Онлайн чтение книги Свирепый “муж” Fierce “Husband”
Свирепый “Муж” Глава 4

Жестокий “Муж” – Глава 2.2 – История времени

“Хватит!” - сердито крикнул дядя Личжэн, обращаясь к старой госпоже Ван, которая хотела выложить все начистоту. “Теперь, когда посторонних нет, давайте проясним дело Шицзина. Ван Дали, иди сюда!”

Ван Дали, отец Ван Шицзина, притаившийся в углу, попятился, но под взглядами дяди Личжэна и жителей деревни встал и подошел. Чжао Личжэн сказал с ворчанием: “Когда ты и твоя жена заставили Шицзина жениться на этом человеке, Шицзин ясно дал понять, что хочет расстаться. Если бы вы хотели, чтобы он женился, он мог бы отделиться от семьи. Это то, что ты ему обещал. Теперь, если ты хочешь, чтобы Шицзин снова развелся со своей женой, ты не только груб, но и бесстыден!”

Этот вопрос был известен дяде Личжэну, но он не стал распространяться об этом. Теперь, когда Ван Шицзин сказал это сам, не было необходимости спасать лицо семьи Ван. Это замечание было настолько тяжелым, что вокруг него раздался взрыв смеха. Ван Вэньхэ, патриарх клана Ван, почувствовал, что его лицо горит.

“Вэньхе… “Старуха Ван обратилась за помощью к патриарху, но Личжэн также посмотрел на Ван Вэньхэ и сказал: “Мастер Ван, если бы они не отказались от брака без причины, они бы не стали причиной всего этого”. Старая госпожа Ван прервала слова Личжэна и поспешно сказала: “Что вы имеете в виду без причины? Восемь человек...”

“Заткнись!” Ван Вэньхэ был очень нетерпелив. Если бы семья Ван не произвела на свет Ван Чжисуна, который отлично учился и имел отношение к славе всей семьи Ван, он бы не выступил в защиту семьи Ван. Ван Вэньхэ указал на старуху Ван и сказал: “Ты слепая! Шицзин отделился. Пока он жив, он может жениться на ком захочет. Этот вопрос был четко сформулирован до расставания, так почему же вы поднимаете шум? И ты!” Ван Вэньхэ также указал на Ван Дали. “Как ты стал главой семьи? Посмотри на все эти проблемы в твоей семье! Неужели ты не боишься повлиять на Чжисуна?" Как только упомянули Ван Чжисуна, старая Ван больше не осмеливалась жаловаться. А Ван Дали, как обычно, лишь склонил голову и хмыкнул, не решаясь произнести ни слова. Ван Вэньхэ вздохнул и повернулся к Ван Шицзину. “Шицзин, ты все обдумал и хочешь этого брака?"

“Да”. Ван Шицзин подошел к Шао Юнаню и наклонился, чтобы взять у него из рук топор для дров. “Отныне он моя жена и мать моих детей”.

‘Мать, моя задница! ’ Не желая создавать еще больше проблем, Шао Юнань промолчал.

“Старший брат женился на сыне семьи Шао, который не из семьи Шао, верно? Так что его не следует принимать в расчет, когда дело доходит до разделения семьи.” Резкий голос снова смутил толпу, которую уже усмирил Ван Вэньхэ. Ван Вэньхэ гневно упрекнул: "Ты-то тут при чем? Ты, сукин сын, позаботься о своей семье!"

Это крикнула жена Ван Тяньяна, Ван Го. Ван Тяньян скривил рот и пробормотал: “Моя жена права. Старший брат отделился и раздал так много вещей, но тот, кто женился на семье, мы не знаем, к чьей семье он принадлежит".

Ван Вэньхэ очень хотелось врезать кому-нибудь, всё было тщетно, старуха его не слушала. Она тут же выпрямила спину и сказала старшему сыну: “Шицзин, мать хотела, чтобы ты женился на сыне семьи Шао, а не на каком-то неизвестном молодце из ниоткуда! Этот брак изначально не был разумным. Либо ты бросаешь его и возвращаешься домой, либо оставляешь его и возвращаешь выделенные тебе землю и дом. Мы в семье Ван не можем позволить себе такую жену!"

Челюсть Ван Шицзина на мгновение сжалась, но его голос звучал как обычно. “Мне все равно, откуда он родом. Меня волнует только то, что его зовут Шао Юнань и он моя законная жена.” Старуха Ван подпрыгнула на три фута и сказала: “Если ты хочешь остаться с ним, ты больше не признаешь во мне мать!”

Ван Тяньян вел себя так, словно рядом с ним внезапно оказалась палка для перемешивания дерьма. “Тот, кто женился на”настоящем“сыне семьи Шао, был тем, кому дали так много полей, старший брат". Ван Го повторила: "Разве семья Шао не сказала, что заплатит 20 таэлей серебра, если наша семья выйдет за них замуж? Ничего из этих денег не было дано, и мы все равно раздали так много земли. Я отказываюсь отдавать его приданое.”

В настоящее время двадцати таэлей серебра, без учета расходов Ван Чжисуна, было достаточно для остальных членов семьи Ван, чтобы потратить их в течение полугода. Ван Шицзин посмотрел на свою мать. “Я не остановлюсь". Палец старухи Ван уже почти коснулся носа Ван Шицзина. "Отдай все, что тебе дали, и отныне Шао Юнань в душе усмехнулся, значит, первопричина была здесь. Изначально было бы неплохо, если бы мужчина с двумя детьми женился. Так почему же семья Ван заставила Ван Шицзина жениться на нем? Ведь изначально он не получал от него денег, и, скорее всего, ему даже не нужно было приданое. Глаза Шао Юнаня были полны сочувствия, когда он посмотрел на Ван Шицзина. Имея этих людей в качестве членов семьи, этому человеку тоже не повезло.

Вены на лбу Личжэн запульсировали, но старухе Ван не было стыдно. Она не только не получила никаких выгод от этого брака, но и потеряла деньги. Как это могло случиться? Первым, кто заговорил, был Ван Вэньхэ, который оказался быстрее ее. Ван Вэньхэ сказал: “Какова история твоей жизни, жена Шицзина? Это дело вашей семьи Шао, и нас, клан Ван, это не волнует. Теперь, когда ты замужем за Шицзин, ты - человек Шицзин. Я спрашиваю тебя, хочешь ли ты этого брака?”

Шао Юнань пожал плечами. “Я женился на курице, так что мне нужно следовать за курицей”. Бла-бла-бла! Ван Вэньхэ кивнул и посмотрел на Ван Шицзина. “Шицзин, ты ведь не собираешься отменять этот брак, не так ли?”

“Он моя жена”. Позиция Ван Шицзина была твердой. Ван Вэньхэ снова кивнул и продолжил говорить: “Хотя ты отделился от семьи, в документе написано, что ты должен платить 500 монет в месяц, чтобы содержать своих родителей, и 200 монет на обучение Чжисуна. Ты также должен помогать в хозяйстве, когда ферма занята, и платить приданое, когда твоя сестра выходит замуж. Теперь твоя мать хочет, чтобы ты развелся со своей женой, а если ты не хочешь, то должен вернуть все земли, которые тебе были выделены. Таким образом, ты больше не будешь нести эти условия, и мы сможем переписать акт о разводе. Ван Вэньхэ всегда был на стороне старой Ван, но на этот раз он тоже был рассержен глупостью старухи. Казалось, что его позиция помогает старухе Ван, но на самом деле он помогал Ван Шицзину полностью уйти из семьи.

"Так не пойдет!" Старуха Ван первой отказалась. Она теряла несколько таэлей серебра в год и потеряла бы целое состояние, когда ее дочь вышла замуж. Чжао Личжэн не смог сдержаться. "Здесь все смотрят! Вы хотите, чтобы Чуньсю не смогла выйти замуж в будущем?".

Ван Вэньхэ тоже сдержал свой пыл и сказал: "Если вы хотите, то можете забрать поля Шицзина. Если у Шицзина больше нет полей, он не должен больше платить вам. Чжисун достаточно квалифицирован, чтобы стать ученым, но, если об этом станет известно, это не принесет ему ничего хорошего. Хотябы ради Чжисуна у тебя должна быть хорошая репутация!".

"Вот оно что!" Ван Дали, который никогда не мог сделать удар тремя палочками, вдруг издал звук. Глаза старушки Ван стали круглыми. Если бы за ней не наблюдало так много людей, она бы точно расцарапала лицо старика. Ван Дали посмотрел на Ван Шицзина, и в его затуманенных глазах не было вины за сына. “Отныне ты будешь жить своей собственной жизнью, и независимо от того, хорошо это или плохо, это не будет иметь никакого отношения к семье Ван”.

"Отец!" Ван Тяньянь был недоволен. Если его старший брат не позаботится о полях, то он снова будет перегружен работой. Он все еще рассчитывал на то, что его старший брат вернется на работу! Старуха Ван тоже не хотела соглашаться. Без Ван Шицзина стало бы на одного способного работника меньше, а она надеялась, что в будущем у нее будет больше свободного времени, когда на ферме будет много работы. Когда Ван Шицзин не было дома в последние несколько лет, она очень много работала. Ван Шицзин негромко сказал: "В те годы, когда меня не было дома, жизнь нашей семьи тоже была неплохой, со мной или без меня. Я согласен".

Чжао Личжэн сказал одновременно с Ван Вэньхэ: "Тогда перепиши акт".

“Патриарх!” Старая леди Ван и Ван Тяньян тоже заговорили одновременно. Ван Вэньхэ пристально посмотрел на них двоих. “Кто возглавляет вашу семью?” Все в деревне Сюйшуй знают, что старуха Ван возглавляет семью, но какой бы глупой ни была старуха Ван, она не посмеет сказать, что она главная перед всеми. Безжалостно бросив взгляд на Ван Дали, старуха Ван села на землю и завыла. "Как я могу быть такой несчастной... Мой сын только что женился на невестке, но больше не хочет эту старую мать. Как я могу быть такой несчастной..."“Если моя мама не хочет, тогда я поеду в Чжисун”. Как только Ван Шицзин произнес эти слова, старушка Ван мгновенно перестала выть. Ван Шицзин снова заговорил. “Это дело началось из-за него, он ученый, пусть он судит".

“Ты хочешь устроить сцену, пока все в окружной школе не узнают об этом?!” Ван Вэньхэ указал на старую леди Ван и сердито сказал: Когда она подумала о своем третьем сыне, который мог бы принести большие перспективы и славу семье Ван в будущем, старая леди Ван тоже почувствовала себя немного слабой. Увидев это, Ван Вэньхэ немедленно начал писать акт. Старуха перестала сопротивляться, так что Ван Тяньян тоже не посмел поднимать шум. "Если моя мать не хочет, тогда я пойду к Чжисуну". Как только прозвучали слова Ван Шицзина, старуха Ван мгновенно перестала выть. Ван Шицзин заговорил снова: "Это дело началось из-за него, он ученый, пусть он и судит".

Ван Вэньхэ посмотрел на старуху Ван и гневно сказал: "Вы хотите устроить сцену, пока все в уездной школе не узнают об этом?!" При мысли о третьем сыне, который в будущем мог принести семье Ван большие перспективы и славу, старуха Ван почувствовала себя обессилевшей. Видя это, Ван Вэньхэ немедленно приступил к составлению акта. Старуха перестала сопротивляться, поэтому Ван Тяньянь также не решился поднимать шум.

Во время разделения семья Ван отдала Ван Шицзину один му рисового поля, два му сухой земли, два му песчаных полей, старый дом, груз зерна и еще несколько разных вещей. Поля были низшего качества, но для старухи Ван даже такая подачка была ударом в сердце, о чем договорились Ван Вэньхэ и Личжэн. Сначала старуха Ван думала, что семья Шао даст 20 таэлей серебра, а также даст Шао Юнань щедрое приданое, что было достаточно, чтобы возместить ее потери. Но теперь это была настоящая потеря. Если старуха Ван не сможет вернуть землю и дом, она не сможет ни есть, ни спать.

Ван Шицзин тоже не был безжалостным человеком и вернул все. Он только несколько дней назад расстался с семьей, поэтому еще не успел потратить ничего из запасов. Ван Вэньхэ и Чжао Личжэн говорили, что не нужно быть таким дотошным, но старуха Ван молчала. Ван Шицзин сказал, что все вернет, и старуха Ван приняла все согласно приказу.

Теперь все было возвращено, и Ван Шицзин полностью отделился. Поскольку он не получил своей доли в семейном имуществе, старуха Ван и Ван Дали также не должны были платить ему пенсию, и он не должен был заботиться о вещах своих братьев и сестер. Проще говоря, Ван Шицзин больше не был членом семьи. Отныне он больше не имел ничего общего с семьей Ван, а честь и позор семьи Ван стали для него неважны.

Приняв документ, Ван Шицзин встал на колени, трижды поклонился родителям, затем взял Шао Юнань и покинул дом Личжэна. Он больше не мог жить в старом ветхом доме, который ему только что выделили, поэтому Чжао Личжэн одолжил Ван Шицзину старый дом в деревне. Ван Шицзин должен был заплатить за дом в течение трех лет, и он согласился на это.