Онлайн чтение книги Странные игры Please Tell Me
Глава 3

Народу в кафе «У Джимми» было битком. В основном посетители сидели на улице, наслаждаясь приятным деньком. Держа Менни на поводке, Робин зашагала к входу, внимательно поглядывая на столики. Не стоило приходить минута в минуту – если договариваешься о встрече с Мелоди, лучше опаздывать на полчаса, и то сестра появится еще минут через пятнадцать, не раньше. Придется теперь сидеть одной, скрашивать ожидание чашечкой кофе и…

Ого! А кто это болтает по телефону за столиком слева?

– Смотри, какие люди! – обратилась она к Менни.

Пес радостно завилял хвостом и, пустив нечаянную струйку слюны, шумно облизнулся.

Робин начала пробираться к Мелоди, и та, заметив ее, махнула рукой, хотя телефон от уха не отняла. Сестра сегодня нарядилась в свободное черное платье и нацепила огромные черные очки. Каштановые волосы длиной до плеч были, как всегда, уложены в безупречную прическу. Солнечный луч, отразившись от унизывающих ее пальцы колец, пустил несколько веселых зайчиков.

– Нет, не в корзине для белья. В шкафу, в их комнате, на третьей полке. На третьей! Да, сверху. Фред, ты вообще понимаешь, что я говорю? Мне до лампочки. Скажи ему заткнуться и слушать внимательно! На третьей полке. Нет, ты не можешь отправить их в обычной одежде. Для Малой лиги требуется форма, вот почему. Да, это твоя проблема! Ты ведь не хочешь, чтобы тренер отчитывал их из-за твоей безалаберности? Третья полка сверху! И, пожалуйста, проверь, чтобы Шейла подготовила отчет о прочитанной книжке до того, как за ней зайдет подружка. Что там за шум у вас? Почему это они играют с пылесосом? Третья полка, третья!

Сестра никак не могла закончить разговор, и Робин откинулась на стуле, поглядывая на улицу. Напротив кафе находился салон красоты «Санни». Во времена ее детства там была другая вывеска – «Этель». Мать каждые два месяца водила туда обеих дочерей. Сперва они стриглись, а потом заглядывали к Джимми, позволяя себе чашечку горячего какао и шоколадное пирожное. Этель умерла восемь лет назад, и мать миллион раз сетовала, что новому салону не хватает стиля. Сейчас за его окном делали прическу две женщины, и ни одну из них, похоже, отсутствие изюминки не беспокоило.

– Нет, я не разрешаю Шейле тусоваться с подружками, Фред. Скажи ей, что я запрещаю! Ей надо подготовить отчет о книге – завтра его уже сдавать. Что значит «уже ушла»? Всё, я кладу трубку.

Мелоди с отвращением бросила телефон на столик и повернулась к сестре.

– Ничего мужчинам доверить нельзя!

– Они неисправимы, – согласилась Робин. – Значит, Фред сегодня дома?

– Ага. Сейчас он может работать удаленно два дня в неделю. Вот, пробуем новую модель – называется «по вторникам мамочку не трожь, иначе развод».

– Хорошее название, берет за душу… Менни, прекрати! И что же происходит в этот особый вторник?

– Фред остается дома и занимается детьми. – Мелоди потрепала пса по мощному загривку, и тот от наслаждения зажмурился. – А я получаю день в свое полное распоряжение.

– Что ж, очень мило. – Робин вытащила телефон из сумки и положила на столешницу.

– Начали на прошлой неделе. Надеялась, что смогу выделить часок на дневной сон, но не тут-то было – дети по очереди ломились в спальню, поэтому сегодня надумала повидаться с тобой. Так теперь они решили изводить меня звонками.

– Хм, понимаю, почему ты пришла вовремя…

– О чем это ты? Я никогда не опаздываю. – Пес вновь пустил щедрую струю слюны, и Мелоди отдернула руку. – Фу, Менни!

Они на минутку погрузились в уютное молчание. Робин вздохнула. Так бы и сидела в тишине и спокойствии… Однако ничего не поделаешь – есть один не слишком приятный разговор.

– Послушай, – начала она.

– О господи… – застонала Мелоди.

– Что? Я пока и слова не сказала!

– И не надо! По твоему специальному психотерапевтическому тону сразу понятно: речь пойдет о Диане.

– Нет у меня никакого специального тона! – запротестовала Робин.

– Еще как есть! Вещаешь, словно учитель в школе, который хочет, чтобы я взялась за ум.

– Я вовсе не так общаюсь с пациентами.

– А, значит, эти интонации только для меня?

– Ты не ошиблась, – Робин скрестила руки на груди. – Я действительно собиралась поговорить о маме.

– Чего ей надо? – хмыкнула Мелоди.

– Ты должна ей позвонить.

– В смысле? Я ей звонила несколько дней назад.

Мелоди упорно называла мать по имени. Своего рода бунт, начавшийся еще в подростковом возрасте. Мать каждый раз приходила в негодование. Дальше – хуже: все четверо детей Мелоди тоже звали ее исключительно Дианой. Мать возлагала вину на Робин – ведь у той не было детей, которые могли бы обращаться к бабушке как положено.

– Этого недостаточно, Мелоди. Когда ты о ней забываешь, досаду она вымещает на мне. Это ведь не новость.

– Ты тоже звонишь ей не каждый день.

– Зато часто заглядываю.

– Ну, она не горит желанием меня видеть.

Робин свернула салфетку и начала рвать ее на мелкие кусочки.

– Только не надо, сестренка! Сама знаешь, почему она тебя не приглашает, – ты якобы не сделала прививку своим детям. Во всяком случае, мама в этом уверена.

– И что?

– Мелоди, они же вакцинировались несколько месяцев назад!

– Допустим, однако ей-то какое дело?

– Долго собираешься водить ее за нос? – Робин закатила глаза.

– Хоть еще немного, – оправдывающимся тоном забормотала Мелоди. – Слушай, я не могу зайти к матери прямо сейчас. У нас все нормально – мы перезваниваемся каждые несколько дней. Мне так легче, чем ходить к ней в гости.

– Тебе, может, и легче… – Робин скомкала обрывки салфетки. – Позвони ей. Сегодня же.

– Ладно, договорились.

Чувство умиротворения не вернулось; впрочем, Робин на это и не надеялась. С Мелоди всегда так.

К их столику неторопливо подошел сам Джимми.

– Ну и ну! Надо же, сестры Харт сегодня вместе в моем заведении!

Робин ответила ему улыбкой. Джимми владел кафе, сколько она себя помнила. В детстве родители праздновали здесь ее дни рождения, а потом Робин часто заглядывала сюда с подружками после школы. Было время, когда она просто сходила с ума по шоколадным пирожным Джимми с горячей помадкой – фирменному местному десерту, который хоть раз в жизни пробовал каждый обитатель Бетельвилля. В те дни черный, как ночь, кофе от Джимми помогал ей продержаться до вечера.

Владелец кафе отличался пышными усами, буйной – уже совсем седой – гривой волос и лохматыми бровями. Подобная внешность в сочетании с очками делала его похожим на одного из персонажей Диснея – Джепетто[2]Джепетто – игрушечных дел мастер, отец Пиноккио..

– Я ошибаюсь, или в вашей беседе прозвучало имя Дианы? – осведомился он. – Вам следовало бы ее пригласить. Все три дамы Харт в кафе у Джимми – вот было бы дело! Давненько такого не видел.

Робин приложила некоторое усилие, чтобы сохранить улыбку, хотя предложение привело ее в ужас.

– Да, пожалуй, как-нибудь…

– Обязательно пригласим, – равнодушно бросила Мелоди.

– Вам никто не говорил, что у вас обеих материнский голос? – продолжал Джимми.

– В самом деле? – откликнулась Робин. Владелец кафе повторял это миллион раз.

– У Дианы голосок соловья, – с мечтательной улыбкой пробормотал Джимми. – Так хочу ее снова услышать…

– И не говорите, – поддержала его Мелоди.

– Джимми, я тут собиралась принять у них заказ, – заявила подошедшая племянница хозяина, Элли.

Недавно окончив колледж, жизнерадостная, вечно улыбающаяся девушка в свободные вечера подрабатывала у дяди. Сегодня она красовалась в черной тунике поверх блузки в горизонтальную полоску. Когда Робин была в ее возрасте, подобный узор при пышной, как у Элли, комплекции считался совершенно немыслимым. Все знали – такой наряд толстит. Впрочем, Элли подобные соображения, судя по всему, не беспокоили.

– Да ну? Что-то не похоже, – проворчал Джимми. – Робин уже давно сидит за пустым столиком, а Мелоди допила свой кофе.

– Дядя, я действительно шла к их столику, но ты меня опередил.

– Хм, а мне показалось, ты копаешься в телефоне… Вы, миллениалы, настолько одержимы интернетом, что забываете, каким должно быть хорошее обслуживание.

– Сто раз тебе говорила – никакой я не миллениал! – Элли закатила глаза. – Когда слышу о миллениалах, сразу кажется, что… э-э-э… речь идет о стариках. Без обид, ладно? – Она бросила взгляд на Робин и Мелоди.

– Никто и не обижается, – ухмыльнулась Робин.

– Так, теперь мы оскорбляем клиентов, – снова заворчал Джимми.

– Робин, что вам принести? – спросила Элли, не обращая внимания на брюзжание дяди.

– Кофе, если можно.

– Хорошо. Мелоди, еще капучино?

– Да, пожалуйста.

– Капучино с обычным молоком? – встрял Джимми.

– Дядя, ради бога!..

– У вас есть не только обычное? – заинтересовалась Мелоди.

– Дай волю моей племяннице – и у нас тут будет куча разных видов, – хмыкнул Джимми. – Например, миндальное молоко, соевое, молочная паста…

– Молочная паста – это совсем другое, – поправила Элли.

– Она настаивает, чтобы я предлагал посетителям поддельное молоко, представляете? Как вообще можно доить миндаль? Вымя у него, должно быть, совсем крошечное…

Робин расхохоталась.

– Куда ни кинь, везде продают альтернативные молочные продукты, – возразила Элли. – Ты все шутишь, а ведь некоторые люди не переносят лактозу. И не забывай о веганах…

– Может, тебе такое и подавали в колледже, пока ты тратила время на сочинение сценариев и снимала свои модные фильмы. Но в реальном мире пьют настоящее молоко. А если не переносят лактозу – просят черный кофе, вот как Робин, например! Молоко – штука полезная, в нем содержится кальций.

– Да ладно! Давно доказали, что это нездоровый продукт. Кстати, в альтернативном молоке тоже есть кальций.

– Молочная промышленность по вине твоего поколения приходит в упадок, Элли.

– Хорошо… – Девушка почесала нос. – Значит, один черный кофе и капучино с настоящим коровьим молоком, так? Поддержим молочные заводы!

– Все правильно, спасибо, – посмеиваясь, произнесла Мелоди.

– А что изволит заказать джентльмен? – осведомился Джимми, поглядывая на собаку.

Менни радостно фыркнул.

– Может, миску воды? – предложила Элли. – Сейчас сделаем, сэр.

– Отсыпь ему собачьего печенья, – посоветовал Джимми. – У нас есть немного в…

– На верхней полке шкафчика, знаю, – перебила его Элли и, присев на корточки перед псом, почесала его между ушами, а затем взглянула на Робин. – Шутку о вымени миндаля я за последние два дня слышала раз двадцать.

– Я не рискнула бы предлагать Джимми изменить привычное меню, – ухмыльнулась Мелоди.

– Всего-то один раз и осмелилась – сказала, что можно попробовать соевое молоко. А теперь круглые сутки выслушиваю его тирады…

Мелоди посмотрела через плечо сестры, и ее улыбка вдруг пропала. Обернулась и Робин.

Между столиков пробиралась Клэр Стоун.

Она всегда была стройной, однако за пятнадцать месяцев, прошедших со дня исчезновения дочери, похудела до неузнаваемости, а тоскливые глаза совсем провалились в глазницы.

– Привет, Клэр! – хором поздоровались сестры.

– Привет, – кивнула та и фальшиво улыбнулась.

Вела Клэр себя странно – будто сохранила память о нормальном человеческом общении, однако способность применять прежние навыки отчасти утратила. Слабо махнув рукой, она остановилась.

– Доброе утро, – нарушила неловкое молчание Робин.

Едва не спросила – как, мол, дела. Вовремя прикусила язык – подобный вопрос прозвучал бы… неправильно. Ответ напрашивался сам собой: плохо.

Женщины замялись. Мелоди была к ней ближе других – ее дочка Эми дружила с маленькой Кэти Стоун. Мелоди не раз разговаривала с Клэр после исчезновения дочери, пыталась поддержать подругу. Элли и Робин общались с несчастной матерью постольку поскольку: Элли иногда присматривала за Кэти, Робин же училась с Клэр в одном классе.

В городке жило всего-то пять тысяч человек, и многие были между собой знакомы, однако Клэр в связи с пропажей Кэти теперь знали все без исключения. Похищение девочки стало главной темой разговоров – его обсуждали при встречах, о нем шептались на кухнях. У каждого имелась своя зловещая гипотеза. «Я бы на ее месте…» – говорили одни. «Со мной такого никогда не случилось бы», – заявляли другие. Сплетни получили новый импульс, когда выяснилось, что полиция изучает родственников и друзей Стоунов, ведь никаких признаков борьбы при похищении не обнаружили. Похоже, Кэти пошла с похитителем добровольно.

Сперва исчезновение девочки стало для горожан общей психологической травмой. В поисках принимали участие решительно все – каждый делился своими мыслями в социальных сетях и пытался помочь Клэр с Питом чем только можно. Со временем надежда на возвращение Кэти начала таять, не рассчитывали обнаружить даже ее останки, и несчастная мать стала живым памятником постигшему Бетельвилль несчастью. Пит более или менее пришел в себя, а Клэр застряла в том ужасном дне, переживая его снова и снова. То же самое испытывали и все знакомые при встрече с ней: каждый принимался вспоминать, чем занимался, когда пришла страшная весть о Кэти.

Клэр изобразила бледную тень прежней улыбки и пошла дальше.

– Она к нам теперь почти не заходит, – прошептала Элли.

– Наверное, ей неприятны любопытные взгляды, – предположила Робин.

– Слышала, Пит в эти выходные уехал? – пробормотала Мелоди. – Перебрался в Индианаполис.

– Слышала, – сказала Робин, бросив взгляд на бывшую одноклассницу, остановившуюся у стойки поговорить с Джимми.

– Фреду он заявил, что больше не может, – продолжила сестра. – Хочет, дескать, начать все с чистого листа в месте, которое не будет постоянно напоминать ему о Кэти.

Пит частенько играл в бильярд с мужем Мелоди и бывшим супругом Робин. Мужчины в маленьком городке старались держаться друг друга.

– Сложно представить, каково им пришлось, – вздрогнула Элли.

– Фред рассказывал, что Пит не находит в себе мужества проехать мимо тридцать первого леса, – вздохнула Мелоди. – Если ему надо в ту сторону – делает крюк.

Лесной массив в западной части Бетельвилля в народе называли по номеру 31-го федерального шоссе, по которому обычно выезжали из города. Наверняка у леса было и официальное наименование, однако о нем никто не вспоминал. Популярностью в качестве места для прогулок он не пользовался – в городе имелось достаточно приятных парков. А после исчезновения Кэти так и вовсе обрел дурную славу, поскольку именно там нашли туфельки несчастной девочки.

Примерно в миле к югу от Бетельвилля проходила узкая грунтовая дорога, ведущая в лес. Сверху ее прикрывали кроны деревьев, и легко было проскочить мимо, если не знаешь, где искать. Грунтовка заканчивалась у давно покинутого, пришедшего в упадок фермерского дома. Городские подростки порой забредали в развалюху, где втайне баловались похищенным у родителей алкоголем или, устроившись у костерка, покуривали «травку» – наслаждались ощущением независимости. Бывало и так, что в тех местах находили использованные шприцы и гильзы, говорившие о не столь невинных развлечениях.

Через четыре дня после исчезновения Кэти полиция обнаружила в заброшенном фермерском доме ее заляпанную грязью обувь, после чего пошли слухи о педофильских порножурналах, окровавленном ноже и длинной толстой веревке. Робин лично слышала немало теорий относительно произошедшего в развалинах. И все же достоверно было известно лишь о туфельках, которые стали указанием на последнее местонахождение Кэти. Народ склонялся к тому, что убийца закопал тело девочки в тридцать первом лесу, хотя полиция прочесала весь массив со служебными собаками и ничего не нашла.

– Наверное, Клэр действительно стоит начать жизнь с нуля, – снова заговорила Элли. – Интересно, почему она не переехала вместе с Питом?

Они молча посмотрели друг на друга. По небу проползло облако, и яркий солнечный день утратил краски, словно Клэр заразила его своим унынием.

– Она не уедет. – Мелоди пожала плечами. – Она ждет, когда вернется Кэти.