Онлайн чтение книги Страна туманов
Глава VI ГДЕ ЧИТАТЕЛЬ ЗНАКОМИТСЯ С ХАРАКТЕРОМ И ПРИВЫЧКАМИ ПРЕСТУПНИКА

Оставим на время наших героев, с которыми мы совершили увлекательное путешествие в зыбкий и туманный, но бесконечно важный для человечества мир иного опыта и иной мысли, и перейдем теперь от исследователей к исследуемым. Войдем в дом Линдена и всмотримся в жизнь профессионального медиума со всеми ее светлыми и темными сторонами.

Чтобы попасть к нему, пройдем по шумной Тоттенхэм-Корт-роуд, где разместились крупные мебельные магазины, и свернем на тихую, ведущую к Британскому музею улочку, сплошь застроенную однообразными унылыми домами. Улица эта именуется Туллис-стрит, а дом под номером сорок именно тот, который нам нужен. Он ничем не выделяется среди остальных — такой же серый и невыразительный. Поднимемся по ступеням к потемневшей от времени двери, откуда через окошечко робкий посетитель может увидеть лежащую в передней на маленьком круглом столике огромную Библию в позолоченном переплете и взбодриться духом.

Откроем безотказным ключом воображения запертую дверь и, пройдя через сумрачный холл, поднимемся наверх по узкой лестнице. Хотя почти десять часов утра, мы найдем знаменитого чудесника еще в спальне. Не надо забывать, что вчера вечером он провел трудный сеанс — для восстановления сил требуется время.

Когда мы так бесцеремонно растворили дверь в спальню, медиум сидел в постели, облокотившись на подушки, на коленях — поднос с завтраком. Если бы сейчас его увидели те люди, что молились вместе с ним в спиритуалистических церквях или благоговейно внимали ему на сеансах, где он демонстрировал величайшие способности духа, то они, вероятно, не смогли бы сдержать улыбки. При тусклом утреннем свете лицо его казалось болезненно бледным, а кудрявые волосы нелепой копной вздымались над высоким, говорящим об остром уме лбом. Распахнутый ворот ночной рубашки открывал массивную, бычью шею, а широкие грудь и плечи свидетельствовали о недюжинной силе. Он жадно поглощал завтрак, одновременно беседуя со своей черноглазой живой женушкой, присевшей на край постели. — Так ты считаешь. Мэри, что все прошло неплохо?

— Сносно, Том. Там были двое, они всюду совали носы, вынюхивали и выпытывали. Называют себя учеными. Боюсь, в присутствии таких пройдох даже у библейских патриархов опустились бы руки. Какой уж тут союз сердец, о котором говорится в Библии.

— Ты абсолютно права! — в сердцах воскликнул Линден. — Герцогиня была довольна?

— Думаю, очень. И Аткинсон, хирург, тоже. Был еще новый гость, журналист Мелоун. Лорду и леди Монтнуар, а также сэру Джеймсу Смиту и мистеру Мейли явились их близкие.

— Не удалась часть вечера, посвященная ясновидению. В голову все время лезли их глупые мысли, вроде: Это наверняка мой дядя Сэм. Очень мешает.

— А они-то думали, что помогают. Таких людей много. Других сбивают с толку, а себя только обманывают.

— А вот в транс я вошел легко и рад, что материализация удалась. Но сил потерял много. Сегодня утром я как выжатый лимон.

— Да, тебе прилично досталось. Пожалуй, надо поехать в Маргит отдохнуть.

— Может, на Пасху удастся выкроить недельку. Хотелось бы. Чтение мыслей и ясновидение еще куда ни шло. А вот материализация меня очень изматывает. Но я еще не так плох, как Хэллоуз. Тот, говорят, после сеансов не может перевести дух и валится замертво на пол.

— Говорят, — с горечью подтвердила жена. — Его каждый раз отпаивают виски. Он уже не может обойтись без алкоголя, и скоро у нас будет еще один медиум-пьяница. Все наперед известно. Остерегайся этого, Том! — При нашей профессии нельзя употреблять крепкие напитки и лучше быть вегетарианцем. Но призывать к этому я не могу, потому что сам объедаюсь яйцами и беконом. Господи, Мэри! Уже больше десяти, а я жду утром нескольких клиентов. Надо немного подработать.

— Деньги прямо тают, Том.

— К чему нам лишние деньги? На жизнь есть — и хватит. Сядем на мель — о нас позаботятся.

— Потерявшие силу медиумы никому не нужны. О них быстро забывают. — Забывают богачи, а не настоящие спиритуалисты, — пылко возразил Том Линден. — Стыдно вспомнить, как некая леди или некая графиня, изливавшиеся в благодарности медиуму, даровавшему покой их душам, затем преспокойно давали ему умирать в канаве или гнить заживо в доме престарелых. Взять хотя бы бедного старину Твиди или несчастного Сомса — жили на нищенскую пенсию, а газеты только и знают, что трезвонят на весь свет, что медиумы купаются в роскоши. Да любой фокусник со своими нелепыми трюками живет лучше нас!

— Не волнуйся, дорогой! — умоляла жена, ласково гладя Линдена по взлохмаченной гриве. — Со временем каждому воздается по заслугам. Линден засмеялся:

— Это во мне бушует валлийская кровь. Бог с ними! Пусть богатые жадничают, а фокусники гребут свои грязные деньги. Они все равно не умеют ими со вкусом распорядиться. Платят налог на наследство — вот и вся радость. Вот если бы у меня были их деньги…

В дверь постучали.

— Сэр, пришел ваш брат Сайлас.

Супруги сокрушенно обменялись взглядами.

— Еще и это, — грустно промолвила миссис Линден.

Линден пожал плечами:

— Успокойся, Мэри. Скажи, что я сейчас спущусь. Поди составь ему компанию, а я присоединюсь к вам через четверть часа.

Указанное время еще не истекло, а он уже вышел в гостиную, где обычно принимал посетителей, и сразу заметил, что разговор у жены с гостем не клеится. Сайлас Линден был крупным человеком могучего телосложения и чем-то неуловимо напоминал старшего брата, хотя в нем отсутствовали приветливость и добросердечие медиума, а в чертах лица читались жестокость и грубость. Голову украшала такая же копна густых волос, но тяжелая нижняя челюсть говорила об упрямстве. Он сидел у окна, сложив на коленях веснушчатые руки. Эти руки составляли главное богатство Сайласа Линдена: он был профессиональным боксером, грозой ринга, и одно время его называли одним из лучших в полусреднем весе. Но это осталось в прошлом, теперь он переживал тяжелое время, о чем свидетельствовали потертый твидовый пиджак и стоптанные ботинки. Впрочем, он нашел выход — тянул деньги с брата. — Салют, Том, — хрипло приветствовал он Линдена и, дождавшись, когда Мэри вышла из комнаты, шепнул: — Не найдется у тебя глотка виски? Голова раскалывается. Вчера встретил в Адмирале Верноне. корешей по клубу. Не видел их сто лет. Здорово кутнули!

— Прости, Сайлас, — ответил медиум, усаживаясь за рабочий стол, — но мы не держим в доме спиртное.

— Какой же ты спиритуалист без спиртного? — топорно сострил Сайлас. — Ладно, давай деньгами. Фунта достаточно — я совсем на мели. Том Линден достал из стола банкноту.

— На, возьми. Пока у меня есть деньги, я тебя не оставлю. Но на той неделе ты получил уже два фунта. Неужели все потратил? — До последнего пенса. Клянусь! — Сайлас положил деньги в карман. — Послушай, Том, хочу поговорить с тобой начистоту, как мужчина с мужчиной. — Слушаю тебя, Сайлас.

— Вот, взгляни. — Боксер показал бугорок на руке. — Сместилась кость. Видишь? Теперь ничего не исправишь. Это случилось, когда я в третьем раунде нокаутировал Керли Дженкинса. Хотя лучше сказать, что я нокаутировал себя. И на всю жизнь. Что я теперь могу? Провести показательный бой и только. Для настоящего бокса уже не гожусь. Моя правая вышла из строя.

— Мне жаль, Сайлас.

— А мне как жаль! Но речь о другом. Мне нужно как-то зарабатывать на жизнь. А как? Что может делать бывший боксер? Работать вышибалой в ресторане? Нет уж, дудки! Ты расскажи мне лучше. Том, как стать медиумом? — Медиумом?

— Ну, что ты уставился? Если ты с этим справляешься, то я и подавно. — Но ты не медиум.

— Слушай, оставь… Побереги пыл для газет. Мы свои люди. Лучше скажи, как ты проделываешь свои штучки?

— Но я ничего не проделываю…

— За ничего не платят четыре или даже пять фунтов в неделю. Не валяй дурака, Том. Меня не проведешь — не из тех я олухов, что платят денежки, чтобы посидеть часок в темноте Здесь только ты и я. Ну, как ты это делаешь?

— Что это?

— Ну, хоть постукивания. Раз я видел, как ты, сидя за столом, задавал вопросы, а ответы через стук приходили откуда-то сверху, со стороны книжной полки. Как у тебя получаются такие фокусы?

— Повторяю тебе, я ничего не делаю! Все происходит само собой. — Тысяча чертей! Уж мне-то можешь сказать, Том. Буду нем, как рыба. Надо же мне зарабатывать себе на пропитание…

И тут, второй раз за утро, валлийский темперамент медиума дал о себе знать.

— Наглый, бесстыжий подонок! Вот такие, как ты, и позорят спиритизм. Неужели ты думал, что я обманываю людей? Вон из моего дома, неблагодарная свинья!

— Прошу без оскорблений! — прорычал вымогатель.

— Вон отсюда, а то не посмотрю, что ты мой брат, и спущу с лестницы! Сайлас стиснул кулаки, глаза его налились кровью. Но мысль о предстоящей выпивке несколько успокоила его.

— Ладно, уйду, — проворчал боксер и направился к двери. — И без твоей помощи обойдусь. — Но когда он стоял уже на пороге, обида вдруг перевесила в нем благоразумие. — Чертов лицемер! Жалкий фокусник! Я еще сравняюсь с тобой!

И он с силой захлопнул за собой дверь.

Миссис Линден вихрем ворвалась в комнату.

— Гнусный негодяй! — выкрикнула она. — Я слышала последние слова. Что ему от тебя надо?

— Просил сделать его медиумом. Думает, что это все — фокусы, и хотел научиться им.

— Глупец, но нет худа без добра. Теперь он не осмелится здесь показаться.

— Ты так думаешь?

— Да я просто не впущу его в дом. Так взволновать тебя! Ты весь дрожишь.

— Иначе я не был бы медиумом. Тут все дело в утонченности нервной системы. Кто-то сказал, что мы своего рода поэты. Но сейчас перед работой волнение некстати.

— Я успокою тебя.

Она положила натруженные руки на его лоб и немного подержала их там. — Теперь лучше, — сказал Линден. — Отлично, Мэри. Выкурю на кухне сигарету, и все будет в полном порядке.

— Кто-то идет, — заметила Мэри, глядя в окно. — Это женщина, ты примешь ее?

— Да, конечно. Мне уже хорошо. Проводи ее сюда.

Вскоре в комнату вошла женщина. Ее бледное, как смерть, лицо и траурная одежда говорили о постигшем ее горе. Линден жестом пригласил женщину сесть, а сам быстро просмотрел записи.

— Вы миссис Блаунт? Записаны на прием?

— Да… Я хотела спросить…

— Пожалуйста, никаких вопросов. Вы мне мешаете.

Он вглядывался в женщину по-особому, как вглядываются медиумы — казалось, взгляд его серых глаз устремлен мимо нее.

— Хорошо сделали, что пришли. Очень хорошо. Я вижу близкого вам человека, у него для вас срочное сообщение. Слышу… Фрэнсис… да, Фрэнсис.

Женщина заломила в отчаянии руки.

— Так его звали.

— Темноволосый мужчина, он печален и серьезен. Собирается что-то сказать вам. Это важно. Вот его слова: Мой колокольчик! Как это понимать? — Он так называл меня. О, Фрэнк, поговори со мной! Скажи еще что-нибудь!

— Он говорит, а его рука скользит по вашим волосам: Мой колокольчик! Если ты совершишь задуманное, между нами разверзнется пропасть, преодолевать которую мы будем долгие годы. Это вам что-нибудь говорит? Женщина вскочила на ноги.

— Все на свете. Визит к вам, мистер Линден, был моим последним шансом. Если бы он не удался и я бы поняла, что навсегда потеряла мужа, то отправилась бы вслед за ним. Сегодня вечером я собиралась выпить яд. — Слава Богу, что Он помог спасти вас. Лишить себя жизни — большой грех, сударыня. Поступая так, вы нарушаете закон природы, за этим обязательно следует возмездие. Какое счастье, что вашему мужу удалось успокоить вас. Он хочет еще кое-что добавить: Живи достойно, честно исполняй свой долг, а я всегда буду рядом, ближе, чем когда-либо в жизни. Буду охранять твой покой и трех наших детишек.

Перемена свершилась на глазах. Бледная, измученная женщина преобразилась — щеки зарделись, губы заулыбались. По ее лицу струились слезы, но это были слезы радости. Она хлопала в ладоши от счастья, и, казалось, вот-вот пустится в пляс.

— Он не умер! Не умер, иначе он не говорил бы со мной и не обещал быть ближе, чем при жизни. Чудесно! О, мистер Линден, я обязана вам всем! Вы вернули мне мужа! Вы спасли меня от позорной смерти. Какой же божественной силой вы наделены!

У медиума с его тонкой нервной организацией глаза тоже были мокры от слез.

— Моя дорогая, ни слова больше. Я здесь ни при чем. Возблагодарите Бога, который в своей бесконечной доброте позволил вашему мужу послать о себе весточку. А мой гонорар — всего лишь гинея, если для вас это не много. Приходите сюда в любой день, если будет нужда.

— Теперь я буду смиренно нести свой крест, — проговорила женщина, всхлипывая и утирая слезы, — и честно исполнять свой долг, пока Бог не призовет меня и мы не соединимся наконец с мужем.

Вдова ушла, а Том Линден почувствовал, как неприятный осадок, оставшийся после визита брата, постепенно проходит, вытесняемый светлым радостным чувством, ибо нет в жизни большего счастья, чем возможность помочь ближнему. Не успел он вновь усесться в кресло, как вошел новый посетитель. Это был щегольски одетый светский человек в белоснежной рубашке и сюртуке, с озабоченным видом человека, у которого расписана каждая минута.

— Вы, полагаю, мистер Линден? Много наслышан о ваших способностях. Говорят, вы можете по предмету составить представление о его владельце. — Иногда удается. Но точно ручаться на могу.

— Давайте все же попробуем. Сегодня утром я получил письмо и принес его сюда. Хотелось бы попросить вас испытать на нем вашу силу. Медиум взял сложенное письмо и, откинувшись в кресле, приложил его ко лбу. Минуту или две он держал глаза закрытыми. Затем вернул письмо владельцу.

— Мне оно не нравится, — сказал он. — Ощущаю скрытое зло. Вижу мужчину в белом костюме. Лицо загорелое. Что-то пишет на столе из пальмового дерева. Жарко. Письмо из тропиков.

— Да, из Центральной Америки.

— Больше ничего сказать не могу.

— Неужели духи так мало знают? Я полагал, им ведомо все. — Далеко не все. Их знания и поле действия ограничены так же, как и у людей. К тому же ваша просьба относится к области психометрии, не имеющей к духам прямого отношения.

— Но дело не исчерпывается этим. Мой корреспондент хочет видеть меня партнером в буровых работах. Мне надо знать — соглашаться или нет? Том Линден покачал головой.

— Сила дается медиумам для утешения страждущих и для доказательства бессмертия человека. Она не может использоваться в корыстных целях. В противном случае несдобровать ни медиуму, ни клиенту. Поэтому позвольте мне не отвечать на ваш вопрос.

— Деньги для меня не имеют значения, — сказал мужчина, вытаскивая бумажник из бокового кармана.

— Не в этом дело, сэр. Я не богат, но поступать против совести не буду.

— Какой тогда прок от вашего дара? — спросил гость, поднимаясь. — Проповедь я могу выслушать и в церкви от священника, который, в отличие от вас, имеет на это право. Вот ваша гинея, хоть вы ее и не заслужили. — Простите, сэр, я не могу нарушить правило… Постойте, я вижу рядом с вами даму, прямо за левым плечом… пожилую даму.

— Да хватит, — с досадой отмахнулся финансист, направляясь к двери. — На груди у нее медальон с изумрудным крестом.

Мужчина остановился и с удивлением посмотрел на медиума. — Откуда вы это узнали?

— Просто вижу.

— Послушайте, старина, точно такой медальон носила моя покойная мать. Вы хотите сказать, что видите ее?

— Теперь уже нет. Она исчезла.

— Как она выглядела? Что делала?

— Она все повторяла, что была вашей матерью. И горько плакала при этом.

— Плакала? Моя мать? Но если она где-то есть, то только на небе. Там не плачут.

— Это мы так думаем. На самом деле плачут. Но только из-за нас. Она просила вам кое-что передать.

— Валяйте.

— О, Джек! Милый Джек! Ты навсегда уходишь от меня!

Мужчина презрительно отмахнулся.

— Жалею, что, записываясь на прием, сказал свое настоящее имя. Свалял дурака, каюсь. Вы, конечно, навели справки. Но вам меня не надуть. С меня хватит! Сыт по горло!

Второй раз за утро разгневанный гость хлопнул входной дверью. — Ему не понравились слова матери, — объяснил Линден жене. — Бедняжка! Она так страдает из-за сына. Господи! Если бы только люди знали правду, это принесло бы больше пользы, чем все церковные службы и церемонии.

— Не твоя вина, Том, что грешники заблуждаются. Кстати, тебя ждут еще две женщины. У них нет рекомендательного письма, но, может быть, ты примешь их — они выглядят такими убитыми.

— У меня разболелась голова. Никак не отойду после вчерашнего вечера. Здесь мы с Сайласом похожи, он тоже наутро после матча не в своей тарелке. Ладно, приму уж этих женщин — грех отсылать людей ни с чем, тем более в горе. Но больше не приму никого.

В комнату вошли две женщины в строгих черных платьях, старшей — с суровым лицом — было около пятидесяти, другой — вдвое меньше. — Вы берете гинею за визит? — спросила та, что постарше, кладя деньги на стол.

— Только с тех, кто может себе это позволить, — ответил Линден. Частенько он сам совал деньги бедным клиентам.

— Я могу, — сказала женщина. — У меня несчастье, и мне сказали, что только вы можете помочь моему горю.

— Сделаю все, что смогу. Это мой долг.

— Я потеряла на войне мужа. Могу я вступить с ним в контакт? — Его нет рядом с вами. Я его не вижу. Мне очень жаль, но не все в моей власти… Вот мелькнуло имя. Эдуард. Его так звали? — Нет.

— Альберт?

— Нет.

— Простите, ничего не выходит. Возможно, пересеклись поля, спуталась вибрация. Так иногда бывает.

— А имя Педро не поможет вам?

— Педро? Педро! Нет, не помогает. Он пожилой человек? — Нет.

— Ничего не ощущаю.

— Я хотела получить совет по поводу дочери. Муж наверняка посоветовал бы мне что-нибудь путное. Она помолвлена с молодым человеком, механиком по профессии, но меня кое-что смущает. Не знаю, как и поступить. — Посоветуйте, что нам делать, — попросила молодая женщина, пристально глядя на медиума.

— С радостью, дорогая. Не знаю только, смогу ли я… Вы любите этого человека?

— Он славный.

— И только? Больше вы ничего не можете сказать? Тогда советую не спешить с замужеством Такой брак не принесет счастья.

— Вы сомневаетесь в прочности этого союза?

— Все может быть. Надо остерегаться.

— А у нее появится еще кто-нибудь?

— Каждый когда-нибудь встречает своего супруга.

— Значит, она выйдет замуж?

— Обязательно.

— А настоящая семья у меня будет? — спросила девушка. — Этого сказать не могу.

— А деньги… Будут у нее деньги? Мы совсем пали духом, нам много не надо…

То, что за этим последовало, было неожиданно для всех. Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась побелевшая от ярости миссис Линден. — Они из полиции, Том. Меня только что предупредили. Убирайтесь прочь, жалкие лицемерки. Какая же я дура! Как я могла вам поверить! Женщины встали.

— Вы опоздали, миссис Линден, — сказала старшая. — Мы уже отдали деньги.

— Заберите их! Заберите! Они еще лежат на столе.

— Нет. Деньги вручены, судьба предсказана. Как вы понимаете, мистер Линден, дело этим не ограничится.

— Гнусные лгуньи! И вы еще говорите об обмане, хотя сами лжете всю жизнь. Он принял вас только из сострадания.

— Нечего нас оскорблять. Мы выполняем свой долг. Колдовство и предсказание судьбы карается по закону. Его еще никто не отменял. О случившемся мы доложим в полиции.

Том Линден оцепенел, сраженный этим внезапным ударом из-за угла, но когда женщины-полицейские покинули комнату, все же нашел в себе силы обнять и успокоить плачущую жену.

— Я только что получила записку от машинистки из полицейского участка, — всхлипывала она. — Ведь это уже во второй раз, Том. Они посадят тебя в тюрьму и заставят выполнять трудную и тяжелую работу. — Успокойся, дорогая. Мы-то с тобой знаем, что я не сделал ничего дурного, только следовал Божьей воле. Надо смиренно принимать удары судьбы.

— Но твои духи-покровители? Как могли они допустить? Где был твой наставник?

— Да, Виктор, где ты был? — Том Линден укоризненно покачал головой. — Я тобой недоволен. Ты ведь знаешь, дорогая, — прибавил он, — как трудно врачу лечить себя. Точно так же и медиум бессилен, когда дело касается лично его — так устроен мир. И тем не менее все могло сложиться иначе. У меня было какое-то странное предчувствие. Вдохновение отсутствовало. Я что-то вымучивал из себя, пытаясь помочь несчастным людям. Глупая жалость! Нужно было тут же расстаться с ними. Ничего, Мэри, надо смириться и терпеливо ждать. Может, не наскребут криминала, а может, судья окажется поумнее прочих. Будем надеяться на лучшее. — Как медиум ни крепился, он не смог скрыть от жены волнение и нервную дрожь. Прижав мужа к себе, она как могла успокаивала его, когда ничего не подозревающая служанка Сьюзен ввела в комнату нового посетителя.

— Медиум не может вас принять, — сказала миссис Линден. — Он болен. Прием окончен.

Но Линден узнал гостя.

— Это мистер Мелоун из Дейли-газетт, дорогая. Он присутствовал вчера на сеансе. Кажется, все прошло неплохо?

— Великолепно! — ответил Мелоун. — Но я вижу, у вас что-то стряслось? Супруги поведали журналисту о свалившемся на них несчастье. — Грязная история, — произнес с отвращением Мелоун. — Общественность не знает, к каким приемам прибегает полиция, иначе разразится скандал. Агенты-провокаторы — это что-то новенькое в английском правосудии. Ясно одно: вы, Линден, настоящий медиум. Закон же преследует только самозванцев.

— Согласно английскому законодательству, все медиумы — мошенники, — грустно промолвил Линден. — Те, у которых что-то получается, раздражают законников больше всего. Если ты медиум и берешь за свои услуги деньги, значит, ты преступник. Но скажите, на что жить медиуму, если он не будет брать денег? Ведь это его единственное дело, которому он отдает все свои силы. Нельзя весь день плотничать, а вечером, как по мановению волшебной палочки, становиться первоклассным медиумом.

— Порочный закон! Он как бы специально отметает всякую возможность доказать существование спиритических сил.

— Именно так! Сам дьявол не составил бы его лучше. Закон предназначается для защиты населения от вымогательств, но, насколько я знаю, никто и никогда в суд по этому поводу не обращался. Все дела сфабрикованы полицией. А ведь полиция так же хорошо, как вы или я, знает, что ни одно благотворительное мероприятие, проводимое церковью, не обходится без ясновидца или предсказателя.

— Все это чудовищно! Что теперь будет?

— Думаю, придет повестка в суд. Потом — судебный процесс. Ну, а в результате — штраф или тюремное заключение. Ведь меня привлекают уже во второй раз.

— Ваши друзья выступят на суде свидетелями, а мы постараемся найти вам хорошего защитника.

Линден пожал плечами.

— Никогда не знаешь, кто твой настоящий друг. Беда пришла — всех как ветром сдует.

— За себя ручаюсь, — пылко сказал Мелоун. — Держите меня постоянно в курсе событий. Но я пришел по другому поводу. Мне хотелось задать вам один вопрос.

— Простите, но я, правда, не в форме, — Линден протянул вперед и показал журналисту дрожащую руку.

— Вы меня не поняли. Ничего, имеющего отношения к ясновидению. Меня интересует, помешает ли нормальному течению сеанса присутствие на нем убежденного скептика?

— Не обязательно, но явно усложнит. Впрочем, если он будет себя вести разумно и спокойно, результата можно добиться. Однако обычно такие люди — круглые невежды в спиритизме, они не соблюдают необходимые условия и разрушают контакты. Как-то к нам пришел доктор Шербанк. Когда раздалось постукивание, он вскочил, приложил руку к стене и громко потребовал: Ну, а теперь постучите по моей руке. Так как за этим ничего не последовало, он объявил все это чистой воды шарлатанством и гордо покинул комнату. Почему-то эти скептики не могут понять, что в спиритизме, как и везде, есть свои законы.

— Человек, которого я имел в виду, тоже может выкинуть что-нибудь подобное. Я говорю о профессоре Челленджере.

— Слышал о нем. Тяжелый случай.

— Вы разрешите ему присутствовать на вашем сеансе?

— Если вы этого хотите.

— Но учтите, он не поедет ни к вам, ни в другое место по вашему выбору. Ему там будут мерещиться всякие проволочки, шарниры и тому подобные устройства. Вам придется самому приехать в его загородный дом. — Если это поможет его обращению, я согласен.

— Какой день вас устроит?

— Теперь только после окончания этой жуткой истории. Сколько она может продлиться? Месяц, два.

— Я буду держать с вами связь. Когда все благополучно закончится, мы подумаем, как лучше всего убедить профессора в честности и реальности творимого вами. Смогли же вы обратить меня. И позвольте выразить свое искреннее сочувствие в связи с обрушившимся на вас несчастьем. Мы создадим комитет ваших сторонников и сделаем все, что сможем.