Онлайн чтение книги Срок The Sentence
Миигвечивигиижигад (День, когда мы выражаем благодарность)

Настал день нашего ежегодного делового совещания перед Днем благодарения и Рождеством. Мы собрали все стулья в магазине и уютно устроились, расставив их между стеллажами с книгами для молодых читателей. Наш закупщик Ник, всевидящий веб-гуру, компьютерщик и специалист по устранению неполадок подключился удаленно.

– Вот оно, снова, – произнес он.

– Звезда приближается с востока, – сказала Луиза.

– Денежная звезда, – добавила Асема.

– Наша судьбоносная звезда, – уточнила Джеки.

На Джеки была пара сережек в виде серебряных перышек, из тех, что мы продаем. Она сидела с серьезным, обескураживающим видом туземной женщины определенного возраста, занимающей руководящее положение. Обычно мы покрывали большую часть наших текущих расходов в течение года за счет продаж в рождественские праздники. Хотя бывали времена, трудные времена, когда нам это не удавалось.

– Пока мы катимся вниз, – сообщила Джеки.

– Потому что снег еще не выпал, – рассудила Асема. – Только снег заставляет миннесотцев тянуться за кошельками. Первый снег вызывает у них мини-панику.

– Ненавижу Рождество, – призналась я.

– Мы все так говорим. Но мы работаем в розничной торговле, – драматично вздохнула Пен, как это делает человек, уставший от жизни.

– Ты снова смотришь «Галактику», да? Опять рассталась с парнем? – бросила на нее острый взгляд Джеки.

– У него ничего не получилось, – вздохнула Пен.

– Невероятная текучесть кадров.

– Он остриг волосы и сбрил бороду.

– Давайте вернемся к Рождеству, – предложил Ник.

Он дал разумный подробный отчет обо всех значимых моментах, и отключился.

Все посмотрели на телефоны. Пен помахала рукой.

– Можем мы все работать сверхурочно? – спросила Джеки. – Грюн?

Грюна, друга Асемы, мы позвали на полставки в прошлое Рождество, но все сложилось так хорошо, что он перешел практически на полный рабочий день. Грюн – немецкий студент, приехавший сюда по программе обмена и влюбившийся в языки коренных народов. Он учится на преподавателя языка оджибве. Асему это одновременно и возмущает, и радует. Мы рассчитали наши часы работы. Единственное, чего мы опасались, так это того, что наш маленький магазинчик не сможет вместить всех клиентов во время ажиотажа. Но в то же самое время мы беспокоились, что посетителей у нас может оказаться меньше, чем обычно. Под конец мы перестали волноваться и съели печенье, которое принесла Джеки. Овсяное с изюмом. Мы пили теплый сидр, обсуждали наш сложный протокол почтовых отправлений и даже договорились поставить еще один стол для упаковки подарков, хотя он мог заблокировать дверь в туалет. Потом завязался долгий спор о том, сможем ли мы использовать детскую игровую зону для хранения книг.

Я не следила за дискуссией: мысли витали где-то в другом месте. Не следила я за темой доставки, хотя изначально вопрос о ней подняла именно я. Что-то связанное со сроками выполнения заказов на книги? Я оглядела друзей. Они замолчали, ожидая, когда я заговорю. Печенье было мягким, его было приятно жевать. «О, какого черта», – подумала я и обратилась к собравшимся:

– Я насчет Флоры.

Джеки откинулась на спинку стула. Пен сложила руки и опустила глаза. То ли была расстроена, то ли молилась. Грюн явно хотел убедиться, правильно ли меня расслышал. Асема медленно распахнула и без того широко раскрытые карие глаза и коснулась плеча Луизы, чтобы привлечь ее внимание.

– Что? – переспросила Луиза.

– Флора, – напомнила я.

Грюн обвел присутствующих выжидающим взглядом. Ему было интересно все, что я бы ни сказала. Для него это стало бы одним из проявлений верований коренных народов. Я собралась с духом, чтобы произнести: «Клянусь, она все еще приходит и навещает меня каждый день…»

– Ты права, – опередила меня Луиза. – Мы должны каким-то образом отдать дань ее памяти. Подписать открытку и послать Катери. Может быть, организовать в ее честь крупное пожертвование книг об индейской культуре и передать их какой-нибудь организации.

Асема потянулась к стойке и взяла карточку с изображением волка работы Карли Бордо[30]Карли Бордо – член племени оджибве; была иллюстратором многих детских книг и получала заказы от отелей и казино, где выставлены ее гравюры..

– Она была из клана волка? – спросил Грюн.

– Из клана енота, – ответила Асема, передавая карточку вместе с ручкой Пенстемон, у которой уже была своя, фиолетовая. Девушка наклонилась, чтобы написать сообщение.

– Клан енота? Это интересно?

Грюн выжидающе посмотрел на Асему, но та проигнорировала вопрос, прозвучавший в его голосе.

– Она тебя разыгрывает, – улыбнулась Джеки. – Нет никакого клана енота.

– Вы не все знаете, – возразила Пенстемон, протягивая карточку. – Держу пари, есть какое-нибудь племя с кланом енота. Эдакие всеядные маленькие обманщики.

– Флора была всеядной, – заметила Асема. – Я имею в виду, всеядной читательницей.

– Она была моей самой надоедливой и любимой клиенткой, – вставила наконец я. – На самом деле Флора бывала здесь так часто, что я все еще, поверьте, все еще буквально слышу, как она приходит каждый день в одно и то же время в поисках очередной книги.

Мое сердце бешено заколотилось. Я только что сказала правду. Но то, как я им все рассказала, прозвучало слишком правдоподобно. Я не использовала слова «дух», «призрак» или «привидение».

– О, Туки! Черт.

Луиза много лет прожила с привидением в доме, но его присутствие было полезным. При жизни она не знала этого человека. На самом деле, поскольку призрак чаще всего появляется в оборудованном на чердаке кабинете, она думает, что он помогает писать книги.

Джеки потрясла тарелкой с печеньем передо мной и сказала:

– Давай, возьми два.

Это был ее способ утешить, и обычно он срабатывал.

Асема достала раковину морского ушка, которую мы храним под прилавком, и скатала маленький шарик из степного шалфея. Грюн передал ей зажигалку, шалфей вспыхнул и задымился. Увидев раковину с горящим шалфеем, мы все помахали руками, направляя дым на себя, а затем Асема прошлась по магазину, разгоняя дым по углам. Пока она это делала, я решила поговорить с призраком, как посоветовала бы бабушка Поллукса.

– Флора, тебе пора двигаться дальше, – произнесла я вслух.

Брови моих коллег поползли вверх, но особенно встревоженными они не казались. Я ждала. На этот раз ответа от Флоры не последовало.

– Что бы ты ни искала, этого здесь нет, – крикнула я. – Ты слышала, Флора? Тебе пора двигаться дальше.

Асема отвернулась от полки художественной литературы, с которой с резким шлепком упала книга. Все мы подскочили на стульях и застыли, словно замороженные. Наши глаза бегали туда-сюда, рты открылись.

– Это я уронила ее с полки! Не надо паники! – сказала Асема.

Она разрушила чары, но ее голос прозвучал скрипуче и резко. Она и близко не стояла с полкой, откуда свалилась книга. Звук падения показался мне сердитым. Он в точности напомнил мне те времена, когда, вместо того чтобы со мной препираться, моя мать просто швыряла что-нибудь в стену или на пол. Я подошла и подняла упавшую книгу. Это была Лили Кинг. «Эйфория». Я вернула книгу на полку. Постучала по ней.

– Ничего страшного! – прохрипела я сдавленным голосом и попыталась рассмеяться, но сердце бешено колотилось в груди. – Она лежала лицом вниз, а значит, была готова упасть.

Что было неправдой.