Онлайн чтение книги Свадебный рэп
Здравствуй, Хопкинс, Новый год…

«Вставай страна огромная» – Сашу оглушили могучие аккорды песни Лебедева – Кумача. Он открыл глаза и, с трудом сосредоточившись, сообразил, что это всего лишь мелодичный перезвон его мобильника. Он отыскал его в ворохе одежды и нажал кнопку ответа.

– Сынок, – послышался в трубке встревоженный голос матери, – у тебя всё в порядке? Мы с отцом беспокоимся, и ты вчера ни разу не звонил.

– Дела, мам, – ответил Саша непослушным металлическим голосом.

– Ты не болеешь? Мне тут сон такой плохой снился. Помнишь, как ты отравился во время приёма в пионеры, и тебя тошнило на Красной площади.

– Умгм, – подтвердил Саша, лихорадочно оглядывая комнату в поисках какой-нибудь воды, чтобы плеснуть внутрь сгорающего от дезгидроза организма.

– И с тобой тогда опять был этот твой друг Лёня.

– Ну и что? – спросил Саша наобум, поскольку совсем не следил за маминой логикой. Он добрался до холодильника, дрожащей рукой налил себе холодной минералки и залпом выпил её. В нос приятно ударила прохладная волна содового раствора, умиротворяющая полыхавшие за секунду до этого слизистые.

– Не спорь, Саша. Он очень негативно на тебя всегда влиял. И просто хорошо, что он уехал. Куда он уехал, я что – то забыла?

Саше очень трудно было сходу вспомнить, куда в своё время уехал Лёня, и он ответил, как на уроке географии ответил бы нерадивый ученик, который знает только то, что Центрально-Промышленный район находится наверняка в центре чего-то:

– Ну, в Европу, там ведь сейчас без разницы, где живёшь. Европа и всё. И ещё он ездит, – показал Саша сам себе рукой, как ездит туда-сюда Лёня.

– Я ему не желаю ничего плохого, но он производил на нас с папой довольно неприятное впечатление, какой-то хитрый, скрытный. И ты со своей простотой. Он просто манипулировал тобой. Ведь это он научил тебя курить. Саша – то помнил, что всё как раз было наоборот. И с выпивкой он тоже стартовал раньше Леонида на полгода.

– Мам, опять, – укоризненно сказал Саша, постепенно обретая способность говорить и мыслить, – ну, сколько можно об одном и том же. Что тебе дался этот Лёня? Других неприятностей, что ли нет?

– Ты знаешь, сынок, этот сон не идёт у меня из головы. Держись от него всё-таки подальше. Ты с ним переписываешься? Хотя, сейчас и позвонить не проблема.

– Редко, – сказал Саша, – так, по праздникам, иногда. В Новый год, на Пасху. У нас ведь теперь и праздники разные.

– Как у него, кстати, дела? – задала вопрос мама, использовав тонкий следовательский приём, когда об одном и том же спрашивают несколько раз, но по-разному.

Саша, посмотрев на бесчувственное тело друга, лежащее поперек разложенного дивана, понял, что сейчас его биомасса находится на узкой грани, отделяющей живую материю от неживой, и сказал совершенную правду, что редко делал в разговоре с матерью:

– Хреново ему, мам.

– Жаль, – голос матери не мог скрыть удовлетворения. – Будешь с ним разговаривать, передавай от нас привет. Когда ты к нам заедешь?

– Сегодня вечером могу, – сказал Саша, рассматривая в окно незнакомый пейзаж и гадая, где в Москве может стоять ветряная мельница. ВВЦ? А баржи, на которых живут, судя по всему, бомжи? Коломенское? Южный порт? Быстро меняется облик Москвы, чёрт бы её побрал, с раздражением подумал Саша, рассматривая огромный рекламный щит, на котором голубоглазый петух, подмигивая и ухмыляясь, ел куриные яйца. Периодически над ним вспыхивала надпись на английском – «четыре яйца в неделю мужчине вполне достаточно».

– Ну, хорошо, мы тебя ждём, до встречи, сынок. Да, вот папа передаёт тебе привет.

– Пока, – сказал Саша и нажал кнопку отбоя.

Он внимательно осмотрел незнакомую комнату, рационально обставленную простой, без всяких финтифлюшек мебелью. На низком комоде стояло несколько фотографий, на которых некая блондинка была запечатлена с Лёней. Они были сняты на фоне пальм, в Венеции на площади Святого Марка, на фоне египетских пирамид и в ресторане, на стенах которого угадывались большие фотографии с автографами. На столе лежала пластинка, запись концерта группы Поль, Питер & Мэри, из которой торчал клочок полупрозрачной ткани. Саша потянул его и вытащил микроскопические женские трусики. Он тут же с омерзением бросил их и всё вспомнил.

Он вспомнил, что он уже не в Москве, а в центре той самой Европы, а за окном не московский пейзаж (хотя и мог бы запросто им быть) – за окном была Заграница, рассадник капитализма, жертвой которого он стал в Москве.

«Мама моя, мама, – в ужасе подумал Саша, – когда и как я вам смогу сказать правду, и какой она будет эта правда?»

Саша решил осмотреть квартиру, но по дороге обнаружил большой лист бумаги, приколотый канцелярским зажимом к лёниной простыне. На листе толстым фломастером было что-то написано.

Саша прочел начало записки:

– Не могу больше жить с идиотом!

– Лень, тебе письмо! Пляши! – Саша попытался растолкать друга.

Тот зашевелился под простыней, как пробуждающийся осьминог, шевеля сразу всеми конечностями. Совершенно не там, где ожидал Саша, появилась физиономия Лёни, и он произнёс:

– Еще пять минут! – четко произнес Лёня и попытался скрыться в простыне.

– Письмо тебе, говорю! – строго сказал Александр.

– Почему мне?

– Не знаю. Мне почему-то кажется, что это тебе, – повторил Саша, но уже без былой уверенности. Лёня высунул из простыни руку, получил послание, и рука с листом исчезла под простынёй. Послышалось бормотание: «Мне надоело это свинство. Я ухожу, потому что не могу больше жить с идиотом! – Действительно, мне! – Твоя последняя выходка…» – голос его умолк, но он продолжал э-кать и мэ-кать, дочитывая письмо до конца.

Потом сел на матрасике, и простыня сползла с него, как с торжественно открываемого бюста «брошенному мужу».

– Что-нибудь случилось? – тревожно и участливо поинтересовался Саша. Вместо ответа Лёня потер лоб и уставился в угол. Саша тоже посмотрел в угол – там ничего не было.

– Слушай, Сань! Ты помнишь, что вчера было?

– Помню, – ответил Саня, не задумываясь, – почти, – уточнил он. – Пили, чего там ещё могло быть?

– А потом?

– Потом опять пили.

– Где?

– Везде.

– Так! – Лёня продолжал тереть лоб и смотреть в угол.

Саша на всякий случай тоже посмотрел туда, но в углу так ничего и не появилось. Вдруг Саша хихикнул, вспомнив еще один эпизод исторической ночи:

– Бабу ты какую-то гонял. Правда, не помню где. Или она тебя гоняла, – задумался Саша, мучительно восстанавливая в памяти последовательность неясных образов.-То ли в Москве, то ли в самолете, то ли здесь уже. Точно, – обрадованно воскликнул Саша, вспомнив, – она орала на тебя, сильно. И выгнала потом.

– Выгнала? – ужаснулся Лёня. – Но я же здесь, – удивлённо оглядел он комнату.

– Вот то-то и оно, – развёл руками Саша. – А кто это была?

– Это была моя жена, – драматическим шепотом произнес Лёня и перевел туманный взгляд на Сашу, – а это (он помахал запиской) – последнее прости!

– Может, вернется еще, – с тихой надеждой молвил Саша.

– Нет, не вернется. Я ей уже во где, – ответил Лёня и показал – где он своей жене.

Повисла тягостная пауза, которую прервал Саша:

– Мент родился!

– Чего?» – не понял Лёня.

– Я говорю – тихий ангел пролетел, – пояснил Саша.

– Не знаю, как там ангел, а уж я пролетел – это точно! – Лёня тряхнул головой. – Так! Надо жить, мы ещё увидим небо в алмазах! Посмотри в холодильнике, может осталось, чем подлечиться…

– Я не знаю, где это. Я здесь первый раз, – скромно сказал Саша.

– Ах, да! – Лёня встал, поплелся на кухню и достал из холодильника початую бутылку «Абсолюта». Саша подал ему два первых попавшихся под руку стакана. Лёня налил по полстакана, протянул Саше.

– За что? – деловито осведомился Александр.

– А так, – махнул рукой Леонид.

– Не, так нельзя. Давай – за новую жизнь, а?!

– За новую жизнь! – как эхо, невесело отозвался Лёня.

– Бог ты мой! Абсолют! С утра! Стаканами! Хорошо, – скривился Саша, но замахнул, как миленький.

– А куда денешься? – философски спросил Лёня и тоже замахнул. Замычал, зажмурился, мотнул головой, ударился об угол холодильника и открыл глаза. Это был уже другой человек.

– Лёнь, а тебе не кажется, что вон тот петух,..

– Какой петух? – спросил Лёня, хрустя крекером.

– Вон тот, который яйца жрёт, – Саша указал за окно на рекламный щит.

– Ну? – спросил Лёня, мучительно раздумывая, стоит ли ещё налить или нет.

– Тебе не кажется, что он похож на Энтони Хопкинса в каннибала Лектора? – спросил Саша.

Лёня внимательно вгляделся в голубоглазого петуха и, когда тот ему подмигнул, сказал:

– Точно. А я всё время думал, кого он мне напоминает, – Лёня налил ещё по чуть-чуть и поднял стакан, приветствуя петуха. – Здравствуй, Хопкинс, Новый год, приходи на ёлку.