента Торна, он сразу же проверит номер и все узнает.

— Это верно. А скажите, Эйлин, Ральф правда очень влюблен в вас?

Эйлин поколебалась немного, прежде чем ответить. Но она не хотела ничего скрывать от Дирка и чувствовала полное доверие к нему.

— В той степени, в какой он вообще способен любить женщину.

Произнося эту фразу, она подумала о Дорис. У нее Ральф искал утешения в прошлую ночь, а потом, через пару часов, так же легко перешел от Дорис к Эйлин.

— Он полностью аморален. Совсем как котяра, который занимается любовью на крыше.

— Я это знаю, но он к вам все же хорошо относится, и думаю, что его самолюбие было задето, когда вы дали ему отставку. Вы не рассказали ему про Торна, не правда ли? Он не знает, что ваш звонок по телефону может доказать вашу причастность к преступлению?

— Я ему ничего не сказала. Побоялась. Вы единственный, кому я доверилась, Дирк.

— А если он поймет важность этого звонка по телефону, согласится ли хранить молчание? Во имя симпатии к вам?

— Не знаю. В данный момент он не очень-то расположен оказывать мне услуги.

— А нельзя ли его ублажить без особых затрат?

Дирк встал и начал кружить по комнате с суровым лицом и тревогой в глазах.

— Мы с вами попали в одну ловушку. Не знаем, что делали прошлой ночью, и не можем доказать свою непричастность к смерти Винсента Торна. Как только полиция будет в курсе того, что происходило у Барта, мы оба попадем под подозрение. Если бы мы смогли взаимно обеспечить себе алиби, поклявшись, что находились здесь вместе с полуночи до четырех часов утра, это было бы идеально.

— Это единственный выход, — согласилась Эйлин, — и никто не смог бы опровергнуть наши слова, если бы я не позвонила Винсенту Торну.

— Об этом никто не знает, кроме Ральфа Барнса.

Дирк остановился перед Эйлин и схватил ее за руку.

— Насколько я могу судить, вам будет не очень трудно уговорить его держать язык за зубами. Когда полиция станет его допрашивать, ему даже не будет надобности лгать. Он просто скажет, что проводил вас и оставил одну. Если он не упомянет телефонного звонка, то полиция никогда не узнает, что на самом деле вы не поднялись сразу к себе, чтобы провести пару часов со мной.

— Минуточку, — запинаясь, сказала Эйлин, — вы мне рекомендуете ублажить Ральфа… А знаете ли вы, чего он потребует?

— Догадываюсь. Но вспомните, чем вы рискуете, Эйлин. А также мое положение. Не делайте ничего такого, в чем бы вы раскаивались потом, но подумайте хорошенько, прежде чем принимать какое-либо решение.

Эйлин согласно кивнула головой и глубоко вздохнула.

— Не забывайте про Дорис, Она знает, что я была на улице в четыре утра без сумочки и ключей от квартиры.

— Дорис согласится промолчать. Ей ни к чему ставить вас в затруднительное положение. И у нее нет никакой причины подозревать, что вы были с Торном. Вы даже можете сообщить ей по секрету, что назначили мне свидание, но умоляйте ее ничего не говорить Ральфу. И, конечно, Ральф не должен знать о том, что мы скажем полиции. Он будет уверен, что это ложь, и откажется предоставить мне алиби. Но охотно окажет услугу вам, чтобы избавить вас от серьезных неприятностей.

— Я полагаю, — согласилась Эйлин. — И у меня есть право так действовать, верно? Поскольку я знаю, что невиновна, но не имею способа доказать мою непричастность к преступлению.

— Известны случаи, когда невиновных судили и отправляли на электрический стул. Я попытаюсь успокоить Ину. Вы же со своей стороны попытайтесь как можно скорее поговорить с Ральфом.

— О да! — пообещала Эйлин, провожая его до двери. — Вы не представляете себе, какое облегчение я испытала, доверившись вам, Дирк.

— А мне кажется, что представляю. Не забывайте, что судьба теперь у нас общая. Вы мне позвоните, когда повидаетесь с Ральфом?

Эйлин пообещала. И, поскольку Дирк никак не решался отойти от порога ее двери, она непроизвольным движением встала на цыпочки и торопливо поцеловала его.

Он ушел, а она опять осталась одна в квартире. На сердце было почти легко. Все уладится. Если ей удастся уговорить Ральфа не сообщать полиции о ее телефонном звонке в полночь, то никто не сможет доказать, что она не была вместе с Дирком в то время, когда убили Винсента Торна.