Онлайн чтение книги Сидни Шелдон: Сорвать маску-2, или Молчание вдовы Sidney Sheldon’s The Silent Widow
Глава 3. Лиза

Наши дни

– Ну, Лиза, как прошла неделя?

Доктор Никки Робертс откинулась в своем потертом кожаном кресле и тепло улыбнулась пациентке.

Лиза Флэннаган. Двадцать восемь лет, бывшая модель, содержанка Уильяма Бадена, семидесятилетнего миллионера и владельца лучшей футбольной команды «Лос-Анджелес Рэмс». Восстановление после зависимости, викодин. Склонность к нарциссизму.

– В целом неплохо, – пропела Лиза и в молитвенном жесте сложила ладони, выражая благодарность врачу. – Я ухожу от Уилла, и делаю это осознанно. Мне кажется, я двигаюсь в правильном направлении, к свету.

– Это хорошо. – Никки кивнула, предлагая пациентке продолжать.

В стекло барабанил дождь. К счастью, это был последний сеанс на сегодня. Никки хотелось оказаться дома, забраться под одеяло и подремать под шум дождя.

– Да, хорошо! – подхватила Лиза. – Ваш совет на прошлом сеансе очень помог мне. Прекрасный совет!

Лиза всегда так выражалась: сплошь восклицания и избитые фразочки. Она походила на подростка, который, залпом прочитав книгу по саморазвитию, теперь считал себя гуру и кладезем великих знаний. Конечно, судить пациентов – это непрофессионально, и как практикующий психотерапевт Никки не оценивала пациентов, но как обычный человек… О, оценивала, и еще как!

Лиза Флэннаган была эгоисткой и трутнем. Разрушительницей семьи. Убийцей невинного ребенка. Шлюхой.

Пока Лиза, развалившись на удобной кушетке, изливала душу, Никки думала о том, какое это облегчение, когда можешь говорить о своих переживаниях, зная, что тебя слушают.

– Я съехала из апартаментов Уилла, – гордо заявила мисс Флэннаган. – Я решилась. Я смогла. И знаете что? Уилл был в шоке! Он так взбесился! Я думала, он меня убьет. Кричал, швырялся вещами…

– Он угрожал? – спросила Никки.

– О да! Еще как угрожал. Вопил: «Ты не можешь так со мной обойтись, ты принадлежишь мне, я тебя уничтожу!» Утверждал, что без него я ничто. В общем, говорил мерзости. Но знаете, я держала себя в руках и говорила с ним очень спокойно. «Малыш, ты не понимаешь, но я хочу пожить для себя, мне двадцать восемь лет, я хочу покоя, я уже не девочка на побегушках».

Лиза всегда с нетерпением ждала встреч с Никки Робертс. Она успела рассказать психотерапевту все. О том, как сидела на викодине. О том, что в ее жизни были лишь эти маленькие таблетки да здоровенный игрок из команды Уилла, который иногда забегал потрахаться в квартирку, купленную престарелым любовником. Поначалу Лиза не понимала, что Уилл контролирует каждый ее шаг, лишает свободы выбора. Спасибо психотерапевту, у нее открылись глаза.

Более того, благодаря Никки Робертс Лиза осознала, что может быть самостоятельной и контролировать свою жизнь. Она поборола зависимость от викодина, и пусть Уилл тоже предлагал ей лечь в клинику, решение она приняла сама.

«Я хороший человек, – думала Лиза. – И если мне удалось бросить викодин, я смогу бросить и Уилла».

Конечно, квартиру она оставит себе. Вернее, не оставит, а продаст. Ведь ей понадобятся деньги. Колье с сапфирами и бриллиантами – подарок Уилла на двадцатичетырехлетие – тоже следует продать. Лиза Флэннаган не собиралась вступать в новую жизнь с пустыми руками. В конце концов она потратила на этот роман восемь лет, и ей требовалась компенсация. К тому же Уилл не нуждался в деньгах, квартира и шмотки любовницы его точно не разорят. Лиза была послушной сожительницей и в нужный момент избавилась от нежелательной беременности. Будь у нее сейчас ребенок от Уилла, она могла бы получить гораздо больше: пожизненное содержание например, – а так они просто тихо-мирно расстанутся…

Лиза болтала, потягивая огуречную воду, и время от времени бросала взгляды на женщину, сидевшую в кресле напротив.

Доктор Никки Робертс…

Какую жизнь она вела за пределами этого уютного кабинета?

Из Интернета Лиза знала, что доктор Николя Робертс, урожденная Хаммон, тридцати восьми лет, окончила Колумбийский университет по специальности «Психология отношений», затем повышала квалификацию в Калифорнийском университете и проходила стажировку в Медицинском центре имени Рональда Рейгана, однако ни на одном из сайтов не нашла информацию о том, где и как психотерапевт встретила своего мужа, доктора Дугласа Робертса, нейрохирурга, специалиста по расстройствам мозга, а спросить напрямую не решалась.

Муж Никки Робертс погиб в аварии год назад. Об этом писали во всех газетах. Нейрохирург был известен в высших кругах, занимался благотворительностью, спонсировал реабилитационный центр для людей с зависимостью любого социального статуса и финансового положения.

Было что-то ужасное в том, что успешная красивая женщина, сидевшая напротив Лизы и время от времени поправлявшая волну каштановых волос, с такой прекрасной фигурой и умными зелеными глазами, – несчастная вдова, скрывающая за маской спокойствия тоску по погибшему мужу.

«Бедняжка, – думала Лиза. – Надеюсь, ей есть с кем разделить свое горе. Она заслуживает счастья».

– Боюсь, время вышло.

Мягкий, обволакивающий голос психотерапевта вывел Лизу из раздумий, и она взглянула на часы.

– Боже, вы правы. В вашем кабинете время летит незаметно. С ума сойти! Вжик – и сеанс окончен. Вам так не кажется, доктор Робертс?

Никки дипломатично улыбнулась.

– Да, порой кажется.

Лиза Флэннаган поднялась с кушетки.

– У вас есть плащ или зонт? На улице моросит.

– Правда? – Лиза даже не заметила, что по окнам стекают капли.

На ней была короткая джинсовая юбочка с кружевной оборкой, едва прикрывавшая ягодицы, и маленький белый топ с блестящими буквами «Тебе нужна лишь любовь», натянутый на груди так, словно Лиза купила его в детском отделе.

– Вы продрогнете в таком наряде, – покачала головой Никки и достала из узкого шкафа бежевый дождевик. – Вот, возьмите мой плащ. У меня машина на подземной парковке, я не успею промокнуть. Вернете на следующем сеансе.

– Ну, только если вы настаиваете. – Лиза улыбнулась и с чувством пожала психотерапевту руку. – Вы так добры, доктор Робертс. Правда, очень добры.

Мисс Флэннаган искренне восхищалась ею. Подобные благородные жесты отличали Никки Робертс от всех прочих. Она не просто работала с людьми и получала за это деньги, а заботилась о своих пациентах.

Заботилась о Лизе.

На улице было сыро и темно. Аллея, ведущая от бизнес-центра «Сенчури плаза», терялась в серой дымке дождя. Каждая мышца его тела гудела. Кожа, казалось, горела, горло пылало, словно в пищеводе разлилась кислота. Капли дождя касались кожи словно крошечные иглы. Он страдал, страдал невероятно.

Но блаженство было уже близко. Боль, нескончаемая боль пройдет, уступив место сладостному экстазу. Когда он покончит с этим делом, его ждет награда. Осталось совсем немного.

Дороги были запружены машинами, но в переулках было безлюдно. В дождливые дни жители Лос-Анджелеса предпочитали ездить за рулем либо не выходить на улицу.

Но только не она.

Не она.

«Выходи! Выходи быстрей! Я не могу больше ждать!»

Да. Вот и она.

Как-то слишком рано. Раньше, чем обычно. Он ждал ее через полчаса и оказался не готов.

Сердце забилось чаще.

Кутаясь в плащ и низко опустив голову, она торопливо шла против ветра. Даже зонта нет, идиотка!

– Помогите! – крикнул он, однако голос прозвучал тихо и жалобно. Она могла и вовсе его не услышать. – Помогите мне!

Лиза Флэннаган обернулась и увидела парня, почти подростка, судя по субтильному силуэту, скрючившемуся возле скамейки в дальнем конце аллеи.

– Прошу, – взмолился он. – Вызовите «девять-один-один»! Меня избили.

– Вот ужас! – Лиза выхватила из кармана телефон и, набирая заветные цифры, бросилась к парню. – Что с вами произошло?

Парень лежал на боку и держался за живот. Его трясло. Серая толстовка, слишком большая для худого тела, промокла насквозь. Лицо скрывали капюшон и слипшиеся волосы.

– Служба спасения. С кем вас соединить? – раздался голос в трубке.

– Полицию, пожалуйста! – крикнула Лиза. – И неотложку. – Она присела на корточки и осторожно убрала мокрые волосы со лба парня. – Держись, помощь близко. Где болит?

Он повернул голову и внезапно ухмыльнулся. Волна ужаса прошла по телу Лизы. Казалось, у парня нет лица. Оно было сплошь покрыто струпьями, местами кожа свисала с костей будто кожура банана. Это было так отвратительно, что ее едва не вывернуло наизнанку.

– Где вы находитесь, мэм? – говорили в трубке.

Видя ужас в глазах Лизы и продолжая ухмыляться, он со всей силы воткнул в нее нож и провернул. Раздавшийся крик был наградой за его страдания. Он снова воткнул нож, ставший мокрым и скользким.

– Мэм, вы слышите меня? Что происходит, мэм? Вы можете сказать, где находитесь?

Доктор Никки Робертс пристегнулась и, откинувшись на спинку кожаного сиденья своего «мерседеса», принялась ждать, пока откроются ворота парковки.

Судя по загруженности дорог, до дома в Брентвуде было всего минут двадцать езды. Ее ждал очередной долгий и одинокий вечер, который она заполнит болтовней телика и отличным мерло, а затем уснет в своей большой холодной постели.

Никки ощущала чувство вины. Во время последнего сеанса с Лизой она витала в своих мыслях и не смогла выложиться на полную. Это было неправильно. И совершенно неважно, испытывала она симпатию к пациентке или нет.

Наконец ворота медленно отъехали в сторону, выпуская «мерседес» Никки наружу.

Лиза услышала скрежет металла – открывались ворота подземного гаража! Затем раздался звук мотора. Кровь из порезанного живота выплескивалась толчками, словно томатный сок из опрокинутой коробки. Она не могла встать, не могла даже ползти. Страшный человек раз за разом тыкал в нее ножом, попадая то в руки, то в грудь. И каждый раз она звала на помощь, надеясь, что ее услышат. Кошмарное чудовище не пыталось убить, а издевалось, кромсая плоть. Оно издевалось, мучило и пытало, испытывая наслаждение от того, что причиняет боль, превращает прекрасное тело в кровавое месиво.

Звук мотора приблизился. «Должно быть, это доктор Робертс, – затеплилась у Лизы надежда. – Господи, пусть она заметит! Пусть она заметит!»

В свой крик Лиза вложила все оставшиеся силы. Никогда она не кричала так громко и так отчаянно. Кровь булькала в горле, но Лиза кричала до тех пор, пока не захлебнулась горячей соленой жидкостью. Она видела над собой бледные пятна фонарей и лицо чудовища, заслонившее их.

Скрежет ворот прекратился. Мотор стих. Лиза всхлипнула.

«Меня услышали!»

Страшный человек отпрянул от нее, лезвие ножа проскребло по тротуару. Он был готов бежать. Лиза почувствовала, как пелена застилает глаза, и часто заморгала, боясь потерять сознание.

Секунды тянулись бесконечно долго, и оба участника страшного спектакля ждали, выйдет ли кто-нибудь из автомобиля.

Мотор снова завелся.

«Нет! Только не бросай меня! Не уезжай!» – взмолилась Лиза.

Свет фар пробежался по кустарнику, скользнул по аллее и равнодушно ушел в сторону. «Мерседес» медленно уезжал.

Отвратительное лицо вновь склонилось над Лизой, рука сжала скользкое от крови и дождя горло. Лезвие прижалось к щеке.

– Итак, на чем мы остановились?

Последнее, что слышала Лиза в своей жизни, был долгий, счастливый смех ее убийцы.