Онлайн чтение книги Шестнадцать зажженных свечей
Глава девятая

Соло для скрипки с оркестром

Костя набрал номер телефона и, чувствуя, как чаще забилось сердце, стал ждать.

— Я слушаю, — сказал в трубке голос Лены.

Костя вдруг лишился дара речи.

— Мушка, ты? — спросила Лена, и в ее голосе Костя услышал нетерпение и радость.

Свет померк, стало темно.

— Это я, Лена.

— Пчелка? — Лена не скрыла разочарования.

— Понимаешь, Лена… — заспешил он, — я хочу пригласить тебя на один концерт…

— Правда? — заинтересовалась Лена.

— Вернее, это не совсем концерт. Отборочный конкурс для концерта выпускников музыкальных школ…

— Ты будешь играть на своей скрипке? — перебила Лена.

— Да.

— Как интересно! — обрадовалась Лена. — Когда?

— Завтра, в шесть вечера.

— В шесть? — Он услышал ее легкое дыхание в трубке. — У нас занятия до семи вечера… Ладно, я сорвусь с последнего часа.

— Так ты… придешь? — От волнения голос Кости прервался.

— Конечно приду! А кто там еще будет?

— Мои друзья… — Костя непонятно чего испугался. — А вообще народу, наверно, соберется совсем мало…

— Так это где?

— Приглашение тебе будет оставлено у вахтера. Пиши адрес…

— Подожди, я возьму бумагу и ручку.

«Она ждала звонка Мухи…» Костя почувствовал, что слезы, внезапные, сокрушительные, подступают к горлу.

— Пчелка, диктуй!

— Сейчас…

— Да ты что? Ты плачешь?

— С чего ты взяла? Пиши…

…Маленький концертный зал был слабо освещен, только горели контрольные табло над входными дверьми. Всего человек двадцать собралось здесь: сидели в одиночку, парами, группами, тихо переговаривались.

В центре зала был широкий проход между рядами, и тут сидели Костя, Эдик и Кирилл. Костя все время оглядывался на дверь, которая была открыта; из вестибюля через нее падала полоса яркого света. Костя нервничал: уже без десяти шесть, а Лены все нет.

— Не придет, — сказал, усмехнувшись, Кирилл.

— Чуть-чуть опоздать для девчонки, — сказал Эдик, — просто необходимо.

К мальчикам подошла пожилая седая женщина с высокой прической, в черном платье, очень взволнованная.

— Костя, тебя поставили первым.

— Я знаю, Надежда Львовна, — ответил он, не спуская взгляда со входной двери.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросила Надежда Львовна.

— Да, — сказал Костя. — Должна прийти одна…

— Приятельница, — подсказал Эдик.

— Поклонница, — уточнил Кирилл.

— Господи! — всплеснула руками Надежда Львовна. — Мало того, что ты пропустил пять занятий! Еще приятельница! Костя! Я прошу тебя творчески сосредоточиться! Думать только об исполнении. Скрипка, одна-единственная скрипка, должна быть сейчас всем твоим существом.

— Не волнуйтесь, Надежда Львовна, — сказал Костя. — Все будет как надо. Я в хорошей форме.

— Я надеюсь, надеюсь! — Надежда Львовна быстро, шурша платьем, пошла к сцене.

— Совершенно непонятно, Константин Витальевич, — сказал Кирилл, — ваше легкомысленное поведение. В такой ответственный день думать лишь о ней, о ней, о ней!

— Теперь я вижу, — серьезно сказал Эдик, — он влюблен.

— Бред! — засмеялся Кирилл. — Любовь в наш взбесившийся век… Выдумки поэтов и сентиментальных безумцев прошлого, леди и джентльмены! Признаю: есть влечение полов, физиология. И, если с этой точки зрения взглянуть на предмет по имени Лена…

— Прекрати! — с такой яростью повернулся к нему Костя, что Кирилл невольно отшатнулся.

— Костя, ты что? — тихо спросил Эдик.

— Да, я люблю ее, — ответил Костя. — Люблю, понимаете?

— Я не понимаю, — насмешливо сказал Кирилл.

— Я не знаю, как объяснить. — Костя смотрел на дверь. — Просто… Просто я не могу без нее жить. Вот ее вдруг не станет, и я умру. Поймите! — Отчаяние было в его голосе.

— Ромео и Джульетта, — опять усмехнулся Кирилл.

— Хорошо, — заговорил Костя. — Меня ты понять не можешь. А Ромео и Джульетту? Они же не смогли жить друг без друга!

— «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», — продекламировал Кирилл. — А вообще… — Он стал вдруг серьезным. — Не верю. Выдумал все Шекспир! Скажите, что-нибудь подобное вы видели в жизни? Или хотя бы слышали от знакомых?

— Вот, — сказал Эдик, кивнув на Костю. — Смотри на него. И слушай.

В этот момент в дверях появилась Лена в простом тесном платьице, с сумкой через плечо. Несколько мгновений она стояла в полосе яркого света, оглядывая зал, увидела ребят, быстро пошла к ним по проходу между рядами. Три друга молча смотрели на нее. Костя подался вперед, все в нем ликовало; «Она пришла! Пришла! Пришла!..»

— Привет, Пчелка! — запыхавшись, сказала Лена. — Я опоздала, да? Прости! — Девочка взглянула на Эдика, потом на Кирилла. Тень скользнула по ее лицу. Она сказала несколько растерянно — Привет…

— Салют! — ответил Эдик.

Кирилл встал и, не спуская с Лены насмешливого взгляда, раскланялся.

Лена отвернулась от него, осмотрела зал, сказала:

— Как здесь интересно! — И села на свободный стул.

— В этом не лучшем из миров, — сказал Кирилл, — много всего интересного. Например, негритянский джаз или ночное кафе с программой. — Он продолжал бесцеремонно, открыто рассматривать Лену. — Ты знаешь, что такое стриптиз?

— Перенасытился буржуазной прессой, — перебил Эдик. — Большой специалист по ночным заведениям Сохо…

Он не успел договорить — его перебила Лена; она повернулась к Косте, сказала резко:

— Пчелка, я советую тебе гнать его отсюда.

— Кого? — растерянно спросил Костя.

— Вот этого! — Лена ткнула пальцем в Кирилла.

— Но почему? — изумленно спросил Костя.

— Потому что он предатель!

Кирилл вскочил со стула:

— Ты, поосторожней на поворотах… — Растерянность и испуг прозвучали в его голосе.

— А что будет? — насмешливо спросила Лена и, быстро встав со стула, вплотную подошла к Кириллу. — Так сам расскажешь? Или я?

— Да ты!.. — Кирилл отступил на шаг, думая, что предпринять.

— Ребята, ребята, перестаньте! — ничего не понимая, беспомощно сказал Костя и встал между Леной и Кириллом.

И в это время послышался голос Надежды Львовны:

— Костя! Костя! Пчелкин! Разве ты не слышал? Скорее! На сцену.

В первом ряду уже сидели члены комиссии за низким столиком, подсвеченным боковыми лампами. Перед ними лежали листы бумаги, стояли бутылки минеральной воды и стаканы. Члены комиссии тихо переговаривались.

Костя повернулся к сцене, увидел Надежду Львовну, которая махала ему рукой, нагнулся к уху Лены, прошептал порывисто:

— Я буду играть для тебя! — И быстро пошел к сцене, поднялся по боковой лестнице и скрылся за кулисами.

Теперь они сидели рядом: Лена, Эдик, Кирилл.

— У тебя явные нарушения психики, — начал было насмешливо Кирилл, повернувшись к Лене. — Надо лечиться. И я предлагаю…

— Умолкни! — сказала Лена с такой ненавистью, что Кирилл мгновенно оборвал себя на полуслове.

Эдик покосился на Лену, нагнулся к ее уху, спросил серьезно, с оттенком грусти:

— Ты знаешь, как Костя относится к тебе?

Лена потупилась, смотрела вниз, долго не отвечала. Потом резко вскинула голову — лицо ее было растерянным и несчастным.

— Знаю… — еле слышно прошептала она.

Медленно раскрылся занавес. На сцене стоял рояль.

Вышла молодая женщина в простом коричневом платье, медлительная, будничная, сказала:

— Константин Пчелкин. Музыкальная школа номер восемьдесят три. Класс скрипки Надежды Львовны Райзер. Чайковский. Концерт для скрипки с оркестром, вторая часть.

На середине сцены появился Костя со скрипкой. Он сдержанно поклонился, поднял скрипку. За рояль села седая старушка, очень худая, с прямой спиной, она пошелестела нотными листами, поудобнее устроилась на стуле, замерла, посмотрела на Костю, он еле заметно кивнул ей головой.

Пальцы аккомпаниаторши опустились на клавиши.

Смычок в руке Кости коснулся струн…

«Лена, Лена, Лена!.. — пела скрипка. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!.. Посмотри, какой прекрасный мир подарен нам с тобой: небо, солнце, деревья, мокрая от дождя трава, добрые звери… Посмотри: мы идем по улице, и навстречу нам люди, лица, лица, лица… И сколько задумчивых лиц, горестных, жаждущих нашего участия. Почему мы не спешим им на помощь? Мы спешим, спешим! — все пела, пела скрипка. — Лена!.. Да, да, я люблю тебя! Но еще я люблю всех людей. Спасибо тебе, Лена! Ты научила меня этой любви…»

Широко раскрыв глаза, изумленно смотрела Лена на Костю. И слушала, слушала…

Костя и Лена медленно шли по вечерней московской улице. Он нес в футляре свою скрипку. Но мелодия продолжалась, голос скрипки рвался вверх, к небесам, и теперь его сопровождал оркестр.

— Ты, конечно, пройдешь по конкурсу, да? — спросила Лена.

Оркестр замер, улетел голос скрипки, и Костя сказал:

— Не знаю, Это будет известно завтра.

Теперь они шли мимо ярко освещенных витрин универмага: женские манекены с мертвыми лицами были облачены в роскошные вечерние туалеты, у их ног на атласных подушках сверкали в неоновом свете колье, перстни, бусы, диадемы…

— Обалденно! — сказала Лена. — Мне бы это платьице. А к нему вон то колье.

— Это платье? Прошу! — Костя как бы снял с манекена платье и легко бросил его Лене. — Колье? Один момент!

Но она не приняла игры.

— Как же, — буднично сказала Лена. — За такое платье, знаешь, сколько башлей надо? Да и нет его в продаже. Для витрины, дуракам мозги морочить.

Они свернули в сквер с редкими фонарями. На скамейке, тесно прижавшись друг к другу, сидели двое. Парень целовал девушку. Лена и Костя быстро взглянули друг на друга. И смутились. Лена смутилась даже больше Кости.

Они оказались на просторной улице. После недавнего дождя кругом были лужи, и Лена, балансируя, шла по каменной кромке тротуара, довольно высокой. Костя поддерживал ее за руку, шагая прямо по лужам. Вдруг Лена, не удержавшись, сорвалась с кромки и попала в мгновенное, короткое, как молния, объятие Кости…

Он тут же выпустил ее, весь вспыхнув. Лена засмеялась. И в это мгновение хлынул ливень. Лена показала рукой на ярко освещенную «стекляшку», над которой горели неоновые буквы: «Мороженое», схватила Костю за руку:

— Бежим!

В кафе-мороженом никого не было. Костя и Лена сели за пустой столик у прозрачной стены, и через потоки дождя им смутно были видны расплывающиеся разноцветные огни улицы.

Подошла пожилая усталая официантка, сказала:

— Ничего нет. Мороженое кончилось.

— Может быть, лимонад? — неуверенно спросил Костя.

— Нету лимонада. — Официантка внимательно посмотрела на них. Что-то смягчилось в ее лице. — Ладно, я вам соку принесу.

Она ушла. Костя и Лена услышали ее голос:

— Анют! Открой банку яблочного. Тут у меня влюбленные. Трепет сердца и — не дыши. Теперь таких редко увидишь.

— Да ты что? Открывать? — завелась у буфетной стойки Анюта. — Через полчаса замок вешать. Чтоб до завтра банка прокисла?

— Не ворчи, Анюта. Открывай. Надо.

Костя и Лена не смотрели друг на друга от смущения и неловкости.

— Какая весна в этом году дождливая, — нарушил молчание Костя.

— И лето, — добавила Лена.

— Верно! Ведь сегодня второе июня.

— Как у тебя в школе?

— В норме, — сказал Костя. — Две четверки, остальные пятерки, А у тебя как?

— Не знаю. Мы еще учимся.

И они опять неловко замолчали.

Перед ними появились два стакана с яблочным соком и на блюдце две конфеты «Мишка на севере».

— Ровно рубль, — сказала официантка. И пропела — «В жизни раз бывает…» — Оборвала себя, спросила: — По сколько вам? — Не получив ответа, сказала — На мой глаз, не очень-то вы пара.

— Пожалуйста, спасибо. — Костя протянул официантке рубль.

Официантка взяла деньги, сунула в карман, ушла, напевая: «В жизни раз бывает восемнадцать лет…» Потом у буфетной стойки она сказала:

— Мой ясный сокол заявился вчера в третьем часу. На бровях. Скажи мне: был таким же, как вон тот ангелочек со скрипочкой, — не поверю. А ведь был…

— Ненавижу взрослых! — прошептала Лена.

— Ты не обращай внимания, — сказал Костя, усмехнулся печально. — Как говорит Владимир Георгиевич, надо управлять своими эмоциями. У меня, по правде сказать, тоже не получается…

— Кто такой Владимир Георгиевич? — перебила Лена.

— Мой учитель каратэ.

— А! Я его знаю. Классный дядечка. Ты, Пчелка, необыкновенный человек. Каратэ занимаешься, по-английски шпаришь, как по-нашему, на скрипке…

— Это ты необыкновенная! — перебил Костя.

— Не надо, Пчелка… Я обыкновенная. Самая обыкновенная. Зачем я тебе?

— Даже не знаю, как сказать. До тебя я жил как во сне. Нет, не так. Жил и жил. Конечно, были всякие там задачи, цели — на ближайшее время. А сейчас… Я знаю, для чего живу.

— Для чего?

— Для тебя! Чтобы тебе было всегда хорошо!

— Ах, Пчелка! — Лена уткнулась в свой стакан с яблочным соком. — Чего ты мелешь? Муру какую-то…

— Голубки! — послышался голос официантки. — Еще не наворковались? Через десять минут закрываем!

— Лена! — заспешил Костя. — Послезавтра у меня день рождения. Придешь?

— Ты меня приглашаешь? — обрадованно спросила Лена.

— Конечно!

— А этот тоже придет? Твой друг? Кирилл…

— Конечно… Подожди, — вспомнил Костя, — ты ему сказала: «Предатель». Почему?

Лена молчала, смотрела перед собой. Потом прошептала:

— Он предатель. Он тебя предал.

— Меня? — изумился Костя. — Как? Как… предал?

— Обыкновенно, — Ожесточение было в ее голосе. — У нас таким темную делают.

— Так расскажи! В чем дело?

— Потом… Пчелка, я тебе потом расскажу. Завтра. Такой вечер сегодня… обворожительный.

Костя хотел что-то сказать, но Лена опередила его:

— Сколько же тебе исполняется?

— Шестнадцать…

— Мои самые любимые праздники, — радостно, возбужденно сказала Лена, — Новый год и дни рождения друзей. Мы в нашей компании, как у кого день рождения, обязательно отмечали, У Эфирного Создания собирались.

— Понятно… — И опять свет померк перед Костей, стало темно, невыносимо, горько.

Но Лена не заметила смены его настроения.

— Ты знаешь, как мы день рождения называем? — спросила она.

— Как? — подавив вздох, спросил Костя.

— День варенья! — засмеялась Лена.